Никогда не любил Москву. Что ни делайте, не любил. В мыслях всегда мне она представлялась невозможно размазанной по большой территории, старой и грязной. Не любил я Москву. И за то, что живут там лучше люди, чем в провинции… И за то, что люблю больше Питер…
Может быть и правы сейчас те, кто ведёт разговоры о том, чтобы вернуть столицу в Питер. Потому, что Москва самодостаточна как крупный финансовый центр России, а Питер очень представителен. Как столица.
Так долго я не жил в Москве никогда. По правде говоря, никогда я и не жил в Москве. Всё проездом, всё наблюдение урывками, всё экскурсии наискосок. Трудно было ухватить взглядом всё, что попадалось на глаза, но не относилось к глубокой истории Москвы. А сейчас – почти удалось.
Я жил в Бирюлёво. Это Москва, которая когда-то была пригородом. Тихое, очень душевное место, очень напоминающее Ульяновск. Эдак Московское шоссе. Много магазинчиков и цены, как в провинции. Всё хорошо.
Люди, спешащие по своим делам всегда меня умиляли. Взглянешь в окно – спешат. Выйдешь утром во двор – спешат. Не останавливаются ни на минуту, чтобы передохнуть и оглянуться по сторонам, взглянуть, какая она, жизнь, медлительная и размеренная.
А, нет. Сидят во дворе мужички вокруг столика, пивко потягивают, спорят о чём-то.
А вот и ещё: мужчина у разбитого гаража-ракушки стоит, машину греет, а сам между делом окрестности оглядывает.
Кинотеатр «Керч», на «Свиягу» похожий, не долбанный, в смысле, без системы «Долби», зазывает посетителей в уголок дедушки Дурова.
Посёлок, который никак не ассоциируется с Москвой. Отдельный мирок со своими ценностями, настроениями и ритмами.
Женщина-вахтёрша в общежитии – милый человек, извиняясь, что в выходные нет бухгалтера-кассира, которому можно отдать деньги за проживание, увещевает: «Спрячьте деньги подальше. Выходные впереди. Не тратьте. Это Москва. Здесь жуликов полно. Не играйте ни с кем ни в какие игры…» Не знаю, добротой какой-то проникаешься к таким вот людям.
В Москву я ездил на электричке. В 9-00 туда, в 19-00 от Москвы обратно. Москву-то в общем-то, посмотреть некогда было. Я теперь понимаю, как это: жить в Москве и не видеть Красной площади, музеев, выставок, концертов. Очень просто – когда время всё проходит пространственно линейно: дом – электричка – работа – электричка – дом. И всё. И всё остальное – только из окна поезда, по ходу из и на работу, из окна квартиры, если человеку, конечно, до этого есть дело.
Электрички, скажу я вам, дело хорошее. Если едешь не в час пик и без больших баулов. Места много, людей тоже. Все в куче: прилично одетые коммерсанты, просто одетые служаки, простецки, но с заявкой на моду, студенты, совсем грязно – неряхи.
Только сядешь – и начинается перезвон сотовых телефонов, которые достают из карманов и всех остальных доступных мест все вышеперечисленные категории граждан. И идёт без умолку по вагону разговор – по 5 секунд, по минуте, десятками.
И заходят, не смотря на угрозу объявлений о сроке заключения до 3-х лет, продавцы, громко извиняющиеся и рекламирующие свой товар: газеты, семечки, мороженое, зубные щётки, книжки, зубную пасту, колготки, пакеты для продуктов, ручки и многое другое. Поют душевные песни. Делают всё, чтобы заработать деньги.
Вот мужик выходит на следующей станции с мешком и вязанкой жести и громко уверяет своего соседа: «Да я тебе говорю 54 банки – килограмм… Ну и что, что у тебя получается 65! У меня – 54! Я беру банку, сыплю туда песка, а потом хлопаю сверху ногой! Что они там, будут разбираться, песок внутри или нет!» И так зарабатывают люди на проживание, сдавая металлолом.
Страшновато ездить на ночных электричках – когда люди разбредаются по всему поезду и ищешь вагон, где их побольше – обратная установка от часа пик. И сидишь, как на иголках, когда вокруг выпившие, сонные, нервные и крутые… И больше – никого.
Система выхода, как и входа, на вокзалах сейчас поставлена достаточно интересно: по штрих коду на билетиках. Предъявляешь в турникет штрих-код, он его внимательно изучает, а потом думает, пропускать или нет, хитро помигивая зелёной стрелочкой, как бы говоря: «А не пойти ли тебе… А, ладно, проходи!»
В Москве поражает некая существенная непропорциональность: дома, всяческие, старые трёхэтажные и новые почти небоскрёбы перемешаны и вызывают некую дисгармонию. Когда глазу неудобно: то привыкаешь к значимой старости столицы, то адаптируешься к прогрессивной её части. Многое сделано в стиле замков. Я так и назвал про себя столицу – «город замков». Замков из камня, песка и ветра.
Одной из самых впечатливших меня картин в Москве был книжный магазин. Я метался от полки к полке, глазами пытался вместить все обложки, руками тянулся, но держался, крепился. Нельзя меня пускать в магазины книжные. Особенно Московские. Или можно – но с большими деньгами…
Магазины прочие в принципе ничем таким не удивляли. Наш ЦУМ в размноженном варианте. Одежда, одежда, обувь, одежда, фотоработы, кассеты, одежда, сувениры, игрушки. О, стоит задержаться! Каких только игрушек мир не напридумывал, оказывается: ходишь, удивляешься, радуешься, грустишь, что этого не было у тебя, в твоё время. И радость постигает, как будто сам попал в детство. Ах, не предлагайте мне ничего, милая продавец-консультант! Дайте насладиться чудом!
Дети. Почему на улицах так мало детей? Где они все? Можно допустить, что в школах, студиях. Но… Все? Детей я видел в Москве несколько раз. И то это были бомжи, сироты, побирающиеся… Больно. Видел и других, но их настолько мало, что сливаются они с миром взрослых, затирает их сумасшедший бег столицы.
Люди не замечают друг друга. Это настолько заметно на семинаре, который я посещал. Москвичи чувствуют себя как-то обособленно. Готовы быть либо руководителями новыми знакомыми, либо не иметь с ними дела. С трудом воспринимают открытые, чистые жесты, смотрят недоумёнными глазами, пытаясь подглядеть подвох. В некотором смысле даже по-английски чопорны. Но это те, с кем имел честь пообщаться: руководители отделов, специалисты рекламных фирм. Через некоторое время они как-то оттаяли, стали охотней разговаривать, не было уже той острой настороженности к людям. Так, видимо, бывает со всеми, кто попадает в такой вот большой город, где вместе с большим процентом хороших людей настолько же увеличивается процент людей подленьких. От них следует защищаться. И в этом смысле я понимаю тех, с кем мне удалось поучиться.
Я помню их всех. Помню их грустные глаза и сдержанные разговоры – практически только о работе. Переключить их на другие темы было очень трудно. А если удавалось, то я с удовольствием наблюдал за преображением – глаза открывались и улыбки посещали их лица. Напряжение спадало.
Группа подобралась хорошая – все понимали, что им это надо и как им это надо. Не смотря на то, что мы были первым таким, экспериментальным звеном в обучении PR и рекламы, мы не были «первым блином».
Организаторы также потрудились на славу. Все условия – мыслимые и немыслимые были созданы. Настолько люди умеют работать! Так, чтобы учиться хотелось… Это чудесное время обучения. Время, в которое я учился так, как никогда ещё не учился. С таким удовольствием, с каким никогда ещё не получал знаний.
Арбат не произвёл на меня особого впечатления. Бывал я до этого на Кирова (Саратов), Покровке (Нижний) и других пешеходных улицах. Все они похожи одна на другую. Арбат, как «отец» их, конечно же выделяется. Но его стали распродавать буквально по кирпичикам дорог. И теперь, когда идёшь по мостовой, боишься наступить на чьё-либо имя, заложенное в каменную кладку Арбата, на купленное место. И так собой мы замещаем историю.
Москва не воспринимается как один город. Это множество городов, слитых воедино, скомканных вокруг станций метро. Каждый раз, выходя из чрева метрополитена, кажется, что вышел в другой мир, попал в другой городишко. Не представляется и не ощущается связь пространств. Пространство у всех побито на своё и чужое. На то, где был, и то, чего не видел и видеть не хочешь.
Но, вы знаете, Москва – это, всё-таки, самый обычный город. Со своими рядовыми проблемами. Она закрутилась в своих делах, поэтому ей некогда обернуться не только на всю Россию, но и на себя саму. Всю. Как есть.
Но… Москва складывается из самых обычных человеческих душ, которые есть в каждом городе России.
А над Москвой всё так же сияют самые обычные чудесные непостижимые звёзды…
31.03.2001