Опять придется начать издалека. Я всегда любила не только собак, но также птиц. Они живут у меня десятилетиями – в основном, волнистые попугайчики, некоторые говорят (больше или меньше). Один даже пел весьма выразительно и к тому же приплясывая:"Цыпленок жареный, цыпленок пареный..."
Однажды моя Милена стала просить у меня разрешения принести в дом клетку с парочкой попугайчиков. Я отказалась, потому что считала, что не могу превратить дом в птицефабрику по разведению птенцов. У нас обычно живут одинокие мальчики. В то время у нас жил голубой птенчик Эльф (не просто скандинавский эльф, но в его имени также закодированы мои имя и фамилия - «Эльмара Фаустова»), он был смирным, не говорил, поскольку это был попугайчик, залетевший в окно к соседям Гусейновым, они его отдали мне. Учить его говорить было уже поздно. Он был ручным, добрым, весело щебечущим мальчиком.
Но как-то дочь пришла домой очень расстроенная и сказала, что больше не может видеть, как плохо обращаются с волнистыми попугайчиками в доме ее подружки - плохо кормят, кричат на них, бросают на клетку кухонные тряпки, если птички расчирикаются. И я дала согласие. В доме появились новые жильцы — в огромной клетке сидели два враждующих между собой существа. У них не только не рождались птенчики, но даже самец паническм боялся красотки, которая его клевала, гоняла по клетке, загоняла в угол. Они явно не подходили друг другу.
Мы дали имена птицам: девочка стала называться на английский манер Нэнси, а мальчик на французский — Гарсон. Нэнси не подпускала Гарсона к еде, пока сама не насытится и не уснет. Грустно это было наблюдать. Иногда я видела, что Гарсон сидит на дверце клетки и тоскливо смотрит сквозь прутья. Обычно я выпускаю птиц, но наличие дома пожившего в лесу на добываемых охотой харчах шотландского сеттера Лаэрта исключало такую возможность.
И как-то вечером произошла беда. Я вдруг услышала пронзительный крик моей взрослой дочери. Она кричала в отчаянии, что Лай — «убийца, преступник, его надо судить, его надо в тюрьму посадить!» Когда я прибежала к ней в комнату, я увидела, что посреди ковра сидит Лай, удивленно наклонил голову набок, а из пасти у него во все стороны торчат птичьи перья. Боже! — Это Гарсон все-таки открыл случайно клетку и вылетел на свободу… На свою погибель. Лай — заядлый охотник, и он мгновенно поймал несчастного птенчика.
Воздух в нашем доме снова напитался духом беды, Милена очень переживала еще и из-за того, что она хотела облегчить жизнь птицам, а привела к гибели именно беззащитного, несчастного в этой жизни Гарсончика. Страдала из-за его потери и чувствовала себя без вины виноватой.
Сначала Нэнси жила одна. Она стала тихая и задумчивая. И тут мы решили попробовать пустить нашего любимого Эльфика в клетку к Нэнси - агрессивной, гонявшей беспощадно своего кавалера Гарсона. Мы решили посмотреть, как она встретит нового спутника.
Удивлению нашему не было предела - они бросились друг к другу, как влюбленные, которых когда-то насильно разлучили! Началась в нашем доме VITA NUOVA - они всегда сидели рядом на жердочке, прижавшись тесно друг к другу, чистили друг другу перышки, кормили друг друга полупереваренными зернышками. И совсем скоро Нэнси, несмотря на отсутствие гнездышка в клетке, стала нести яйца. Мы, конечно же, быстренько создали все условия. А наш Эльф стал очень заботливым супругом - он кормил и чистил сидящую на яйцах счастливую и очень мирную Нэнси. Родились (и все выжили!) разноцветные дети любви. Они принесли в наш дом радость и нежность.
Мы поняли, что без любви душа черствеет и, погибая, губит вокруг себя покой и доброту.
А ЛЮБОВЬ спасительна.