«1»
…Невозможность всего этого как-то не укладывалась в голове. Я стоял посреди комнаты, решая, какую лучше сегодня надеть рубашку, и с какими брюками, но меня прервали. В комнату на полном ходу ворвались люди в камуфляже, скрутили меня в бараний рог, мешок на голову, и – потащили вниз через парадный подъезд. Запихнув меня в машину, они отдышались; я услышал, как хрипло выдыхает один из них. «Курит», - подумал я тогда.
За все то время, что мы тряслись по ухабам и выбоинам дороги, ни один из людей, схвативших меня, не произнес ни единого слова. Радио было выключено, звуков снаружи слышно не было. Мы ехали, казалось, по проселочной дороге, машина подпрыгивала, и что-то глухо стучало в багажнике.
Прошло около трех часов после того, как, захваченный врасплох, я был увезен вдаль от своего дома. Остановка была только лишь одна, на полпути к месту моего заточения. Вытащили меня где-то в лесу, я почувствовал запах свежего и очень чистого воздуха, резавшего ноздри и наполнявшего легкие живительной прохладой. Не снимая мешка с моей головы, меня перевели за руки в дом. Только там кто-то быстро сдернул с моей головы бархат, закрывавший мне глаза иссиня-черной пеленой. Я был в отделанной красным деревом красивой комнате, её заливал неяркий свет, не резавший мне глаза. Передо мной стояли четверо дюжих парней. Каждый из них держал руки скрещенными на груди и надменно улыбался. Молчаливое нечто нарастало… Что-то происходило, но что, я не понимал. Один из парней опусти руки вниз и, размахнувшись, изо всех сил ударил меня раскрытой ладонью прямо в лоб. Я потерял сознанье.
«2»
Когда я очнулся, надо мной стояла красивая девушка и приветливо улыбалась. Я повернул голову и приподнялся на локтях… В дальнем углу комнаты на круглом деревянном столике, в стеклянной колбе, ничем не поддерживаемое, висело в воздухе… сердце и переливалось всеми цветами радуги. Девушка нежно взяла меня за плечи, и тихо опустила на кровать мое почему-то обмякшее тело. Я задрал снежно-белую рубашку, в которую меня переодели, так и есть: на груди, слева, багровел шрам. Вполне затянувшийся и сросшийся. Меня прошиб холодный пот. Моё сердце… Моё? Сердце? Моё сердце!!! Они вытащили его, моё маленькое сердечко… Зачем?..
Тут я сказал, подумав вслух:
—Стоп, а как же я тогда живу???
Девушка звонко рассмеялась:
—Это не должно вас волновать! Все образуется. Не беспокойтесь.
Она погладила меня по голове мягкой рукой, и я сразу успокоился.
В мою палату, улыбаясь, вошел седой человек в белом халате. «Наверное, Он украл моё сердце!» - подумал я.
—Здравствуйте, - сказал седой, - как самочувствие. – Совершенно без эмоций.
Он обнажил белый ряд сверкающих зубов и подошел к моей кровати.
—Наташенька, оставьте нас с Юрьвиктрычем наедине.
Девушка удалилась, покачивая бедрами и, повернувшись, тихо прикрыла за собой дверь.
—Итак, Юрий давайте познакомимся. Меня зовут Джон Смит, просто Джон, я владелец этого особняка.
—Вы – американец? Но вы так хорошо знаете русский!
—У меня есть русские корни в Нью-Йорке. С детства меня обучали сразу двум языкам. Но это обо мне. Теперь давайте о вас.
И Джон методично, нарочито медленно рассказал мне всю мою биографию с самого рождения до того момента, как меня испуганного, доставили к нему в особняк, который, кстати, называется «Кратер», но где я нахожусь он мне, конечно, сказать не мог.
—Теперь перейдем к самой важной части нашего диалога. – Сказал Джон, приглаживая седые волосы жесткой с виду рукой. – Вот вы – лежите на этой кровати и не знаете, что произошло. А произошло вот что: у вас теперь нет сердца. Это входит в план эксперимента с…
—Стоп. Я что вам, кролик подопытный? – Я встал с кровати и взял его за грудки… но тут же в области сердца что-то кольнуло, и я упал, не в силах вдохнуть. – Что?.. что вы со мной сделали, - я быстро успокаивал дыхание, - кто я? Кто я теперь без сердца? И что там вместо него?
—Ха-ха-ха-ха-ха, - Джон густо рассмеялся, – мы этого не знаем. Когда вы потеряли сознание, то исчезли через секунду вместе с этими парнями, которые, кстати, так и не появлялись.
—Сколько?.. у меня пересохло в горле. - Сколько я здесь нахожусь?
—Около месяца.
Его ответ был как стрела, точно в сердце, в то место, где оно когда-то было, в упор.
—А-а-а, - я застонал, - боже! Немедленно. Немедленно выпустите меня!
—Да, да именно об этом я и хотел с вами поговорить. Мы обязаны вас выпустить. Теперь, когда вы очнулись. И так как мы не знаем, как это было вытащено, - он постучал по колбе сердцем, - равно как и засунуть его обратно, то вам просто придется забрать с собой своё сердце.
—Конечно, не стану же я оставлять его здесь!
—Вот и ладушки! Тогда немедленно собирайтесь. – Его голос звучал довольно радостно. – Кто у вас есть в городе из самых близких людей? – Джон смотрел искоса.
—Девушка, Джон! Она просто убьет меня! Потом выбросится из окна. – Я хлопнул себя по лбу.
—Не волнуйтесь, все образуется! – Джон быстро развел руками.
—Вам легко говорить! – Я быстро надевал брюки, оказалось, что задом наперед. Я чертыхнулся и переодел их. – Все, я готов.
—Отлично, - сказал Джон. – Наташенька! Зайдите к нам, пожалуйста.
В комнате, вихляя бедрами и манерно улыбаясь, вошла Наташа.
—Да, Джон? – сказала она таким тоном, что чувствовалось: она была готова своротить горы для него.
—Проводите, пожалуйста, Юрия Викторовича к машине.
—Позвольте? – Наташа взяла меня под руку и повела через сеть извилистых коридоров к выходу на небольшое крыльцо, перед которым стоял Мерседес-Бенц, старый, но очень ухоженный. Дверь сама собою открылась, и загорелся матовый, голубоватый свет изнутри, щадивший глаза. Я сел. Глубоко вздохнул. Тут из двери особняка выбежал Джон, неся в руках моё сердце. «Я забыл!!!» Не говоря ни слова, он скептически посмотрел на меня и бережно отдал сердце. Я поставил его рядом с собою, погладив по колбе. На ней не оставалось следа от влажной руки. Я небрежно махнул рукой Джону с Наташей, грустно смотревших на меня с крыльца, и захлопнул дверцу. Окна были полностью затемнены, так, что ни один луч света не проникал внутрь. Мы тронулись.
«3»
Водитель (?) остановил машину после некоторого времени езды без поворотов, увеличения скорости или каких-либо изъянов со стороны дороги. Я проснулся. Под головой у меня была колба с сердцем. «Ах, это не сон…»
—Что уже можно? – молчание было мне ответом.
Я попытался открыть дверь – она подалась. Стояла ночь. Непроглядная темнота резала глаза. Ни единой звезды, ни Луны, ни даже облаков, хотя кажется, что это невозможно. Я стоял возле своего подъезда, из которого меня так вероломно вынесли месяц назад. Проходя через парадный, я почувствовал, что не был здесь давно, хоть месяц и не такой долгий срок. Поднявшись на свой этаж, я зашел в комнату, открыв дверь ключом, который все это время лежал у меня в кармане, и разувшись. Упал на диван вниз лицом, не успев закрыть глаза, и теперь, широко открытые, они упирались в старую ткань, пропитанную влагой и запахом дома. «Лика!» - возникло у меня в голове. – «Я должен позвонить Лике!». Набрав номер и наслушавшись вдоволь гудков, я услышал несколько взволнованный голос её мамы:
—Да, я вас слушаю.
—Тамара Петровна, это Юра, позовите Лику, пожалуйста, - протараторил я.
—Юрочка, - на заднем плане раздался крик, - ты куда пропал? Мы уже не знаем, что думать. Все на взводе…
—Мама, дай мне трубку! – Прокричала Лика, - Юра!!! Что с тобой случилось?
—Я лишился сердца… Хочу с тобой поговорить. Приходи, пожалуйста, я все тебе расскажу. Мой голос звучал черство, я никогда не разговаривал так с Ликой. Я не ощущал радости, слыша её голос. Что случилось?
—Юрочка, я буду через три минуты, - она повесила трубку.
Я опять опустился на свой старый и обтертый тремя поколениями диван. Закрыл глаза. Я ничего не чувствовал теперь так, как я чувствовал до того. Ни-че-го. Все изменилось. Моё сознание было уже где-то далеко, когда затрещал звонок. «Лика…»
Щелкнув старым английским замком, я не смог сдержать дверь. Лика бросилась мне на шею и прильнула к моим губам. На её губах не было помады. «Не успела…» Я зажмурился.
—Юрочка, миленький, я так волновалась. Думала, нет уже тебя, - по её щекам текли слезы, она вытирала их о моё плечо. Я сжимал её в своих объятиях.
Она скинула босоножки, наступая себе на задники, и потащила меня в комнату за руку.
—Юра, рассказывай немедленно, где ты был? – её голос звучал уже строго, первое волнение прошло.
Она вошла в комнату и остановилась, увидев колбу со сверкающим мерным светом моим сердцем, стоящую на журнальном столике.
—Юра! – Она вопросительно на меня посмотрела. - Что это?
—Это то, из-за чего меня не было месяц. Моё сердце...
—Но как, как ты живешь без него?
—Я не знаю, Лика, я не знаю.
Проницательная, она сразу поняла моё настроение:
—Ты не рад меня видеть? Почему ты не такой, каким раньше был?
—Потому, что мне теперь придется жить без сердца: никто не знает, как его вытащили и как его вернуть на место. Никто. И мне придется привыкнуть. Теперь я даже к тебе ничего не чувствую. Я не испытываю ничего. Мне ничего не понятно.
—Мне страшно, - прошептала Лика и села на диван рядом со мной, поджав ноги и обхватив их руками, - Что же нам теперь делать?
—Я не знаю, Лика, я не знаю. – Я смотрел в точку и не отражал происходящего.
На меня нахлынула волна вопросов, которые я задавал себе снова и снова на протяжении всей сознательной жизни, и ответы на которые мне надо было искать заново. Я представлял себе жизнь без чувств, стремлений и любви, без радостей и горестей, без всего того, чем полна жизнь каждого, хотя бы раз познавшего радость играющей крови; чувствовавшего сердцебиение: учащенное или замедленное; следившего с замиранием сердца за каждым движением любимого человека; боготворившего кого-то, кого-то презиравшего и ненавидевшего, представлял и не мог представить. Я пытался понять чувства разумом, но не смог… Все кончено.
«4»
Прошло много лет с того самого времени, как моё сердце оказалось вдали от меня, в колбе. Я ничуть не состарился, остался прежним: молодым и свежим, но постоянно грустным человеком.
Лика ушла от меня почти сразу, после того как я все ей рассказал. Она вышла замуж по любви, жила долго и счастливо. Энергия била из неё до последних дней. Два года назад она умерла. Я сидел у кровати, держа её сухую руку в своей, и вытирая её слезы. Лика, высохшая, но сохранившая блеск в своих прекрасных глазах, сказала, что все это время любила только меня. Когда её рука ослабла, я разжал свою и …заплакал, так горько и безысходно, как ни плакал никогда в жизни, я вдруг почувствовал все, всё, что за это время улетучивалось от меня, проходило мимо, не находя места в моей душе, исчезало без следа. Я рыдал и рыдал, и не было конца слезам и горю, которые вдруг всей тяжестью своей навалились на меня, давя на плечи и грудную клетку. Я закричал. И тогда, именно тогда моё сердце, переливаясь, погасло и зачерствело. Оно почернело и съежилось. Теперь я остался один на один с вечностью, с тем, что я увижу еще, но не почувствую никогда. Моё сердце умерло.
October 2003
Бизяевой Марии Владимировне посвящается.