ЧЕЛОВЕЧНЫЙ
Даже когда клешня подобралась к самому горлу, Наум не смог и шевельнуться. Вырвавшийся из его груди стон совпал с пробуждением, и он открыл глаза. В этот момент явь переплелась со сном. Склонённое над ним морщинистое лицо интропода, вызвало новую волну ужаса, что заставило его отпрянуть в угол палатки, в которой спали трое техников. Интропод был одним из них, и в его обязанности, помимо монтажа оборудования, входила вся тяжёлая работа.
Остатки сна улетучились. Увидев, что третий техник Кошевски не разбужен, Наум встал и, не обращая внимания на застывшего рядом интропода, начал, как ни в чём, ни бывало, одеваться. Однако в душе ему было досадно, что этот урод так сильно напугал его. Как и все в походных условиях он спал, не снимая технического комбинезона, надеть же сапоги и лёгкую куртку было минутным делом. Интропод между тем протянул ему пластиковый бидон, давая понять, чтобы он сходил за водой к ручью. С отвращением и с опаской глядя на раздвоенную конечность, Наум осторожно взялся за ручку. Обхватывающая весь бидон клешня тут же разомкнулась.
В её невероятной мощи не приходилось сомневаться. Высаженные на удалённую от мегаполисов планету трое техников вели работы по установке курсового маяка и были знакомы меньше недели, но уже вчера оба землянина имели возможность наблюдать интропода в деле. Чтобы разжечь костёр, тот притащил из зарослей массивное сухое дерево; обламываемые им сучья были толщиной с человеческую шею, и треск при этом стоял оглушительный. А твёрдую, не тронутую гнилью кору он содрал со ствола точно кожуру с банана. И всё это было проделано не роботом, а живым разумным созданием из мяса и костей. Кошевски тогда ещё сказал Науму: "И в росте и в весе немногим превосходит нас, а силища... " И покачал головой в знак удивления и восхищения. Наум далеко не разделял чувств товарища. Интропод казался ему не просто тягловой машиной, но настоящим чудовищем, немыслимым двуруким и двуногим зверем. Только работа в условиях повышенной гравитации вынуждала его сотрудничать с подобной тварью. Бросив взгляд на узкий щелевидный рот, уголки которого источали слизь, Наум поспешил выйти из палатки.
Снаружи его встретил чужой рассвет. Сквозь синюю листву деревьев с неба на него таращилось красное и непомерно огромное светило. Любоваться красотами живописного склона горы, на которой они разбили лагерь, было особо некогда. Но всё-таки радовало, что выбранная ими гора имела достаточную высоту, и для надёжной связи маяка с пролетающими мимо космолайнерами, оставалось лишь сориентировать стержневую антенну относительно оси вращения планеты. Однако сначала предстояло выполнить некоторые расчеты и замеры на местности, чем он и собирался вскоре заняться.
Нагруженный измерительными приборами шестиколёсный мотоход позволял быстро перемещаться по склону, но был лишён той совершенной защиты, что обеспечивали периметровые стационары лагеря. Зная, что уровень риска на планете плюс два относительно земного, Наум оставался предельно внимательным. Он избегал поросших густой растительностью участков, а, добравшись до нужной ему точки, останавливался и, прежде чем слезть с мотохода, вслушивался в звуки чужого леса. Всё было спокойно, и работа шла в будничном ритме.
Укрепив в грунте пятый и последний прибор, он опустился перед ним на одно колено. Когда всё было готово и питание включено, от его внимания не ускользнуло, что в лесу стало слишком тихо. Наступившее безветрие оборвало робкий шелест листвы, а похожие на птиц существа, прежде порхавшие в кронах деревьев, прекратили свой затейливый пересвист. Вслед за этим со стороны зарослей расположенных довольно далеко послышался неопределённый шорох. Наум поднялся и замер в ожидании. Импульсар оснащённый тридцатью разрывными пулями и способный остановить животное весом до четырёх тонн всё ещё находился в кобуре на поясе.
Возня в зарослях быстро сменилось всё удаляющимся шуршанием, которое постепенно сошло на нет. Наум посмотрел себе под ноги. Множество тоненьких невысоких трубочек синими щетинками торчали из земли. Носком сапога он провёл по ним. Весьма упругие при контакте они то и создавали характерный шуршащий звук. Нечто крупное двигалось вниз по склону в ту сторону, где находился посадочный модуль и куда лежал дальнейший путь землянина.
Мотоход плавно скользил по мягкой почве, всё более удаляясь от лагеря. Тем не менее, Наум чувствовал себя довольно уверенно на этой части склона, изъезженного ими вдоль и поперёк во время переправки оборудования. Он лишь вначале взял немного левее, не желая встречи с тем существом, что могло ползти в том же направлении. Очень скоро он увидел металлическую сферу посадочного модуля. Сияющая в свете красной звезды она выглядела фантастично и неестественно на сиренево-жёлтом фоне равнины. Отсюда казалось, будто на равнинной глади вздулся и застыл маленький пузырь из блестящего металла. Вблизи же эта иллюзия разбивалась о монолит не менее фантастичной реальности - железный пришелец из космоса обосновался посреди небольшой равнины. Тупыми иссиня-чёрными зубьями возвышенности теснились по всей линии горизонта. Можно было подумать, что планета холмов проявила благосклонность к залётному гостю, предоставив ему столь идеальное место для посадки.
Подъезжая, Наум окинул взглядом имеющий рифлёную структуру купол. Монолитный и прочный он не поддавался никаким внешним воздействиям ни механическим, ни радиационным, а регулируемая фотонная тяга модуля позволяла с малой и с большой скоростью двигать эту массу брони. Чувство безопасности под ней невольно возникало у любого человекоподобного существа. Исключением мог быть только интропод, эмоции которого внешне никак не проявлялись.
Едва Наум оказался в зоне действия сенсоров, двери шлюза с шипением раздвинулись, и он, не останавливаясь, смог въехать внутрь. Зажёгся свет, более привычный, чем тот красноватый, что был снаружи. При отключенном шлюзовании разблокировка всех дверей прошла одновременно, и, спустя минуту, ненужный пока мотоход уже стоял у линии пакгауза, а единственный обитатель корабля поднимался в лифте на его самый верхний четвёртый уровень.
Стеклянная шахта лифта вела непосредственно в центральную часть операторского отсека, где были сосредоточены все электронные и радарные системы модуля. Отсюда Наум связался с Кошевски и сообщил ему о проделанной работе. Тот, будучи в ожидании данных по установке антенны, остался доволен услышанным, но в свою очередь известил его о неожиданном и неприятном происшествии. Оказывается, в их отсутствие треснул фундамент маяка, и интропод, который этим занимался, заявил, что отлёт придётся отложить на два - три дня.
Наум почувствовал, что внутри у него что-то закипает, но ему ничего не оставалось, как сдержаться, подавить самые первые признаки готового вырваться наружу гнева. Завершив аппаратную процедуру обмена данными, он поспешно спустился вниз, без промедления запрыгнул на мотоход и резко вырулил к дверям шлюза. Ему хотелось гнать и гнать, но уже, спустя минуту, пришлось остановиться, так как по равнине двигалось "нечто". В руках тут же появился бинокль. Примерно в трёх сотнях метрах крупное животное на очень коротких лапах и с белой головой, что наполовину скрывалась в бурой шерсти. Был хорошо виден толстый чешуйчатый хвост, большая часть которого волочилась по земле. Мощный зверь. В нём было не менее двух тонн в стандартных единицах. И тут Наум заметил ещё такого же, потом ещё. Он насчитал на равнине четыре особи. Все они медленно двигались в сторону от горы и совершенно очевидно не представляли никакой опасности. И всё-таки именно теперь Наум впервые с момента высадки ощутил тревогу. Он возобновил прерванное движение и, включив предельную скорость, понёсся в гору.
Доехать до лагеря ему было уже не суждено. Чудовищный взрыв внезапно потряс атмосферу планеты, и горный склон содрогнулся. Мотоход Наума подбросило. Перевернувшись, тяжёлая машина подмяла его под себя. Едва он вышел из шокового состояния, как сразу всё понял. В воздухе грохотало, по ближайшей ложбине, стремительно расширяясь, нёсся лавовый поток, а он лежал на спине, не чувствуя ни ног, ни рук, не в состоянии даже шелохнуться. Невозможно было не понять, что его шейный позвоночник серьёзно повреждён, и сейчас ему уже не встать.
Мир для Наума в один миг будто перевернулся, а время тут же замерло. На звук приближающегося мотохода он не мог никак отреагировать. Кошевски, едва не наехав на него, пронёсся мимо. Наум с горечью смотрел ему вслед. Чувство полной безнадёжности овладело им. Словно зная это, стихия была неумолима, и очень скоро он уже задыхался в едком дыму пожара. Его мутило, сознание начинало угрожающе меркнуть. Как будто этого и не случилось, но провал в памяти был очевидным.
Теперь отчётливо слышалось верещание двигателя. По характерной тряске, уже определив, что лежит не на земле, а на сиденье мотохода, Наум открыл глаза. Ни сомкнувшаяся на его шее клешня, ни склонённое над ним морщинистое лицо интропода не вызвали в нём и тени страха. Интропод уже не казался ему таким уж уродливым. Эластичная клешня, в невероятной мощи которой не приходилось сомневаться, надёжно держала его сломанную шею, и он знал, что на её обладателя можно положиться.