И почему только анальгин не действует так же эффективно, как и яд? Измученным взглядом я уставился в зеркало и увидел, что не удивительно, себя. Вены на висках пульсировали в такт головной боли, подобно цветомузыки. Болемузыки…
Ополоснув лицо холодной водой, я засел перед телевизором, стараясь отвлечься. Но не удалось. Ни помог не теплый плед, не горячий крепкий чай. Боль вгрызалась под черепную коробку, казалось – еще чуть-чуть и послышится треск раздробленных костей. От безысходности я попытался спеть. Получилось на редкость неприятно и плохо, а боль не уходила.
И тогда я направился на кухню. Моя мать всегда мне твердит, что лучший способ лечения стресса – заесть его. Боль была, следовательно, должен быть и стресс. Так я решил для себя, а мое решение для меня закон и обсуждению не подлежит.
Путь на кухню пролегал мимо большего зеркала. Оно стояло неприкаянным в прихожей около трех лет, я все пытался отвезти его на дачу, да не получалось. Знаете, с женщинами
(уж простите, дорогие мои)
так – едешь на три дня, берешь шесть сумок. Четыре – восемь. Не знаю как у других, но с моей женой именно так. Плюсом идут куча рюкзачков, сумочек и пакетиков. И всегда, неизменный и нерушимый, баул с теплым одеялом. Почему его нельзя оставить там, на даче, я перестал спрашивать сразу после гневной речи на тему свадебных подарков ближайших родственников. Впрочем, это все лирика.
Итак, я мельком глянул в зеркало, и пошел бы дальше, но нет. Мутная поверхность бабушкиного любимца меня чем-то заинтересовала. Я вернулся на шаг назад и просто опешил. На шее у меня сидело нечто мохнатое. В руках у него были какие-то две палки, которыми он чесал мой затылок. Испуганно я хлопнул по шее, но зеркало отразило лишь проход моей руки СКВОЗЬ существо. Хотя, этим я его слегка напугал. Внимательно посмотрев на меня, он проследил за моим взглядом и, наконец, уткнулся в мои глаза, отраженные в зеркале. Существо вздрогнуло. Потом помахало мне ручкой. В ответ я еще больше разинул рот и еще больше распахнул глаза.
Мохнатый, очень быстро, дернул палки на себя, и я просто завыл от боли и страха. Оказывается, он не чесал ими мой затылок, а ковырялся прямо в голове. На деле палки оказались то ли спицами, то ли еще чем, внушительной длины и покрытые шипами. Инстинкт не пропьешь, и я опять ударил рукой по своей голове. Результат был нулевой, а вернее – отрицательный, так как голова обиженно загудела. Существо весело рассмеялось и вогнало свои палки по новой. От боли я присел на пол.
- Больно? – раздалось над ухом. Я ничуть не удивился, и сразу же понял кто это. Голос был противный и писклявый.
- Да больно. Ты кто такой?
- Боль.
- Гм… А чего ко мне прицепился? – к тому времени я уже встал с пола и мог видеть удивленной выражение «лица», этого мохнатого существа.
- Как зачем? Доставить боль тебе хочу.
- А смысл?
Боль осторожно, корявым когтем, почесал себе нос и задумался. Даже перестал ерзать своими палками.
- Ну, так положено.
- Кем?
- Не знаю. Испокон веков ведется.
- А ты не устал?
- Еще как! Спрашиваешь! Этими штуками, - существо кивнуло на спицы, - поработай с моё. За целую вечность так уморился, что тошно уже видеть их!
- Так поспи!
- Поспать? А работа? А долг? Вот не доставлю тебе боли и нарушится мировой порядок!
- Ничего с ним не случится! Неужели, из-за одного меня, все возьмет и рухнет! Сам-то в это веришь?!
- Да? – мохнатые брови Боли сошлись на переносице, отображая сложный мыслительный процесс. – Не пожалуешься никому?
- Что ты, что ты! Ради тебя готов пожертвовать своей совестью!
- Это можно! Эт завсегда! Совесть, она, знаешь, противная такая! Из малохольных! Не люблю ее, - Боль вынул спицы, засунул их себе подмышки и ловко сбежал по моей спине.
В голове сразу прояснилось, и я облегченно выдохнул.
Впереди был целый день без боли.