Я помнил, как это случилось впервые, хотя был тогда еще маленький, и все-таки помню. В телеспектакле (а смотреть в семидесятые годы можно было только одну программу, тем более летом в середине дня), на артиста Яншина, игравшего старика-нахлебника в дворянской усадьбе, дружки барина надели незаметно шутовской колпак. И он сначала никак не понимал, почему над ним смеются и смеялся вместе со всеми. А когда понял, когда он все-таки понял, то, сняв этот белый колпак, он весь в слезах сказал молодому барину, что тот не может так поступить с ним. Хотя бы потому, что на самом деле он не нахлебник, а родной отец этому барину!
И в подушку пришлось броситься мне не потому, что оса или разбил коленку… Этот телеспектакль я не могу забыть.
А мой папа, приезжая на дачу, всякий раз брал меня и усаживал в маленькое седелко на раме своего спортивного велосипеда. И было так интересно смотреть, как он переключает скорости, слушать перемены велосипедного стрекотания и чувствовать – грудью, щеками – плотный ветер. А за спиною папино тепло…