В тот день я ехал из города на десятичасовой электричке. Моя станция находится ближе к концу маршрута, поэтому последние минут двадцать ехать приходится чуть ли не одному в вагоне. Вот и тогда, народу осталось уже немного, я собирался выходить, но время еще было. Газету, я как назло, не взял, за окном было темно и снег, потому что зима. Приходилось рассматривать людей. Кроме меня, в вагоне ехали три женщины: две вместе и одна сама по себе.
Из соседнего вагона к нам зашел старичок. Я сразу подумал, что бутылки он не собирает: во-первых, у него не было мешка, во-вторых, в его глазах была не целенаправленности, а спокойствие. Одет он был опрятно: штаны, курточка и шапка-ушанка. В такой мороз она была совсем не лишней. Дед, неспешно, прошелся по вагону и сел около одинокой женщины.
Было, в общем-то, тихо, да и сидели они не далеко, поэтому я расслышал разговор.
– Ой, Ирочка, а я тебя помню, – начал старикан.
– Откуда это? – еще немного испуганно ответила женщина.
– Да от туда-то.
– Мм.…А я Вас не помню.
– А что меня помнить? Я ни есть, какой старик, а ты то, – при этих словах собеседник принял насмешливо гордый вид. – Вон, какая красивая женщина.
Тетя сразу смущенно заулыбалась. Лет ей было около сорока пяти, и получить комплимент, пусть и от старичка, ей было все равно приятно.
– Ты знаешь что? Из-за смерти сына так не убивайся, – начал он.
– Откуда Вам известно? – перебила женщина.
– Мне многое известно. Знаю то, что вы с ним там встретитесь, – при этих словах поднял взгляд на потолок электрички. – Ему сейчас хорошо. Он тебя дождется.
В это время по вагону объявили:
– Такая-то, следующая остановка другая.
Женщина спохватилась, ее остановка и, не попрощавшись, выбежала из поезда.
В вагоне нас осталось четверо. Моя станция была следующей.
Старичок подошел к двум женщинам:
– Вы, девчата, завтра домой пораньше вернитесь, а то там с вашими мужиками приключение может выйти.
Расстояние было побольше, и я не расслышал ответ. Они так и вели, тихий разговор, пока я не вышел.
В детстве, мне иногда звонили по телефону. Пожилой голос спрашивал: как я учусь, слушаюсь ли родителей, чем мы занимаемся с друзьями…
Я думал, что это папа разыгрывает меня, а когда спрашивал его об этом, то он, считая, что я шучу, со смехом соглашался.
Тогда звонки продолжались несколько лет. Нечасто, но постоянно. Я привык к ним, иногда делился печалью, иногда радовался вслух. Порой я забывал, что это мог быть папа, и рассказывал голосу о родителях. Он знал все о моей жизни, и не только по моим рассказам. Я получал “двойку”, приходил грустным домой, а он спрашивал: “Что же ты так? Ну, ничего, не расстраивайся, двойка – тоже оценка.” Становилось легче.
Знакомое чувство опеки ожило во мне, спустя много лет.
Несколько раз за месяц, я возвращался на десятичасовой электричке, и каждый раз встречал старичка, а он, каждый раз, беседовал с людьми. Делал он это всегда добродушно, с улыбкой, люди с удовольствием разговаривали с ним. У него всегда находились нужные слова: у человека горе – посочувствует ему, обнадежит; радость – посмеются вместе; человек задумался – подумают вдвоем.
Ко мне он подошел, только на шестой раз.
– Ну, Димка, как дела? – спросил он.
– Ничего, – не соврал я.
– Как родители?
– Тоже ничего. Да Вы же сами знаете.
– Знаю. Ты прав. Давно я тебя не видел. Лет десять?
– Одиннадцать с половиной. Прошлый раз мы говорили в день моего рождения. Мне тогда двенадцать было.
– Как время летит, ты бы только знал… год за годом, век за веком. За всеми не уследишь. Ты уж прости меня, что давно не звонил, – начал оправдываться старичок.
– Ничего, что я маленький что ли. Я все понимаю. Шесть миллиардов внуков, больших и маленьких. С каждым нужно поговорить, каждого понять.
– Ты понял, да?
А я и в правду понял:
– Так Вы и не скрывали.
– А…, – махнул он рукой. – Тоже мне, тайна. Я ведь всегда среди вас был. Всегда помочь старался. Только всем не поможешь, всех не спасешь.
– Вы мне помогли, спасибо. Я ведь в детстве самым счастливым был, Вы меня не забывали, – и помолчав добавил. – У меня был Друг.
– Спасибо тебе, Димка, на добром слове. Только знаешь, скольких я недоглядел?
Я кивнул: знаю, мол.
– А почему вы не живете в какой-нибудь вилле. На океанских островах? – спросил я, понимая, что стормозил.
– Да нет, не стормозил, нормальный вопрос. Я, ведь, жил, долго жил, как в раю. Хм…, – усмехнулся он. – Да в раю и жил. А потом, со скуки, взял, и придумал это все. Ты меня поймешь, когда сам поживешь в роскоши. Я знаю, ты многого в жизни добьешься.
– Так зачем же Вы с нами мучаетесь, если это все для Вас понарошку?
– В том то и дело, что не игра это для меня, уже давно. Привык я к вам. Полюбил.
Объявили мою станцию.
– Ладно, тебе выходить. Даст Бог, еще увидимся, – старичок засмеялся. – А он даст, ты не сомневайся. Ведь он тебя любит.