Он творил праздник ежесекундно. Даже во сне.
Разноцветные вещи этого мира. Он владел лавкой старьевщика.
В один момент задумывал что-либо и тут же осуществлял. Ни мгновенья на раздумье. Творческий импульс без участия рацио. Смелость гения. Лицо благородного разбойника XVII века.
Капризы нежнейшей души.
Вот он приходит на съемки — смурной, усталый. Все и вся его раздражает. И, в первую голову, мы — преданные — стоящие вокруг.
Кстати, появляется он всего минут за пять до начала на тощем сереньком ослике. Где он его взял?
— Этот тоже будет сниматься, — с ходу машет рукой Параджанов. — Посадите на него человека в штанах XV века!..
Какие штаны носили в Стамбуле пять веков назад не знает никто. Даже сам Маэстро. Но…
— Лоботрясы! Вам бы только деньги в мешках воровать!.. Массовка готова?
— Все здесь — триста человек.
— Триста?.. А пятьсот лимонов купили?
— Да, Маэстро.
— Где персидские ковры, сирийские сабли, китайские веера?..
— Вот они!
— А где верблюды и погонщик?
— На месте!
— А старые арабские попоны?
— Достали. Можно начинать, Маэстро… Единственное… Вот оператор считает, что с украшениями перебор — ведь мусульмане носят серьгу лишь в одном ухе…
— Да?! А я повешу ему вторую и возьму семнадцать международных премий за красоту! Не вам, бездарям, меня учить! В конце концов, это у меня тридцать одна медаль за вкус! Значит… подготовились?! Ну и снимайте свое кино сами! Без меня! Я-то вам зачем?
Конечно, впоследствии, все произошло, и фильм, конечно же, получил все сто сорок две премии за образность и гениальность.
Я вспоминаю еще одну историю, которая, опять же, абсолютно в духе того фантастического праздника жизни, сочиняемого Параджановым.
Ив Сен-Лоран. Когда-то пригласивший Маэстро в Париж. Но власти не разрешили: а хватит ли у кутюрье площади, чтобы разместить вселенскую персону гениального режиссера?
Не факт.
Сен-Лоран ответствовал веско: имею 578 метров полезной жилплощади.
Все равно не пустили — уже без причины.
Спустя год Ив прибыл в Москву. Каждый час расписан. Интервью, выставки, встречи.
И Параджанов в его честь созидает фантазийный альбом коллажей, где Сен-Лоран живет удивительной жизнью.
Вот он голый, словно в первый день Творения, в неизменных очках, возлежит среди немыслимой красоты переливчатых шелков. Лоскуты материи, словно бабочки, танцуют вокруг.
И этот альбом Параджанов передает своему другу, где ожидают визита Сен-Лорана. Подъеду, мол, и подарю.
Короче говоря, Ив заскакивает в этот дом, где сюрпризом таится волшебный альбом.
О, он листает его взахлеб: Божественно! Ни на что не похоже. Браво, гений!
Но они разминулись.
Великий кутюрье мчится дальше по железным путям. А Параджанов не поспевает.
Что делать?
Решение, единственно возможное для Маэстро: кинуться вслед и подписать альбом.
Гостиница «Националь». Номер на последнем этаже. На стук никто не открывает. Параджанов с досадой толкает ногой дверь. Та неожиданно поддается.
Сен-Лоран в ванной, увлеченно чистит зубы.
Параджанов тут же входит в образ косматого разбойника, засовывает два кулака в карман, что твои пистолеты.
— Руки вверх!
Кутюрье падает на растерянного режиссера вместе с зубной щеткой. Занавес. Финальный титр: конец фильма.
Неистощимый Параджанов. Удивляющий и удивительный. Похожий на разномастное прихотливое облако над примолкнувшей, вечерней пустыней.
3 сентября 2002 г.