Руслон и Людмила

 


    1.03.2004.

Людмила Коломенцева стояла на перроне Кельнского вокзала и держала в руке билет на Франкфурт. Слезы текли по её щекам, и она не успевала их вытирать. Наконец-то подошла долгожданная электричка. Но в самый последний момент женщина передумала ехать. Она взглянула на билет, повертела его в руке и, открыв кошелек, запрятала его. Коломенцева медленно поплелась на вокзал. Одна мысль в голове сменялась другой и она в отчаянии решила пойти побродить по городу.
Людмила не заметила, как оказалась на привокзальной площади. В пятнадцати метрах от неё возвышалось грандиозное строение – Кельнский собор. Она запрокинула голову и посмотрела на строение зодчих. Постоев чуть больше минуты, ей показалось, что земля уходит из-под ног, и голова стала медленно кружиться. Как раз в это момент пролетала стая птиц. Они стали кружить над собором. Еще сильнее закружилась голова и Коломенцева решила незамедлительно покинуть эту площадь, возле которой толпилось много туристов.
Она шла в неизвестном направлении. Слезы давили ей горло. Кому, как ни с подругой детства могла поделиться шедшая женщина с заплаканным лицом. Людмила взглянула на часы. Стрелки показывали пятнадцать минут одиннадцатого. У неё еще в запасе было уйма времени. По пути следования ей встретился маленький ресторанчик, куда она и решила заглянуть.
Заказав чашку черного кофе, Людмила прижалась к стене и прикрыла глаза. 
Вот уже больше, чем два месяца как не давал спокойно жить женщине погибший муж. Её казалась, что она постоянно слышит его голос, что он ходит за ней по пятам, и даже что лежит с ней в одной постели.
Со своими странными ощущениями мать решила поделиться с дочерью, но та, не выслушав её до конца, стала смеяться и посоветовала по приезду на родину обратиться к психотепатевту.
Вот и сейчас, прижавшись к стене, Людмиле казалось, что стоит ей только открыть глаза, как Руслан  предстанет перед ней живой и здоровый.
Коломенцева слегка улыбнулась и, открыв глаза, посмотрела на чашку с кофе. Она отчетливо услышала голос мужа, который успокоил её:
-Не расстраивайся, моя дорогая, ты еще будешь счастлива.
Женщина повернула голову туда, откуда донесся голос, но там  не было ни единой, живой души.
Отпив несколько глотков черного кофе и повертев чашку в руке, женщина стала вспоминать о тех счастливых минутах своей жизни, которые как ей казалось тогда, никогда не покинут её.


У студентки второго курса института иностранных языков наступила самая чудесная пора: за плечами сданы экзамены за первый курс. Она собиралась со своими подружками ехать в Одессу, к Черному морю.
За пять дней до отъезда, когда билеты были уже куплены, Людмила зашла на работу к матери.  Там она впервые увидела ЕГО. Сына начальника отдела. Высокого стройного, широкоплечего со спортивной фигурой, черноволосого курсанта летного училища Руслана Коломенцева.
-Людка, обрати внимание… Чем тебе не жених?! - показывая на сына, произнес отец курсанта.
-И, правда, чем Людка не пара Вашему Руслану, - подхватила начатое сватовство, Ивановна, женщина лет пятидесяти, - Не девка, а цветок. Руслан парень свой, проверенный.
Ивановна поднялась со стула и, подведя парня к девушке, произнесла:
-Посмотрите: настоящие Руслан и Людмила.

Свадьбу сыграли  через год. Руслан привел молодую жену в квартиру бабушки.
Вскоре на свет появилась Катька. Девочка родилась маленькой, семимесячной, как раз в тот момент, когда Руслан, окончив училище, собирался в военную часть на Украину, куда он попал по распределению.
Людмила хотела ехать вместе с мужем, но бабушка, вмешалась в жизнь внука:
-Куда это ты, Людка, собралась с грудным ребенком? Посмотри на Катьку? Она же доходяга. Где вы там будете жить? Тоже мне нашлась декабристка! – гневно воскликнула бабуля, - Еще не дай бог, что случиться… Здесь хоть я есть. А там?
Решено было, что пока Катька маленькая, Людмила останется с бабушкой. К месту службы Руслан поехал один.
Вскоре Руслан Коломенцев уже летал под небом Афганистана.
Он два раза приезжал в отпуск, привозя своей жене золотые украшения и дорогие подарки.
Катьке было два с половиной года, когда молодую женщину вызвали в военкомат, где сообщили, что Руслан Коломенцев погиб при выполнении особо важного задания.
Первые полгода, вдова ежедневно, как на работу, ходила на кладбище, не смотря на погодные условия. Она ни как не могла поверить в то, что муж её мертв, что он,  нашел свой вечный покой, по ту сторону рая.
 
Коломенцева часами могла смотреть на свою дочь и думать только об одном, в кого она такая некрасивая уродилась. В семь лет она скорее напоминала гадкого утенка, чем девочку. По ней можно было изучать анатомию: кожа да кости.
К тринадцати годам девчонка сильно располнела. И как бы мать не старалась наряжать свою одну единственную дочь, она все равно выделялась на фоне своих сверстниц. Высокая, широкоплечая, с редкими светлыми, ломкими волосами и веснушками на лице, она ненавидела весь окружающий её мир, в котором представляла себя пупом земли. Катька следила за каждым шагом матери и требовала у неё денег. И если та отказывала ей, то дочь «закатывала» истерику. Ни о каких знакомствах матери с противоположным полом не могло быть и речи. Катерина всячески препятствовала этому. Людмила крутилась, как белка в колесе. Она старалась, где только можно было подзаработать денег, чтобы Катьке купить наряды.
Когда дочери было одиннадцать лет, Коломенцева нашла у неё в кармане сигареты:
-Что это такое? -  с гневом спросила мать дочь.
-Ты, что ослепла – не видешь.
-Это же сигареты?!
-Естественно не конфеты.
-Ты, что куришь?! – в голосе прозвучал испуг.
-Нет, только балуюсь.
К тринадцати годам девчонка сильно располнела. И как бы мать не старалась наряжать свою одну единственную дочь, она все равно выделялась на фоне своих сверстниц. Высокая, широкоплечая, с редкими светлыми, ломкими волосами и веснушками на лице, она ненавидела весь окружающий её мир, в котором представляла себя пупом земли. Катька следила за каждым шагом матери и требовала у неё денег. И если та отказывала ей, то дочь «закатывала» истерику. Ни о каких знакомствах матери с противоположным полом не могло быть и речи. Катерина всячески препятствовала этому. Людмила крутилась, как белка в колесе. Она старалась, где только можно было подзаработать денег, чтобы Катьке купить наряды
В тринадцать с половиной лет, Катьке сделали первый аборт, а спустя восемь месяцев еще один.
В то лето, когда Екатерина Коломенцева с большим трудом, благодаря стараниям матери, окончила школу, она сделала свой третий, и последний аборт. Девушку чудом удалось спасти.
-Ольга, что мне делать? Как мне дальше жить? – спросила плача Людмила у своей школьной подруги, - Ты же врач… Подскажи мне… У меня уже нет больше сил бороться с дочерью. Был бы живой Руслан…Он бы её поставил на место… Катька опять две ночи не ночевала дома. Когда я у неё спросила, где она шлялась, знаешь, что она мне ответила…
Ольга только пожала плечами.
-Она сказала, что сейчас беременность ей не грозит, и она может «трахаться» на полную катушку.
-Да, пошли ты её подальше, - произнесла подруга, - Займись лучше собой. Ты женщина еще в самом соку, авось к твоей гавани причалит теплоход.
-Да, - тяжело вздохнув, проговорила Людмила Коломенцева, - К моей гавани, кроме гавна, давно ничего путного не причаливает.
-Брось, подруга, говорить ерунду. Ты у нас женщина обаятельная, привлекательная и вообще… Красавица.
-Да,  прямо уж, Джулия Робертс.
-Не понимаю! Что ты в ней красивого нашла? Баба, как баба! Рот до ушей. Тоже мне красавица!
-Ну, тогда Николь Кидман.
-Это уже потеплее. Надень на Николь обыкновенные шмотки, сними макияж, поставь у плиты, отправь по магазинам за продуктами, заставь убрать в квартире, и во что превратиться твоя любимая актриса? Да она на фоне нас будет иметь бледный вид!
-Согласна.
-Так, что, моя дорогая, у тебя есть шанс. Да, кстати, - почесав затылок, произнесла Ольга, - вчера к моему мужу в туристическое агентство обратились два немца. Им нужен переводчик. Они привезли какую-то гуманитарную помощь и хотели бы посмотреть город. У тебя завтра есть свободное время?
-Да, - бойко ответила Коломенцева, - Завтра после двенадцати часов я свободна.
-Вот и хорошо.
Ольга подошла к телефону и, позвонив мужу, сказала, что Людмила согласна показать немцам город.

Муж подруги позвонил Коломенцевой поздно вечером и сказал, что ждет её  в своем туристическом агентстве «Гамаюн» в два часа дня.
Людмила часто подрабатывала в этом агентстве. Это была неплохая прибавка к зарплате учителя. Во время летних каникул она возила туристов по старинным русским городам. 

В «Гамаюне» переводчика-гида ждали двое мужчин. Один из них предствавился, как Дирк Кройц. Мужчина сказал, что его отец воевал, как раз в этих местах и был тяжело ранен в конце 1941 года.
-Я врач, - произнес он, улыбнувшись Людмиле, - Вот решил приехать вместе с другом и посмотреть Россию.
Коломенцева честно отрабатывала свои деньги, и поэтому экскурсию она закончила к восьми часам вечера. Мужчины в знак благодарности, решили пригласить женщину в ресторан.  Людмила к своему удивлению, согласилась.
-Вы бы не могли дать мне свой номер телефона, – слегка смущаясь, обратившись к женщине, произнес Кройц, - возможно мне еще раз захочется посмотреть Россию, и тогда я позвоню Вам.
Женщина, вытащив из сумки записную книжку, вырвала из неё маленький листочек бумаги и, записав свой адрес и номер телефона, протянула его Дирку.

Телефонный звонок из Германии не заставил себя долго ждать. Как только Кройц приехал домой от тотчас же позвонил своей новой знакомой. За первым телефонным звонком последовал второй. Мужчина стал все чаще и чаще звонить в Россию, пока в один прекрасный день Дирк не признался Людмиле, что она ему очень нравится, и он её ни как не может позабыть.
-Со мной такое впервые, - произнес он, - как только я Вас увидел, то потерял покой. Вы мне почти каждую ночь снитесь. И днем и ночью я то и делаю, что думаю о Вас.  Вам может показаться смешным то, что я скажу, но я люблю Вас.
Спустя два месяца, после признания в любви из Германии пришло письмо, в котором лежало приглашение.
Людмила, прижав конверт к груди, заплакала. Не заходя в квартиру, женщина помчалась на работу к Ольге.
-Вот, - тревожно проговорила Коломенцева, и слезы потекли из её глаз.
-Что ты дурочка плачешь? Тебе радоваться нужно, а не слезы лить. Представляю, что произойдет с твоей дочерью, когда она узнает, что ты собралась на месяц ехать за кордон к жениху. Она же от злости лопнет.
-Перестань… Не нужно так плохо думать о Катьке. Конечно, она девушка с характером… Она хочет, чтобы я была счастлива.
-Да, уж… Прямо спит и во сне видит, как ты целуется с иностранцем.
Только спустя неделю, после получения приглашения, Людмила сказала дочери, что её пригласили в Германию.
 -Ты меня рассмешила! Посмотри на себя… Какая из тебя любовница? Да, ты видимо и толком целоваться не можешь, не то, чтобы порадовать мужчину в кровати. Ты, хоть знаешь, плесень старая, чем мужчину завлечь? Как сделать так, чтобы быть для него желанной и единственной?
-А ты знаешь? – со злобой в голосе спросила мать  у дочери.
-Естественно.
-Сомневаюсь я, однако… Ты для мужчин не женщина,  ты для них пастилка.
-Это мы еще посмотрим: кто женщина, а кто постилка.

За несколько дней до отъезда  в квартире у Коломенцевых раздался телефонный звонок. Звонил мужчина. Он сказал, что служил вместе с Русланом в Афганистане, а сейчас живет в Америке и имеет там свой бизнес. Незнакомец говорил быстро, на одном дыхании с легким акцентом. В конце разговора он попросил Людмилу спустится к почтовому ящику и забрать лежащее там письмо.
Коломенцева не успела опомниться, как пошли короткие гудки. Женщина еще долго сидела с держащей в руке трубкой, вспоминая разговор. Опомнившись, она  стала себя корить за то, что не пригласила звонившего мужчину в гости.
Положив трубку на телефонный аппарат, Коломенцева спустилась к почтовому ящику. Раскрыв конверт, она увидела доллары. Спрятав их в карман халата, Людмила позвонив Ольге, помчалась к ней домой.
-Ну, ты и дурочка! – воскликнула подруга, всплеснув руками, - Как ты не спросила кто он?! Можно ли с ним сейчас встретиться? И вообще… Может он холостяк…Правда говорит Катька, что ты «старая плесень». Учись у своей дочери! Она то, своего шанса не упустит.
В конверте лежало полторы тысячи долларов.
-Так, подруга, - обратившись к Коломенцевой, проговорила Ольга,  - об этих деньках, Катьке ни слова.
-Как?
-А вот так! Это тебе премия, за то, что ты долго хранишь верность погибшему мужу. Кто еще способен на такой подвиг? Ответь? Я, допустим, не знаю такой бабы, которая так долго терпела бы...
-Что мне делать с этими деньгами?
-Как, что? Потрать на себя. Почувствуй, что ты женщина. Разве тебе никогда не хотелось иметь модные вещи?
-Да, но… Ты же знаешь, что у меня есть дочь…
-А… Перестань говорить глупости! У неё еще все впереди.

Дирк встречал Людмилу в Дюссельдорфском аэропорту. Увидев Коломенцеву, Кройц, расплылся в улыбке.
Месяц пролетел как один день, и настал день отлета.
-Я приеду к тебе в конце декабря, - прижимая любимую женщину к своей широкой груди, проговорил он, - И потом… Хватит вести холостяцкий образ жизни! Мы созданы друг для друга! Я тебя так долго ждал.
-Дирк, - подняв голову и посмотрев ему в глаза, проговорила Людмила, - Я на три года старше тебя. Может…
Он не дал договорить женщине, припав к её губам. Их губы сошлись в страстном поцелуе.

Не с пустыми руками приехала Людмила из Германии от знакомого. Два громадных чемодана с подарками привезла она с собой. Женщина по ночам думала, правильно ли она сделала, что поддалась на уговоры немецкого врача и согласилась стать его женой. У Коломенцевой была одна проблема, и эта проблема дочь. Людмила не знала, как сказать Катерине, что Дирк Кройц предложил ей стать его женой. Женщина решила не торопить события и выждать время. Взглянув на календарь, она подумала, что времени у неё еще предостаточно и не следует дочь заранее огорчать. Всякое в жизни может случиться.

За два дня до приезда Дирка Кройца  Людмила пошла на кладбище. Присев возле могилы мужа на корточки, она спросила
-Руслан, милый, дорогой, что мне делать? Дирк предлагает мне выйти за него замуж. Прости меня, что я изменила тебе. Но ты каждый день, каждый час, каждое мгновение, будешь по-прежнему живешь в моем сердце. Я никогда о тебе не забывала. Мне так трудно. Трудно одной! Кто придумал эту проклятую войну? Почему ты погиб, оставив меня одну с маленьким ребенком на руках? Я не смогла вырастить дочь! Руслан, если бы ты видел нашу Катьку?  Нет… Это что-то ужасное… Я оказалась плохой матерью, хуже проститутки… Я не знаю. как так получилось, что она… Нет… Нет… Я не могу тебе рассказать о ней… Я не хочу, чтобы ты расстраивался… Мне плохо… Очень плохо одной… Руслан, скажи, что мне делать.
-Выходить замуж, - отчетливо услышала она голос мужа.
Коломцева вздрогнула. По телу прошлась дрожь. Нет, она ни как не могла ошибиться. Это был голос Руслана, её погибшего мужа, перед могилой которого она сидит.
-Руслан, милый, дорогой! Где ты!? – поднявшись с корточек, и поправляя на голове норковую шапку,  без промедления спросила женщина.
Она оглянулась по сторонам. Ей показалось, что это сон. Прекрасный сон, похожий на тысячу дивных снов, которые ей очень часто снились. В метре от неё, возле соседней могилы, стоял старик, в старом ветхом пальто, с палкой в руке. Людмила хотела подойти к нему, но он моментально дернулся с места и, не оглядываясь, пошел по тропинке.  Опомнившись, женщина поспешила за ним. Старик усилил шаг. Он почти стал бежать.
-Подождите! Да, подождите, Вы меня! Я прошу Вас! Не уходите! Я ничего Вам плохого не сделаю.
Людмила споткнулась и упала. Как назло, она не смогла сразу подняться. Прошло чуть больше минуты, как она вновь стала бежать по тропинке. Еще совсем немного оставалось метров, и она смогла бы догнать незнакомца. Выбежав за пределы кладбища, старик сел за руль нового „BMW“, на котором были московские номера. Машина резко дернулась с места, чуть не сбив Коломенцеву.

Людмила в истерике прибежала в поликлинику к подруге. Она, дрожа, стала не внятно рассказывать про случай на кладбище.
-Успокойся, и расскажи все по порядку. Я тебя совершено не понимаю. Причем здесь Руслан и этот старик? – спросила  Ольга.
-Я не знаю, - вся, дрожа, проговорила женщина, - Я четко и ясно слышала голос мужа.
-Ты, что хочешь сказать, что этот старик и был Руслан?
-Нет! Вот этого я уже точно не хочу сказать! Этому старику было лет так под восемьдесят… Хотя…
-Что хотя?
-Я не видела его лица.
-Так что.
-В этой истории меня удивил совершено другой факт. Одежда на старике была ветхая. Пальто как минимум, лет тридцать, не меньше. Он сел в дорогую машину, очень дорогую.
-Погоди… Погоди… Я тебя не понимаю.
-Что тут не понимать. Он бежал от меня так, как будто он мой ровесник. А эта машина?
-Успокойся. Мало ли кто шатается в такую пургу по кладбищам. Сейчас бандитов предостаточно. Скажи спасибо, что он тебя не убил.
-И это ты верно сказала.

Женщина пришла домой и сразу же легла в постель, положив под ноги водяную грелку. Перед глазами Людмилы стоял старик, лицо которого она так и не смогла увидеть. Коломенцева вспомнила, что когда подходила к воротам кладбища, то в нескольких метрах стояли три машины, одна из которых и была «BMW», в которую сел старик.
-Бандит! Точно бандит! Ольга сказала правду! Одно счастье, что не убил меня! Кто может в такую пургу шляться по кладбищам: только такие полуумные как я, и бандиты! Видимо, бандюга, пришел просить прощения у своей жертвы. Точно! Оно так и есть! Какая я же все-таки дурочка! Зачем побежала за ним?
Женщина согрелась и сон сморил её.

Рано утром следующего дня она должна была вместе с мужем Ольги ехать в Москву в аэропорт встречать человека, с которым решила связать свою судьбу.

Увидев любимую женщину, Дирк расплылся в улыбке.
-Как я по тебе соскучился! Я все еще ни как не могу поверить, что ты стоишь рядом и смотришь на меня завороженными глазами.
-Это все похоже на сказку.
-Наша жизнь и будет сказкой. Ты будешь моей принцессой, богиней…
-Нет, я буду просто твоей женой. Буду ждать тебя с работы и печь вкусные пироги.
-Договорились.

Пять дней пролетело, как один день. Оставалось всего два дня до Нового года. Коломенцева ни как не могла поверить в свое счастье. Даже её дочь, Катька, увидев Дирка, приняла его в доме, как самого дорогого и желанного гостя.  Она старалась не отлучаться из дому, что мало походило на её образ жизни. Девушка практически ничего не понимала по немецкий, но матери казалось, что она с Кройцем нашла общий, немой язык, и этот факт радовал женщину.
Тридцать первого декабря, стал одним из страшных дней в жизни учительницы Людмилы Коломенцевой.
В тот день женщина явилась домой с двумя полными сетками продуктов. Она тихо открыла ключом входную дверь квартиры и услышала, доносившиеся со спальной комнаты стоны, которые усиливались с каждой секундой. То, что Коломенцева увидела своими глазами было равносильно её смерти. Дочь, которую мать любила, которой все прощала, занималась любовью с человеком, который еще утром доказывал Людмиле, что безумно её любит.
Комок нервов подкатился к горлу. У женщины не стало хватать кислорода и она, открыв рот, стала губами хватать воздух.
Коломенцева не помнила, как оказалась на кухне. Она обхватила голову руками и застонала.
-Мама! Мамочка, прости меня! Это я во всем виновата! – девушка опустилась на колени и, обхватив ноги матери,  прижала их в своей груди, - Мамочка, ты меня должна понять и простить! Это мой последний шанс! Мама! Помоги мне! Я не хочу ходить по этим грязным улицам, входить в вонючие подъезды, думать где взять денег! Мама, ты же все эти годы жила без мужчины! Жила же, правда? Неужели ты сможешь сделать меня несчастной?! – она положила голову на колени матери и зарыдала, - Мама, уговори его жениться на мне, - сквозь слезы,  промолвила Екатерина, - Он любит тебя…  Он в этом тебе не откажет… Я не могу без мужчины.
-Катенька, как ты смогла так со мной поступить?
-Мамочка… Помоги мне… Это мой шанс… Неужели ты бы смогла бросить меня и уехать? Там, вдали от меня, ты бы не была несчастной… Мамочка… Помоги мне…
-Катенька…
-Мамочка… Ты ведь любишь меня? Правда любишь… Сделай это ради себя, ради меня, ради нас обоих.
В этот момент дверь кухни слегка приоткрылась и на пороге показался Дирк Кройц.
Людмила вытерла тыльной стороной ладони слезы на своих щеках и, улыбнувшись, из последних сил, подозвала его:
-Моя дочь любит тебя, - дрожащим голосом, сдерживая себя, чтобы не разрыдаться, произнесла Коломенцева, - Я думаю, что с ней ты будешь счастливее, чем со мной.
-Прости меня. На меня, что-то нашло… Это какое-то помутнение. Я люблю тебя.
-Дирк… Не надо. Ты мужчина.
-Да. Но…
-С Катькой ты будешь счастливее, чем со мной. Пусть она не очень красива. Но зато молода и темпераментна. С ней ты получишь то, что я тебе никогда не смогу дать.

После замужества дочери Людмила уволилась со школы и пошла работать а туристическое агентство «Гамаюн».

Она возможно и чаще бы виделась с дочерью, но Катьке совершено не нравилось, когда мать находилась у неё в гостях.
-Мама, я ревную, - так-то сказала она, - Дирк любит не меня, свою законную супругу, а тебя. Пожалуйста, не маячь так часто у него перед глазами.

Раскат грома разразился среди ясного небо. Екатерина позвонила матери в Россию и попросила, чтобы она по возможности поскорее приехала. Спустя десять дней Людмила встретилась с дочерью.
-Мамочка, что мне делать? Помоги мне! Умоляю! Дирк хочет со мной идти к гинекологу…
-И что?
-Как что? Ты что забыла, что я не могу ему родить…Он настаивает… Нет требует…Этот, старый пердун, захотел ребенка!
-А ты как думала? Ты же молодая… Ты должна ему родить.
-Ты, что надо мной издеваешься, что ли?! Как я могу родить?! Как?!
-Не знаю.
-Если я не рожу ему ребенка, он меня бросит, и тогда я вынуждена буду уехать домой. Ты представляешь?… Домой… Нет… Я уже не смогу жить в России… Она не для меня…
-Поговори с ним…
-Ты, что смеешься?! Я не хотела тебя расстраивать. Но у него есть женщина… Тоже из наших… Представляешь, что будет, если она ему родит ребенка?! – схватившись за голову, в ужасе промолвила Екатерина.
-Доченька, не убивайся так. Давай сядем,  подумаем. Решим, как нам поступить.
-Мамочка, я знаю… Знаю выход из сложившейся ситуации.
Екатерина прижалась к матери, так, как прижималась, будучи ребенком, и посмотрев в глаза Людмиле, нежно проговорила:
-Мамулька, я знаю, как нам выпутаться из этой ситуации.
-Как?
-Ребеночка должна родить ему ты. Я отлучусь из дома, а ты к нему в постель…
-Что? – испугано, произнесла Коломейцева.
-Мамочка, ты еще молодая женщина. Ничего с тобой не станет, если ты родишь.
-А потом?
-А потом… Да…Это вопрос…
-Потом, что будет?
-Потом… Ну… Ты повесишься или бросишься под машину… Мы с тобой этот вариант еще обдумаем.
-Нет! Я не хочу умирать! Не хо-чу! Даже ради тебя! Ради твоего счастья! – в истерике, закричала она.
-Вот! Вон из моего дома! Будь ты проклята! Как я тебя ненавижу! Ты не любишь меня! Ты мне не мать! Другая бы… Нет! Гори ты в огне синем пламенем!
Она подскочила к Людмиле, и что есть силы, дала ей оплеуху. Екатерина затопала ногами. Молодая женщина стала проклинать не только мать, но и отца, для которого Афганистан был дороже родной дочери. Хлопнув дверьми, Екатерина приказала матери завтра же утром покинуть её дом.
Дирк, явившись вечером с работы и увидев тещу грустную, стал расспрашивать, что произошло. Людмила не захотела обострять и так накалившиеся отношения между дочерью и зятем, и сославшись на головную боль, пошла в другую комнату.            

Коломенцева расплатившись за кофе, покинула ресторанчик. Петляя между домами, женщина вышла на набережную Рейна. Пройдя несколько метров, она увидела скамейку. Людмила присела, и тяжело вздохнув, посмотрела на течение реки. Ей хотелось плакать, выть от обиды и отчаяния. Она с нетерпением стала ждать той минуты, когда приедет во Франкфурт к своей подруге, чтобы поделиться с ней наболевшим. Кому еще могла Людмила раскрыть свою тайну, с кем еще она могла  поделиться в чужой стране?
Вдова не помнила, как оказалась на вокзале, как вошла в вагон. Она прижалась лицом к оконному стеклу и закрыла глаза. На душе было не спокойно. Женщина не заметила, как сон подкрался к ней, и она вздремнула.   
Открыв глаза, Коломенцева увидела сидевших напротив мужчину и женщину. Первое впечатление было, что это отец с дочерью. Но, присмотревшись с какой любовью и нежностью молодая женщина массировала левую руку годившемуся ей в отцы мужчине, пришла к заключению, что это муж и жена.
Сидевший напротив мужчина был лет пятидесяти, с густой  копной седых волос. Он постоянно поправлял пальцем правой руки очки с затемненными стеклами на своем лице. Молодая особа, наклонившись над ним что-то шептала  ему на английском языке. Он только кивал головой в знак согласия. Наступила тишина. В этот момент Людмиле показалось, что мужчина пристально смотрит через темные стекла своих очков на её перстень и серьги, которые ей подарил Руслан, за несколько месяцев до трагической гибели. Коломенцева хотела подняться и пересесть на другое место, но  как ей показалось, она прилипла к месту, не в силах совладеть своим телом. 
Попутчица продолжала массажировать руку мужчине. Людмила заметила, как стал покрываться потом его лоб. Достав, носовой платок, сидевший напротив мужчина, протер лицо и, наклонившись над женщиной, поцеловал её нежно в щеку, слегка отставив мизинец правой руки в сторону. По телу Коломенцевой пробежали мурашки. Незнакомец это проделал так, как это постоянно делал её покойный муж. На какие-то доли секунды, Людмиле показалось, что перед ней сидит не американец, а её Руслан, и только стоит ей окликнуть его, как Коломенцев обнимет жену, прижмет к своей груди. От одной только этой мысли на душе у женщины потеплело.
«Люда, ты дура! Настоящая дура, - вступил с Коломенцевой в разговор её внутренний голос, - Спустись  на землю! Перестать витать в облаках! Руслан мертв! Мертв! Пойми же ты это, наконец!  Тебе нужно срочно обратиться к врачу…. Катька права… Так ведь можно и сойти с ума. Я понимаю, что тебе плохо, ты сейчас как никогда нуждаешься в поддержке… Но это не Руслан и ты это прекрасно понимаешь…»
Людмила закрыла глаза и, прислонившись к окну, стала думать о дочери, которая предложила матери родить ребенка и наложить на себя руки.
Коварный расчет Катерины был точен… Она знала, что Дирк до сей поры любит свою тещу и ради неё готов на все… Рождение ребенка, и трагическая гибель его матери заставили бы Дирка призадуматься… Екатерина могла стать не только сестрой, но и матерью ребенка, тем самым, упрочив свое положение в доме.

Дирк Кройц неоднократно жаловался Людмиле на супругу, говоря, что Катерину кроме нарядов и как сытно поесть ничего в жизни  не интересует. Что могла ответить на это женщина, вскормившая своей грудью родное дитя?  Ничего… Коломенцева ссылалась только на молодость дочери и заверяла Кройца, что с возрастом все пройдет.
-Дирк, Катька любит тебя. Ты для неё как солнце, воздух и вода… Тебе просто кажется, что она мало тебе уделяет внимания… Я тебя понимаю… Ты хочешь слышать нежные и ласковые…
-Да, - опустив голову, признался он.
-Ничего… Все образумиться. Я сегодня же поговорю с ней.

-Да, пошел старый пердун к черту! Что я должна перед ним плясать! – с гневом в голосе произнесла Катерина, как только мать коснулась разговора взаимоотношений дочери и Дирком, - Любви, видите ли, он захотел?! А супчика из мухоморов он не желает, чтобы я ему приготовила?!  Достал, пердун… Все… Закроем эту тему…

Каково же было удивление Людмилы, когда в гостях у Елены во Франкфурте, она увидела Верку Хейфец, с которой не виделась вот уже более, чем десять лет.
-Рассказывай подруга, что у тебя нового?! Как ты могла докатиться до такой жизни, что родная дочь-сволотуга увела у тебя из-под носа мужика?! – обняв Коломенцеву, на одном дыхании проговорила Верка, которая стала необъятных размеров, - Только подумай! Вот стерва! Но ничего не переживай, подруга, ты же меня знаешь… Я тебя в беде не оставлю…
Хейфец отошла в строну и посмотрела на Людмилу несколько раз с ног до головы оценивающим взглядом:
-А знаешь, ты женщина в самом соку! Такие красоточки на площадях Нью-Йорка не валяются! Вот найдем мы тебе миллионера и заживешь ты с ним… Как в раю!
-Верка, как ты? Рассказывай… Мне так хочется про тебя все узнать…
-Не смеши меня… Я же с тобой по телефону, чай месяц назад как разговаривала.
-Как Тимоти Брайтон?! Мне  хочется о нем узнать все!
-Она у нас скоро станет телезвездой, - рассмеявшись, вмешалась в разговор хозяйка квартиры, пригласив подруг к столу.
-А что?! Всякое в жизни может случиться… Девчонки, вы себе даже представить не можете! Меня уже на улице узнавать стали! Автограф просят! Это вам  не хухры мухры, а сам Тимоти Брайтон сделал меня знаменитой! Ой, девчонки, какой мужчина! Какой мужчина! – прикрыв глаза и облизывая кончиком языка свои пухлые губки, произнесла нежным голоском Хейфец.
-Как смотрит на твои шалости Димка? Не ревнует?
-Может и ревнует, но меня это уже не волнует. Мало я настрадалась от Димчика в молодости! Не мне вам рассказывать… Пусть сейчас войдет в мое положение… Девчонки! Девчонки! Главное не падать духом! Баба есть баба! Она всегда востребована! Главное только захотеть…
-Чего захотеть? -  сделать круглыми глаза, спросила Людмила Коломенцева.
-Как чего? Любви конечно! Сильной, страстной, фантастической!
-Ты что, может уже и в пастель затянула Тимоти Брайтона? - удивлено спросила Лена, – Научи нас…
-Главное, девочки, не комплексовать… Грудь вперед и на штурм Бастилии! Все крепости падают, даже самые неприступные! Я на счет Тимоти?! Нет, девчонки… Он человек порядочный… Жена у него молодая…Правда, однажды дело чуть не дошло до ЭТОГО, но он вовремя спохватился.
-Вот видишь, а ты говоришь – неприступных крепостей не бывает, - наливая себе в рюмку водки, произнесла Елена, – Тоже мне Кутузов нашелся! Штурмовать собралась Брайтона! Умрешь и не попробуешь…
Людмила из телефонных разговоров Веры Хейфец знала, что Тимоти Брайтон был теле ведущим какого-то ток-шоу и у него был огромный рейтинг среди русскоговорящей аудитории. Говорил он с большим акцентом, часто не склоняя и не спрягая слова. Но его обаятельность, находчивость и юмор сделали свое дело. Он был женат на Каролине - дочери теле магната Томаса Грифица от третьего брака.
Хейфец, как и многие её соотечественники, забрасывала письмами Брайтона. И надо было такому случиться, что телезрители, приславшие в адрес программы более тридцати писем, были приглашены в студию. Среди счастливчиков оказалась и Вера.
Тимоти почему-то среди приглашенных гостей выделил именно Хейфец.
-Он подошел ко мне и сказал, «хотите, я угадаю Ваше имя», - взахлеб рассказывая,  произнесла Вера, - Я так счастлива! Я как заново родилась! Какой мужчина! Не глядя, отдалась бы такому красавчику!
-И как, угадал? - с искрой в глазах поинтересовалась Коломенцева.
-Представляете… Со второго раза.

Тимоти Брайтон объявил конкурс на лучший рассказ. Обязательным условием было, чтобы в нем фигурировали: Тимоти и Брайтон.
Верка в захлеб рассказывала, как она стала победительницей этого конкурса. Описав, как покойный муж её лучшей подруги за несколько дней до свадьбы, во дворе своего дома, подобрал бездомного кота – задохлика, которого окрестил Тимоти, о который прожил в квартиру Коломенцевой более двенадцати лет.
-Став победительницей конкурса, я получила права десять раз присутствовать на передаче. Брайтон два раза вел свое знаменитое шоу из моего салона! Ой, девчонки! Девчонки… Какой он мужчина?! Не задумываясь, отдалась бы…Сколько этой жизни… Ой, девчонки. Девчонки… За одну только ночь отдала бы все, что имею…
Верку ни как нельзя было остановить. Увлеченно рассказывая про Тимоти Брайтона, она ни кому не давала вставить и слова.
-Да, Людик, - слегка прищурив и так свои маленькие глазки, произнесла американка, - Я так думаю, что у тебя, Людка,  есть шанс стать главной героиней его нового телевизионного проекта. Брайтон все знает о тебе, - сообщила Хейфец с чувством гордости, - И, конечно, же, не без моей помощи.

Четыре дня гостила Коломенцева у своей подруги во Франкфурте. В аэропорту, за несколько минут до регистрации рейса, Верка Хейфец, вытащив из бумажники три сто доллоровые купюры, протянула их Людмиле.
-Это тебе от меня. Эти деньги ты заработала честно. Если бы не твой кот Тимоти – видела бы я Брайтона, как свои уши без зеркала.   
Коломенцева пыталась возразить, но, зная не один десяток лет Верку, поняла, что это делать бессмысленно.

Не успела Людмила переступить порог своей квартиры, как появилась Ольга. Хейфец уже успела оповестила её о «подвигах» Катерины.
-Не горюй! И на твоей улице, в конце концов, должен быть праздник. Ты у нас просто красавица… Я уверена, что к твоей гавани причалит крупный лайнер.
-Да, уж… Осталось только раздеться и ждать.

Прощаясь, Ольга сказала, что супруг завтра утром ждет Коломенцеву в своем офисе. У неё намечается очень много работы.
-Как я от всего этого устала, - недовольно нахмурив брови, промолвила Людмила, - Работа… Работа… Работа… А когда жить?

Туристический остановился в двух кварталах от дома Людмилы. Женщина последней из пассажиров покинула салон и, попрощавшись с водителем, медленно поплелась в сторону дома. Три дня проведенные в Питере хоть как-то да отвлекли Людмилу. Коломенцевой совершено не хотелось идти домой, в пустую квартиру и, уткнувшись в подушку носом выть от безысходности. Она мысленно благодарила мужа Ольги, что он загрузил её работой. 
Вдова около часа еще блуждала по спящему городу, заклядывая в окна домов, в которых горел свет. Людмила пыталась себе представить, как живут в этих квартирах люди. Ей хотелось крикнуть: « Люди будьте счастливы! Боритесь за него! Ищите свое счастье в этом огромном мире, и вы обязательно его найдете! Только сильные духом могут быть счастливы!»
Придя, домой она вспомнила те дни, когда действительно была счастлива. Но их было так мало, что она могла пересчитать их по пальцам.   
Коломенцева наполнив ванну с водой, влезла в неё.  Она мечтала только об одном: расслабиться и забыть о дочери, которая украла у неё последнюю надежду.
-Я жила только для неё… А она… Как у Катьки язык повернулся сказать, чтобы я родила ребенка, а затем …
Она не смогла договорить фразу. Подкатившиеся слезы сдавили ей горло. Людмиле казалось, как подруги смеются над ней, считая её неудачницей.
Коломенцева вылезла из ванны и легла в постель, набросив на себя зимнее одеяло, Женщину била мелкая дрожь. Ей хотелось спать. Забыть обо всем и уснуть.

Разбудил Людмилу телефонный звонок. Она не хотя подняла трубку.
-Эта Тимоти… Тимоти Брайтон,- услышала Коломенцева, - Мнэ Вера Хейфец дала   Ваш номэр тэлэфона. Я би хотэл с Вами встрэтаться.
-Я… Я.… Не знаю… Я, по правде сказать, еще лежу в постели.
-Эта харашо. Сон эта важна…
-Я… Вы видели Веру?
-Да. Вчера. Она сказала, что гаварила с Вами. Пажалуеста… Я прасу Вас…
-Но…Я работаю.
-Эта пустияки. Я магу к Вам приехат и вечерам. Магу в суббота или васкресена. Как Вам будэт удобна. Завтра я перезвану. Дасвидана.
Еще долго лежала в постели Людмила Коломенцева с телефонной трубкой в руке, из которой доносились короткие гудки.
« Ну, и Верка!  Неугомонная душа! Зачем она устроила весь этот спектакль? - подумала про себя Людмила, - Зачем мне приключения на голову? Брайтон получит за эту передачу деньги, а я? Боже, люди по всей Америке будут смотреть, и смеяться надо мной. Нет… Нет… Я завтра же скажу Брайтону пусть не надеется, что я начну с ним откровенничать. Это моя личная жизнь и зачем её выставлять на показ. Никто моему горю не поможет, а обсуждать меня… Не позволю…»

Коломенцева стояла на перроне вокзала и ждала поезд из Москвы, который должен был с минуту на минуту прибыть. Она ни как не могла понять, почему согласилась на встречу с Брайтоном.
Тимоти последним вышел из купейного вагона в элегантном светлом  костюме. В нем Людмила сразу же узнала человека, который ехал с ней в электричке из Кельна во Франкфурт. Женщина вздрогнула, при этом неестественно улыбнувшись. Он же наоборот, преподнес её руку к своим губам и поцеловав, озарив  Коломенцеву своей лучезарной американской улыбкой.
Они вышли на привокзальную площадь, где их ждала машина, за рулем которой сидела Ольга. Гость представился подруге Людмилы и сел рядом с ней.

Они вошли в квартиру Коломенцевой и Брайтон, сняв дорожную сумку с плеча, тяжело вздохнул.
-Вы не маагли паказать мене фатаграфиаи?- спросил Тимоти Брайтон видя, что женщина очень волнуется.
-Фотографии… Да… Да… Фотографии…
Она предложила гостю пересесть на диван и, достав стоящий на книжной полке фотоальбом, протянула его мужчине.
-Здесь в основном фотографии моего мужа, - произнесла Коломенцева и голос её вздрогнул, - Он был летчиком… Кому нужна была эта война?
Брайтон открыл альбом, и рука его затряслась, лицо моментально перекосилось, и вздрогнули губы. Но всего этого Людмиле не суждено было увидеть. Она смотрела на большой портрет молодого человека, висящий на стене.
-Мой муж погиб молодым… Очень молодым… Мы даже с ним не успели насладиться семейной жизнью… Я так долго его ждала… Мне не хотелось верить в то, что его нет в живых… Война есть война… Ведь всякое в жизни могло случиться… Да и гроб… Нам даже не дали его открыть…Вы знаете, Тимоти, в последнее время меня стали преследовать какие-то кошмары, - немного растеряно произнесла Людмила, испытывая при этом некую неловкость, - Мне кажется, что мой муж жив. Да… Да… Жив… Все считают, что я сошла с ума. Но…Я не знаю, как Вам это объяснить…
-Что? – вдруг спохватившись, спросил гость, - Что Вы сказали? Ваш муж жив?
-Да, мне так кажется. Я не знаю… Я не в силах Вам объяснить, то, что я чувствую, - произнесла она медленно сквозь слезы, хватая ртом воздух, - Мне кажется, что он жив. Его голос всегда преследует меня. Руслан часто сниться мне по ночам. Он зовет меня… Вы знаете, Тимоти, мой муж был красивым… Очень красивым… Нам все завидовали… Мы были прекрасной парой…
Брайтон попросил хозяйку квартиры, чтобы она рассказала о своей работе, о подругах о дочери, видя, что женщина очень волнуется, тем самым переведя разговор на другую тему.
-Что о себе рассказывать? Живу, как все. Что рассказать о дочери, я и не знаю?! – пожав плечами, промолвила она печально, -  Хейфец Вам видимо уже все рассказала.   Я не могу ни в чем винить свою дочь. Что посеяла то и получила.
Произнеся последнюю фразу, у Коломенцевой задрожали губы, и она, извинившись перед американцем, выскочила из комнаты, прикрыв лицо руками.

Людмила постелила гостю в спальне, а сама легла в зале на тахте. Женщина ни как не могла заснуть. Она проклинала себя за то, что разоткровенничалась с незнакомым человеком, которому практически нет дела до её переживаний, до погибшего на войне мужа. Брайтон честно и добросовестно выполняет свою работу, за которую получает не малые деньги. Что он может знать о судьбе Коломенцевой, о её переживаниях, о её мечтах? Тимоти любимец женщин. Они восторгаются им, бредят по ночам, и представляют, как он обнимает их, даря свое тепло и ласку. Сколько таких женщин: семейных и одиноких. А сколько браков, которые давно превратились в «БРАК». Людей связывает только крыша над головой, а иногда постель, в которой каждый из двоих мечтает о неземной любви, которую они видели в кино или читали в романах.
  Женские мысли прервали тяжелые, пронзительные стоны, доносившейся из соседней комнаты.
Людмила поднялась с тахты, и медленно подойдя к двери, повернула ручку. Войдя в спальню, она первым делом включила свет. Одеяло лежало на полу, а гость метался по кровати. Её взгляд упал на заклеенный лейкопластырем глаз, на его изуродованную руку, и ногу.  Сделав над собой усилие, женщина подошла к кровати.
-Прости меня, Люда… Прости…Люда… Я перед тобой виновен… Прости меня… Умоляю… Я не хотел… Я любил тебя… Любил… Прости… Прости…- метясь по постели произносил Брайтон четко и ясно на русском языке, - Нет… Нет… Каролина… Не уходи от меня… Я тебе все расскажу… Я не хотел тебя расстраивать… Я люблю тебя, девочка моя… Каролина…  Погоди… Я…Я…
Коломенцева пулей выскочила из спальни. Женщина не помнила как очутилась на кухне, как извлекла самый большой нож, и как  вновь оказалась перед кроватью на которой по-прежнему продолжал метаться гость её квартиры.
-Кто ты?! – промолвили её уста дрожащим голосом, держа двумя трясущимися руками  рукоятку ножа, - Кто ты? Ты не Тимоти Брайтон… Кто ты? – её голос с каждой секундой усиливался, пока не перешел на истерический крик от которого мужчина проснулся и открыл глаз, - Кто ты, Тимоти Брайтон?  Ты не Тимоти Брайтон… Кто ты? Признавайся или я убью тебя.
-Нож-это не игрушка. Отнеси его на кухню, - произнес  Брайтон спокойным голосом.
-Я убью тебя, - глухо проговорила наклонившаяся над мужчиной женщина, - если ты сейчас же не скажешь кто ты, и что тебе от меня нужно.
-Люда… Люда…
Она отбросила в сторону нож и упав, на лежащее на полу одеяло, уцепилась в него руками.
-Нет… Нет… Я сейчас сойду с ума!
Коломейцева стала биться головой об пол, приговаривая  при этом одну и ту же фразу, как испорченный патефон, «Нет… Ты ни Тимоти Брайтон».
Брайтон наклонился над бившейся в истерике женщиной.
Она широко раскрыла свои глаза и испугано провела пальцем руки по его заклеенному лейкопластырем глазу.
-Успокойся, моя малышка, я не приведение.
Женщина, как в тиски сжала свою голову и, закрыв глаза, закричала.
-Малышка, моя малышка, – произнес Тимоти, обхватив Людмилу за талию и прижав к своей груди.
Жар его тела передался Коломенцевай. Озноб постепенно стал отступать, давая волю рукам, которые ласкали изуродовано до неузнаваемости тела человека.
У женщины перехватило дыхание от прикосновения мужских губ к её груди. Он страстно целовал их желая в одно мгновение заполучить то, от чего когда-то отказался.
-Малышка… Моя малышка… Прости меня… - шептали его уста в перерывах между поцелуями.
Тимоти Брайтон сжимал в своих объятиях женщину, целуя её соски, губы, шею. Людмила хотела оттолкнуть от себя мужчину призрака, но какая-то магическая сила не давала ей этого сделать. Женщина постепенно теряла рассудок, пока полностью не оказалась в плену страстей.
Возбужденный мужчина тяжело дышал не чувствуя даже как в бешеном ритме страстей бъется его сердце. Он хотел только одного: как можно подольше затянуть эту коварную игру.
Людмила потеряла над собой контроль, и тихо, почти шепотом произнесла:
-Еще… Я еще хочу тебя… Всего… Ты слышишь, всего…
Они слились в едином поцелуе, который, как показалось Коломенцевой, продолжался целую вечность.
Наконец оторвавшись от женских объятий, Тимоти с большим трудом сел на край кровати и нацепив на свой нос очки с темными стеклами, тяжело вздохнув, почти шепотом произнес:
-Я виноват перед тобой, перед дочерью…
У Людмилы перехватило дыхание. Ей казалось, что сердце вот-вот разорвется на части от боли, обиды, досады, разочарования. Женщина еще ни как не могла придти в себя и сообразить: кто этот  человек по имени Тимоти Брайтон, и почему он её ласкает так, как это делал её покойный муж. Что между ними общего? И в чем их различие?
-Я никогда не думал, что ты меня будешь ждать… Так долго ждать с того света, - произнес признак её мужа, сидевший на краю кровати.
Коломенцева лежала с закрытыми глазами, боясь поднять веки.
-Автобус, в котором я ехал, подорвался на мине, - произнес Тимоти, начав свое повествование, почти шепотом, - Не знаю, кто-нибудь еще остался в живых…
-Томоти, Тимоти Брайтон, - как сквозь сон, проговорила медленно женщина.
-Я открыл свой один единственный глаз, когда уже темнело. Надо мной сидел мужчина… Мужчина афганец. Он преподнес к моим губам фляжку с водой, но у меня не было сил, чтобы сделать глоток, - произнес Брайтон, повернув голову и посмотрев на Людмилу, - Не знаю, сколько времени тащил меня афганец на своей спине по узкой тропинке между гор. Но это мне показалось вечностью.  Мы оказались в какой то лачуге, где я услышал разговор. Мужчины явно между собой ругались. Но за что? – спросил как бы сам себя Тимоти Брайтон, - Не знаю… Даже сегодня, по прошествии стольких лет, не могу ответить на этот вопрос.
Не знаю, сколько дней или недель я провел в этой лачуге, пока ночью меня не перевезли в какой-то подвал, где за мной стала ухаживать молодая афганочка, - произнеся последнюю фразу, Брайтон слегка улыбнулся уголками губ, - Она не отходила от меня ни на минуту. Я был живой труп… Да… Да… Скорее живой труп, чем человек.
-Брайтон… Тимоти Брайтон, - простонала, как во сне Людмила.
Брайтону показалось, что женщина лежащая возле него на кровати совершено не слушает о том, что он ей рассказывает. Тяжело вздохнув и набрав в легкие воздух, он продолжил свое нелегкое повествование:
-Вскоре эта афганочка стала моей женой. Ей было всего шестнадцать. Она была неописуемой красоты, а я… С обожженным лицом, без одного глаза. Рука и нога практически были без движения. Каждый шаг давался мне с большим трудом. Она смотрела на меня с завороженными глазами, как на своего хозяина и ждала от меня приказа, который готова была исполнить в любой миг.
Я узнал её тайну… Страшную тайну…За два месяца, до того как меня подобрал её отец, девушку изнасиловали наши солдаты. Она хотела наложить на себя руки. Пять братьев, и отец по очереди охраняли её.
Я не жил… Я просто-напросто существовал. Это был сон. Страшный сон.  Ты не представляешь как афганочка обрадовалась, когда узнала, что станет матерью. Но её мечтам не суждено было сбыться. Она умерла. Умерла от родов, вместе с мальчиком, которого девять месяцев носила под своим сердцем.
На какое-то мговение Тимоти Брайтон замолчал. Он не хотел вспоминать весь тот кошмар, который ему суждено было пережить. Но Тимоти не мог не рассказать Людмиле, почему все эти годы он молчал, не давал о себе знать. Она должна была узнать правду.
В эти минуты Брайтон пожалел о том, что явился в этот дом, где он считался погибшим.
-Тимоти… Тимоти Брайтон, - услышал он как сквозь сон, голос Людмилы,  прорвавшийся у неё сквозь слезы.
-Да… Я Тимоти… Тимоти Брайтон, - хриплым голосом произнес он, - А возможно и нет… Я не знаю, кто я… И зачем я здесь… Я человек живущий под чужим именем, с чужим лицом, с чужими повадками и с чужим мировоззрением. Кто я? Ответь мне, кто я?
Он слегка наклонился над женщиной, чье лицо было мокрым от слез.
-Вскоре меня обменяли… Затем продали… Да… Да… Продали. Как продают кошку, собаку. Я превратился из некогда бывшего человека в товар. Так я оказался в Америке. Вскоре мной заинтересовался телемагнат Томас Грифец. У него был проект… Один из десятков проектов, который он претворил в жизнь. Грифец все чаще и чаще стал приходить по мне в палату, а вскоре на выходные пригласил к себе домой. Там я и познакомился с его дочерью Каролиной. Она была еще ребенком. Росла без матери, как сорняк. Грифец расстался со своей женой: когда девочке было три года. Королина стала моим первым наставником. Благодаря её старанию я не плохо овладел английским языком. Она постоянно приходила ко мне в больницу, которая сменялась одна другой. Именно в больничной палате я впервые взялся писать, и заработал первый свой доллар.  Дальше пошло-поехало. Я стал писать сценарии к кинофильмам, издал несколько книг. Как-то Томас предложил мне принять участие в его программе, я сначала было, согласился, но потом передумал. Побоялся, что меня могут узнать. Вот тогда-то я и решил поменять свою внешность. Так я из Руслана Коломенцева превратился  в Тимоти Брайтона.
-В Тимоти Брайтона, - с язвительной усмешкой на устах произнесла Коломенцева, - В любимца русских эмигрантов. В любимого мною кота Тимоти и нашего соседа по прозвищу Брайтон.
-Я сразу узнал твою подругу Верку Хейфец, как только вошел  в студию, несмотря на то, что она расплылась. Я боялся одного, что она узнает во мне Коломенцева. Мне совершено не хотелось, чтобы всплыла моя тайна. Она так смотрела на меня… Так смотрела… Её взгляд несколько ночей не давал мне спокойно уснуть.
-Все! Хватит! Хватит! Всё! Все! – вскочив с постели, и обхватив голову руками, истерически закричала Людмила.
Она попыталась сделать несколько шагов и, дойдя до стены, прислонилась об неё.
-Люда, ты не можешь меня осуждать… Я не виновен… Не виновен в том, что остался жить…Я тебя понимаю… Но пойми же ты и меня.
-Нет…Нет… Нет…- бормоча себе под нос, обессилено твердила женщина.
-Я перед тобой виновен… Я знаю…Но что мне сейчас делать?! Как жить дальше? Я не однократно представлял нашу встречу, прокручивал её как кадры кинофильма. Я много раз бывал в нашем городе. В этом году это четвертый мой приезд. Я подходил к дому и ждал, когда ты выйдешь. Я следил за тобой.
-Уходи… Уходи… - ели слышно произнесла Коломенцева, - Пожалей меня… не мучай меня…
Брайтон подошел к Людмиле и погладил её по растрепанным волосам. Он хотел их собрать в пучок, но женщина оттолкнула мужчину от себя и, замотав головой, в ужасе зажмурилась. Она представила на мгновенье, как Руслан с трудом передвигается по дому, как он страдает от невыносимой боли в ноге и в руке, как лежит на операционном столе. Людмила приподняла, как ей показалось в тот миг, свинцовые веки и, повернувшись лицом к своему бывшему мужу, прильнула к его груди.
-Это какой-то ужас… Кошмар… Нет… Нет… Я не испугалась тебя… Я знала, что ты жив… Знала… Ты не мог умереть… Не мог…
-Вот и хорошо, что ты не испугалась, - прижимая  Людмилу все крепче и крепче здоровой правой рукой к своей груди, произнес Тимоти Брайтон, - Ты у меня умница, золотая моя девочка.
Придя немного в себя, Коломенцева стала рассказывать бывшему мужу про бабушку, которая умерла спустя неделю после похорон Руслана.
Тимоти Брайтон попросил бывшую супругу, чтобы она не говорила его родителям, что он жив.
-Так, будет лучше не только для меня, но и для них.


-Ты любишь Каролину? – за пятнадцать минут до прибытия поезда на Москву на вокзале, спросила Людмила.
-Да… Наверно, да. Я никогда не задумывался над этим вопросом. Она вернула меня к жизни.
-Почему у вас нет детей. Она не хочет?
Брайтон печально усмехнулся и, процедив сквозь зубы, произнес,
-Каролина не может иметь детей.
-Извини, я не знала. Больше не буду касаться этой темы.
-Почему? – пожав плечами, проговорил он, - Тема, как тема, - достав из куртки пачку сигарет, он вытащил одну. И попросив у Людмилы разрешения, закурил, - Так уж получилось, что я постоянно околачивался в доме Грифица. Сначала Каролина учила меня ходить, затем правильно держать вилку, затем…- он криво усмехнулся, - Когда ей было пятнадцать лет, она впервые призналась мне в любви. Я принял это за очередную прихоть богатой девчонки. Мол, возомнила себя сестрой милосердия или матерью Терезой. Так уж распорядилась судьба, что я у неё оказался первым мужчиной. Ей едва исполнилось шестнадцать. Она клялась мне в любви, плакала, ревновала, даже укатывала истерики.  Я боялся только одного, что про нашу связь узнает Грифец, а это означало - конец еще не начавшейся моей карьеры.
-А ты хитер. Использовал девку в своих интересах. Сразу видно – русская кровь.
-Когда я узнал, что Каролина беременная и собирается оставить ребенка, то пришел в ужас. Меня охватил панический страх. Сын или дочь ни как не вписывались в мои далеко идущие планы, тем более что я надеялся тебя с Катькой перетянуть в Америку.
-И что тебе помешало это сделать? - прервав рассказчика, спросила Коломенцева.
-Каролина, мне заявила, что я могу её бросить, но она никогда не откажется от ребенка, которого носит под своим сердцем, - бросив окурок сигареты в мусорку, Брайтон посмотрел на Людмилу, - Ребенку не суждено было родиться. Каролина потеряла его на четвертом месяце беременности. У неё началась депрессия. Она никого не хотела видеть, постоянно запиралась в своей комнате и плакала. Я объяснил ей, что она еще молодая и у неё все впереди. Королина перерезала себе вены…Но, слава Богу, все обошлось. Мы стали жить как муж с женой и она пообещала мне родить много- много детей. Второй раз она забеременела два года спустя. Врачи уговаривали Каролину не спешить, дать организму окрепнуть. Но она… Трагедия произошла буквально за неделю до родов. Её сбила машина.
Брайтон замолчал. Он достал из пачки сигарету и хотел было продолжить начатый рассказ, но как раз в этот миг объявили о прибытии поезда. Тимоти прижал к своей груди Людмилу и, поцеловав её в губы, поднял стоящую на перроне спортивную сумку и, пожелав удачи, направился к вагону.
Коломенцева еще долго стояла на перроне вокзала не зная что ей делать, куда идти,  и стоит ли вообще кому-нибудь рассказать то, что с ней произошло. Эту тайну относительно её мужа Руслана Коломенцева или Тимоти Брайтона женщина решила сохранить в своем сердце.
 Коломенцева вышла на привокзальную площадь и, не став ждать автобуса, поплелась в сторону дома. Её мысли прервал вой милицейской сирены. Милицейская машина в темноте ночи замигала  сине-красным цветом. Вслед за одной машиной, пронеслась вторая, затем третья.
-Какой дурак в такую тьму шляется по городу? – спросила Людмила сама себя. Она на мгновенье остановилась и, обернувшись назад, увидела мужчину, который как ей показалось, догоняет её. Женщина стала идти быстрее, затем побежала. Она услышала за своей спиной тяжелое мужское дыхание.
-Стой! Куда спешишь! – схватив Коломенцеву за талию, спросил мужской голос.
В тот миг Людмиле показалось, что у неё от страха оборвалось сердце.
-Откуда и куда в такой поздний час?! Ты, что Коломенцева меня не узнала? Ты даешь! – мужчина рассмеялся.
Прошло какое-то время прежде, чем женщина в догонявшем её мужчине узнала своего одноклассника.
-Я за тобой иду с вокзала. Провожал сестру. Смотрю ты. Людка, никогда не думал, что ты такая смелая?! Вот моя жена боится темноты. Ей кажется, что кругом бандиты. Этот мужчина, которого ты провожала, твой друг? Ничего… Симпатичный… Может у тебя с ним что-нибудь и выйдет?!
-Может.
-Такая красавица не должна жить одна. Жизнь то проходит, а второй может и не быть.
-Может.
-Смотри не забудь… Пригласи на свадьбу.
-Хорошо, - бойко произнесла Коломенцева, одарив одноклассника лучезарной улыбкой, подмигнув глазом

Войдя в квартиру, Людмила включила во всех комнатах свет и, усевшись на диван, устремила свой взор на фотографию мужа, которого считала, до сей поры мертвым. На душе было гадко и противно.  И совершено не оттого, что Руслан оказался живым, а оттого, что все эти годы он обманывал не только свою бывшую жену, но и своих родителей, друзей, знакомых, свою одну, единственную дочь.
-Пошло все к черту! – всплеснув руками, вслух произнесла Коломенцева, - Пусть Тимоти Брайтон ездит в роскошных лимузинах, отдыхает в фешенебельных курортах, живет в богатом доме, я а  уж как-нибудь буду доживать свой век в этой конуре. Каждому свое...
Она нехотя поднялась с дивана и пошла на кухню, чтобы перед сном выпить чашку кофе.
На столе лежал конверт. Женщина дрожащими руками вскрыла его. В нем лежал чек на десять тысяч долларов.
-Вот, сволочь! Вот негодяй! Вот тварь! Мразь! – закричала Коломенцева.
Под горячую руку она хотела разорвать его на мелкие части, но какая-то внутренняя сила остановила Людмилу.
-Компенсация, - с кривой усмешкой на устах, произнесла женщина, - Этими деньгами он хочет закрыть мне пасть. Не бойся, дорогой мой бывший муженек, я и так никому бы не сказала, что ты жив. Кто мне посочувствует? Один, два человека… А остальные? Только будут смеяться надо мной, или в крайнем случае, будут жалеть. Сейчас у каждого своих проблем предостаточно. А чужие… Кому они нужны?
Оставив чек на столе, она не стала пить кофе, а направилась в спальню и в одежде легла на кровать, которая хранила еще аромат тела её бывшего мужа.
У Людмилы не было сил ни раздеться, а тем более принять горячую ванну. Женщина не заметила, как сон подкрался к ней, и она заснула крепким сном. Ей снилась березовая роща и цветы. Много, много цветов. Продолжительный телефонный звонок, прервал дивный сон Коломенцевой. Она взглянула на часы и пришла в ужас, Стрелки показывали без четверти восемь.
-Людочка, я уже в Москве, - услышала женщина знакомый голос на другом конце провода, - Раньше не решался тебе позвонить. Большое тебе спасибо за все. Я знаю, что я перед тобой в долгу.
-Что за деньги ты мне оставил? – прервав собеседника, зло спросила Коломенцева, - Ты, что думаешь, что я нищенка? Мне не нужны твои подачки. Не все можно измерить деньгами.
-Согласен.
-Зачем они мне, если жизнь прошла?!
-Как прошла? - испугано спросил Тимоти.
-Что меня впереди ждет? Муж предал, дочь тоже, - голос женщины с каждым слогом звучал все тише и тише, пока не перешел на плач.
-Успокойся. Возьми себя в руки. Я в ближайшее время постараюсь тебе прислать приглашение в Америку.
-Зачем мне твоя Америка?! – плача спросила Коломенцева, - Что я там забыла?
Тимоти Брайтон еще долго говорил со своей бывшей супругой, пока не убедил Людмилу, что жизнь её только начинается, и нужно верить, что наступит тот день, когда она станет самой счастливой женщиной на свете.

Не прошло и трех недель с той поры, как Тимоти Брайтон гостил у Людмилы. Ночной звонок разбудил женщину. Она услышала молодой очень приятный голос. Женщина говорила на английском языке и просила Людмилу о встрече.

Спустя две недели Каролина Брайтон-Грифец вместе со своим отцом Томасом сидела в ресторане за одним столом с Людмилой Коломенцевой.
-Вы не должны меня осуждать, - дрожащим голосом произнесла молодая американка, - Я не виновата в том, что влюбилась в Вашего мужа и силой женила его на себе. Поверьте, я ничего не знала о Вашем существовании. Тимоти мне никогда о Вас ничего не рассказывал, так как и о себе. Мы никогда не касались этой темы. Я знала, что мужу очень больно вспоминать о Родине и поэтому старалась не наносить ему еще одну травму. Он столько пережил… Столько пережил…
-Каролина, не нужно… Успокойся. Тебе нельзя расстраиваться, - коснувшись руки дочери, произнес  телемагнат Томас Грифец.
Губы молодой женщины дрожали, а глаза были полны слез.
-Я люблю Тимоти… Очень люблю… Это единственное, что у меня в этой жизни есть. Прошу Вас, не отнимайте его у меня. Я пропаду без него.
Людмила усмехнулась. Её холодная, надменная улыбка коснулась не только губ, но и всего лица.
-Вы просите меня о невозможном: чтобы я у Вас не отнимала Тимоти?!
-Да, - растеряно произнесла молодая женщина.
-И поэтому Вы из Америки прилетели в Москву?
-Да.
-Видишь, дорогая моя девочка, - голос Коломенцевой вздрогнул, - как я могу у тебя отнять то, что мне не принадлежит.
-Но Тимоти… Он Ваш муж… Ваш законный муж…
-Ты, сказала Тимоти? Тимоти Брайтон…
-Да.
-Тимоти Брайтон муж Каролины Грифец, а мой муж Руслан Коломенцев и он  мертв. Как Вы можете у меня увести мертвеца?
-Перестаньте надо мной издеваться! – плача, вытирая рукавом платья, катившиеся по лицу слезы, проговорила Каролина.
-Я над тобой не издеваюсь. Мы если и любим, то любим разных людей. Ты Тимоти, а я Руслана.
-Но Руслан и Тимоти – это один человек.
-Нет, Каролина… Нет… Это два человека… Два разных человека. С Тимоти Брайтоном я познакомилась недавно, а своего мужа…
В разговор женщин вмешался Томас. Его взгляд сначала коснулся дочери, затем Коломенцевой.
-Дочка успокойся. Людмила говорит правду. Вы любите разных людей. Совершено разных… Одна из вас любит летчика, вторая теле звезду.
Коломенцева хотела подняться из-за стола и покинуть ресторан, но рука Томаса Грифица, нежно коснулась плеча обделенной счастьем женщины:
-Куда, Вы так спешите? Мне было бы очень приятно, если бы Вы согласились провести со мной и с моей дочкой этот вечер. Такая музыка… Вы любите танцевать? – неожиданно для себя самого и Людмилы спросил Грифец.
Коломенцева от неожиданного вопроса вздрогнула.
«Это же надо, так поймать меня на крючок. Конечно же, я люблю танцевать. Очень люблю. Только давно у меня не было повода для такого развлечения. Господи! Что этому коротышке от меня надо?! Почему он на меня так уставился? От горшка два вершка, и туда же… Да, я совершено забыла… Руслан мне сказал, что он пять раз был женат, и каждый раз нарывался на какую-то очередную дуру. Сам видно хорош… Всему миру известно, чем занимаются эти телевизионщики… Баб у них пруд пруди. Без приключений не могут. Что ему уже нужно от меня? Трахнуть захотел русскую бабенку? Своих кинодив мало? Видимо сравнить захотел? Ах, да… Совсем из головы вылезло… У него проект… Очередной проект… Трахнется со мной, и проект готов», - подумав это, Людмила Коломенцева заулыбалась.
-Я вижу по Вашему лицу, что Вы не прочь со  мной потанцевать.
-И не только потанцевать, - произнесла она, как можно мягче и глаза заискрились от удовольствия.
-Это уже теплее.
-Смотрите, чтобы жарко не стало…
Коломенцева танцевала один танец за другим. Время пролетело моментально, и  к ней пришло прозрение только тогда, когда она с Грифецом оказалась в лифте.
-К кому идем в номер:  мне или к тебе? - спросил Томас у Людмилы, так как будто он знаком с ней целую вечность.
-Ты к себе, я к себе, - бойко ответила та.
-Нет, девочка, так дело не пойдет. Ты понравилась мне. Я всегда беру то, что мне нравится, и ты не станешь исключением.
-Поживем – увидим, - промолвила Коломенцева с легкой дрожью в голосе.
Лифт остановился. Женщина предприняла попытку выйти из замкнутого пространства, но Грифец прижал её к себе.
-Ты, правда, мне понравилась, - проговорил теле магнат, слегка коснувшись губами женской шеи, - Мне бы хотелось с тобой познакомится поближе. Ты одна и я один. Возможно, ты и есть та женщина, которую я так долго искал, - на какие-то доли секунды он замолчал и, отпустив Людмилу из своих объятий, добавил,  - Всю жизнь искал.
Коломенцева ничего не ответила Грифицу. Дверь лифта открылась и Людмила, поблагодарив мужчину за чудесно проведенный вечер, направилась в сторону своего гостиничного номера. Он перегородил ей дорогу.
-Я не шучу… Ты действительно мне понравились.
-Да?! Что ты говоришь?!
-Перестаньте поясничать. Оттолкнуть человека от себя ничего не стоит.  Прошу тебя… Давай пойдем ко мне или к тебе… Поговорим…
-О чем?
Томас взял Людмилу за руку и потащил к себе в номер. Она не сопротивлялась.
Одна только мысль в это мгновенье крутилась в голове у женщины: «Зачем она пришла к незнакомому мужчине? Что он о ней подумает?».

Грифец ласкал изголодавшееся по ласкам женское тело, которое постоянно вздрагивало.
-Мне холодно, - чуть слышно проговорила Коломенцева, увидев, что её одежда лежит на полу, а она в костюме Евы стоит перед незнакомым человеком.
Он нежно прижал её к своей груди и поцеловал в губы. Женщина превратилась в комок нервом. Она задрожала еще сильнее.
Грифец сбросил покрывало с кровати и, посмотрел на женщину, которая была почти, что на голову его выше. Как изголодавшийся младенец,  Томас страстно присосался к груди Людмилы. Обняв Коломенцеву за талию, он резким движением притянул к себе.
Она чувствовала, как леденеют пальцы её рук и ног, как язык прилип к небу, как по позвоночнику пробежал холод.
-Расслабся… Успокойся… Возьми себя в руки… Нельзя же так…
-Что? – растеряно, спросила она, находясь в мужских объятиях.
-Я не хочу тебя брать силой… Понимаешь… Не хочу!
-Я не могу… Не могу… - плача произнесла Коломенцева, - Все так неожиданно… Я не могу расслабиться… У меня ничего не получается… Я видимо рождена для монастыря… Там как раз мне место.
Томас оценивающим взглядом посмотрел на лежащую женщину, своими большими зелеными глазами, и тяжело вздохнув, поднялся с постели. Попросив разрешения, он закурил. Людмила лежала, закрыв лицо руками, и тело её от плача вздрагивало.
-Ничего, - произнес Грифец глядя в окно, - Ничего…Все будет хорошо.
Он смял окурок сигареты в пепельнице и присев на край кровати, стал нежно гладить рукой, покрывшееся гусиной кожей женское тело.
-Мне холодно. Очень холодно, - вздрогнув, произнесла Людмила, - Мне за сорок… Но я даже не знаю, что нужно делать с мужчиной в постели и как себя вести, - произнесла она тихо, глядя в пустоту.
-Все будет хорошо. Не волнуйся. С каждой минутой ты мне все больше и больше нравишься.
Коломенцева поднялась с постели и, набросив на себя махровый халат, который ей принес Грифец, присела рядом с ним.
Томас стал первым рассказывать про свою жизнь, про женщин, которые его постоянно окружали, про Каролину и о том, сколько горя он пережил, когда у дочери была депрессия.
-Я всегда стремился к славе, богатству.  Сейчас я достиг всего того, о чем мечтал. Но счастье мне, увы, так и не улыбнулось.  Женщины любят не меня, а мою славу и деньги. На представительниц прекрасного пола денег я никогда не жалел. Я их баловал, купая в ванне наполненной шампанским, даря дорогие украшения.  Женщинам нравится, когда их балуют. Эта не жизнь, а спектакль, где каждому  отведена определенная роль. Но увы… - тяжело вздохнув, произнес Грифец, -Все фильмы, спектакли, романы имеет как свое начало, так и свой конец…
За разговорами пролетела ночь. Первые лучи света озарили номер. В дверь постучали. На пороге появилась Каролина. Она сообщила отцу, что у него есть еще полчаса.
-Ни полчаса, а целый день! – взбешено выпалил на одном дыхании Грифец, - И вообще… Никакой сегодня работы! У меня выходной!
Каролина растерянными глазами посмотрела на отца. Она хотела ему что-то сказать, но Томас опередил её.
-Все… Ты свободна… Прошу сегодня меня больше не беспокоить…
Когда за дочерью закрылась дверь, Грифец включил музыку и, подав Людмиле руку, пригласил на танец.
Прикосновение мужских рук и её нагому телу вызывало в женском теле прилив энергии. На какое-то мгновение он высвободил Коломенцеву из своих объятий и прикоснулся губами к её соску.
-Прошу тебя… Не надо… Не надо… Не…- голос её с каждой секундой ослабевал и мужчине показалось, что женщина лишается рассудка.
Она не заметила, как оказалась в постели, как дрожащими пальцами рук водила по его позвоночнику. Женщина извивалась как змея, не чувствуя как набухли её соски. Телемагнат сжимал её в своих объятиях, целуя нагое тело.
-Нет! – вскрикнула протяженно Людмила, ощутив резкий толчок. – Нет! Нет!
К женщине пришло прозрение  в тот миг, когда Томас ласкал её груди.
Она прижала мужчину к себе, боясь, что потеряет то, что так долго искала. Глаза женщины заискрились лучезарной улыбкой, губы слегка приоткрылись, открывая путь к сладкому поцелую. Она хотела еще и еще испытать то чувство, которое многие её знакомые называли «полетом». И вот сегодня она дождалась его. Её сердце было переполнено случайно ворвавшимся счастьем. Людмила перевела дыхание, этим самым, дав понять Грифецу, что она хочет еще получить от него то, что он так стремился ей дать. Он проникал в самые укромные места женского тела, нежно лаская их языком.
-Все… - тихо произнес он, - упав на тело изголодавшейся женщины, - Все… Видимо я уже стал стар.
-Томас… Томас, – глотая воздух, сипло произнесло Коломенцева, - Мы ведь с тобой еще встретимся? Это у нас не последняя встреча?
-Тебе было приятно со мной?
Людмила ничего не ответила на вопрос. Она прильнула к его волосатой груди, и нежно провела по ней кончиком языка, тем самым, дав Грифецу понять, что он желаем ею
-Я хочу, чтобы ты стала моей наложницей, моей рабыней… Я никуда тебя не отпущу и не пытайся. Не выйдет.
-Посмотрим, - произнесла она бойко, вскочив с постели.

Следующая их встреча произошла спустя три недели в Питере. Томас встречал Людмилу в аэропорту. Их путь лежал прямо в отель, где Коломенцеву уже ждала расстеленная постель.
-Ты сумашедший! Ума лишенный мужик! – произнесла она, звонка смеявшись, - Как я только все эти годы жила на свете и не знала, что существуешь ТЫ: маленьких, старенький, кривоногий сердцеед!
-Молчи, наложница! Права голоса я тебе пока еще не давал!
-Что ты сказал?! Повтори, что ты сказал?! - прищурив свои глаза, задыхаясь только от одной мысли, что сейчас её ждет впереди, произнесла женщина, прижавшись к груди мужчины, который как демон вселился в её сердце.
В эти секунды Людмила забыла обо всем. Она все сильнее и сильнее прижималась к мужской груди, жадно хватая воздух ртом, тем самым, дав понять Томасу, что они теряют драгоценные минуты, которые им  подарила судьба.
-Грифец, - пробормотали её уста, - Грифец…
Он стал медленно стягивать с неё одежду, наслаждаясь женским телом, которое постоянно вздрагивало. Томас видел, как дрожат веки Коломенцевой, как душа требует большего, чем имеет  в этот миг.
Он как опытный массажист плавными, круговыми движениями касался  женских грудей, в тот миг, как губы застыли в поцелуе. Женщина практически отключилась. Прозрение к ней пришло только тогда, когда любовная игра была в самом разгаре.
« Я твоя, навеки твоя, - твердил женский мозг, - Если ты только от меня не откажешься, не бросишь… Я не хочу стать твоей очередной жертвой… Хочу быть твоей женщиной и только твоей… Прошу тебя, не бросай меня… Я так нуждаюсь в тебе… Готова стать твоей пленницей, кем угодно, только не поступай со мной так, как поступил Руслан. Я предоставляю тебе полную свободу действий… Бери меня, распоряжайся мной, приказывай мне, но только, не бросай меня! Слышишь, не бросай! Я прошу тебя… Прошу…».
-Ты так прекрасна… Так сексуальна… Так обольстительна… Я так долго ждал тебя… Наверное, всю жизнь… Ты мое спасение… Моя надежда…
Людмила ни как не могла сообразить, что это – сон или язь. Она зажмурила глаза и боялась их открыть. Боялась, что сон прервется и она окажется в реальном мире, где кроме проблем её никто и ничего не ждет.
Два дня проведенные в Питере были подобно сказке. Прощаясь, женщина припала к груди Грифеца, и со слезами на глазах взмолившись, произнесла:
-Я согласна быть твоей женщиной, твоей наложницей, твоей рабыней… Кем угодно, только взамен на то, чтобы хоть иногда ты был рядом со мной.

Людмила упаковывала чемодан, готовясь к отъезду в Париж, куда на несколько дней прилетал Грифец, как в квартире Коломенцевой раздался звонок в дверь.
На пороге стояла её дочь с пятью чемоданами.
-Вот, - произнесла Катерина, показывая на свои пожитки, - Сейчас я, как и ты одинока. Меня выгнали! Бросили! Променяли!
Оставив вещи на лестничной клетке, молодая женщина вошла в квартиру. Не раздеваясь, она села на диван и закрыв лицо руками, заголосила.
Людмила почувствовала как холодеют её руки, как по телу пробежал ток. С трудом, втянув все пожитки дочери в квартиру, она подошла к Екатерине и хотела её приласкать, но та, подскочив с дивана, закричала:
-Оставь меня в покое! Это ты во всем виновата! Ты ждала этой минуты! Ты сейчас счастлива?! Правда, счастлива?! Отвечай же! Почему ты молчишь?! Ты рада! Конечно, же, рада, что меня выставили! Выгнали вон, как собаку! 
Катерина затопала ногами и, схватив стоящую на столе маленькую чешскую вазочку, бросила об стену.
Людмила сидела на диване, боясь пошевелиться. Полными глазами слез она смотрела на дочь, не в силах ей помочь. Коломенцева пыталась собраться с мыслями и успокоится. Она ни как не могла еще поверить, что перед ней сидит Катерина, которая так мечтала быть счастливой, и ради своего счастья не остановилась ни перед чем.
Последовал « обмен любезностями». Дочь упрекала мать в том, что она не поговорила с Дирком Кройцем, что не смогла, а возможно и не хотела сказать ему, что Катерина не может стать матерью и что ему придется смириться с тем, что он никогда не сможет прижать к своей груди ребенка.
-Ты, хоть представляешь, как мы сейчас будем жить с тобой в этой квартире? – с язвительной усмешкой спросила дочь у матери, - Сейчас нас ждет борьба… Кто кого выживет.
Людмила ничего не ответив дочери, оделась и, прихватив с собой ключи от квартиры, вышла из дому.
Свет тусклых фонарей освещал ей дорогу. Она стала бродить по ночному городу, забыв о страхе. Женщина чувствовала, прилив крови к лицу, как руки, лоб покрылись потом. Людмила задыхалась от бешенства, от своей слабо вольности, от безысходности. Она была согласна с дочерью, что им вдвоем не ужиться под одной крышей. Что их ждет война: кто кого первый «выживет» из терретории, называемой жилплощадью. Коломенцева не заметила, как пришла на железнодорожный вокзал. Только здесь к ней вернулся рассудок. Сев на стул рядом с пожилой женщиной, взор Людмилы упал на руки труженицы. Коломенцева ей заулыбалась и женщина, придвинувшись к ней поближе, сказала что едет в Москву к дочери у которой два месяца назад, как умер муж.
-Дом свой я не продала. Пусть стоит, кушать не просит. Всякое может случиться. А то ведь  можно оказаться на улице. Моя дочка хорошая, но мои соседки посоветовали мне повременить. У меня есть внучка. Ей семнадцать. Выйдет замуж, а мне куда?  Тогда и вернусь в свою хату.
Старуха так понравилась Коломенцевой, что она решила поведать ей свою грустную историю. Женщине нужно было выговориться, а такого человека рядом не было.
-Что ты горюешь, доченька! – погладив Людмилу по руке, произнесла незнакомка, - Поезжай в Париж. Билету же не пропадать! А там жизнь покажет…Везет в жизни тому, кто любит риск. В народе говорят, что под лежащий камень вода не течет.
Коломенцева поблагодарила старуху за поддержку. Она вышла из  здания вокзала в приподнятом настроении.

Сейчас мысли Коломенцевой были сосредоточены на Грифеце и Париже. Она летала по квартире и мило улыбалась своей дочери, несмотря на то, что та пребывала в отвратительном настроении.
-Ты, это куда «старая плесень» собралась? – спросила дочь у матери, как только та взяла в руку чемодан.
-Да, вот… В Париж.
-За песнями? – сгорая от злости и от любопытства, спросила Катерина.
-Лечу на свидание… Познакомилась с одним миллионером… Просит моей руки…
-Мечтать не вредно, - язвительно усмехнувшись, ответила та.

Людмила не ошиблась, когда в отместку дочери соврала ей, что Грифец просит её руки.
-Мне уже изрядно надоели эти короткие встречи, - положив свою голову на грудь любимой женщины, произнес Грифец, -  Хочу видеть тебя каждый день, каждый час, каждую минуту. Я теряю сознание от прикосновения твоих губ, от запаха твоих духов, от опьяняющего аромата твоего тела. Я попал в плен, из которого выбраться у меня не хватит ни сил и ни желания. Ты та женщина, за которой я готов пешком идти на край света, - он взглянул в её глаза, которые были полны слез и смотрели куда-то вдаль, - Я хочу, чтобы ты была моей рабыней, моей наложницей, чтобы ты всегда и везде находилась рядом со мной.

Буквально на завтра, после приезда Коломенцевой в Париж многие американские газеты сообщали об очередной женщине Томаса Грифеца, в которую он влюблен, как восемнадцатилетний юнец.
А еще спустя девять месяцев, после парижской встречи у Грифеца и Коломенцевой в Америке родился сын.
За несколько месяцев до родов Людмила купила своей дочери в Москве квартиру, так и не сказав Катерине, что её отец жив и благодаря нему она сейчас самая счастливая женщина в мире.

28.03.2004                КОБЛЕНЦ.