Ольга Фёдорова
Когда я играю «Русское поле экспериментов»
Когда я играю «Русское поле экспериментов», все тут же разбегаются, и мало кто остаётся дослушать до конца…. Возможно, всё дело в том, что эта песня очень длинная, но в их глазах и в их недоумении я читаю ответ: это потому, что это странно, неуместно, и мой облик не вяжется с жёстким блеском моих глаз.
Ясное дело, им трудно видеть меня с гитарой – играю я так же жёстко, как они, по-мужски, нервно, ритмично, не надрывая голос.
Им было бы естественно видеть меня за мытьём или битьём тарелок, с ребёнком на руках, за стиркой – словом, с атрибутом, присущим женщине, а не за гитарой.
Я не знаю, как другие, но я, когда беру в руки гитару, я забываю об этом, и те. Кто меня знает, видят во мне не женщину, а творца музыки. А женщина – это та, кто обречена вечно слушать, вечно мыть посуду, вечно готовить, вечно стирать и гладить любимому рубашки, вечно качать ребёнка, и потом стареть…. Это не обо мне, потому что я – играю.
Я играю «Русское поле экспериментов», неженскую, злую песню…. Женщине не следует это петь, но сейчас это не обо мне, потому что я играю жёстко, зло, по-мужски.
Они видят мои глаза – в них нет того, чего бы им хотелось увидеть, того, что есть в глазах у каждой женщины – там нет покорности судьбе, желания подчиняться, желания понимать, желания быть второй после одного из них, даже нет очарования – есть только жёсткое, злое, ожесточённое обаяние – это как наступление, как объявление войны…. Именно это и отпугивает их, а не «Русское поле экспериментов» - именно это. Любая другая женщина, которая поёт, не отпугнула бы, а я – да, потому что я играю.
«За открывшейся дверью – пустота
Это значит, что кто-то пришёл за тобой
Это значит, что теперь ты кому-то
Понадо-понадо-понанадобился…»
Я играю и вижу, как все потихоньку исчезают, а я продолжаю играть…. Когда ты исчез, я ещё не играла, но тогда исчезла и я – вслед за тобой. И я играю с тех самых пор, как я исчезла…. Я играю.
Потому что я не хочу вспоминать о том, что вот так, однажды исчез и ты, потому что кто-то играл «Русское поле экспериментов», а ты ушёл, потому что знал, что у тебя это получается лучше.
Ты исчез, а я вот играю, и никто в такие моменты не может найти во мне женщину, которая любит, потому что я играю, даже не пою, и глаза у меня – тёмные, жёсткие…. Потому что я когда-то любила – до отчаяния, а теперь могу только – до ненависти – любить тебя, потому что ты однажды исчез.
И мне больше ничего не остаётся, как играть «Русское поле экспериментов» и отпугивать всех своей любовью-ненавистью, потому что страсть осталась одна, страсть к вечно исчезающему – к жёсткой, злой, мужской. Музыке, которую я играю….
Вот Янка тоже играла… и в итоге?
«… а мою любовь я собственноручно
Освободил от дальнейших неизбежных огорчений –
Подманил её пряником
Подманил её пряником
Изнасиловал грязным жестоким ботинком
И повесил на облачке,
Словно ребёнок – свою нелюбимую куклу…»
Так откуда здесь взяться женщине, после всего этого?
Так не просите меня быть нежной, не просите играть другие песни – поздно…. Я уже играю, и назад хода нет. Я играю сегодня «Русское поле экспериментов», и мне избегают смотреть в глаза….
И не говори, что ты знаешь человека, который смог бы выдержать мой взгляд.
31.08.94