Княжество у нас маленькое, так что никаким заработком не брезгует. Тем более модным нынче курортным бизнесом. Даже море своё имеется. А то, что древние рукописи это море называют не иначе как «Мекленбургское болото», так кто их читает? И чем, скажите на милость, болото не курорт, если, конечно, вопрос правильно поставить? На грязи ещё авторы тех рукописей ездили избыток учёности лечить, и мы, нынешние, не слишком от них отличаемся. Климат в княжестве тёплый, мягкий, солнечных дней много. А что грязи солёные, так за это монетку-другую дополнительно снять можно. Не только приезжие, свои здесь лечатся. Крупные конторы со всего Мекленбурга ещё в старые времена своих санаториев и баз отдыха кругом понатыкали. А самые породистые и поныне процветают.
Самый успешный санаторий, «Мекленбург», раскинувшийся на поросших лесом склонах над морем, как был, так и остался учреждением ведомственным. Так что лечатся и отдыхают там и большие шишки по специальным приглашениям, и работяги попроще. И площади, и способ ведения санаторного хозяйства позволяют. Директор его ещё в имперские годы, будучи завотделением муниципальной больнички, катался на своём «ягуаре». А уж санаторий не только поднял из руин, но и превратил в прибыльное дело. Скупил по окрестным склонам развалины бывших конкурентов для расширения парка, завёл конюшню – успокаивать расшатанные нервы отдыхающих конными прогулками, пригрел тех, кто знает, как похудеть… Так что принимать за скромную плату малоимущих, пенсионеров и ветеранов производства может без ущерба для благосостояния.
Грязевые радоновые ванны – процедура популярная. Принимают их и стареющие красавицы, и озаботившиеся проблемой увядания загодя молодухи, и замученные солями бизнесмены. Прописывают её и скрипучим пенсионерам, и инсультникам. В обычную ванну с двумя кранами набирают сначала горячую воду. Разводят в ней энное количество сухих грязей и перемешивают до однородной массы. Потом доливают холодную воду, дабы набрать положенный объём и остудить раствор до положенных тридцати пяти градусов по Цельсию. На соседствующей с ванной кушетке разоблачаются клиенты. Тех, кто не в состоянии, разоблачают сотрудники отделения. Потом страдалец погружается в грязь и пребывает там столько, сколько предписано процедурой и лечащим врачом.
Все вышеописанные эволюции осуществляются младшим медперсоналом, в подавляющем большинстве своём женским. Ванну готовить, что похлёбку варить: столько раз делано-переделано, что тёмной ночью с закрытыми глазами... По ночам ванны никто не принимает, а вот когда так нужно поговорить о своём, о женском – сплошь и рядом. Впрочем, дело нехитрое: горячая, навеска порошка, размешать, холодная. Термометр, гад, запотевает, не разглядишь ничего, но и с этим практичный женский ум справился. Изнутри на ванне сделаны две отметки. Вот до этого уровня горячую: чтобы грязь растворилась как следует. А вот до этой отметки холодную: для должной температуры. Плюс-минус один два градуса. Новшество прижилось, термометры вскоре убрали: за ненадобностью и чтобы при дезинфекции не мешались.
В тот приснопамятный день полагалось купать старичка-инсультника. Правая половина тела у него вовсе не двигалась, левой рукой и ногой едва шевелил и, как всякий переживший обширную разновидность этого бедствия, испытывая желание высказаться бубнил всякую неразбериху. Впрочем, понимал дедок всё прекрасно. Чтобы не скучать лёжа в ванне, с наслаждением слушал проповеди приходящих «боженек». Всяких там «Сторожевых шашень» и «Подельников Иеговы» и у нас в княжестве развелось, как собак нерезаных. Ходят по улицам изнывающие от безделья бабуськи, тусклые дамы и приторно слащавые, но жилистые молодые люди, ловят зазевавшихся прохожих, вещают невнятно, но с напором. Деньги за всем этим стоят ещё те. А от хороших денег никто просто так не откажется. Хозяин «Мекленбурга» слупил с божественных шишек немалые бабки за разрешение проповедовать в санатории всем желающим, томящимся от скуки длительных процедур. Бухтят, успокаивают, сам не заметишь, как расслабишься и вздремнёшь. А для физиотерапевтической процедуры это самое то. Не радио же включать! Того же дедка от нынешних шлягеров кондратий хватит - никакая ванна не поможет. Публика в санатории отдыхает разнообразная. Кто желает, тому включают шлягеры. Наш дедок слушал свою духовную наставницу. Приходила она ежедневно ко времени принятия ванны, чинно ждала в коридоре, пока её паства погрузится в купель, усаживалась на стульчик и вдохновенно проповедовала. Дед блаженствовал в тёплой грязи и воображал себя не то шахом, не то султаном. Если закрыть глаза, не столь уж трудно представить, что вокруг не больничные стены, а пышные сады, в отдалении (медсёстры за занавесочкой) щебечут томные гурии, а одна из них, самая желанная, проповедует тебе пухлыми губами вечные истины. Но пришёл день, и в эту идиллию ворвалась грубая мекленбургская действительность. Как всегда причиной послужило то, что правая рука не знала, что творит левая. Благополучно размешав грязь, увлечённые очередной драмой из жизни общих знакомых, медсёстры открыли кран с ГОРЯЧЕЙ водой. Довели уровень до нужной отметки, быстро раздели деда (тот уже закрыл глаза и дал волю фантазиям), перенесли его на специальные носилки сеточкой, с помощью которых лежачих опускали в грязь, и сунули деда… в кипяток! Дед, даром что парализованный, громко замычал и задёргался, пытаясь привлечь внимание к очевидному нарушению привычной процедуры. Медсёстры немного удивились. Осмотрели деда. Голова на поверхности, сетка стоит прочно, не утонет. «Чудит дед»,- пожали плечами многоопытные матроны и вернулись за занавесочку к своим сверхважным делам. Ошпаренный купальщик тем временем прилагал титанические усилия, чтобы облегчить свои страдания. Впрочем, у него оставалась ещё одна надежда: приходящая проповедница. Она не обманула. Вошла села и завелась. Дед мычал и дёргался всё сильнее.
- О, да, да! Вы правы, - подтвердила его невысказанную мысль праведница. – Жизнь - это страдания. Тело человеческое подвержено немощи, боли и разрушению. Но Господь терпел и нам велел! Бог посылает страдания тленной плоти для очищения и просветления духа. Только страдание ведёт нас в горние выси, где мы, ничтожные рабы Божии, сподобимся света и неизъяснимого блаженства... Мы все должны нести этот крест подобно Спасителю: со смирением и молчаливым достоинством.
То ли деда совсем допекло, то ли доконала самозабвенная речь, но его левая рука, до сей поры лишь слабо шевелившая кистью, вдруг рванулась из воды, окатив сидящую с головы до ног.
- А-а-а! – истошно завизжала христианская мученица.
На вопль, точно сами ошпаренные, вылетели сёстры. Пациент парализованный, не ровён час…
- Что? Что случилось? – насели они на боженьку, ибо видимых признаков неладного в мычащем и дёргающемся в ванной пациенте тренированный медицинский глаз не усматривал.
- А чего он кипятком брызгается? – взвилась на сестёр проповедница.
- Откуда ему здесь кипяток взять? Он же парализованный! – искренне возмутились те.
Повисли тишина, в которой физически ощущалось, как снисходит на персонал так долго чаемое дедом озарение. Одна из сестёр осторожно подкралась к ванной и сунула туда кисть.
- Ой! - Пискнула она то ли от ожога, то ли с перепуга.
- Гвр-рил в-вуу абым-м-ты… Вашу мать!!! – назидательно изрёк дед.
На этом, собственно, всё и закончилось. Директор устроил медсёстрам разгон, закруглив его усталым, но решительным: «И термометры, девочки, повесьте!» А лечащий врач после очередного осмотра записал деду в «Историю болезни»: «Двигательная активность левых конечностей в полном объёме восстановлена. Правых конечностей, в особенности руки, – существенно возросла. Речевая функция восстановлена»
Ни дать, ни взять – чудодейственное исцеление.