Мой обычный рабочий день разрезала СМС-ка: лежу в больнице. Все безнадежно.
Приятель мой Димка загремел на операцию. С кем не бывает? Узнаю, где он лежит, приезжаю. На входе медсестра спросила, кто я ему. Отвечаю, пожав плечами, приятельница. Она как-то странно хихикнула и пустила меня в палату, шепнув на ушко про осторожность. Про какую такую осторожность я так и не поняла.
В палате стояло пять кроватей, две были заняты. На одной дедулька, на другой под лианами трубочек капельницы, Димка.
- Привет! –шепнула я, подойдя к нему вплотную.
Дима лежал с закрытыми глазами. Быть может спал. Присев на шаткую табуретку я решила немного подождать, присмотреться к обстановке. Желудок мой крякнул, для приличия напомнив, что я не кормила его с обеда, а уже вечер, пора бы и честь знать…
Смертью было пропитано все: и цвет стен, и ветхие простыни, и скляночки на стеклянной тумбочке. Все это присутствовало только для фона, как декорации в театре, которые все равно будут разобраны, как ни хорошо был сыгран спектакль.
Отогнав от себя эти ощущения, решилась еще раз поздороваться. Ведь медсестра через определенное время попросит меня уйти.
- Дима? Дима, привет!
Неожиданно быстро он открыл глаза и повернул голову.
- Привет… Я думал ты не придешь…
Если так думал, значит, ждал… Я улыбнулась.
Так, о чем же мне спросить, чтоб пауза не висела. Как ты? (глупый вопрос) Давно здесь? (тоже самое) Что говорят врачи? (еще глупее) Я смотрела в его уставшие глаза, из карих они превратились в черные, синяки под глазами, бледное лицо. А что особенно, я сама сейчас так же выгляжу: у меня много работы и я просто ходячее думающее мясо. Все.
- Ты чего такая бледная? В последнюю нашу встречу была румяная. У тебя что-то случилось?
- Много работы. –галимая и тупая отмазка. К тому же виделись мы очень давно.
- Зачем такой красавице, как ты, работать?
Отличная шутка. Я улыбнулась, кивнула в ответ.
- Ты же знаешь, надо платить за квартиру и иногда кушать. А в магазине не дают продукты просто потому что я красиво улыбаюсь.
- Я бы тебе давал их бесплатно…
Из его губ сложилось что-то издалека похожее на улыбку…
Появились ординарные вопросы про настроение, про погоду, про работу и…
Какая чушь. Ну надо же спросить что-нибудь. Я ведь знаю много слов и вопросов. Ну, думай, думай…
Вздохнув и тяжело сглотнув, Дима опять выручил меня.
- Там за дверью есть мои?
Хороший вопрос. Спасибо, что спросил именно меня. Откуда же я знаю.
- Там стояли какие-то люди, когда я пришла, –и пожала плечами.
- Я не хочу никого видеть.
Намек понят. Оглядев еще раз его кровать, стараясь не оценивать качество ухода за ним и тяжесть болезни, потерла ладошки, кашлянула и выдавила:
- Ну, я пойду?
Дима вздохнул опять.
- Нет, я не тебя имел в виду… Погоди…
Вот те на. Желудок мой снова крякнул. В голове у меня уже нарисовался план выхода по темени на улице, сколько мне бежать до метро, сколько ехать, потом на маршрутке, а потом еще идти…
- Я здесь… -и снова улыбнулась.
- Знаешь, так надоело… -с осколками боли в голосе шепнул мой приятель…
Мне стало страшно. Страшно, потому что сейчас я имею реальную возможность стать жилеткой для человека, который по всей видимости лежит давно на этой койке и кроме врачей с их кислыми минами и расстроенных родственников больше никого не видит… А мне так захотелось домой, полежать в горячей ванной, забраться в кровать и сладко уснуть, и все потому что завтра на работу… Еще кушать хочется… Вот балин…
Ну и что мне ответить? К вечеру вообще башка не варит… Кинуться успокаивать? Начать рассказывать много красивой лжи? Или просто перевести тему на что-то более приятное и нежное –ночь скоро… Думай, голова, шапку куплю…
Дима чуть ожил.
- Чаю будешь? –он даже приподнялся немного, что-то ища взглядом. Я отодвинулась. –Михалыч, где наш чайник?
Замечательно, сейчас и с Михалычем познакомлюсь…
На второй кровати возле окна зашевелилось тело, по-моему впервые за время моего пребывания, и ответило, окинув нас живым взглядом по всей видимости некогда жизнерадостного человека.
- На тумбочке вон там. Если дама умеет пользоваться розеткой и вилкой, то через пятнадцать минут попьет нашего местного чайку.
Ладно, где тумбочка? Проведя по всем углам взглядом, я увидела тумбочку у двери, там же алюминиевый чайник и розетка. Продефилировала под зоркими взглядами, включила. Чайник благодарно зашептал свои истории.
Выпив чаю из пыльной гостевой чашки, точнее выпив то, что некоторые люди считают чаем (в пакетике) и без сахара (он хоть убил бы этот гадкий вкус), я уже рассказывала какие-то истории. Зашла медсестра сказать, что время для посетителей закончилось. Зыркнула на чашку у меня в руках, цвиркнула, качнула недовольно головой и спряталась за дверью.
В благодарность за вкусное угощение, я еще раз заглянула в чашку и сделала вид, что допила последний глоток. Воспользовавшись паузой, соображала, как мне сейчас попрощаться, и как ответить на возможное приглашение прийти еще…
- Ну –с, господа, мне пора… -поднимаясь со все той же шаткой табуретки, на которой скорее всего сиживают все приходящие, и направилась к раковине помыть чашку. А в ответ тишина. Мне показалось, что освещение стало тусклее, а стены посерели и погрязнели, и по ним поплыли какие-то пятна…
«Мне пора», –повторилось у меня в голове. Я сказала эти слова или только хотела это сделать?
Ополаскивая чашку, я подняла взгляд на Димку, перевела на Михалыча. Они, как уколотые, тут же отвели взгляды от меня по сторонам. Определенно, если я сейчас не уйду, то лягу на пол и усну, уставшая и голодная.
Ну что же сказать снова? Как попрощаться?
- Счастливого тебе денечка, красавица, -отозвался Михалыч, -уж прости что с Димкой не можем тебя провести до метро. Плохие из нас кавалеры…
Я улыбнулась ему. Ну, давай, ну скажи человеку что-нибудь искреннее и теплое! Ты ведь умеешь!
- Вам так же, -и кивнула, как я люблю это делать, -легкого денечка и мира с самим собой…
- Обращайся ко мне на «ты».
С этими обращениями всегда трабл. Я исключительно ко всем обращаюсь на «вы». Что ж, спасибо за…
- Хорошо…
- Мы с Димкой будем ждать… Только очень часто не приходи. У нас много всяких процедур. Знаешь, придешь, а нас нет. Не хорошо.
Отличное чувство юмора. Значит, подружимся.
- Хорошо, часто приходить не буду, -вот и пообещала почти… Долго ли…
Медсестра заглянула еще раз.
-Уходите уже? Давайте быстрее, я закрываю дверь.
Махнув рукой на прощанье, я вышла за медсестрой. Она, закрыв дверь, схватила меня за воротник халата.
- Ты что совсем с ума сошла?
- Да, и давно, -не раздумывая ответила ей.
Ее глаза смотрели в упор.
- Бывшая, что ли? Замучила совесть, так прибежала?
Всегда интересно услышать мнение о себе из уст чужого человека. Я вопросительно посмотрела.
- Все вы одинаковые, только человеку остается жить не больше месяца, так сразу и прибегаете, валяетесь в ногах, прощение просите, обливаете руки слезами и мольбами…
Значит, не больше месяца… У меня хлынули слезы из глаз… Стоп, стоп, может она еще что –нибудь скажет прежде чем кинется меня успокаивать.
Я понимающе кивнула, взяла ее за руку, как старую знакомую. Сказала спасибо. Мы направились к двери. Возле дежурного стола она остановилась. Заглянула в ящичек, достала баночку, отсыпала с десяток кружочков и протянула в бумажке мне.
Я приняла.
- Что это?
- Профилактические таблеточки. Пей одну перед приходом. Ты молодая, тебе еще жить, детей рожать. Незачем болеть. Они все равно помрут. А ты хорошая и добрая…
Завернув таблетки поплотнее, я положила их в маленький кармашек сумочки.
- Спасибо.
За мной закрылась дверь. Я остановилась, обернулась: толстая дверь с огромной металлической ручкой, табличка сбоку «корпус №3» какого –то отделения… Фонарь освещал лишь кусок дорожки. Нырнув в темноту, я обернулась. Корпус больницы, туманным Титаником плыл в ночи, светя белыми, серыми, фиолетовыми окошками.
- Спокойной ночи…
Часто приходить у меня и не получалось. Могу лишь сказать, что теперь в график жизни к работе, сну, прогулкам по выходным, и редким встречам с приятелями, добавилось посещении корпуса №3. Медсестры и некоторые врачи даже успели меня запомнить. Они грустно улыбались, приветствуя меня. Я приходила то с букетиком полевых цветов, то со стопкой компакт досков, то с папкой, то с коробкой конфет. Мне было все равно, что они думали: бывшая ли я жена, подруга, просто сумасшедшая, которая приходит, улыбается, рассказывает истории. Из палаты, где лежали Димка с Михалычем начал слышаться смех. И медсестра, приходившая делать уколы, шокировано смотрела на нас троих.
За час рандеву рассказывались истории, декламировались стихи, читались даже сказки. Все сказанное было прошито только хорошими словами, только приятными воспоминаниями. Бывало строились планы на будущее.
- Куда поедешь летом? –как –то спросил Михалыч.
У меня ответ всегда один: на море! Но на этот раз я решила не быть банальной.
- Планирую на Марс мотнуться. Говорят, там отличное пиво варят местные.
Засмеялись.
- А билетик сколько стоит?
- Мне моей ЗП хватит, не переживай (те)…
Лица их улыбались. Свет жизни иногда озарял глаза. Эти умы помнили радость побед и открытий. Мы говорили о женщинах и любви. Даже иногда рассказывались пошловатые анекдоты. Их рассказывала я, сначала извинившись конечно. Для приличия…
Выходя, закрывая дверь, останавливаясь в коридоре возле холодной стены, я задавала себе один и тот же вопрос: зачем я это делаю?
Зачем прихожу к людям, которые умрут не сегодня –завтра? Зачем рассыпаюсь лучами?
Наворачивались какие –то слезы. Наверное, было жаль себя, не знаю. Или жаль их обоих, таких замечательных мужчин. Хотелось отдать им кусок своей жизни, поделиться, что бы они тоже, как я, любили, подставляли солнышку носы, мечтали о море…
Прошла та самая медсестра, Петровна, остановилась возле меня, обняла.
- Крепись. Осталось немного…
- Жаль, что немного!
- А что делать… А чтоооооо дееелааать…
Как–то я пришла с новой написанной историей для Михалыча. Врываюсь… (Я научилась это делать)… Врываюсь, как к начальству с новым проектом.
- Добрый день, Михалыч! Дима, привет! –села на уже хорошо знакомый мне стульчик.
В ответ мертвая тишина. Опять поползли вниз серые стены, потолок накренился, стало жутко…
На меня смотрели затуманенные Димкины глаза.
- Привет, -причитала я по его губам.
Люди могут понимать друг друга без слов. Снова я спросила у себя, зачем же все это?! Зачем я ехала черти откуда с историями, с эмоциями, после работы… А просто так… Потому что нужно, потому что это должен кто-то сделать… Кто-то, у кого есть силы и нервы… У кого есть тепло, энергия…
Захотелось зарыдать, уткнувшись в худую Димкину грудь, захотелось крикнуть, о том, как все это тяжело и надоело…
Димкины глаза –в них было такое же желание… Я положила теплую ладошку ему на лоб… Опять мелькнули банальные вопросы: как он ушел? Долго ли мучался? Во сколько это было? А есть ли у него родные? Говорил ли что на прощанье? Глупо. Все глупо…
- Давай будем думать, что Михалыча выписали. Давай?
Он кивнул.
Немного помолчали. Наверное, тогда каждый пожелал Михалычу всего, всего…
- Ты можешь вставать с кровати? Петровна сказала, что ты уже ходишь.
- Болтуха… -Димкины губы ниточкой растянулись в улыбке. –Могу…
Дима, давай поднимайся! Раз уж эта грусть на двоих, то поднимайся…
Я взяла его за руку первый за раз все время нашего «болезненной» тусовки…
- Там солнце! В этом городе солнце бывает редко. Хочу тебя обрадовать им. Пойдем.
Петровна, не известно почему оказавшаяся под дверью, была шокирована нашим выходом. Она всплеснула руками вслед. Потом подбежала, накинула на Димку какой-то плащ…
Маленький парк встретил нас радостным вечерним шелестом. Птички старались и пели свои лучшие песни. Жизнь плела свои витиеватые интриги.
Я боялась каких-либо откровений. Не люблю признаваться в этом, но все эти сцены и взгляды, слова, обещания, наблюдения, потом просьбы…
Пройдя несколько метров, Дима повернулся ко мне. У него не было слов. Но во взгляде я прочитала все, что он бы мне сказал. Я улыбнулась.
Пора бы начать меня ненавидеть за такую жизнерадостную улыбку…
Все же начала говорить про море, по теплый бриз, про крики чаек, про закат, про теплый песок. Сама от себя не ожидала, что скажу: когда мы поедем туда… ты знаешь, тебе понравится…
Мы обошли круг, я крепко держала его за руку. Мне казалось, что сейчас вся больница на нас смотрит. Радуется ли, не знаю… Мне было стыдно за свой румянец, за слова, за шутки, за улыбки, за бесконечные истории, за теплые ладошки, за симпатию к нему и за свои приходы…
- Ну вот и все, -сказал Дима, подходя к крыльцу.
- Дима, все будет хорошо… -стараясь скрыть дрожания в голосе. В голове повторилось ударами «все» «будет»… -Петровна сказала, что раз ты уже начал ходить, то тебя можно будет перевезти домой, а скоро лето, больше солнца. Тебе полезно солнце… Будем гулять, ты слышишь, Дима?
Димкин взгляд ответил. Мне стало спокойно на душе, и какой-то не мой камень упал с плеч. Дима все решил сам. Он всех простил. И все простили его. Он больше ничего не хотел…
- Да, будет много солнца. Тебе нужно отдохнуть. –он улыбнулся, как когда-то давно мне улыбался мой приятель Димка. На миг мы стали теми давними.
Все. Я плачу. Я больше не могу.
- Не плач. Мы еще встретимся. А теперь мне пора. –он поднялся на ступеньку крыльца. Посмотрел на меня снова. Во взгляде была благодарность, симпатия и что-то еще. –Пожалуйста, не приходи больше.
26.06.04