Ольга Фёдорова
Константин Кинчев: семь шагов за горизонт
Пролог
«… есть люди типа «жив»
И люди типа «помер»
Но нет никого
Кто знал бы твой номер…»
БГ
Пролог 1
Шаг первый: Нервная ночь 1
Шаг второй: Энергия 3
Шаг третий: Блок Ада. 6
Шаг четвёртый: Шестой Лесничий. 8
Интерлюдия: 206, ч. 2. 9
Шаг пятый: Шабаш. 11
Шаг шестой: Для тех, кто свалился с Луны. 13
Шаг седьмой: Чёрная Метка. 15
Эпилог: Со сцены в зал. 17
Начиная работу над этими откровениями, я изучила массу трудов и заметок, посвящённых Косте Кинчеву, и пришла к жизнеутверждающему выводу: пишут о нём преимущественно женщины. Стало быть, есть в Кинчеве какая-то феноменальная притягательность, то, что он сам называет магическим словом Энергия…. Природная энергия, импульс самоутверждения, больше созидательная, чем разрушительная. Вообще, метаморфозы Константина заслуживают особого внимания и рассмотрения, хотя многие мои знакомые утверждают, что очевиден путь Кинчева к кризису, который произошёл после отказа его от откровенной психоделии. Но один известный русский философ утверждал: человек, способный отказаться от своих прошлых идеалов в силу новых и признать старые ошибочными, очевидно прогрессирует. В самом деле, было бы смешно, если бы Кинчев пел только «Мы вместе!» и нечто подобное, которые психоделическими никак не назовёшь. Хотя, по-моему, всё закономерно – от лёгкого бита к харду, потом психоделия, сейчас – грандж (который некоторые продолжают путать с трэшем), далее будет тоже нечто совершенно новое…. К тому же, в этом прогрессе виноват не один Кинчев – как известно, песня пишется под гитару, а аранжировки делаются всей группой, в которой тоже происходили свои метаморфозы, смены вкусов, перемены лиц…. Взять, например, сегодняшнего Шаталина – прямо новый Ляпин, виртуоз! И хотя концерты дают наиболее точное и верное, энергетически окрашенное представление о работах группы, боюсь, что загадка Кинчева так и останется загадкой….
Шаг первый: Нервная ночь
«… занесите меня в Красную книгу
Положите на стол с зелёным сукном
Я открыл свой свет и свои чёрные дыры
Свой Антимир, и я живу в нём…»
(«Красная Книга»)
«… их картонный дом не горит…»
(«Картонный дом»)
Легенда гласит, что альбом этот с очень показательным, кстати, названием, действительно записан за одну ночь. Такой лёгкий нововолновый бит с инструменталистами «Секрета» и нервный кинчевский вокал…. В целом, прослушав альбом, рядовому любителю музыки в отважном тысяча девятьсот восемьдесят четвёртом наверняка было трудно составить какое-то определённое представление о некоем «докторе Кинчеве», но, что касается дальнейшего направления развития музыки «Алисы», то тут можно проследить кое-что, так что в определённой степени это программный альбом (баллада «Вор и палач», «Мы держим путь в сторону леса»). Не так заметен, ещё в тени находится Петя Самойлов в качестве бэк-вокалиста (кажется, его эта роль вполне устраивает и до сих пор – мало того, он же ещё и басист!) Ну, а в целом Кинчев поражает артистичностью и мелодичностью (теперь он умело первым начисто забивает второе, но что поделаешь – творческий рост…) Ему нравится дразнить всякого рода Франкенштейнов (доктор-доктор-доктор-доктор!) и Гребенщикова, посмевшего обвинить Костю в неискренности; он ненавидит рамки, в которые не вписывается – даже город ему противен, ему ближе лес, пляж и прочие интересные места – создаётся даже впечатление, что Кинчев болен клаустрофобией, но он гордится тем, что один, и показывает своё глубокое презрение к владельцам «картонных домов» с их мелочными проблемами. Приятно поражают локальные данные исполнителя, что крайне нетипично как для русского рока, так и вообще для «новой волны» - голос Кинчева прекрасно поставлен и, сдаётся мне, это единственный альбом, где делается упор на следование мелодии, которая не замыкается на трёх аккордах…. Чудно – группа «Стиль» великолепно умеет менять стили, но потом наверняка колоссальный индивидуализм и свободолюбие Кинчева забили аморфных будущих «секретовцев» («Кто решится на смех? Кто пройдёт через дым? Кто осмелится снять карантин?») Но самая удачная песня, или одна из таковых – это, конечно, «Эй, ты там, на том берегу» - ещё акустическая, феноменальная по мелодичности, которая впоследствии была сделана в страшном и зверском электричестве – что поделаешь, прогресс. Может, в тот период у Кости отсутствовала ярость – ну, скорей всего, ирония и лёгкое возмущение было, и всё…. Это можно понять – до питерского периода Костю всячески забивали в Москве, заставляли петь чужие песни, и поэтому, когда ему наконец-то удалось сказать своё слово, это было сделано осторожно, хоть и очень настойчиво…. Во всяком случае, из общей бесцветной среды города Кинчев очень выделяется со своим красным шарфиком – вот он ходит, всё рассматривает, изучает и делает выводы: манекены – люди, которых «ставят в загон» и «обрекают на плеть» - он так независим, что не ясно, кто из них обман, и его свободу вполне можно принять за мираж. И всё же, несмотря на свою независимость, его тянет на природу, к морю, «туда, где день меняет ночь» - ведь именно так он, в конце концов, пришёл к язычеству…. Кинчева с его взрывным темпераментом и страстностью в итоге стал устраивать другой стиль, более подходящий ему, резкий – кажется, он не вписывается даже в рамки бита «Стиля»…. Чётко зная, где плюс, где минус, он умело окрасил текст чувством, эмоцией момента (досужие критики упрекали Кинчева в полном отсутствии в его творчестве любовной лирики – должно быть, они плохо слушали, хотя, вероятно, хорошо вчитывались – можно подумать, он только и делает, что пишет политические памфлеты). Если бы «Нервная ночь» всплыла тогда, когда обыватели называли Кинчева антисоветчиком, им следовало бы послушать её, чтобы в корне опровергнуть это нелепое утверждение – раннего Кинчева, пожалуй, очень трудно в чём-либо упрекнуть, тем более, обвинить в цинизме и агрессивности. Это – хороший городской наблюдатель, который из будочки сверху глядит, но когда надо, спускается и принимает участие в том, что происходит – это здорово, конечно, потому что тот же Гребенщиков – пассивный созерцатель, он ни во что не вмешивается, и стуку в дверь не верит…. Не знаю, почему, но мне кажется, что первая и единственная неудача во всём творчестве Кинчева – это песня «Завтра может быть поздно» - попытка разобраться в том, что происходит в Афгане, привела к тому, что текст стал репортажем, заметкой, но никак не поэтической зарисовкой – все прочие Костины тексты отличаются необыкновенной поэтичностью, особенно после девяностого…. Что же до этой песни – не люблю я её, и всё тут – может, прочие критики не согласятся со мной – выразительная, мол, показательная – да, конечно, но это – моё субъективное мнение…. Кинчев – не агитатор, он проповедник, склонный к иносказаниям; прямая речь не для него – оставим это журналистам. А в целом, альбом очень цельный, ценный и смелый для окончания времён застоя…. К тому же, очень приятно, когда в музыку приходит подготовленный, достаточно зрелый человек – ему тогда, кажется, было двадцать шесть…. Но потом, как гласит легенда, Кинчев года два ничего не писал, где-то подрабатывал, переживал непонятный кризис – это, наверное, его так встретил наш загадочный город, а потом наконец-то пришёл в питерскую группу «Алиса» вокалистом – с этого-то всё и началось…. Вообще, в отважном Питере все команды отличаются необыкновенной сыгранностью, пониманием друг друга, что чудесно, и даже после частичного развала коллективов они частично собираются вновь (в ту же «Алису» вернулся Шаталин и Ко, вновь собрался «Аквариум» и так далее – да, этот город, определённо, самостоятельно творит собственную мифологию). Таким образом, закончились сумерки, и начался блистательный взлёт.
Шаг второй: Энергия
«… я за короткий срок так много сочинил
Что много из того, что сочинил, уже забыл...»
(«Меломан»)
«… Ветер! Это ветер!..»
(«Экспериментатор»)
Можно сказать, что с этого альбома началась официальная деятельность настоящей группы «Алиса» с новым московским лидером. Выбрал Костя себе резкий, острый псевдоним, как сам – Кинчев: фамилию от деда унаследовал, и стал теперь Костя Панфилов Костей Кинчевым – таковым и по сю пору остался. Оправдал полностью название альбома в концертной программе – в альбоме-то всегда меньше энергетики, чем в ходе живых концертов, и всё же…. Так возник первый Костин бессмертный хит «Мы вместе!». Но Кинчев не отказался от собственного индивидуализма – напротив, он его ещё и незыблемым авторитетом укрепил, ведь его девиз представляется следующим образом: «Мы вместе, потому что я этого хочу! (см. «Иди ко мне»)»). В то время Костя, судя по всему, метался в поисках своего сценического образа – то чёлку красил в зелёный цвет, то в чёрный – от природы Костя – блондин), то глаза подрисовывал…. Наконец, выискал-таки красный шарфик – или это несколько позже было? Во всяком случае, в питерском рок-клубе Кинчев до сих пор является законодателем мод – взять хотя бы образки на шее, крест в ухе, резиновые джинсы, татуировки…. Ну, да ладно – постараюсь совершить плавный переход от личности музыканта к его «Энергии». Конечно, видеть Кинчева, плавно и непринуждённо машущего руками – это одно, а слушать на плёнке – это другое, хотя все эти вскрики и всхлипы – это те же взмахи, по крайней мере, на публику действуют аналогично…. Так вот – в песни вклинились модные нововолновые аранжировки, и тем самым фон некоторых песен был начисто испорчен (нет, это не в «Энергии», не в «Волне», не в «Меломане» и «Соковыжимателе» - что осталось?). Чудный поэтический этюд «Доктор Буги», в котором появились неповторимые кинчевские сравнения и метафоры, оказался кишащим ими настолько, что те, кто врубился в «Мы вместе!», совершенно не понял в этого «Доктора» - откуда эта нездоровая любовь к докторам? Кстати, во время краснознамённого образцово-показательного путча Кинчев переделал своего «Доктора Буги» и пел так: «Слышны ли вам наши шаги, доктор Пуго? Доктор Пуго! Да!!!» Ну, да ладно – бог с ними, с монстрами-то.
В общем, Кинчев решил, что ему больше идёт электричество, и народ с ним полностью согласился – во всяком случае, такого согласия между «Я» и «мы» ещё никто так откровенно не демонстрировал. Так начиналось священное взаимодействие Кинчева и народа, так он был провозглашён верховным магистром мятежного юного поколения…. Совершенно справедливо, надо полагать – всякая заторможенность Костю бесит и раздражает. Неожиданные сравнения потускнели перед тем, что определено как Энергия – умело чередуются агрессивные и лирические моменты, перепады настроения…. Кинчев сам становится своего рода экспериментатором: весь альбом состоит из сплошных удач и открытий: трудно сказать, какая песня нравится больше. И всё же Костя позволяет себе взгляд назад – рассказ сперва о меломане, а потом – о нелёгкой судьбе хулигана, ставшего музыкантом. Фантастика – как в одной песне могло уместиться столько названий…. Если бы не самоирония и артистичность Кинчева, песня бы погибла, а так это – несомненное открытие. Сразу видно, то есть слышно – темпераментный юноша, который не желает стоять на месте…. Чего стоит вовремя ввёрнутая известная цитата: «Я хочу прожить жизнь так, чтобы потом не было мучительно больно за бесцельно прожитые годы!» О, кто бы мог подумать, что эти самые годы, бесцельно прожитые – это то самое комсомольское прошлое!.. Кинчев же жаждет самоутверждения, причём не важно, какие формы оно приобретёт, лишь бы таковое имело место. Прямо скажем, необычно, прямо и смело…. Или как это по-русски – свежо? Вот именно. Во всяком случае, определение «энергичный» навсегда пристало к Косте, и это правильно – ещё бы, прежде чем придти в большую музыку, он сумел получить высшее образование, а после начала перестройки эта самая энергия и начала проявляться – казалось, ещё немного, и дождёмся перемен, но Костя не хотел ждать – он сам начал кое-что преобразовывать в современной музыке. Уже потом было отмечено, что он наделён обаянием и магической притягательностью – но это уже от природы…. Кто знает, может, такой имидж сам нашёл Костю. Вот «его поколение» такого Кинчева и приняло – он, видите ли, всё про них знает – от терзаний до поисков воли в дебрях города…. Потому что сам через это прошёл, и осталось только выразить это так, чтобы поняли – а уж этого понимания Кинчев добился, потому что этот человек собственный желания и устремления выносит на первый план, и самоутверждается, экспериментируя. Элементы театра абсурда в «Энергии» и «Экспериментаторе» сделали эти песни практически студийными – неподражаемое «Ветер! Это ветер!», ставшее анекдотически популярным и смелым – не как дух эксперимента, а как дух Энергии, свободы…. Этот образ ещё не раз встретится нам впоследствии как символ свободы. Вроде это – типаж отрицательный, экспериментатор-то, а на деле – положительный, новатор, стало быть…. Вот и первый парадокс в на редкость гармоничном альбоме – страстный вокал плюс нервная и неровная музыка. Да, поистине, это тема, не знающая дна…. Феномен музыканта подлежит глобальному изучению (и наверняка первой это сделает женщина!). Ну, раз уж заговорили о любви, то в «Ко мне!» показана данная тема – от кристально-чистого проблеска чувства до во-от такого взрыва страсти! Взгляд на растение любви под микроскопом…. Причём, несмотря на вечное стремление к самоутверждению «Я» автора, «ты» почти приравнено к нему – вот вам и второе противоречие. Но, кажется, в «Шабаше» песня эта сделана лучше, а здесь – наверное, более мучительный конфликт показан, нелёгкий, прямо скажем…. Сочетание уверенности с безнадёжностью, и полная, безоговорочная, приобретённая вера в варианте «Шабаша» - вот вам один из «редких» образцов любовной лирики Кинчева, зато какой! Вроде как сам себе соковыжиматель, если продолжать ассоциативный ряд «Энергии». Взгляд снизу вверх (сверху вниз?) на себя самого, их двое, в нём…. Очень удачная зарисовка, причём как поэтическая, так и музыкальная. Но не секрет, что всё и всегда зависит от исполнителя, особенно если он воплощает в жизнь собственное творение и идею. А идея такова: жизнь музыканта нелегка, хоть и безумно увлекательна, но иногда и достаёт….
В «Энергии» Кинчев ещё созерцатель, кое в чём – непосредственный участник, актёр – потом он придёт к мессианству, социологии, обозревательству, язычеству, масонству, и, наконец, к добровольному лицедейству…. Приятно поражает любовь к Бодлеру и символизму, хотя, похоже, дело даже и не в этом, а в самом синтезе стилей и направлений, в искре Божьей – ну, дано человеку быть актёром и музыкантом, и всё тут…. А я вот, например, знаю массу плохих критиков (наверное, первым из официальных критиков был Сальери), поэтому, считая своей любимой книгой легендарный булгаковский роман, Кинчев не ошибся – это дало ему силы и научило стойко переносить всю ту чудовищную несправедливость, которая последовала после…. И эти силы – это ведь всё та же Энергия, которой обладают пассионарии, ибо мало избранных, мало….
Шаг третий: Блок Ада.
«… мы вскормлены пеплом великих побед…»
(«Солнце встаёт»)
«… ветер больших перемен дует на восток…»
(«Ветер Перемен»)
Наверное, ½ критиков назовёт этот период творчества «Алисы» временем шедевров. Но, простите, а что же тогда будет в девяностом, после кризиса, а? И таких периодов было довольно много, так что оставлю это – просто очередной шаг вперёд, очень целеустремлённый и конкретный шаг. Вот тогда-то и появились знаменитые красные звёзды, и фирменные цвета – красный и чёрный…. Откровенно говоря, «Блок ада» - один из наиболее любимых мною альбомом, причём эта любовь – из серии «не за что, а потому что», так что я вряд ли смогу привести пару-другую веских аргументов на этот счёт; женская логика, а вы что хотели?.. Так вот – о чём бишь я? Ах, да, о мистической красно-чёрной символике, сатанинских красных звёздочках, шарфиках и прочем, и прочем. С чего бы это? Никак Кинчев мистиком стал, раз к аду обратился? Причём то был ещё только начальный этап – дальше это станет сильнее и заметнее…. Может, это – дань бунту, духу противоречия? Я не знаю, как это объясняет сам Костя, но он с одной стороны – христианин с искренней верой, а с другой…. Отчего-то библейского Зверя упоминает, дразнит бесов…. Что же перевесит? Сдаётся мне, всё-таки перевесил язычник, хоть и поёт Костя, что компромисс не для них, видите ли, без него как же? Не напрасно посветил в его сторону яркий луч, и в цвета рассвета окрасился. Образ Солнца в альбоме – чуть ли не впервые в таких масштабах, зато с большой буквы. Так что противоречий хватает, зато каких красивых! Что не композиция, то шедевр…. Что же касается тенденции к следованию путём ада, то это вызвано, скорее всего, исключительным мистическим даром Константина, истинно бесовским очарованием, потому это стремление найти объяснение всему запредельному, неведомому, противостоящему тишине и покою вполне естественно. И ещё – обращение к христианству! Тогда ещё члены Политбюро в церковь не ходили, да и вообще мало кто ходил, а Костя вот взял и вспомнил: «А на кресте не спекается кровь, и гвозди так и не смогли заржаветь, и как эпилог – всё та же Любовь, и как пролог – всё та же Смерть…» Вот так-то, вот тебе и дьявольские напевы (хотя и не без них!), хотя до нательного креста ещё дело не дошло – как у язычника, в левом ухе…. Ну, да ладно, не будем вдаваться в подробности, просто очень чётко заметил кто-то из журналистов: Кинчев между Небом и Зверем. Причём никак не могу согласиться с Н. Барановской – до «Солнца на хоругвях» ещё далеко. Костя ещё даже хоругвей не изобрёл – в «Блок аде» он находится только в стадии осмысления. А если даже и не так, то куда же он пойдёт? Тем более, у него везде уже не «мы», а откровенное, самостоятельное «Я» (ну, за исключением «Солнце встаёт» - это да, это – общее, наболевшее) – получается, что он стоит один со своим единственным стягом, и куда же он пойдёт? Ясное дело, «если ты веришь мне, ты пойдёшь со мной», но куда? Костя ещё только начинает путь – это в «Шабаше» уже можно всем вместе куда-то пойти – и за солнцем следом, но «Блок ада» - это осмысленная причина пути, потому что «мне нужен воздух», потому что «кто-то, очень похожий на стены, давит меня собой», потому что путь начинает один Константин, на веру собратьев полагаясь. Он ищет стихию, покровителя («Земля», «Воздух», вода – «Эй, ты там, на том берегу», огонь – «Красное на чёрном»), и находит Солнце да плюс горячая, искренняя вера, основанная опять же на своём чувстве, от своего «Я» исходящая…. Короче, основная мысль, которую мы имеем, это вовсе не «Красное на чёрном, угу!!! Ага!!!», как сперва можно было бы подумать, хотя сочетания слов, бесспорно, очень красивые (да и цвета-то, между прочим, сатанинские), а «мы вскормлены пеплом великих побед» - думаю, объяснять и комментировать, что это такое, не стоит (ну, в крайнем случае, загляните в моё «Кольцо Сатаны»). Более меткого и точного определения давно ушедшей эпохи вы никогда и нигде не встретите. Что же касается сравнений, то «Движение вспять» - это одно большое сравнение; там их сколько угодно, даже, по-моему, текст слегка громоздкий из-за этого получился, но прелести от этого не утратил. Может, его малость забил один и тот же гитарный рифф (акустический вариант с одним самойловским басом сделан чуть получше) – но это я сужу с точки зрения слушателя, чисто субъективно, стало быть…. Но в целом альбом просто покоряет звуковой насыщенностью и красотой, а сочетание ярости и лиризма идёт через песню, и звук необычайно свежий – вот что значит мало-мальски постоянный состав!.. Ну, про «Время менять имена» уже много говорили и писали – сам, мол, поменял, был Панфилов – стал Кинчев (но он же при этом не претендует на болгарское гражданство, а самом-то деле!)…. Звучит актуально, но по-прежнему нет и намёка на антисоветчину – и чего только придирались к человеку? Скандальная концертная программа, тем не менее, уже была подготовлена, да и имидж стал не менее скандальным…. Этот Антимир, открытый и углублённо изученный Кинчевым, отчасти был продолжен в «Компромиссе» и успешно завершён «пеплом великих побед». Что же касается «Того, кто на том берегу», то он значительно отличается от первоначального варианта времён «Нервной ночи» - тот был звучнее и лиричнее, в психоделическом стиле, а окончательный – более жёсткий, яростный, зло ироничный, по эмоциям более похожий на «Движение вспять»…. Ну, берусь за самое трепетное – «Ветер перемен», «Воздух», «Землю». Песни очень похожие по духу и настрою, но и по стилистике, и по содержанию, и по передаваемым чувствам абсолютно разные – так и должно быть, конечно. Говоря о «Ветре», всё чудится призыв «Ко мне!» между строк, только уже без растягивания гласных и преувеличенного самомнения, хотя куда же без этого? Кажется, Кинчев уже достаточно уверен в своих чувствах и в себе самом для того, чтобы об этом говорить в полный голос и на этом настаивать (это как магия всевидящего взгляда колдуна), но что это – и отчаяние лёгкое проглядывает, совсем уж едва уловимое…. Такое впечатление, что он только предполагает, что будет такое время, когда ему поверят, и за ним пойдёт, хотя ведь оно уже наступило – откуда тогда это отчаяние, сочетающееся с непреклонной уверенностью? «Моя земля просит воды, мой город переполнен и зол, как сжатый кулак… я чувствую начало конца, чувствую ток…. Шок!» Ну, да ладно – ничего себе, отсутствие любовной лирики! Лучше меньше, как говорится, да лучше…. Некоторые, например, при упоминание сочетания красное-чёрное Стендаля вспоминают. Да, вот уж поистине – у кого чего болит, тот про то и говорит: кто про Антихриста, а кто – про Стендаля…. Ну, «Земля» - это программа посвященного, а в «Воздухе» - великолепная аранжировка плюс необыкновенно трепетное исполнение – это одна из лучших композиций всего альбома, если не самая лучшая. Комментировать "Воздух» очень трудно, поскольку на оценку этой песни здорово влияет чувственно-эмоциональное восприятие (и визуальное тоже). Такое впечатление, что композиция, как образ, писана по всем канонам эстетики.
Откровенно говоря, было очень трудно предположить, какой же ещё взлёт может следовать после такого и без того прогрессивного альбома. Однако время не стоит на месте….
Шаг четвёртый: Шестой Лесничий.
«… театр начинает жить
Лишь только свет отбросит первую тень…»
(«Театр Теней»)
«… ты уже почти вышли на трассу
Но только почти, только почти…»
(«Аэробика»)
«… весна будет когда-нибудь завтра…»
(«Сентябрь»)
Могу рассказать одну историю – кому-то она покажется страшной, кому-то – абсурдной, кому-то – смешной. Но произошло это в девяностом, уже задолго после «дела Кинчева», когда страсти улеглись. Короче – есть у меня одна редкая запись этого пресловутого альбома, который – альбом этот – как-то транслировали по Всесоюзному радио, правда, без заглавной одноимённой песни, которую поэтому я – каюсь! – слышала только в акустическом варианте (куда ещё изобретательный Петя Самойлов приплёл гребенщиковского «Мишу из города скрипящих статуй»). А как это произошло, объясню - перед трансляцией по радио диктор таким проникновенным, честным голосом заявляет: извините, мол, уважаемые товарищи, песенку «Шестой Лесничий» мы передать не можем, поскольку как раз в этом месте на нашей пластинке такие страшные помехи, что дать песню в эфир не представляется возможным, зато остальные – пожалуйста, слушайте…. И для верности работники радио испортили помехами финал «Театра теней», после которой должен был идти «Шестой Лесничий». В общем, и не подумаешь, что сделано это специально, хотя в песне могли усмотреть явный намёк на главу государства Горбачёва, хотя шёл пятый год перестройки. Побоялись актуальности текста или «Миши из города скрипящих статуй»? В общем, такова легенда – вряд ли теперь кто-нибудь поверит, что это было на самом деле. Во всяком случае, именно во времена создания этого альбома группой были подготовлены наиболее агрессивные, по тогдашним понятиям, концерты – такое яростное электричество и вызывающе раскованное поведение Кинчева не могло не насторожить любителей «Ландышей» и «Серебряных свадеб», включая и стражей общественного порядка. Ну, и что же мы видим? Что значительного и нового прибавилось с этим шагом? Так очень условно песни альбома можно разделить на три группы: хардово-лирические («Театр», «Сентябрь»), жёсткие полуметаллические («Аэробика», «Солнце за нас») и политические («Новое мышление», «Тыр-тыр-тыр»), за что авторитетнейший отечественный критик Артемий Троицкий тут же причислил «Алису» к группам, поющим и играющим политический рок…. М-да, и это – из-за двух-трёх ироничных и злых песенок, где Кинчев явно даёт понять свою точку зрения по поводу всяких «новых методов», перестроек, тоталитаризмов и прочего, и прочего. Он иронически отнёсся к пафосу новых свершений, наблюдавшемуся тогда в стране, и. подозреваю, знал, что идея всеобщей демократизации (стало быть, вседозволенности, как это понял народ) ни к чему хорошему не приведёт – ну, и что, разве он был не прав? В том-то и дело, что у нас в России всё бывает «только почти», как справедливо заметил Константин, а после и Черномырдин обронил свою знаменитую фразу: «Хотели как лучше, а получилось, как всегда…». И ещё пара слов по поводу «дела Кинчева», раз уж эта тема оказалась косвенно затронутой: не понимаю, каким образом и кто услышал во фразе «Эй, ты там, на том берегу!» отчётливое «Хайль Гитлер!» - это раз. Два: что такого криминального в следующих строках: «Вы скажете мне: что за поза? Вы, батенька, максималист! Я отвечу вам: что вы, мой фюрер, я просто антифашист!» Три: интересно, каким образом Кинчев мог сделать так, чтобы его фэны не громили вагоны, а? Сказать: ребята, не надо делать того-то и того-то, да? Ну, не знаю, как бы это подействовало…. И правильно Костя сделал, что оставил свои попытки сдаваться в подробности политических игр и пошёл своим самобытным путём – так далеко даже сам Гуру Борис Борисыч не забредал…. И этой самой переходной ступенью на пути к «Шабашу» стало «Солнце за нас» - да, и «Стерх», конечно…. В «Театре» тоже есть кое-какие намёки, но это, скорее, дань более ранней «Блок аде» - во всяком случае, в медленных песнях «Алисы» всегда присутствовал Дух, и аранжировки просто виртуозные. Наверное, это главное…. А то я слышала тут на днях по телевизору (хотя об этом твердят неоднократно): вот. Пройдут концерты «Алисы», причём будет много акустических баллад, что совершенно нетипично для данной группы…. Да, обидно становится за таких критиков – по-моему, электричества в меру, но баллад больше («Шабаш» - почти целиком, «Для тех, кто свалился с Луны» - все, кроме «Смутных дней»…). Костя – поэт чисто народный, песни его – исключительно баллады, а образ на сцене – злой, электрический…. Жаль, что не углядели господа критики главного противоречия: текст лиричен и нежен, а подача – яростная, из-за образа, который Кинчев навязывает аудитории, и кое-кто не слышит музыки…. А самому Косте и его фэнам это очень нравится, поэтому и интерес к нему не угасает вот уже больше десяти лет.
Интерлюдия: 206, ч. 2.
«… у дятла не болит башка
В порядке печень и кишка
Давно сдох его последний враг –
Да, видно, дятел – стучать мастак…»
(П. Самойлов, «Дятел»)
«… как ярко светит после бури солнце!..»)
(итальянская народная песня)
«… к нам в Бермудский треугольник
Залетело НЛО
Я прочёл им две газеты –
Их как ветром унесло!..»
(«Танец на палубе тонущего корабля»)
Решили-таки, наконец, пустить в народ этот считавшийся ранее безвозвратно утраченным альбом, и это, бесспорно, очень радостно. Странное название повторяет статью Уголовного кодекса, по которой пытались осудить Кинчева – в простонародии, за хулиганство. Сдаётся мне, песни эти написаны были гораздо раньше, потому что на самом деле последствия этого процесса были очень серьёзными – Кинчев около года не мог ничего писать, после чего разродился «Шабашом». В альбоме же этом кое-где проглядывает добродушное ёрничество и ирония, а общая идея такова: ага, наконец-то от нас отстали, и мы снова можем делать то, что захотим! Откровенно говоря, «Алисе» это удалось на все сто. «206 ч. 2) – это своего рода эксперимент, задуманный как диалог Кости Кинчева и Пети Самойлова, который наконец-то проявил себя не только как бэк-вокалист и басист, но и как талантливый автор (только непонятно, почему песни Кинчева сделаны, как положено, в электричестве, а песни Самойлова поёт сам автор под одну гитару – от этого, правда, песни и сам автор ничуть не страдают). Странное дело – даже когда Костя пытается иронизировать, это всё равно получается серьёзно и драматично, а Петя, кажется, не умеет быть серьёзным – все его песни ироничные и юморные, да и вообще Самойлов – интересный вокалист и автор. Их совместное творчество, правда, тоже весьма удачно – скажем, поздняя «Жги-гуляй» из «Чёрной метки» или «Снова в Америке». Кстати, о последней – песня откровенно посвящена Гребенщикову – он как раз в это время уезжал за границу, записал англоязычный альбом и, как ни странно, вернулся (между строк очень явно проглядывает строка «Серебро Господа моего» - неплохо получилось, совсем как у БГ). Кстати, ещё по поводу Гребенщикова – в «Моём рок-н-ролле» то же самое – сперва «Вперёд, Бодисатва!», а потом – опять цитата: «Мама, что мы будем делать, когда Она двинет собой?!», после чего Костя недовольно замечает: «Что-то мы не то поём…» Да, со времён «Мы держим путь в сторону леса» много воды утекло, хотя непонятно, какое отношение далеко не скандальный и отчасти «правильный» Борис Борисыч имеет к «206 ч.2» и «делу Кинчева». Впрочем, одной из характерных черт группы является отрицание всяческих авторитетов, поскольку нынешний стиль группы определяется как эклектика – синтез нескольких стилей. Точка зрения не нова, зато оригинальна. В целом же альбом наверняка озарён звездой Пети Самойлова (причины я, кажется, уже назвала – Самойлов пытался быть серьёзным, а Кинчев – весёлым, и лучше получилось, как мне показалось, у Пети – во всяком случае, оригинальнее, это точно, но это только субъективное мнение). То, что было записано в электричестве, вообще-то, довольно приятно – та же «Армия жизни», но гитарное соло а-ля Пако де Лусия в концертном варианте, бесспорно, удачнее – здесь уж очень оно назойливо, лейтмотивно. А вот «Снова в Америке» удалась, причём иронию можно услышать, даже особенно не прислушиваясь, равно как и в «Нет войне». Дивная зарисовочка «Поллюционный сон» у Кости наиболее получилась. А песня совместного, кажется, производства, «Света» (не слишком понятное название, лучше – «Тушим свет») очень напоминает если не по настроению, то по содержанию великого импровизатора Джима Моррисона. Короче, великой и могучей «Алисе», судя по этому альбому, солнце и в самом деле светило довольно ярко, после бури-то….
А дальше для Кости начались трудные и великолепные дни…. Конечно, я могла бы много чего сказать по поводу творчества Пети Самойлова, но это я сделаю в отдельной работе, поскольку в пути Кинчева за горизонт Петя вряд ли участвует. Я права?
Шаг пятый: Шабаш.
«… думы мои – сумерки…»
(«Думы»)
«… кто за что в ответе
С тем и проживёт –
Время покажет, кто чего стоил
В этой пурге…»
(«Шабаш-2»)
«… чую гибель –
Больно вольно дышится!..»
(«Чую Гибель»)
Ну, и по традиции, ещё одна легенда – этот двойной концертный альбом посвящён памяти Саши Башлачёва, хотя злые языки утверждают, что эти песни были сотворены ещё при жизни Саши, который, послушав их, сказал (цитирую): «Что ж он так дерёт? Я ведь ещё жив, вроде как…» Во всяком случае, под влиянием Саши, как утверждает сам Костя, сформировались его взгляды на поэзию, и так стал развиваться его стиль, причём такая позиция Кинчева абсолютно искренняя – чужую линию он вряд ли бы долго стал гнуть. К тому же. Где-то в это время «Алиса» приняла крещение, была предпринята поездка в Иерусалим…. Да, но почему же тогда «Шабаш»? Откуда это повышенное внимание к сатанинским силам? Что ж, вероятно, это можно объяснить только тем, что христианская церковь причисляет язычество к ереси – вот, наверное, и ответ, а это – единственный шанс стать по-настоящему свободным от всяческих догм, что нам «Шабаш» в итоге и подтверждает весьма наглядно. После глубокого кризиса – взлёт, да ещё какой: прямо в облака! Костя вышел на абсолютно новый круг, сделал самый далёкий шаг, пусть ещё и не совсем осознанный – но он стал на голову выше и повзрослел, а за ним – и музыканты его…. Наконец-то Кинчев всецело и безраздельно отдался своей страсти – язычеству, причём и тайному, и явному. Но и без противоречий не обошлось – так же, как в своё время в альбом «Кино» «Группа крови», ставшего тоже этапным, абсолютно не вписалась песенка «Прохожий», так и в языческом кинчевском «Шабаше» присутствует интересная, но какая-то «не в тему» сделанная зарисовочка «Всё это – рок-н-ролл». Это – уже не чистое, откровенное, а больше этакое актёрство – вот, мол, какой я плохой, хотя я только что вам доказал, что я – Поэт, и пишу совершенно классические вещи. А может, «гений – парадоксов друг» Кинчев решил изобразить свою многогранность и продолжить галерею своих противоречий – как знать. Важно, что альбом получился отличным, свежим, нетрадиционным – Константин явно открыл новое направление, не побоялся экспериментов и начал откровенно следовать зову души и сердца. Это удалось – впрочем, всё, что писано собственной кровью, всегда удаётся, ибо иначе и быть не может. Пусть кто угодно говорит, что это – эпигонство, и зачинатель этого стиля – Башлачёв; это не так. Самое интересное, что музыка приобрела тот же древний классический психоделический хардовый оттенок, что и тексты. И при всём при этом Костя не утратил своей энергии, но изменил сценическому образу – вот ведь как…. Поэтому так родилось очередное противоречие – тексты классические, даже в чем-то ровные, а образ Кости всё тот же – бунтарь, хулиган да сладострастник…. Но, что самое удивительное, фэны приняли этот альбом! Костя-то остался прежним, а тексты – Бог с ними…. Ну, ладно, не стану никого судить или перехваливать – довольно я уже поиграла в беспристрастного критика, всё равно ни черта не получилось, поэтому примусь-ка я непосредственно за анализ «Шабаша»: опять-таки можно условно (даже очень условно) разделить песни на: «Старые» и «новые». Что касается «старых», то в новой аранжировке они звучат вполне гармонично и энергично, даже в унисон «новым» - «Ко мне!», «Красное на чёрном» - это вообще бессмертные хиты. Причём поскольку альбом записан вживую, непосредственно с концерта, эта энергия как исполнителей, так и зала схвачена и учтена. Здорово – фантастическое единение, священнодействие, где проповедник – Костя, и слышно ведь его Слово, причём слышно достаточно отчётливо. Вот такие дела…. А если вести речь о новых хитах, то ведь каждый из них – произведение искусства, на самом-то деле. Мало того, что искренние и от души сказанные и сыгранные (заметим явный прогресс Шаталина – даже покруче клавишных, во как!), так ещё и заметна искра Божия – ну, дар у человека, дар, каким бы «приземлённым» он не казался ни самому себе, ни публике. Он перестал играть себя в песнях (игра эта продлилась долго, и возобновилась с выходом «Чёрной метки»), стал фатально, до отчаяния искренним. И ему поверили! Поверили так же, как раньше верили Кинчеву-бунтарю, актёру, игроку…. Да и как можно ему не верить, если он – такой же, как мы? Наконец-то он выбрал для себя верный путь, и другим показать его решил…. Что я могу сказать по поводу песен? Даже не знаю, какую отметить особо – все они хороши. Те же оба «Шабаша» - они замечательны и совершенно различны по настроению вопреки утверждению «Между первой и второй перерывчик небольшой». Явные эксперименты с формой, в музыке, и итог: если священная дрожь бьёт и исполнителей, и слушателей, это уже кайф, так ведь? Ну, кайф – и всё тут, и что задавать глупые вопросы типа «отчего» да «почему» - это хорошо, чудесно, замечательно, и точка, потому что так чувствуешь. Ну, и как же это может быть неискренним? Поэтому и «Жар Бог Шуга», и «Чую гибель» - это всё песни одного корня, а «Бес Паники» - наиболее удачная из них. Есть в ней всё, что нужно – завеса тайны, которая скрывает искажённое, демонически красивое лицо Кинчева. И, что удивительно, здесь же совершенно естественно смотрится песня на стихи китайского поэта Су Ши «Лодка» (её прозвали «СуШи вёсла») – текст мудрого китайца подаётся совершенно по-славянски. И всё же главное достижение Константина – это то, что он сумел выжить, перешагнуть этот страшный рубеж 27-28, перенеся страшнейший кризис – да, бесспорно, выживает сильнейший…. Поэтому эксперименты успешно продолжаются – но тот этап был, безусловно, знаменательным – период «Шабаш» - «Для тех, кто свалился с Луны»…. Хоть и есть увлечение «числом Зверя», оно сродни древним народным верованиям в мистику и силы любви…. Любовь – естественное состояние любого творца, а где любовь, там и восторженность, и до страсти недалеко. Эта восторженность начало своё в «Шабаше» обрела (в финале это особенно показательно), и ожила да заговорила в полный голос в следующей работе Кости и его коллектива.
Шаг шестой: Для тех, кто свалился с Луны.
«… и окрик – не сила, и выстрел – не вера
Когда тебе Солнце шепнуло – Лети!..»
(«Кибитка»)
«… да оделит тебя Солнце глазами любви!..»
(«Пасынок Звёзд»)
«… ну, а там, внизу, тает снег…»
(«Театр»)
Альбом влюблённого, для любимой и про любимую…. Да, вещь для тех, кто «не от мира сего», о чём и говорит дивный текст в прозе, сделанный Кинчевым и начертанный на обороте пластинки – так Костя впервые (хотя ещё было «Краткое жизнеописание «Алисы»», написанное им самим) проявил себя как незаурядный прозаик, мастер слова. Эпиграфом была цитата из Гессе: «Только для сумасшедших! Плата за вход – разум!». Это стоит пояснить: испокон веков люди, наделённый Даром Божьим (будь то те, кто умеет творить, или хоть те, кто наделён даром любить и прощать – всё равно), считались сумасшедшими, «свалившимися с Луны», отмеченные печатью, не похожими на своих собратьев. И вот именно поэтому это сообщество людей понимает то, что скрыто, что между строк, чувствует глубже и находит что-то там, где другие ничего найти не могут, да и не ищут. Костя пытается их сплотить, собрать вместе, хотя сделать это непросто – каждый из них живёт в своём особом мире, отшельником, поэтому задача Константина - дать понять, что они вместе, могут друг друга понять, поскольку говорят на одном языке. Это – и об этом, и ещё о многом другом – о волшебном мире, о «тропах тайны», рая – одним словом – да, рая язычника, мире, в котором живёт Костя, и в который приглашает таких же, как он. И построен альбом, как сон – в начале, ночью, всё задумывалось мимолётным, как сон – «мы танцуем лунный вальс, хотя я не сплю, а ты спишь…», и в финале – рассвет – «а к утру выпадет снег…», и снова в путь. Другими словами, Костя задумал этот мир, «чтобы ты смеялась и плакала», как у Шварца. Да и построение альбома тоже туманное, загадочное, заколдованное – так сбивчивы и размыты контуры, рамки и грани лишь в снах – то весело, то грустно, то смешно, то страшно. Композиция-схема альбома: Начало Сна = Ночь = Театр – Для тех, кто свалился с Луны – Республика – Камикадзе – Кибитка – Смутные дни – Плач – Конец Сна = Пробуждение = Пасынок звёзд. Такая хорошая кривая из взлётов и падений, радостей и огорчений – самый хрупкий, трепетно и бережно сделанный альбом «Алисы» - будто мозаику собирали, насквозь лиричный и проникновенный. Настроение неясное, нестабильное – такое впечатление, что устали они стоять на земле грешной и воспарили над ней, пусть даже и во сне (вспомним «Пасынка звёзд» - он это очень даже наглядно демонстрирует), и вещать-заклинать; те, кто должен услышать его, да услышит…. Как считают критики, на том и кончается и взлёт, и психоделия «Алисы»…. А, по-моему, кончились эксперименты над собственной душой, и начался возврат в реальность, на землю, чтобы собрать страсти свои да иметь силы взглянуть на них без привычной усмешки – хотя куда же от неё деться, коли она, как праздник, всегда с тобой. В принципе, можно было бы написать большой труд на тему «Язычество Кости Кинчева» или «Тема свободы в творчестве группы «Алиса», но, кажется, нечто подобное я уже пыталась сделать, поэтому не буду повторяться – это совершенно ни к чему. Мне кажется, что сам Костя решил, что этот альбом – не слишком удачный, поэтому сразу ударился в другую крайность, со знаком «минус», в свой Антимир вернулся. В «Камикадзе», сделанном в своей привычной яростно-лиричном ключе, напророчил гитаристу Игорю Чумычкину смерть…. А ведь предостерегал и в «Республике», и в песнях всего альбома…. В общем. Не получилось быть ангелом-проповедником, раз земной он, из земли взят и Солнцем благословенный, поэтому он и вернулся на землю, но такое впечатление, что он продолжает жечь крылья на солнце – такой жар…. И, кажется, строится такой изобразительный ряд – в «Республике» - подъём на крышу, в «Камикадзе» - полёт и падение (тогда что же с «Кибиткой»?), потом – «Плач» (а в «Пасынке звёзд» - воскресение и вознесение…. Но отчего же, отчего альбом этот остался почти незамеченным? Не оттого ли, что он чисто студийный, не концертный, что Кинчев перестал походить на себя? Трудно сказать…. А может, решающим было то, что «Я не сплю, а ты спишь…»? Он мечтает, проповедует, размышляет, а она спит…. Хорошо, что мечты воплотились в стихи, а иначе ведь так и сгинули бы…. И ведь обидно, что иногда мы об этом забываем, и какой-то период состояния нашей души стирается из памяти, да в Никуда входит…. «Это я уже играю завтра», - говорит герой кортасаровского «Преследователя» Джонни Картер, осознавший, что он опередил время…. М-да, ничего себе, сознание! Так говорить могут лишь те, кто «свалился с Луны», кстати говоря. А тот же Гребенщиков говорил о своих альбомах: «Вот то, что мы сейчас записали – это мы должны были записать года два назад… Время движется очень быстро, очень трудно догнать этот момент, который живёт только сейчас, и я всё время опаздываю…» Да, для того, чтобы продвинуться вперёд, определённо, надо стоять на месте – порой то, что надо (или не надо), находит тебя само…. И получается, как выразился кто-то из журналистов, вечный «файф-о-клок», безумное чаепитие, вечное, потому что «всё время пять часов, поэтому всё время пора пить чай…» Это – из сказки Льюиса Кэрролла про Алису, которая чем дальше, тем становится мудрее – большое видится на расстояньи…. Так что, конечно, сложно жить и осознавать, что ты – «не от мира сего», поэтому Костя начинает свои философские поиски того мира, «где ты – это я, я – это ты…» Очень не хочется добавлять – и завершает…. Путь этот сложный, но Костя знает, где искать этот мир, почти иллюзорный, сиюминутный, сюрреальный – что ж, Бог ему в помощь…. Иногда возникает такое забавное ощущение – пишешь, живёшь так, словно повторяешь то, что уже когда-то было сделано тобой, и ты даже помнишь, что вокруг всё было таким же, точно копия внешнего «Я» заново проживает тот же момент, свершившийся…. Причём ощущение похожести этого момент просто страшное – подсознание неумолимо начинает твердить, что ты это уже делал, в такой же день, и чувствовал то же, что и сейчас…. Кажется, это и называется «время не стоит на месте» - нет, на месте стоит моя собственная жизнь, жизнь того, кто без видимых причин анализирует Явление. Поэтому, думаю, искания Костя продолжит (уже продолжает), другими тропами он пойдёт всё к той же цели…. «К какой? – усмехается. – Да к Нему…. Глаза будет слепить свет…. Ну, что – отвернёшь, укроешься, да слезою вспыхнешь опять…» Так и хочется добавить – «в сказку словом льёмся…» Он бы спросил: кто же напишет такую сказку? Так ведь она, Костя, уже написана. Она обязана этим хотя бы самому факту твоего рождения.
Шаг седьмой: Чёрная Метка.
«… до конца танцевать к концу
Моя Чёрная Метка – Рок…»
(«Чёрная Метка»)
«… не каждая дверь годится под ключ…»
(«Умереть молодым»)
«… лишь верой укрепи в пути
Я не спешу – у нас всё впереди…»
(«Белая Невеста»)
Итак, что же сейчас? А сейчас происходит фантастический поворот – своё теперешнее состояние Костя определяет как шутовство. В хорошем смысле этого слова. Шут, думающий за вождей, веселящего почтенный народ, свободный абсолютно…. А ведь сначала Кинчева считали кто героем, кто проповедником…. Теперь вот – шут, но при этом два предыдущих образа сохранились в нём, поэтому и визуальная подача всегда выглядит эффектно. Поэтому то, что Костя называет шутовством – это та же игра, актёрство, театр, и всё это он любит, этим он живёт…. Так что именно так всё это и следует понимать – ведь он не отказался от проповедничества и героизма – даже наоборот, в последнее время, к тому же, он яснее подчёркивает своё болгарское происхождение и духовное (и телесное) язычество – образки, повязки и прочее, да ещё и яростный, жёсткий блеск глаз. Ну, да ладно – обратимся к самому альбому. Непонятно, отчего критики мгновенно признали его неудачным – не то из-за явного присутствия в музыке «металла», не то из-за чего другого…. Не больше всего им не понравилось то, что авторами песен были не только Кинчев и Самойлов, а ещё и Шаталин и покойный Чумычкин. Это очень странно – можно подумать, что все песни с альбома написаны одним человеком – такова удивительная цельность коллектива. У них единые интересы и устремления, это и в самом деле единомышленники, и это здорово…. Да, и ещё кое-кому резанул по ушам новый термин «грандж» - я, например, сразу «Нирвану» и Курта Кобэйна вспомнила, причём не только потому, что я это сейчас слушаю и восторгаюсь, но и потому, что и сам Кинчев слушает и восторгается…. Конечно, вторым Кобэйном он не станет, да и не стремится к этому - Константин и его группа сохраняют верность корням, энергичному языческому стилю. Единодушие – на редкость полное, даже с трудом верится, что такое возможно – за это хвалить, а не ругать надо, да ещё и премию присудить – лучший коллектив…. Ведь как они на концертах играют – вчетвером создают такой саунд! На Шаталине вся музыка держится, во как! Что ещё сказать в их оправдание? Ну, хотя бы то, что алисовцы задумали этот альбом как попытку исповеди, хотели показать те реальные страсти, которые их на этом пути одолевают – а ведь страсти не бывают психоделическими (это, скорее, уже чувства), страсти и должны быть исключительно электрическими, металлическими, жёсткими – поэтому Костя и его команда снова оказались честны перед самими собой, а это ведь главное. И потом: это ведь – о музыке и музыкантах, фатальных, тех, кто навек отдал всего себя образу жизни под названием Рок-н-ролл…. Как объяснял сам Константин, Чёрная Метка – это фатальный знак, медиатор – тот, кто берёт его в руки, уже никогда не остановится и, соответственно, этот образ жизни уже подразумевает массу приложений, порой опасных, роковых, но уже не остановиться…. Вот что такое Чёрная Метка. После этого «ожесточённого» альбома последует новый эксперимент, потому что это – далеко не потолок, «Алиса» ещё не исчерпала себя, и до кризиса ещё далеко, так что слухи о смерти коллектива были явно преувеличены…. И мы убедились, что «все они – красавцы, все они – таланты, все они – поэты», но акцент делается явно на песни Чумычкина, потому что Костя написал только заглавную песню, ½ «Жги-Гуляй», «Дурака» и «Атеиста» - и всё, всё!.. А одна юная корреспондентка спрашивает: «А какая песня с «Чёрной метки» тебе ближе всего?» Костя, улыбаясь, отвечает: «Ну, «Дурак», конечно…» Та удивляется – почему, мол, дурак? А ответ очевиден – этой песней он показал, что себе вовсе не изменил. Этот альбом просто посвящён памяти друга, реквием как по нему, так и по ним сами…. И ведь одна песня, на этот раз, Самойлова, начисто выпадает если не музыкально, то текстуально из этого ряда – «Это Чёрная рок-н-ролл мама», которая наконец-то выросла из акустического подгитарного варианта…. «Паскуда», «Жги-Гуляй» и «Атеист» фантастически схожи по стилю. «Дурака» комментировать не буду – он сам за себя скажет. К явным же открытиям отношу «Умереть молодым» и «Белую невесту» - обе сделаны в стиле «грандж» с перепадами ритма и размера – они знают, где замедлить ритм, а где ускорить, причём так, чтобы было в кайф и им, и зрителям – повторений практически нет…. Стран, «Алиса явно почувствовала, что значит настоящий грандж, и показала его в своём излюбленном славянском яростном языческом ключе. Мелодичность, наступающая после резких зверских гитарных рифов – путь к успеху, эйфории, который и предусматривает грандж – выразительность и распевность, облачённая в жёсткую металлическую форму…. Противоречия эти, как ни странно, рождают гармонию, а посему поздравляю вас, ибо увидел свет первый русский гранджевый альбом. Может, потому многим и не понравилось, что «Костю плохо слышно», ибо в этом стиле вокал выносится на задний план – обидно, конечно, но так уж решил немецкий звукорежиссёр, который сводил «Чёрную метку» - он, ничего не рубивший в тексте, наверняка решил, что перед ним – очередные эпигоны «Нирваны», вдобавок ещё и русские, и подумал – пусть они играют грандж, но чтобы ещё и вокал был слышен – нет уж, увольте…. Музыканты не возражали, хотя для Кинчева это было явно непривычно. Так что я скорее съем свою шляпу, чем признаю альбом «Чёрная метка» кризисным и неудачным: держать свой стиль и экспериментировать с формой – это их право. К тому же, критикам надо быть осторожнее – Кобэйна мало кто понимал, и что в итоге? Думаю, напоминать не надо, поэтому упаси нас Бог судить то, в чём мы не до конца разбираемся…. Или это – ещё одна неразгаданная загадка странной славянской души? Без язычника в ней сидит, вот что, отсюда и свободолюбие, и пристрастие к революциям и анархиям – но это только у тех, кто не ждёт и не имеет сил ждать. И если кто-то уже сравнивает Кинчева с персонажем его же собственной ранней песни «Экспериментатор», то с ним в одном можно согласиться – «он прокладывает путь для других поколений», а без дороги всегда брести сложнее…. Короче, путь за горизонт продолжается.
Эпилог: Со сцены в зал.
Радостно, что «Алисе» исполнилось десять лет. Очень радует также, что они начали снимать клипы – жуткий «Атеист», «Паскуда», который также можно обозвать «Двумя лицами Константина», и наиболее удачный пока – «Белая невеста» - очень здорово состояние души группы передаёт. Концерты окрыляют – Кинчев, как всегда, неожиданный, странный порой, энергичный, и постоянно преподносит новые сюрпризы – то в музыке, то в образе. На днях уже будет показана новая программа, пишется новый альбом, и то, что мы наблюдаем, даёт повод предполагать, что это будет и в самом деле нечто новое. Чего стоят хотя бы такие новые композиции, как «Мама», «Небо», «Печать Зверя» - явно чувствуешь нечто необычное и в то же время понимаешь – это было всегда, они снова остались верны сами себе, и не будут работать на публику – ну, разве что Костя своим имиджем даёт понять, что он – такой же, как и все, но ещё и вожак, и берёт на себя смелость проповедовать…. Так или иначе, следует новый шаг за горизонт, и последнее слово Кинчева ещё не сказано – так пусть оно остаётся за ним.
20.05.95