Хорребину,самому милому клоуну в литературе
Состояние, когда через минуту после того, как потушил бычок в пепельнице, ты снова ловишь себя на мысли прикурить сигарету и совершенно не помнишь, сколько времени назад держал этот несчастный бычок в руках, - пугает, не правда ли? И рука снова судорожно тянется к сигарете и зажигалке и снова подносишь пламя к лицу и снова, и снова, и снова…
Бесконечной чередой тянуться беспросветные будни, уж канули в лету те времена, когда мы плакали, смеялись, безжалостно и безудержно транжирили наши чувства и эмоции на тех, кто это не заслуживает, влюблялись, сорили искрами из глаз, улыбались наконец.
Каждый заход солнца, каждый прожитый день напоминает нам только о том, что мы потеряли, только о том, что мы больше не способны чувствовать. Только о том, что попытка удержать свои слабости не сработала и руки сами тянуться за новой сигаретой.
Новые ощущения больше не приносят восторга, нет уж ничего…
Началось, все пожалуй, с ночных кошмаров, которые становились слишком реальным подчас, жгучими и неприятными. Для нее все перестало существовать, даже ее собственное имя, счастливая улыбка была не более чем фальшью, истинная любовь не более чем капризом и маской. А хорошее? Доброе, светлое милое? Это было… эх… это так давно было. Таланты, рвения, возможности, - они ушли от нее. Ушли… как она уходила от всех, кого видела.
В тот вечер она решила отметить свой переезд на новую квартиру от мамы, но народа было не совсем много, только самые близкие люди и все же все тогда отметили, что маленькая морщинка не проходит с ее лба, сколько бы она не пила и не курила, сколько бы не улыбалась.
В какой-то момент раздался звонок, она прошмыгнув в коридор также проворно выдернула из него, схватила со стола коробку сахара и снова исчезла в коридоре. На какой-то миг показалось, что морщинка пропала, но когда она вернулась, мелкая резьба проявилась снова.
- Что с тобой? – спросил Сашка, один из так называемых бывших, считавший себя потомственным темным. Эх…начитались книжек дети, вот и замкнуло, но ведь все на самом деле не так… далеко не так…
- Да… нормально все. – ответила она, покачав головой.
- Это как? Нормально? – подхватила появившаяся Анька.
- Ну… ровно все. Рада всех видеть. – она попыталась пройти, но Сашка с Анькой прочно преградили ей дорогу.
- Что случилось? – снова спросил Сашка.
- Откуда мне знать? У меня все нормально! – она пролезла между ними и уселась на табуретке на кухне, поерзав на ней немного, прикурила сигарету и уставилась в окно.
- Дурдом! – констатировала Анька.
Сашка же вошел на кухню, внимательно посмотрел на нее и снова спросил:
- Во что ты вляпалась на этот раз?
Она только подняла на него глаза, какой же в них был гнев! Только открыла рот и Сашка подумала, что орать она будет долго, но хоть выдаст ненароком какую-то информацию и они смогут ей помочь.
Уж он-то знал, что происходит. Она была частью тьмы, и была именно той частью, от которой никто никогда не отказывается, но она отказалась. Она хотела стать человеком, она была слишком слаба, чтобы пороться и теперь, тьма забирала ее назад, а она тратила свои силы на борьбу с ней.
Снова раздался звонок в дверь.
- Кто там? – рявкнул Сашка.
- Отвали! – она схватила со стола свежий батон белого хлеба и скрылась в коридоре.
В ту ночь Анька и Сашка решили остаться у нее. Она, казалось бы, даже не злилась и была в какой-то части благодарна. Но… но жгучие плети больно били по коже, подгоняли, тянули… в самую пропасть.
Ночью Анька проснулась от того, что кто-то дышал на нее, близко-близко, от неожиданности она хотела закричать, но мужская рука закрыла ей рот и Сашка прошептал на ухо:
- Спокойно… пошли со мной, только тихо…
Они медленно в темноте дошли до кухни, встали за углом и Аня услышала отчетливые слова, той, кого считала свой подругой:
- Кло-о-о-о-оун… снова-а-а-а-а-а клоуу-у-у-у-у-ун… поче-е-е-е-е-ему кло-о-о-о-о-о-о-оу-у-у-у-у-у-у-ун? – слова заполонили всю кухню, потеряли свой смысл, звучали нараспев, словно молитва.
- Пора! – Сашка подтолкнул Аньку в кухню.
- Эй! – дернулась она то ли от испуга, то ли от неожиданности.
- Что не спишь? – спросила она, не поднимая головы.
- Тебе же плохо… я вижу…
- Мне нормально.
- Что за клоун?
- Кто? – она подняла на нее глаза. Они блестели, словно при жаре, Анька протянула руку, и действительно температура была слишком высокой.
- Ты что-то говорила… извини, подслушала.
- Ах, ты об этом… Сашка спит?
- Да. – соврала Анька. – Спит.
- Да просто кошмары долбят. Сниться клоун, изуродованный весь искореженный, надоело просто. Знаешь, я вам почти завидую всем.
- Почему?!
- Вы работаете, учитесь, любите кого, чем-то увлекаетесь, а меня… хм… мне ничего не интересно. Пусто внутри. Пусто… и надоело.
- Да у тебя депрессняк, мать. При том не хилый…
- Думаешь? – она подмигнула. – Ну, наверное… пошли спать.
Помнишь свое детское желание? Что придет прекрасный принц и заберет тебя с собой из этой тьмы? Что у вас будет куча детей, вечная любовь и подобные розовые шарики? Помнишь? Он не пришел. И никогда не придет. Ничего не менялось, разве что ты стала совсем бесчувственной. Но ведь столько людей ждут от тебя эмоций, и ты играешь, притворяешься. Совсем запутавшись в своей игре, ты потеряла себя и всех, кто был с тобой. И у тебя уже не получается писать о любви, рассказать о серых облаках так, чтобы у других захватывало дыхание от прочитанного. Ты стала тем, кем была… пустотой. Или это действительно, всего лишь депрессия? Глубокая и нудная? Она отвернулась к стене и уснула.
Когда они проснулись ее уже не было. И к полудню она не появилась. А вечером… вечером раздался знакомый звонок в дверь.
Анька, которую нервы сжирали изнутри беспомощно посморела на Сашку, а он медленно открыл дверь. На пороге стоял мужчина лет тридцати, высокий, худой с впалыми щеками, большими, даже слишком глазами, в майке и старых спортивных штанах.
- Э-э-э-э-э-э-э-э….а где принцесса? – наконец спросил он.
- Да вы проходите! – дружелюбно ответил ему Сашка. Аньку эта доброжелательность насторожила. Бред какой-то!
Когда они оказались на кухне, мужчина как-то жалобно посмотрел на новую коробку с сахаром.
- Я собственно, э-э-э-э-э… мне бы… ну мы… с принцессой, то есть она мне… - начала было он.
- Как Вас зовут-то? – невежливо перебил его Сашка.
- Меня? Меня? Э-э-э-э-э-э-э-э…. Кнопкин моя фамилия… - он снова посмотрел в сторону сахара.
- Знаете, она пропала сегодня, пока не вернулась. Может, знаете, где она может быть? – не выдержала Анька.
- Пропала? Она? Принцесса!? – глаза Кнопкина забегали, на лбу заблестели капельки пота.
- А вы вообще кто? – утавилась на него Анька.
- Я? Кто? Я? Кнопкин - моя фамилия! – он резко встал, постоял секунду, а потом медленно сел, словно успел принять решение. – В общем, она не вернется.
- Что?
- Что? Что? – передразнил Кнопкин, но теперь его голос утратил плаксивость и неопределенность, появилась уверенность и твердость. – Не вернется и все тут. Мы с ней соседи… были… Просто я работаю патологоанатомом, как-то столкнулись, разговорились. Она хорошее существо, жаль ее потерять. А ты, - он посмотрел на Сашку, - ты знал, что происходит и не смог ей помочь.
- Я? – Сашка уже понял, к чему все привело. – Чем я ей должен был помочь?
- Уведи девочку, чтоб не слушала… хотя мне все равно. Да какая разница? Она, черт побери, сильнее, чем все мы. Она отказалась от своей сущности. Она не захотела бороться за всю эту чушь. Она… нет, все же она была милой. – Он встал и направился к выходу. – Ах, да… я за сахаром приходил…
Анька послушно отдала ему коробку и Кнопкин вышел из квартиры.
- Бред! – сказала Анька.
- Не бред… она где-то повесилась наверняка, я чувствую это… надо искать… - загробным голосом ответил Сашка.
- Действительно бред! – сказала она, появившись из тени прихожей. – Это бред про все эти сущности тупые, про ночные кошмары. Вы чего тут уже оплакивать меня собрались? А я по делам уезжала… Придурки… ну что? Повелись на комарик? Эх… люди… Антош, пить будешь?
Из той же тени появился Кнопкин с яркой улыбкой.
- Пардон, что разыграли вас… просто она мне много рассказывала, что у вас крыша на магии поехала. Вот мы и решили…
- Ну, блин… - обиженно прошипела Анька. – Любишь ты эксперименты над людьми ставить!
- Да ладно, брось… скучно ведь… - она улыбнулась.
- Ну что с тобой делать! Развлеклась? - Сашка отобрал у нее бутылку коньяка.
- А про повешение мне понравилось! – Кнопкин шагнул на кухню.
Она же села на табуретку, прикурила сигарету и посмотрела в окно, «Кока-Кола» во рту стала приторно-вязкой и в отражении она увидела изуродованное лицо клоуна, которое довольно улыбалось. Она тут же вспомнила как целый день ее рвало зеленой жижей в ванне Кнопкина, как он вскрывал ей вены, читал охранные заклинания, как она падала во тьму и почти касалась ее, как нечто вышло из нее ближе к вечеру оцарапав при этом своими лапками ее ноги и тело. Она подмигнула ему и отвернулась от окна, а на лбу ее снова появилась маленькая морщинка.