Она не любила, когда ее спрашивали: «Как дела?» Ну что можно ответить на дурацкий вопрос? Ей так хотелось ответить правду, подробно объяснив, как плохи дела последние десять лет, что приходилось до боли прикусывать язык.
А еще отвратительнее был вопрос о здоровье. Что они хотели от нее, черт возьми? Точный диагноз с подробностями об ощущениях боли и беспомощности, охватывающих все чаще и чаще? По опыту она знала, что это никого на самом деле не интересует. Так, равнодушная вежливость, которая ранит до сих пор, а пора бы уж привыкнуть…
Она не любила, когда ободряюще говорили: «Тебе повезло, есть кому позаботиться, все-таки двоих дочерей вырастила.» Ей хотелось плакать от этого уверенного «вырастила». Господи, да она ведь как кукушка подбросила их сама себе, потому что больше никого подходящего не было поблизости, и дальше так и растила: как чужих, подброшенных детей. На уровне дикого материнского инстинкта вкусно кормила, чисто одевала, заботливо следила, чтобы ходили в школу, в институт… Кукушата выросли, и теперь она с обреченным интересом ждала, когда же они напрягутся и вытолкнут из гнезда лишнего, когда избавятся от нее самой.
Она не любила, когда ей с завистью говорили: «Какая ты счастливая!» Не любила, потому что до сих пор не могла понять, что такое счастье.
Однажды ей попался на глаза гороскоп. Читать их она тоже не любила, считая галиматьей. От нечего делать скользнула по строчкам, остановилась на своем знаке. «Стрелец. Личность, призванная служить людям. Не созданная для семейной жизни: или женится рано, или не женится никогда» Она прикрыла глаза и задумалась, наконец, о том, для чего же она была создана, что могла бы полюбить, от чего была бы счастлива, отчаянно сознавая, что слишком поздно. Служить людям? Ха-ха! Ну почему все в жизни случается так не вовремя! И почему это дурацкое желание служения и счастья не отомрет, как рудимент, не выпадет, как молочный зуб у ребенка? Неужели оно будет мучить до самой смерти, как желание любви мучит юную девушку, начитавшуюся сентиментальных стихов! И что можно сделать, чтобы погасить эту жажду любви, жажду деятельности, которая мучит даже в снах, которую давно уже невозможно утолить…
Служение людям… Эти слова не давали покоя. Что же есть, чем можно поделиться со всеми? Что она может сделать? Подтянув плед на бесполезных ногах, она крутанула колеса кресла, остановилась у стола и включила компьютер. «Я ЛЮБЛЮ» Ей не нужно было думать, что писать дальше. Неуклюжие пальцы не поспевали за мыслью. «Я люблю входить босиком в солнечную воду ручья, разбрасывая сверкающие капли и рождая волны, разгоняющие отражения облаков…»
Она любила невозможное.