SURROUND
Конец июля 98.
Мы выдвигались к месту. Не широкая уже давно заросшая травой дорога петляла по лесам и высотам. Почти через каждые метров двести – триста попадались гильзы. 7.62. Словно кто – то указывал нам путь.
По лесу – комары. На высотах укрытых метровой травой – под палящим солнцем – слепни. Это был их праздник – людская кровь! Голые по торсу, перегруженные рюкзаки, вспотевшие и усталые. Мы забрались на последнюю высоту и медленно тая на солнце осматривались. Позади осталось километров сорок пути. Дальше дорога спускалась к перелеску, где на картах значился мост через речку. Есть вода – есть жизнь. Там и предполагалось разбить лагерь.
- Ну, что! Под горочку и мы на месте! – воскликнул Ден и, словно не было пяти часов изматывающего хода, побежал вниз. Он уже был внизу, а мы всё ещё стояли на месте.
- Супермен, ***в! Робот! – сказал Хохол и медленно побрёл вниз.
Природа сжалилась над нами и загнала солнце за большое облако. Минут на пятнадцать, не больше, но и не меньше. Я, Хохол и Чикатило валялись около своих рюкзаков. Толстый искал и рубил жерди для палатки, Ден вовсю плескался в речке. Речка правда изрядно пересохла, да и от моста осталось лишь несколько брёвен вросших в грязь – собственно не мост, а плотина уже.
Похлебав с Чикатилой пива, я всё же нашёл в себе силы и направился на помощь Толстому. Хохол побрёл к речке, а Чикатилистый так и остался лежать.
Есть такая закономерность у природы. Ни минуты покоя. Когда жарит солнце, тебя просто обуревают слепни. Слепень будет кружить над тобой часами, но всё же выловит момент и спикирует. И если он присосался, его уже не вспугнёшь рукой. Его можно только убить. У него нет выбора. Нет крови – нет жизни. Это риск, но если он слетел с тебя бочонком с кровью, то разродится сотнями таких же. Природа делает их миллионами. Но лишь единицы получают шанс на потомство. А после солнце заходит, слепни засыпают и просыпаются комары. Это более осторожные твари. Отгони его два раза от руки, он укусит тебя за ногу – ты не заметишь. Отгони его пару раз от лица, он проткнёт твой живот – ты не почувствуешь. Разница?
Палатка с горем пополам поставлена. Искупались все кроме меня – не хотелось – развёл костёр и варил макароны с тушёнкой. Несмотря на дикую жару все ели только в путь, мы с Чикатилой опрокинули водки – остальные отказывались, тыкая пальцем в солнце. Ну, не хотите так и не надо. После Ден утянул с собой Хохла на рекогносцировку местности. Забрав, сапёрку и детектор они исчезли в поле. Толстый дремал, обложенный слепнями, а Чикатило снимал на камеру бабочку, которая по непонятным причинам всё время садилась мне то на лицо, то на руки. Она подходила к моему веку, останавливалась и смотрела мне в глаз. Было необычно. Близкие контакты третьего рода. Чикатило просил – Замри! Снимаю! А я смотрел на бабочку и понимал всю свою бессильность и несостоятельность по сравнению с ней. Ещё мне вспомнилось, как когда – то давно, в детстве, мне было, лет пять, я сидел во дворе на скамейке и какая – то бабочка также кружила вокруг меня и садилась мне на руку. Тогда мне очень хотелось что бы она стала моей личной бабочкой и жила у меня дома. Мечта не осуществилась тогда. Я улыбнулся. Может теперь осуществиться? Отсняв минут тридцать плёнки Чикатило успокоился и распаренный жарой улёгся около Толстого. Я же достал журнал «Пионер» за 85-ый год, найденный на помойке около деревни. Поразило письмо какой – то девочки из Америки. Она очень просила чтобы на неё не сбрасывали атомную бомбу. Я представил это. Мне пять лет, я бегаю по двору с Толстым с брызгалками и мы уже все мокрые от наших военных действий, а какая – то толстая (не знаю почему, но мне так и представилось) девочка пятнадцати лет отроду не спит ночью и пишет из далёкой Америки письмо в журнал «Пионер». Она не хочет умирать. Она пишет, что хочет двух детей. Мальчика и девочку. Она не хочет умирать. И может быть, даже плачет. И письмо солёное уже. А я догоняю Толстого и обливаю его водой из брызгалки. Брызгалка = пластиковая бутылка из под шампуня + передняя часть ручки. А она боится большой бомбы с большой красной звездой на боку. А Толстый уварачивается и хватает меня за рукав, и мы летим с ним кубарем по детской площадке. Она запечатывает письмо и ложится спать. Я тру ушибленный локоть. Толстый трогает шишку на голове. И мы идём снова заполнять брызгалки водой… Я улыбнулся.
Вернулись Хохол с Деном. Нашли лишь одну траншею в перелеске, да и то странно она располагалась (по отношению с боевыми действия проводившимся здесь в период 41 – 42 годах). Нашли остатки русского котелка и гнутую ложку. После недолгого спора решаем продвигаться влево от перелеска. Разбуженный Толстый идти с нами отказывается. Он весь чешется от укусов и ему плохо (не *** спать на солнце). Чикатило тоже не идёт, он увлечён «Пионером». И мы втроём уходим, прихватив камеру (у Чикатилы недовольный взгляд). Перейдя очередную хорошо заросшую растениями высоту, мы спустились к перелеску. Перелесок мёртв. Все деревья усохли. Контраст. Видна траншея. Хохол показывает, где он вырыл котелок и предлагает перекапать там всё. Но покопав с пол – часа, ничего нет. Детектор тоже молчит. Кратко засняв траншею, выходим из перелеска и забираем налево. Короткое поле и снова перелесок, но живой. Раньше здесь было болото. Трава под ногами уходит и на след проявляется вода. Буквально метров через сто натыкаемся на аккуратно вырытую яму. Даже дилетант поймёт – выкопали человека. Форма ямы совпадает с положением тела. Ноги врозь, левая рука (если лежал лицом вниз) вытянута вперёд головы.
- Копали – констатирую я.
- Ясен перец – говорит Ден.
Хохол включает детектор и обследует яму. В полуметре от головы откапываем россыпь гильз. 7.62.
- Наш был боец – говорит Хохол.
- Походи вокруг ещё – отвечаю я.
- Походим – Хохол.
Вокруг везде аккуратные ямки. Разбитый ящик из под снарядов. Гильзы. Рулон колючей проволоки. Пули. Кружка. Всё русское. Всё наводит на одну мысль «наши» нарвались на засаду. Даже отстреляться, толком не успели. Видимо отступали (иначе, зачем колючка?). Болото… Пока мы с Хохлом обследуем район Ден уходит далеко вперёд.
- Идите сюда! – голос Дена издалека.
- О! Чего – то нашёл! – радуется Хохол.
Кое - как пройдя через заболоченную поляну мы с Хохлом подошли к Дену. Три старых берёзы. Между ними вырыта большая неглубокая яма неправильной формы. Рядом вокруг вырытая земля.
- И чего? – спрашивает Хохол.
- Что такое? – спрашиваю я.
Ден молчит. Я присматриваюсь и вижу, что в земле набросанной рядом лежат серые все в грязи черепа. Я опускаюсь на колени и беру в руки череп. Хохол присаживается рядом.
- 7.62 везде. – говорит Хохол.
- Вон сбоку каски – говорит Ден. Голос у него сухой.
- Да. Наши каски – подтверждает Хохол.
Разобрав всю землю, мы находим три черепа, кости, три каски, три сапёрки, три гранаты, куски шинели, остатки сапог. Ни оружия, ни жетонов, ни пряжек. Ни каких личных вещей. Это работали чёрные.
- Чёрные суки! Даже не похоронили!!! – Хохол.
- Даже кости обратно землёй не присыпали… - Ден.
Я сажусь на землю и закуриваю. Достаю из рюкзака баклашку и пью. Мне нечего сказать…
Конечно, мы все слышали и знали о чёрных копателях (мы и сами не особо белые, прикалываемся, что мы серые). Знали, что именно так они работают – берут всё, что можно продать. Но когда это видишь своими глазами – нападает ступор. Я – медик по образованию, как и Ден. Дело не в останках людских и не в запахе перегноя человеческого тела (в глине сохраняются и ногти, и волосы, и ткани – запах ужасный) – я видел ещё и не такое. Просто жутко щемит где – то внутри от того, что существует на свете такая мразь не помнящая и не благодарная. Неужели было сложно хотя бы обратно кости сложить и засыпать??? ………..
Ден, метрах в десяти откопал подсумок с патронами. Полный. Через час поиска вокруг и анализа можно было судить, что здесь было в октябре – ноябре сорок первого. Какая – то «наша» часть отступала. Попала в засаду. Немцы засели на высоте (метров триста отсюда) и открыли миномётный огонь (нашли много хвостов от мин, один в двух метрах от раскопа, он видимо и убил троих бойцов). Вряд ли кто – то спасся из этой части. Эти трое скорее всего даже не успели выстрелить…
Пока Ден обследовал местность, я копал могилу, а Хохол делал крест.
- Ты видел на обрывке сапога буква «Д» вырезана -спрашиваю у Хохла.
- Видел, но это ничего не даст… - Хохол скрепляет крест.
- Знаю – Я воткнул лопату в землю и опёрся на рукоятку.
- Суки – Хохол.
- Хуже – я.
В яму опустили сначала кости, потом черепа в касках, сверху три гранаты. Закопали. Хохол поставил крест. Вдоль могилы воткнули три лопатки. Сели рядом и допивали пиво. Молчали.
Вскоре вернулся Ден. Притащил с собой штук пять хвостов от мин.
- Их тут немеренно. Все немецкие – сказал он.
- Надо идти уже – говорю, - скоро стемнеет.
- Да, пойдём потихоньку – Хохол.
Около палатки дрых Толстый. Чикатило всё ещё изучал «Пионер» (наизусть, что ли учит?).
Костёр уже потух. Темнело.
- Ну, чё? Нашли что – нибудь? – Толстый тёр заспавшиеся глаза.
Говорить не хотелось…
Конец августа 04.
Хохол погиб при разминировании немецкой противопехотной мины.
Чикатило был убит в пьяной драке около общаги.
Ден переехал в Новгород, больше я о нём ничего не знаю. По слухам спился. Не знаю…
Толстый благополучно женился на богатой девке и живёт теперь где – то на Чистых прудах в шестикомнатной квартире.
Я ………………………….