......................ИНФИЗ.......................
....................НАХИМИЧИЛИ................
Получив свою первую двойку по химии на первой в жизни сессии, я понял, что никакой тренер мне не поможет и надо бороться за выживание самостоятельно,.
И если Паше, якуту из далекой Сибири, будущему Олимпийскому чемпиону в Монреале, ответившему на вопрос ядовитого преподавателя химии, которого боялись, как огня и голода потерянной из-за потерянной стипендии:
- Что такое жиры?
- Жирь? На нём картошьку жарят!
- ?????…
наш тренер по кличке «Костолом» замажет его тупость на экзамене и отстоит стипендию, то мне, обычному студенту-разряднику, которых пруд-пруди в инфизе, как и другому страдальцу-хоккеисту, суждено было гореть синем пламенем на химии. Наша хоккейная надежда на экзамене по мутной истории КПСС ответила на вопрос психологическому террористу преподавателю Калите, когда-то ляпнувшего в столовой другому преподавателю, наступившему на лапу дремавшей по столом и взвизгнувшей от боли дворовой Жучки:
- Чё, студентов мало, так ты собак давишь? – так же вел себя Калита и на экзаменах:
- Кто такой Брежнев?
- Хоккеист!
В то время ответ был известен любому боксеру, даже с отбитыми мозгами после нокаута, любому несгораемому шкафу-штангисту, прыгуну с вышки в пустой бассейн, легкоатлету с полушариями мозгов на ягодицах, и было страшным грехом не знать ТАКОГО во времена всеобщего морального партийного лицемерия и духовной проституции! Одно облегчало грех, что при Сталине за это бы расстреляли…
Опухшее лицо, любившего выпить партийца-преподавателя, шипя, сдулось, как использованный презерватив и он, хватая воздух, просипел:
- Два! – Долго потом остервенело занижал оценки всем хоккеистам верный партиец.
Может, с тех пор у нас на Украине нет хоккея? – думается мне до сих пор…
Когда тренер неудачника явился и пытался уговорить Калиту на пересдачу экзамена подопечному, Калита сказал:
-… нет, вашему дебилу – пиз..ц! Этот поц не знает, кто такой Брежнев, говорит, что хоккеист, вот и будет ему «2» без надежды на успех!
На что тренер тоже простодушно ответил:
- Правильно, хоккеист!
Калита молча начал хватать валидол в преддверии сердечного приступа, но ситуацию спас другой тренер:
- Генеральный секретарь ЦК КПСС!
На что первый тренер сказал то, чего не знал далекий от спорта Калита:
- Правильно! Но есть такой хоккеист в ЦСКА!
И ситуация разрядилась в пользу узколобоспециализированного студента в виде ничьей, т.е. в виде пересдачи на 3 балла.
.................АНАТОМИЯ.......................
Очень интересной личностью в институте был пожилой профессор Гудзь. Однажды, когда он впервые пришел к нам читать, мы и не заметили, как пролетела его лекция, а он, любезно улыбаясь, ошарашил:
- Друзья, за сегодняшнюю лекцию мы с вами прошли 200 костей и мышц…
В инфизе преподаватели редко нас называли «друзья», более того, относились частенько хамовато… У Гудзя, пожилого ученого, была одна, известная всем, страсть к симпатичным девчонкам, и он мог их спрашивать часами, а они, зная ЭТО, и не зная анатомии, одевали короткие юбчонки, такие, что гланды было видно, и шли только к нему на экзамен. Причем очень часто Гудзь просил их достать с высокой полки (читай -попки) тот или иной муляж. Девочки тянулись его достать, юбки поднимались еще выше, открывая всю анатомию, а этот старый ценитель девичьего тела чуть не мурлыкал от удовольствия. Но всегда ставил «5!» и никогда не лапал, как некоторые преподаватели по педагогике. Мы их называли "педики"
Проблемы на анатомии были вечными, особенно со сдачей экзамена, особенно, если кому-то попадались билеты по строению половых органов. После экзамена нам жаловалась женщина-преподаватель на студентов-армян, которые занимались спустя рукава, не знали не только сложного огромного по объему материала по анатомии, а и русского языка и на плакате путали матку с мочевым пузырем или хуже, начинали рассказывать о своем личном сексуальном опыте, чтоб хоть что-то наплести о строении половых органов:
- Все выходили, не в силах оценить их объяснение, изложенное уличным языком, а мне, как врачу, приходилось слушать этот мат… - жаловалась нам преподаватель Мария Васильевна.
Выбор в альтернативе: учеба или спорт, в пользу учебы, потом оправдался полностью: только из моей группы выгнали ровно половину борцов и боксеров за неуспеваемость. О чем нас сразу честно предупредило руководство института на общих сборах:
- Нам нужны не спортсмены, а отличные специалисты!
Одного из таких будущих отличных специалистов звали Леня К.
Длинный, с носом, как у Буратино, и разной длины руками (у фетовальщиков рабочая рука часто длиннее другой до 7 см) нескладный еврей, всех смешил своими анекдотами и клоунадой выпендрежа, что мог себе позволить только не глупый человек. Заваливает Леня с опозданием на пару, где уже пыхтел над конспектированием занудности лектора весь поток и с ходу:
- Вы знаете чего у коровы глаза с поволокой?
Все радостно оторвались от поденщины писарей и повернули голову на Леню, зная что сейчас будет хохма, даже преподаватель заткнулся от такой наглости…
- Почему? – подыграла ему нахальная теннесистка Наташка Ш. с галерки.
- А если бы тебя каждый день дергали за сиськи, а мужика раз в году давали, какие бы у тебя были бы глаза?! – обрадовано ответил собеседнице женского пола, Леня, смачно втянув текущие сопли после мороза улицы в тепле аудитории...
Зал грохнул смехом, вместе ржали преподаватель и сама теннисистка, у которой именно такие глаза и были, потому еще долго аудиторию не мог успокоить лектор.
Началось дергание за наше вымя уже на анатомии. Она сожрала много наших товарищей за неуспевание… Впервые в жизни на занятиях в анатомическом театре мы увидели трупы, не выдержавших экзаменов жизни и препарированные органы.
Это потом, мы могли есть бутерброды возле них. Но к такому не сразу можно было привыкнуть, а некоторые так и не привыкли... Сотни абсолютно незнакомых названий костей, нервов, мышц на русском и латыни. Многие так и не сдали анатомию, а сдали позицию в институте. Мой одноклассник, теннисист Стасик, учившийся курсом выше, сдавал ее 11 раз! Когда он наконец сдал экзамен – напился на радостях так, что его сердце остановилось и Стаса еле откачали.
Особенно были неприятны распиленные человеческие головы. Их приносили накрытыми и ставили в посуде на стол. Ну, любопытство - не порок и Саша Воскобойников приподняв клеенку, даже понюхал неизвестный мохнатый предмет в виде полушария...
- Ты бы еще лизнул его - съязвил я...
Но когда Саша повернул в себе судок - он резко побледнел... На него философски жмурилось половина мужского лица, распиленной вдоль головы...
- Жмурик! - охнул Сашка.
Однажды доцент вызывает на семинаре боксера из нашей группы и любезно говорит:
- «Доктор», покажите мне, где находится продолговатый мозг.
Туповатый боксер, по кличке Буратино из-за форм черепа и носа, подходит к лотку, приподнимает дрожащей рукой клеенку и тычет куда-то указкой…
- "Доктор", что-то я не поняла ваш ответ, - ядовито-вкрадчиво говорит доцент – возьмите в руку мозг и покажите мне продолговатый мозг!
Предложение не из приятных и Буратино колеблется…
- Ну что же Вы, «доктор», неужели хотите «два»? -со сталью в голосе...
Делать нечего.
Зажмурившись, Буратино берёт осклизлые полушария и под шопот наших подсказок тычет совершенно в другую часть мозга, т.к. находится в невменяемо-сумеречном состоянии…
Аудитория жестокосердечно ржет.
- Хорошо, а теперь сделайте разрез и покажите красные ядра …
С лица Буратино начинает капать крупными каплями пот, руки его трясутся, и видно по мутным глазам, что он сейчас брякнется в обморок.
Аудитория ещё сильнее ржёт над ним, как перед казнью в средневековье… Явно запахло серой и инквизицией.
Вдруг Буратино встряхивается оживает и ЗАМАХИВАЕТСЯ МОЗГОМ на ржущих сокурсников…
Крики ужаса девчонок, лезущих под стол, каски книг и конспектов на олошадевших мордах студентов, хаос и бардак в анатомичке, и полубезумный хохот Квазимодо Буратино над нами в небе…
Запах валерьянки долго потом стоял в аудитории…
................ТЕРМИНОЛОГИЯ................
Отличались студенты армяне и азербайджанцы и на гимнастике, чего стоили их команды студенткам-художницам:
- А тэпэр упражнэние на развытие мышц мэжду ног …
- Эй, дэвочка, раздвынь ноги!
- А тэпэр наклон скелета влево!
Поэтому на занятиях по гимнастике, нас дрессировали, как собак, чтоб не говорили:
- Не говорите «Стой на месте!», нельзя стоять на ходу.
- Не говорите «Ходьба на одном месте!», ходят ногами, а не «одним местом»!
- Не говорите «Руки к грудям!» - не у всех они есть!
- Не говорите «Наклон назад!», назад – это прогиб!
- Убери руки из-за спины, завоняют…
- Чего стоишь, расставив ноги, у тебя что, промежность болит?
О важности правильной терминологии в первую очередь преподаватели предупреждали на спортивных играх, особенно в такой игре, как городки:
- Учтите, это называется «биты», а не палки! Когда вы возвращаетесь с занятий по городкам с Верхнего поля и рассказываете, что в эту фигуру вы бросили сорок «палок», пенсионеры, услышав такое, падают в обморок…
.............ЗАНЯТИЯ ПО ПЛАВАНИЮ................
Бассейн и так много воды некоторым студентам, приехавшим из пустынь были в нагрузку. Бирюза воды, запах хлора, операционная белизна кафеля, блики от воды пляшущие на стенах цветомузыкой просто сворачивали некоторым бошки и они шли матом - укачивало до рвоты!
Как-то, на занятиях в бассейне, помывшись в душе, мы вышли в зал сухого плавания, где уже находились наша группа борцов, боксеров и группа «художниц». Вскоре к нам вышел наш боксер по кличке «Гарик» с конспектом на голове и присоединился к беседующей группке. А тут - очаровательные студентки вокруг угорают от смеха, обессилено хлопаясь на скамейки…
- Да в чем дело? - раздраженно спрашивает Гарик
- Гарик, а где твои плавки? Ты ж голый! - сквозь слезы от смеха прокашляла ему симпатичная студентка.
- Тю, бл%дь! И в самом деле, забыл их после помойки в душе на крючке… - и не торопясь, элегантно покачивая волосатыми ягодицами, Гарик пошел в раздевалку, так и не сняв конспект с головы, чтоб прикрыться.
Моментом позже, вышла еще одна красивая студентка-художница Кузнецова Ирка в зал сухого плавания и никак не могла врубиться в этот безудержный истерический смех студентов и преподавателей.
- Да объясните мне, в чем дело! – заорала она, после безрезультатных попыток выбить информацию о происходящем у подруг. Икая от смеха, ей пересказали стриптиз.
-…Ну не ё% твою мать! Стоило раз опоздать - и такое пропустила! – непроизвольно брякнула та под общий смех.. Занятия в бассейне отложили на полчаса из боязни, что кто-нибудь сможет захлебнуться, т.к. стоило посмотреть студентам на вернувшегося в зал Гарика и все валялись опять, как пьяные кони. Так его потом и называли «Голый Гарик» вплоть до исключения из института.
..............ТАНЦЫ В КОЛХОЗЕ.............
Началась счастливая пора студенчества: нелепые колхозы с выпивкой, унылыми дождями на раскисших полях и чавкающим черноземом, мокрой одеждой, поцелуи на сеновалах с легкоатлетками, приходившими на свидание на сеновал в цельных купальниках и колготках под ними… Были и небылицы, как, например, быль про Месропяна, который спал, как убитый, нажравшись нашей самогонки на теплой печи у приютившей «скубентов» бабки Матрены, а в пещере открытого рта армянина, срезанного пулеметной очередью «гранчаков», табунами по зубам бегали мухи, не в силах разбудить постояльца-страдальца. И даже могучий храп не мог спугнуть их брачного соития в армянском рту…
Были бесконечные разговоры с девушкой-копьеметательницей по прозвищу Калина до утра на скамейке у хаты под старой ветлой. На что умница, старенькая хозяйка хаты, мягко улыбаясь, глядя на нас, говорила:
- ...і звідки вони беруться оті балачки? – видно вспомнив свою, уже далекую любовь.
Были танцы в сельском клубе под убитый магнитофон и неудачные попытки местных парней побить «скубентов». Одна из них закончилась весьма печально для нападавших. Сокурсник боксер Коля, по кличке Чомбе, пошел провожать «до хаты» метательницу диска Ларису, которая запросто, играючи, поднимала 100 кг мешок на спину. Ночь была тихая, лунная, лягушки орали, как болельщики на футболе. Подваливает пара сельских парней с цигарками в зубах, со стандартной просьбой:
- Дай закурить!
Коля, понимая смысл этой просьбы, отвечает:
- Не курю – и готовится к драке.
Любитель закурить, нелепо, для искушенного в боксе Коли, размахивается, нанося удар целую вечность. Коля пригибается, готовясь нанести крюк снизу, слышит запоздалый крик:
- Коля, пригнись! - и не разгибается, чуйкой боксера ощущая, как над головой несется что-то темное со страшной скоростью и видит снизу, как два любителя покурить, дружно, по-братски, валятся в грязь, как в замедленном кино, даже не делая попыток после встать. Только цигарки метеорами полетели в сторону, рассыпав искры в черноту неба…Рядом, в позе дискобола Мирона, еще не успев вернуться в нормальное стартовое положение, стоит Лариса. Не веря своим глазам, Коля спрашивает:
- Чем ты их, Лорка?
- Ладошкой, а не то б прибила кулаком, я ж диск пуляю по мастерской планке.
Оттащили «курильщиков» на травку покурить, чтоб не захлебнулись жидкой грязью. Пришла наша парочка: боксер и металочка ко мне в хату в гости, желая в пылу впечатлений рассказать от случившемся. А тут новый анекдот, на пороге хаты сидит наш подвыпивший сокурсник по фамилии Смаровоз (подпольная кличка «Шмарик»), и делает умный вид, что читает при луне какую-то книгу.
- Саш, ты что это читаешь?
Шмарик, желая блеснуть эрудицией, ляпает, играя мягким украинским «г-х»:
- Да вот, ХэминхУева перечитываю…
Что успешно разрядило возбужденную атмосферу таким дружным хохотом, что во всем селе на миг заткнулись лягушки. Потом, курильщики отомстили Коле, поймав его одного «подшофе», гуртом и наставили ему синяков.
..............КИНО В КОХОЗЕ................
После 2 курса, уже изрядно поредевшие наши ряды борцов, боксеров и штангистов послали в село под Березань, где работали расконвоированные зэки. Одному из штангистов коротышу-легковесу, с руками вытянутыми, как у обезьяны, до пола, что в пору было через них в скакалки скакать, зэк в темноте, не поделив с ним места в сельском кинотеатре, на свою беду показал нож... «Малыш», не долго думая, двинул зэка по челюсти, да так, что завалил три ряда стульев со зрителями. А когда к штангисту подскочили еще два зэка, тот, как на тренировке, рывком выхватил вверх над головой неподъёмный для рядового человека блок из восьми стульев и размазал ими зэков по стене. На том для них кино и закончилось. Потом зэки нас обходили стороной, только страдальцы принесли бутылку водки на «мировую», которую наш сокурсник не взял, обещав, что все буде в порядке и так, и никто об этом не узнает, чтоб им не добавили срок.
Ну, не знал зэк, что рост не всегда значим в жизни!
..................ПОДГОТОВКА К ПАРАДУ.................
Особенно нас доставали подготовки к параду. Каждое утро, в течение месяца, на жаре или холоде, в дождь и ветер, несколько часов мы топтались на предстадионной площади, изображая «хвигуры», и старались всеми правдами и неправдами освободиться от этой бодяги. Но не тут-то было! Даже на смертном одре в медпункте инфиза эскулапы нам не давали освобождения. Более всего мы не любили ночные подготовки, когда после репетиции парада приходилось через весь город пешком идти домой.
На подготовке наши девчонки занимались отдельно и только перед парадом нас объединили.
Иногда к нам приходил ректор, бывший штангист-тяжеловес, огромный, как людоед, грубиян, которого мы боялись, словно огня. Однажды, придя к нам на подготовку, вероятно с бодуна, посмотрел на нас и рявкнул во включенный микрофон:
- Зовите эту с%ку с ее бл…дями! Посмотрим, как это будет вместе…эсте, эсте, эсте, эсте! – и по всей Красноармейской улице разнеслось тысячеватно усиленное эхо, да так что на этот интересный текст все настоящие мужики на улице и в троллейбусах повернули головы, интересуясь, мол, а где ж может быть столько интересных по имени женщин...
- Товарищ ректор! Микрофоны ж включены!
- Да шо ж вы, суки, мне не сказали!
Говорили, что из-за этого его потом сняли с должности и начал он преподавать у нас штангу, приговаривая неловко поднимающим снаряд, студентам:
- Лучше иметь большой живот, чем маленький горбик!
Иногда, жалуясь своим коллегам по кафедре:
- Ну разве это ректор?! Раньше, при моем виде студенты бычки глотали.
И это не было далеко от истины. Увидев курящего студента, что у нас строго преследовалось, рычащий пузатый гоблин подходил к страдальцу и рявкал:
- Сальто крутить умеешь?
- Не-э-э…- блеял перепуганный студент, понимая, что может запросто вылететь из института.
- Ничего, у меня вместе с твоим тренером скрутишь, когда через полчаса придешь!
Любил ректор носить галоши и, увидев стоящего у стены института, опирающегося ногой на стену, жующего жвачку студента, снимал грязную галошу и, как Ваньке Жукову селёдкой, «ейной харей тыкал в морду» студенту, рыча:
- Стоишь тут, копытами уперся в стенку, гондон жуешь, на-ка, мой пожуй!
Остальную часть студентов, не попавшуюся на глаза ректору, нещадно почетвертовали за драки, дебоши. Я не хочу сказать, что мы вели себя хуже других студентов в других вузах, дело было молодое. Но у нас за это наказывали по всей строгости, да и менты нас не жаловали, нас трудно было вязать - мы могли сдачи дать... Вот, почему-то, футболистов, сажали за изнасилование, а не за драки.
... А КТО НЕ ДРАЛСЯ ЗА ДРУЗЕЙ, ТАКИХ МЫ ПРОСТО ЗАБЫВАЛИ....
Рассказывал мне как-то дружок красавчик Гена, переквалифицировавшийся из гимнаста в борца:
- Получили мы степуху и договорились отметить ее в кафе «Шайба» после лекций, а я пришел домой, прилег отдохнуть и проспал встречу. Мои друзья (футболисты) сняли чувиху и пошли с ней на квартиру. Что, она не понимала, зачем она идет одна на коллектив? Выпили, занялись сексом, но что-то ей не понравилось, и она отказала кому-то из компании. Как так! Всем дала, а ему нет? Тот начал ее заставлять, а зря, она выскочила из дома и спряталась в каком-то сарае, где спьяну заснула. Утром ее поймал, как воровку, хозяин. Она, чтоб не загреметь по статье за воровство, сказала вызванным ментам, что ее изнасиловали, и она пряталась в сарае от негодяев.
Хоть менты знали её «рот занятий», увеличить процент раскрываемости дел не отказались в таком, шитом белыми нитками, обвинении! Повязали молодых, сексуально озабоченных «взломщиков мохнатых сейфов» прямо на лекции, и как они ни просили, как ни предлагали женитьбу «пострадавшей», посадили ребят на несколько лет. К тому же, в СИЗО, у всех открылся триппер.
- Господи, как я благодарил небо за то, что я проспал тюрьму! – закатывая красивые цыганские глаза к небу, трагически шептал Гена.
Попал как-то и я в пьяную драку на Крещатике. Идя домой с дня рождения сокурсника, встретил возле пассажа знакомого по Музейному переулку и Пассажу невысокого брюнета-качка по кличке Том.
- О, привет, щас, погоди...
Вижу вокруг еще несколько своих, чем-то озабоченных знакомых, и, чувствую, что ситуация вокруг нездоровая. Другой бы может, и ушел бы поскорее, но я, не привыкший уступать, остался на свою голову.
Неподалеку Том плотно, не разрывая дистанцию, базарит с каким-то незнакомцем. Смотрю, Том коротким прямым в рот посадил оппонента в лужу на асфальт. Боковым зрением ловлю хук справа, пригибаюсь, бью с разворота снизу, не имея понятия кого и за что, начинается общая беспорядочная махаловка с хрустом носов, ударами ногами с маху по упавшим телам, криками прохожих: «милиция», с общим шухером и большим общественным интересом зевак. Поняв что обложен ментами со всех сторон, гордо останавливаюсь, получив на излете прощальный слабый удар по челюсти от побитых оппонентов.
Замели...
В ментовке мне сказали: подписывай пустой протокол, если не хочешь на 15 суток.
Не хотел.
Потому подписал.
Через 3 месяца пришла в институт подлая бумага из ментовки с вольным изложением событий и моей предварительной подписью. А я, как на грех, не ходил неделю в институт по болезни и пошел в поликлинику закрывать больничный. Мой институтский тренер по борцовской кличке «Костолом», пришел в моё отсутствие ко мне домой разобраться, отдам ему должное… Жили мы бедно, и наша бедность его поразила. Он-то ожидал встретить сытого сынка, который бесится с жиру. Мама, поняв ситуацию, разрыдалась, и железный дровосек сдался, за что я ему до сих пор благодарен. А что ему стоило меня попереть из инфиза? Случаев, подобных моему, в то время было много. Особенно добил я Костолома, когда на его замечание, что он пожалел мою бабушку, ответил:
- Это была моя мама…
Железный Костолом аж крякнул в растерянности… Дело в том, что я родился, когда маме было около 40 лет и в мои двадцать - ей уже было все 60. Плюс она пережила всю страшную блокаду Ленинграда: голод, повальную смерть родни, трупы на улицах…
Правда, Костолом меня потом потихоньку давил, хотя он сам не являлся образцом этикета, мягко говоря. Не зря же его прозвали Костолом. Это уже на 4 курсе я ему доказал, что чего-то стою...
................ПЯНСТВУ – БОЙ...................
После пережитого в результате письма из милиции, я разошелся с компанией лоботрясов из группы, стал рядовым нормальным студентом с повышенной стипендией. Мне было грустно слушать перекличку и слышать ответы студентов преподавателю о причине отсутствия товарищей:
- Выбыл!
- Чего?
- Потому что плохо закусывал! - и общий зоологический гогот сотоварищи по пьянке, которых судьба уберегла...
Некоторых судьба долго миловала и убрала только на последнем курсе, некоторым удалось выстоять в неравной схватке с деканатом, другие восстанавливались и жили припеваючи, освоив лабиринты жизни, ее черные входы и выходы.
Например, босяковатый подолянин Олег, по кличке Колесо, отсидел 15 суток и сумел остаться в институте.
Однажды вижу декана Крота, который неплохо относился ко мне, т.к. я делал сатирическую газету курса. Хватает он меня за плечо и говорит, смеясь и захлёбываясь от избытка эмоций:
- Не, не, не... ты посмотри, каких идиотов мы умеем воспитывать! – и тычет в лицо какие-то бумажки. В результате его сбивчивого рассказа я понял, что произошла очередная история с моим товарищем по группе боксером с Подола, Колей, по прозвищу Чомбе. Коля был большой любитель выпить и мог напиться до поросячьего визга. Читаю ментовское письмо:
«Студент вашего института Николай П*** был задержан средь бела дня в центре города на улице Карла Маркса в нетрезвом состоянии в обнаженном виде купающимся в фонтане напротив кинотеатра Украина. Просим принять меры»
Читаю Колино объяснение, написанное в виде диагональной резолюции на ментовском бланке: «Я директор советской власти, где хочу – там и купаюсь! Подпись: «Директор советской власти Колян».
В довершение приложена чудная фотография из вытрезвителя с глазами на переносице, вместо пенсне.
- Не, ну ты понял, каких мы экземпляров выращиваем! – гулко прогрохотал в истерическом смехе Крот и потолкал своё грузное тело далее по коридору, останавливая преподавателей и тыча в их лица литературно-политическим перлом Чомбе. Я думал, это конец на букву «п». Но Колю спас его крестный, тренер Ялтырян и месячный хохот всего преподавательского состава инфиза. Может сейчас, в наше свободное время узаконенного телевидением алкоголизма ничего особенного тут никто не приметит, а тогда это было ЧП мирового масштаба.
.....................КОСТОЛОМ.................
Нам всегда приходилось выступать на областных соревнованиях, желали мы или нет, а на последнем курсе, уже основательно остуженные Костоломом и его солдафонистостью, это было особенно тяжко. На региональных соревнованиях, где я выступал в последний раз, мне, полностью потерявшему функциональную подготовленность, опять выпадает первая схватка с якутом Пашей Пинигиным, уже тогда завоевавшим звание чемпиона СССР среди молодежи, будущим олимпийским чемпионом в Монреале. Я прекрасно понимал, что проиграю и равнодушно стоял в углу ковра, ожидая начала схватки. Боролся якут классно, особенно в стойке, но грязно, нанося травмы, ныряя в лицо соперника головой навстречу. Мой многострадальный нос, не раз сломанный, терпеть этого не мог. Вдруг, подскакивает ко мне другой якут - смешливый умница, чемпион Европы по молодежи, обладатель приза "За лучшую технику" - Рукавишников Витя:
- Ты чего раскис? А ну, дай этому узкоглазому якуту!
Молчу, что объяснять… А тут другой якут, чемпион Украины, хитрый прохвост Миша Ноговицын, шмыгая перебитым вечно сопливым носом, подливает масла в огонь:
- Ты сё, как баба?!
А и в самом деле, думаю, чего терять? Дам бой! Но понимаю, что меня хватит только на один период, а во втором - я просто умру, не охну...
Началась схватка.
Потолкались.
Паша сбил меня в партер, выиграл несколько баллов.
Я особенно не сопротивляюсь, изображая безволие.
Прошел первый период, счет 4:0.
Не в мою пользу конечно…
Второй период.
Та же картина, жду своего часа, зная, что якут слаб в партере и только там я смогу ему противостоять на равных. Но до партера - как до Китая, главное не прозевать его бросок со стойки. А бросал Паша и не таких, как я, да так, что пыль поднималась с ковра и тело хлопалось на ковер, как камбала на сковородку. Даю ему меня сбить в партер, но не даю ему заработать балл, т.к. Паша не зафиксировал меня, и удираю от него за край ковра, вовсю загребая руками. Знакомая до боли картина для всех борцов, не желающих проигрывать балл. Паша выхватывает мою ногу и тащит на ковер из всех сил. Жду, пока он включит вес корпуса и его центр тяжести сместится за его опорную ногу... Изображаю только паническое бегство… и, чувствую, всё - мой Паша, перетягивание каната закончилось! Разворачиваюсь, как угорь, цепляю рукой пятку опорной ноги и Паша, потеряв равновесие, как сноп, ошалело валится на ковер. Не давая вывернуться, фиксирую внизу растерявшегося от непривычного положения Пашу, и, чувствуя, что сейчас взорвусь от напряжения и молота, стучащего в голове, провожу свой коронный прием «растяжку», понимая, что другого уже момента не будет. Хотя в вольной борьбе болевые приемы запрещены - этот был страшным по боли, но и официально разрешенным. Лежа сверху, захватив своими ногами ноги противника и руками снизу его руки, медленно прогибаю свою спину, выгибая и выворачивая суставы рук и ног, отчаянно сопротивляющегося якута. Пройдя критическую точку его сопротивления, выключив суставы противника, продолжаю растягивать, дохрустывая его тело... У меня-то с гибкостью было всё в порядке, как у йога, чего совершенно нельзя было сказать о зажатом якуте. Натянув его, как готовую лопнуть струну, распяв на себе, медленно, как удав, ничего не видя от напряжения, бережно и аккуратно переворачиваю его на бок на краю ковра, как дохлую рыбу …
Кладу на лопатки.
Прижимаю к ковру, вдавливаю и размазываю…
Из последних сил держу отчаянно сопротивляющегося позору поражения, сучащего ногами, противника.
Поднимаю налившиеся кровью глаза и страшно смотрю в глаза ошалевшего судьи, не верящего в происшедшее, боящегося дать свисток и хлопнуть по ковру в знак моей победы.
Жду.
Секунды растягиваются в вечность.
НУ, КОГДА Ж ТЫ, ПАДЛА СВИСТНЕШЬ?!!!
Судья боится свистнуть в знак окончания схватки, закаменело стоит, полупроглотив свисток...
Сидевший за два ковра, Костолом, судивший другую схватку, и не имеющий на моём ковре права голоса, видя ошеломляющий позор своего лучшего ученика, разряжает обстановку, крича:
- ЗА КОВРОМ!
Для непосвященных, объясняю: приём не засчитывается. Всё!!!
Пашу поднимают в стойку, а меня – судья... Второй период закончился со счетом 6:4 в мою пользу.
Я, без моральных и физических сил, ненавидя судейский произвол своего же тренера, просто понимаю, что это ВСЁ, конец на большую букву «П»...
В голове стучит: «НУ ЧТО, ЧТО ХОТЕЛ – Я СЕБЕ ДОКАЗАЛ, а Костолому это – и на хер не надо…а мне – на кой? А я сдыхать на ковре не собираюсь!»
В третьем периоде просто лёг на лопатки. Потом долго лежал на матах в углу караван-сарая, приходя в себя, физически сгоревший, стеная от страшной боли и подлого унижения моей лучшей и, уже последней схватки, ненавидя Костолома, борьбу и продажный спорт. В течение часа слюна у меня тянулась изо рта как резиновая, все горело в легких и гортани, нельзя было даже плюнуть, в голове бил кузнечный молот и я думал, что хватит кондрашка.
Обошлось.
Паша выиграл все оставшиеся схватки чисто, положив всех на лопатки в первом же периоде. О чем, он мне с гордостью потом рассказал. Мы с ним долго не разговаривали. Высокомерный якут так и не признал моей победы, чтобы не испортить свою психологию победителя. А зря! Как сказал гораздо позже Виталий Кличко о внезапном непредсказуемом проигрыше чемпиона мира по боксу Ленокса Люиса - Хасиму Рахману нокаутом:
«Самое страшно в боксе – это потерять инстинкт самосохранения!»
Самоуверенность Паши икнулась ему через некоторое время, когда его, уже олимпийского чемпиона Монреаля, победил болгарин на следующей Олимпиаде, бросив Пашу через спину и, пока Паша думал: вывернуться или уйти на мост, отдав баллы – противник дожал его на лопатки на краю ковра, что и было специально отработано заранее. И ещё раз самоуверенность, была наказана, эдак, лет через 20, когда ныне покойный, авторитет Борис Савлохов на международном киевском турнире чуть не оторвал мужское хозяйство Паше за «левое» судейство, приподняв его за яйца одной рукой, что и показали по телевидению.
И только якут Витя Рукавишников, чемпион Европы, найдя меня в зале после схватки, блестя своими умными глазами на полу европейском лице, уважительно сказал:
- Ну, ты дал! - это была для меня высшая похвала от чемпиона Европы, признанного тогда лучшим техником Европы. Но это все было потом, за кадром истории…
............................ЛФК.................
Еще нас натаскивали по больницам по специальности инструктор лечебной физкультуры, водя по травматологии, неврологии... Зрелище для здоровых спортсменов было морально тяжелым... Эпилептики, дауны, оставшиеся глубокими инвалидами и одинокими - пациенты после автокатастроф, где погибли все их близкие, инвалиды детства и т.п. настолько встряхивали нервные системы спортсменам, что многие потом долго отходили от стресса разными методами...
Когда мы проводили распятым на вытяжках пациентам травматологии лечебную физкультуру, преподаватели бдили за нами в оба: здоровяки спортсмены могли запросто побледнеть и хлопнуться в обморок, услышав ритмичный скрип гвоздя в кости пациента при раскачивании груза вытяжки при переломе... Надо было успеть вовремя его подхватить и вытащить в коридор на свежий воздух, не испугав больного и чтобы обморочный не сломал конструкцию вытяжки при падении, чтобы не усугубил травму больному...
Страшная история, по-секрету рассказанная нам в Октябрьской больнице, вообще всех потрясла. Девушка-мотоциклистка, попавшая в автокатастрофу на мосту и выпиленная из чугунного парапета спасателями, осталась без рук и ног, слепой и глухой и немой. Таких называли "самоварчиками". Она лежала в "травме" в одиночестве, ее никто не навещал, а ее парень сразу от нее отказался. К тому же она сирота...Что ее ждало после выписки - мы могли только гадать и переживать!
Вот эта история:
Однажды ночью дежурный врач был разбужен шумом в палате, где лежала эта больная... Войдя в палату, врач увидел, что больная положена поленом на стол и ее насилует пьяный ночной санитар... Врач промолчать не смог да и не пожелал простить такого отвратительного насилия над беспомощной девушкой и утром был скандал на планерке с начальством со всеми вытекающими последствиями для санитара, его уволили по статье и передали дело в ментовку... В довершение ко всему, тот санитар рассказал, что насиловал девушку регулярно...
Все мы тоже были крайне возмущены поступком негодяя санитара и после того, как мы все высказались, врач, глубоко затянувшись сигаретой, дополнил, что вскоре после того, как санитара уволили и девушку оставили в покое - она умерла... Мы вначале не поняли почему... А потом одни самый догадливый сказал:
- Ребята! А ведь умерла она оттого, что тот секс был для нее единственным благом на этой Земле!!! А ее лишили единственного счастья...
Мы раздавлено согласились....
..................ГОСЭКЗАМЕН..................
Наступила пора госэкзаменов. Придя на экзамен по физиологии, я узнал, что его принимать будет Ткачук. Этот преподаватель не слыл держимордой, был контактен, эрудирован, с чувством юмора. Но у него был один тяжелый физический недостаток – сильное косоглазие и мы не могли списывать, т.к. не понимали, куда он смотрит…
Ко мне, как в фильме «Операция Ы», сразу прилепился один из вечно неуспевающих, вечно с кем-то друживший по выгоде, студент-бедолага боксер Шурик Карнушенко:
- Старик, я за тобой иду сдавать, подскажешь?
- За мной идет Тамраз, я уже ему пообещал, иди передо мной.
На том и порешили.
Зашли.
Потянули билеты.
Сели.
Готовимся в звенящей тишине.
Чувствую, что нужна шпора, глянул на экзаменатора, но не могу понять, куды ж он зырит. Сидел, сидел, понял, что пятерки не видать, надо рисковать. Полез за вынесенными мне проштампованными экзаменационными листами с написанными ответами на вопросы, в которых я плавал, и одним ловким движением бесшумно шмякнул их на стол в общую специально приготовленную кучу рвакли-шмакли таких же листов, чтобы смешать их в винегрет.
В этот же момент Ткачук резко подрывается с места…
Сердце обмерло:
- Ща, как захватит меня!!! - шандарахнуло в голове.
Но произошло необъяснимое, Ткачук подскочил к Тамразу, сидящему вне поля зрения нормальных глаз, и выхватил у обнаглевшего Тамраза не шпору, а увесистый учебник физиологии из штанов и выгнал его с экзамена.
- Студент Карнушенко, вы готовы?
Шурик промычал что-то нечленораздельное.
- Прошу к столу!
Боксер Шурик жидко и вяло ответил на билет (секретарь комиссии сообщила раскладку билетов, и мы заранее расписали, кому - какой, тянуть) и Ткачук сказал:
- Что ж, между тройкой и четверкой. Если ответите на пару дополнительных вопросов – получите четыре в диплом.
И тут началось самое страшное. Чем больше задавал экзаменатор вопросов, тем сильнее он убеждался, что четверкой и не пахнет, не пахнет даже тройкой, и даже двойкой…
- Ну, хорошо, ответьте мне, сколько у человека крови, будет ваш трояк! - устало сказал Ткачук, не в состоянии уже удивляться девственной чистоте мозгов экзаменуемого боксера.
Молчание в ответ.
- Студент, вы поняли вопрос?
- Да…
Подсказываю, как обещал:
- Четыре, пять – надеясь, что Шурик поймет, что литра…
- Четыре, пять! – бойко брякает Шурик.
- Чего «четыре, пять»?
Шестым чувством я понял, что Ткачук смотрит на меня и это плохо кончится для меня же…
Господи, думаю, ну неужели ты не понимаешь, что литра, а не грамма?! Но не подсказываю, это уже надо знать и боксеру Шурику, да и своя шкура ближе к вспотевшей ж… Молчу, не желая повторить судьбу Тамраза …
- Студент, вы поняли вопрос?
- Да…
- Ну так отвечайте, а не то выгоню с экзамена…
- Тысячи!
-…???? Чего «тысячи»?
- Не-а, не-а, не… миллиона!
- Хорошо, - умилительно, ломовым голосом в зловещей хрустящей обертке тишины говорит Ткачук:
- А сколько тогда у человека мочи? Тут один футболист недавно доказывал - ВЕДРО!!!
Шурик понимает, что пришел капец, на букву «П» и не знает, что ответить, откуда ж ему знать, что мочи у человека в среднем 300 миллилитров, т.к. кроме боксерских перчаток, учебник в руки отродясь и не брал,.. Закашливается, «тянет паузу», как профессиональный актер и когда пауза начинает заканчиваться буквой «Ц», брякает спасительный ответ:
- Ну, это в зависимости от РАЗМЕРОВ МОЧЕВОГО ПУЗЫРЯ!
Убитый наповал железной боксерской логикой Ткачук поставил трояк и попросил исчезнуть с глаз долой немедля и навсегда! После такого блистательного ответа Шурика мне уже не составило труда получить свою пятерку.
Уже после окончания института встретил я борца-тяжеловеса удмурта Сакалкина, который вечно выслуживался перед преподавателями, пресмыкался перед ними и нудно наставлял салаг, закладывая всех без стеснения. В инфизе долго звучала его бессмертная фраза на открытии студенческого парада общества Буревестник:
-Гордо РОЕТ Буревестник!
Иду я, как-то по площади Толстого мимо витрины кафе, смотрю тот самый Сакалкин и мой давний кореш по инфизу гребец Василий Иванович сидят, пьют кофе. Подошел и я к Васе и услышал от Сакалкина горький рассказ о том, как Бог шельму отметил. Горько жаловался Сакалкин, что его патриота, добровольно поехавшего на войну в Афган за большой зарплатой, обокрали полковники в Афгане.
- Да как это случилось? – спрашиваю.
- А так, все, что мы наторговали с душманами, они всё забрали.
- А чем можно было торговать с духами?
- Да ты чё, с Луны свалился? Автоматами, патронами, гранатометами, горючим, даже бронетехнику продавали... Ой, как обидно, парни, копил, копил, копил…а они выждали и все забрали, суки!
Я стоял, как оглушенный, и не знал, что ответить этому разжиревшему негодяю, продавцу смерти наших парней… Все, что я смог сделать, это уйти не попрощавшись.