Улица корчится, безъязыкая...
Вл. Вл. Маяковский
Вечерние, сумеречные, достоевские дворы-колодцы. Клен в опавших листьях. Влажная осень. И такие же водяные голоса персонажей.
В е р а (запыхавшись). Да сюда куда-то он побежал! Я-то как раз вышла джина купить. Смотрю – стоит. Вроде – он. Похож во всяком случае. Как в газетах писали.
А р н о л ь д. Ну в газетах! А ты сама-то что-нибудь у него спросила?
В е р а. Само собой. Сначала, конечно, глотнула для храбрости. И ему банку с джином протягиваю. На, мол, хлебни.
А р н о л ь д. А он?
В е р а. Стоит и так боязливо озирается. А глаза точно угли раскаленные.
А р н о л ь д. Да-а. По описаниям вроде похож.
В е р а. Вот-вот. И банку взял, только не сразу.
А р н о л ь д. С опаской.
В е р а. Ага. И жадно так хлебать стал. Запрокинул голову, кадыком задергал.
А р н о л ь д. Видать, оголодал.
В е р а. Само собой . Ведь за его поимку хорошие деньги обещали. Вот он и напуган дальше некуда. Прячется.
А р н о л ь д. Хотя и нам бы с тобой эти деньги пригодились. А?
В е р а. Это уж точно!
А р н о л ь д. Я б сразу в Калифорнию, большой американский каньон смотреть... Там такая красотища. Я по телеку видел.
В е р а. А может нет его. Это только так, декорации, пропаганда.
А р н о л ь д (смеется). Ну ты дала, мать! Нет, поехал бы и все изучил (задумываясь). Да нет, не может такого быть, чтоб декорации. Тогда... обман... жить-то тогда зачем?
В е р а. По привычке. Вот просыпаешься. Радио это дурацкое играет. Лозунги эти стыдные. Так бы и расколошматила. Но слушаю. Потому что положено так. Потом зубы чистить. Неохота, но свод гигиенических наставлений требует. Для воспроизводства чистой расы.
А р н о л ь д. Да уж! Они на этом расовом отборе помешались. Меня так в инкубатор и не взяли. Говорят, ген не тот.
В е р а. (приобнимая Арнольда). Ладно! Не переживай! Ведь я тебя люблю!
А р н о л ь д. (отстраняясь) Слышишь ? Вот там в углу что-то зашуршало... Крыса... или...
В е р а (понижая голос). А вдруг он... тот самый...
А р н о л ь д. Сдать бы его! Представляешь, какие деньжищи огребем!
В е р а. Да ведь жалко его. И потом. Интересно все-таки. Чего они его так боятся?
А р н о л ь д. Вам, бабам, лишь бы какое развлекалово! А вот узнают (если это он), что мы не донесли – мало не покажется. По всем статьям ответим.
В е р а. Ну как узнают-то! Как ?! Ты ж на меня не донесешь ?
А р н о л ь д. Я-то ? А кто его знает... Да шучу я, шучу. Не сомневайся.
В е р а. Слабый вы все таки народ, мужики. На вид, вроде, богатыри, а внутри... Крепости нет, одна видимость.
А р н о л ь д. (насторожившись) Вот опять! Может зверь какой, а может – человек. Сейчас время такое. Не разберешь. Мне давеча господин квартальный так и внушил: смотри, говорит, Арнольд, время сейчас смутное, так что зря не распыляйся, а поступай к нам в юнкера. И поведение свое блюди, ибо в книге одной старой записано: это и есть скончанье времен.
В е р а. Давай потихонечку подкрадемся, посмотрим... Слышь, словно стонет кто.
А р н о л ь д. И страшно, и денег хочется. Но пуще всего интерес разбирает – какой он.
В е р а (всматриваясь во тьму). Ты нас не бойся. Мы – свои, понимаешь. Это я , Вера. Я тебя джином угощала. А это Арнольд – мой жених. Он парень простой. А в полиции никогда не служил, так что не сомневайся.
А н н е й Л у ц и й (выходя из тени). Спасибо вам добрые люди!... Нет ли у вас воды?
В е р а. (переглядываясь с Арнольдом) Воды нет – только вот джина немножко...
А н н е й Л у ц и й (принимая банку) Благодарю! Пусть будет этот напиток. Только голова от него кружится еще больше.
А р н о л ь д (с любопытством оглядывая Аннея). Вот вы какой... И совсем не страшный. Извините, но что-то в толк я не возьму: и чего они вас так боятся?
А н н е й Л у ц и й. Если хочешь следовать моим путем, то думай об одном, готовься к одному: достойно встретить смерть. И пойми вот что: никто не умирает в не свой срок. Так что своего времени ты никогда не потеряешь. А то, что оставляем мы после себя, то – не наше.
А р н о л ь д (к Вере, отводя её в сторону). Как будто не в себе. А может просто нездоров ?
В е р а. Кто знает. Вроде глаза больные.
А н н е й Л у ц и й. Прислушайтесь, всмотритесь и вам откроются сияющие вершины. Ведь вы тоскуете об истине...
А р н о л ь д. Я этого не говорил (Вере). Может быть ты?
В е р а. Я просто хочу быть женщиной. И чтобы меня иногда любили.
А р н о л ь д. Так что на фиг нам она – эта ваша истина. Случись что – я могу у господина оберполицмейстера спросить. Да и к слову сказать – не о чем. Разве что о большом американском каньоне. Есть он – нет. А то тут некоторые сомневаться начинают (выразительно смотрит на Веру).
А н н е й Л у ц и й. (допивая банку джина, отбрасывая ее в сторону) Видите ли, сэр, истина это вовсе не то, что говорит вам ваш полицмейстер, или сосед, или книга. Истина – это не идея и даже не вера. Истина – это новизна, это – движение. Она является к нам каждую секунду и тут же исчезает. И одновременно она здесь, рядом. Она – в вас самих. Она ждет, что вы откроете ее. Как бы узнаете в лицо. Истина не терпит толкований. Она – облако, роза, запах волос возлюбленной. Истина отнюдь не мистична, она здесь и сейчас. Так что не надейтесь встретить ее в раю или в аду.
А р н о л ь д (испуганно). Да что ты заладил! Истина! Истина! Да не надеюсь я ни на что. Вот и все. Живу, как придется. (Отходя в сторону, к Вере) Слушай, сдается мне, что он действительно опасный тип. Чокнутый, одним словом. А что у них там на уме – одному Богу известно.
В е р а. Ты знаешь. Я ничего не поняла из того, что он сказал. Но... В этом столько красоты! Это так меня торкает, словно… словно я вспоминаю первую любовь.
А н н е й Л у ц и й (подходя к ним, огорченно). Я вижу, что смутил вас. Простите (воодушевляясь). Поначалу все так реагируют. А потом, постепенно, начинают во все это втягиваться. Что есть благо? Знание. Что есть зло? Незнание. Кто умен и искусен, тот – глядя бесстрашно в будущее – одно отвергнет, другое выберет. И он не боится того, что отвергает, ибо душа его высока и непобедима. Хорошо бы добавить к этому капельку веры.
В е р а. Я – здесь… Высока и непобедима…
А р н о л ь д (оттаскивая Веру в сторону). Слушай, мне надо ненадолго отлучиться. А ты тут поболтай с ним.
В е р а (с тревогой). Куда ? Зачем?
А р н о л ь д. Щас вот джину еще прикуплю. Тебе сколько банок?
В е р а. Джину ? Да я что-то вовсе его не хочу. Может быть для Него?
А р н о л ь д. Вот-вот, я щас. А вы – никуда. Я – мигом.
В е р а. Убёг куда-то. Как на пожар.
А н н е й Л у ц и й (подходя к Вере) Ты не беспокойся и не думай, что я сам, будучи нездоров, пытаюсь лечить других.
В е р а. Да нет же, я и не беспокоюсь вовсе.
А н н е й Л у ц и й. Просто я как будто хвораю в одной с тобой комнате, и беседую о нашем общем недуге. При этом советую разные лекарства. Слушай же и ты меня так, словно я говорю с самим собой. Но одновременно я приближаю тебя к своим тайнам и предлагаю тебе напиться из моего родника.
В е р а. Да-да. Как правильно вы говорите. Из одного родника... Только... Не надо здесь больше... Как-то неуютно в этом углу. Пойдемте куда-нибудь отсюда.
А н н е й Л у ц и й. Зачем? Ведь мы только начали беседу.
В е р а. Как-то нехорошо тут. Сыро. Право слово. Я знаю одно потрясающее место и вообще я замерзла. Видите – вся дрожу.
А н н е й Л у ц и й. Ну, что ж. Идем. Только не по людным местам. А то понимаешь – они, бедные, отчего-то меня невзлюбили. Что я им сделал ? Ведь я совсем один.
В е р а. Я вас понимаю. Конечно, Арнольд считается моим женихом, но иногда по ночам мне бывает так одиноко.
А н н е й Л у ц и й. Видишь ли, через одиночество надо пройти до конца, а ты не можешь, потому что боишься. Страх.
В е р а. Да, да. Я всего боюсь. Ну, пойдемте. Да, а зовут-то вас как?
А н н е й Л у ц и й. Анней Луций.
В е р а (смеясь). Чудно-то как! А меня просто Вера.
А н н е й Л у ц и й. Просто Вера. Это хорошо.
Они исчезают. Раскачиваются тени, накатывает ветер. Выскакивает разгоряченный Арнольд.
А р н о л ь д. Здесь он, здесь, господин обершталмейстер! Тот самый, я его сразу признал. Эй, где вы ?! Ве-ра! Ве-ра!
Занавес. 31.08.03