полную версию читайте на
http://DuhRost.ru
Я увидел её. Что-то екнуло во мне. Пришлось остановиться и в полной растерянности смотреть ей вслед. Да, точно, это была именно она. Прохожие толкали меня и загораживали её удаляющуюся фигуру. А я, с видом полного идиота, лихорадочно пытался вспомнить её фамилию. Когда же мне отдавили ногу в час пик на центральной улице, я понял, что и имени её мне сразу не вспомнить. Она прошла мимо, не узнав меня или, скорее, не заметив. А вернее, не узнав и не заметив. Ведь столько лет прошло. Да и парень с ней - именно то, что ей нужно. Не в пример меня. На голову выше, худой, скорее, даже тощий. Рваные джинсы, выцветшая майка, рюкзак за плечами, длиннющие рыжие волосы. А я? Вечно классические черные брюки, белая рубашка, аккуратная короткая прическа и такая же аккуратная, подстриженная и подбритая борода. Не высокая, но плотно сбитая спортивная фигура, а в руке президентский кейс.
Наверное, так приходит старость. Или осознание того, что она уже пришла. Эх, годы, зачем вы так летите?
Когда же это было? Каких-нибудь лет пять назад или больше? Меня тогда пригласили прочитать несколько лекций в крупном рекламном агентстве. Эта идея мне сразу очень понравилась. Там было много девушек разных возрастов и особенно... студентки практикантки. На первой же лекции я выделил себе трех красавиц, которыми стоило заняться. Две из них оказались очень скучными и не такими уж красивыми без одежды и косметики. Третья успела надоесть раньше, чем всё у нас произошло.
Некоторое время спустя, когда я разошёлся не на шутку и ходил по кабинету, как по звездной пыли млечного пути, меня очень красиво обломала доселе неприметная серая мышка. Я раньше даже не подозревал о её существовании. Она просто не попала в поле моего внимания. Теперь же я просто не знал, как выкрутиться из затруднительного положения, в которое она меня загнала с такой легкостью. Сколько раз я заставлял людей краснеть, особенно девушек. А здесь впервые, пожалуй, пришлось краснеть самому.
Любвеобильность моя не знает границ. Ну, люблю я молоденьких девушек. Эта не была в моем вкусе. Да и вообще смотреть не на что. Но, каковой бы ни была внешность, перед мозгами я всегда сниму шляпу. Внешность для секса, мозги намного выше. Выйти с достоинством из сложившейся ситуации мне не удалось. Пришлось прибегнуть к хитрому компромиссу. Выкрутился. Не проиграл. Но и не победил.
После работы я догнал эту девушку на улице. Поблагодарил за то, что она показала мне моё несовершенство. Пришлось разубеждать её, что не в обиде дело и не в желании отыграться.
Мы шли по вечерней аллее. Был сумеречный час, дарящий таинственное чувство отрешенности от всего мира и наделявший бездонной глубиной простые слова. У нас завязался интересный разговор. Её потрясающий ум не позволил беседе прерваться раньше, чем наступил рассвет. Всю ночь мы бродили по опьяняющим весенним аллеям, а к утру я понял, что вляпался по самые уши в это невзрачное на первый взгляд существо, как мальчишка. А ведь уже тридцать.
Наташа, так звали это умное создание. Милая Наташа. Я снова пережил ощущения юности. Давно забытые волнения. Как первая любовь. Милая Наташа, сколько же светлых минут ты подарила мне той весной.
На следующий вечер мы снова встретились, и она пригласила меня к себе в гости. Или я сам напросился. К третьему часу ночи мы испытали оргазм от беседы. Какие у неё мозги! Как легко и как приятно было с ней беседовать на самые разные темы. Как во многом сходились наши мысли и убеждения.
Чуть позже мы решили сменить кофе на нечто более существенное - яичницу, например. Наташа ушла готовить, а я остался наедине с её фотоальбомом. Я испытал легкий шок. Мое мнение о Наташиной внешности при первой встрече было очень скороспелым. Фотографии показали мне её совершенно другой. Это уже была не серая мышка, а сама "мисс совершенство". Более того, из фотоальбома на меня глядела моя первая, несбывшаяся любовь, хотя я точно знал, что это не она, но Боже, сколько сходства. Наташа вернулась, уже переодевшись в спортивный костюм, который дал мне возможность рассмотреть её потрясающую фигуру. Это было приятной неожиданностью.
- Помоги мне, - попросила Наташа, наклоняя сковородку над тарелками.
Я схватил ложку, перемешал яичницу и разделил на две равные части в тарелки. За это Наташа удостоила меня прекрасным взглядом своих глубоких глаз, но выражал он что-то близкое к недоумению.
- Я так старалась, чтобы глазунья не растеклась, хотела выложить красиво на тарелки, что бы глазки были, а ты сделал из нее омлет.
Мне нечего было ответить. Меня охватила дрожь утопающего в её глазах неумелого пловца.
Позже, глотая неудавшуюся глазунью, я спросил у Наташи, зачем она прячет свою такую прекрасную внешность под такими бесформенными одеждами. Наташа ответила, что слишком много бесполезных и бесперспективных ухаживаний мешают нормально учиться, а последний курс не самый лёгкий, особенно если в планах аспирантура. Поэтому Наташа и выбрала себе такой асексуальный стиль, прячущий все её прелести и даже несколько отталкивающий. Мне пришлось признать, что это ей с успехом удалось, но теперь в домашней обстановке, без всех этих стилей и масок я рассмотрел её и, увы, влюбился еще сильней.
Потом была постель. То, что Наташа прятала под бесформенными и бесцветными одеждами, оказалось выше всяких похвал. Секс был сказочным, ночь бесконечной. Такой страстной и горячей женщины мне не попадалось до сих пор, хотя счёт моих побед на этом фронте перевалил за три сотни. Наташа извивалась под моими руками как кошка. То ли я ласкал её тело, то ли она ласкала своим телом мои руки. Стоны от одних только прикосновений должны были поднять всех усопших, ибо если где-то и есть рай, то он находится здесь и сейчас. Фигура Наташа была необыкновенно стройна и пропорциональна, ни оного изъяна. Даже стопы ног были достойны учебников по гармонии и искусству. С них бы статую лепить. А лицо, что за ангельское лицо. Без этих идиотских очков, которые, как оказалось, только для виду. Даже гримасы оргазма не искажали и не портили его.
Наташино лоно стало для меня узким входом в Нирвану, и я рвался туда несколько раз за ночь, но так и не смог утолить жажду.
Утром, обессиленные и опустошённые, мы уснули на пару часов. Но в природе всё шло своим чередом и мирозданию было наплевать на нас и наши ощущения. Заря полоснула лезвием бритвы по глазам. Будильник облаял её, как верный цепной пес непрошеного гостя, а красное парчовое покрывало рассвета коснулось двух тел, души которых, блуждая в звёздном пространстве, возвращались к земле. Зачем возвращались, бросая небесные выси, зачем стремились в этот мир покинутого смысла и изъятого разума? Ради людской горечи и печали, обрывая свое воздушное плавание, расставаясь с открывшейся синевой. Разве не пришло время исчезнуть навсегда?.. Зачем?.. Нам надо было умереть, чтобы не разрушать с таким усилием выстроенную Нирвану. Но, увы...
Утром я попытался приласкать Наташу и попался в ловушку мужской глупости. Раз уж всё произошло, раз она отдавалась мне вся без остатка - значит, это теперь моя женщина и судьбы наши связаны, но Наташа была другого мнения. и очень стеснительно облачалась в свой стиль, надевая свои маски, спрятавшись от меня. Она была холодна и отклонила все мои поцелуи и ласки, только кофе и завтрак. На мое недоумение Наташа ответила, что произошедшее ночью ничего не значит в наших отношениях, и повторять такую ночь не стоит. Это как-то не укладывалось в моей голове. Такие страсти и наслаждения, которые она мне дарила, и вдруг - ничего не значат? Наташе же было стыдно и ей казалось, что теперь она не сможет смотреть в мои глаза. Я понадеялся на вечер. Где моя не пропадала. Любвеобильность моя не знает границ, и отказов тоже почти не встречала. Однако тут всё было иначе. Несколько ночей я добивался близости, но были только кофе и приятные беседы. Мне же требовалось больше. Я вкусил сладость этого греха и хотел повторения. Так много женщин ждали меня в эти ночи, но разве они могли предложить мне хоть толику того, чего удостоила меня однажды Наташа. Наши отношения зашли в тупик. Её поведение разжигало во мне любовь всё сильнее, с одной стороны, и убивало с другой. В конце концов, я сделал ей предложение. Шаг, для меня более чем неестественный. Наташа отказала. Мягко и деликатно, аргументировано и логично объяснив мне невозможность этого. Красиво излагает.
Потянулись никчемные будни. Наташа держала меня на дистанции - никаких прикосновений. Но иногда у меня бывала близость с ней. Если мне удавалось начать. Перехитрить её. Под предлогом массажа прикоснуться или просто неожиданно схватить за руку, обнять, положить ладонь между лопаток или на колено, Наташа сразу заводилась и буквально сама бросалась на меня, а потом снова холод и просьбы оставить всё на уровне дружбы. Меня измучило такое положение дел, и я заставил разум подчинить себе сердце. В конце концов, я мучился не один, я мучил и Наташу. Да и если судьба, звёзды и небо не помогают мне в этом - какой смысл дергаться и суетиться. В мире, где всё идет своим заведенным порядком, и всё предопределено, какой смысл пытаться что-то изменить?
Постепенно я стал бывать у Наташи всё реже, а потом и вовсе прекратил эти посещения. Лекции давно закончились, работа отнимала много сил и времени. И всё бы ничего, но иногда, ближе к полуночи, в офисе надрывался телефон. Это была Наташа. Ей почему-то позарез нужно было раз в неделю просить меня о помощи ночью. Это могла быть её курсовая или протекающий кран. Срочно требовалась редкая книга или короткая консультация. Наташа никогда не звонила днем, никогда не заходила в офис, всегда это была ночь. Всегда это выглядело так, что все возможные варианты уже опробованы и ничего не получилось. Последняя надежда на меня, хотя Наташе очень неловко просить меня об этом. Как бы там ни было но, услышав её голос в трубке, я, еще не узнав, что к чему, уже искал по карманам, с щемящей сладостью в сердце, ключи от машины. Какая бы срочная и увлекательная работа не задерживала меня в офисе, в этих случаях, я срывался и летел к Наташе. Её просьбы были не сложными и выполнялись, как правило, в считанные минуты, но всегда выглядели правдоподобными и естественными. А потом была буйная, страстная ночь и снова поутру холод и угрызения совести. Я больше не делал предложений, получив отказ ровно пятьдесят раз. Больше никогда сам без приглашения не напрашивался к ней и никуда её не приглашал. Но она звонила. То реже, то вообще через день. А потом пропала.
Я очень похудел. Шеф жалел меня. Он подсылал ко мне красавиц. Дал объявление о приеме на работу на конкурсной основе секретарши. Отбор поручил мне, но секретарша нам, вообще-то, не требовалась. Шеф хотел освободить меня от личных забот и проблем. Работа моя его устраивала и была необходима. Ну что ж, ничто не вечно под луной, и я стал забывать Наташу. Девушки желающие получить место старались вовсю.
Через пару месяцев поздно вечером зазвенел телефон. Сердце ёкнуло: Наташа. Нет, оказалось, что это не она. Это её соседка. Старушка, уж откуда она меня знает, и как узнала телефон? Волнуется бабушка, вот уж больше месяца Наташи нет дома. Пропала...
Часок другой я пил чай у соседки. А подробностей никаких. Собиралась Наташа в деревню к маме на выходные, а вот уже почти два месяца... В какую деревню, бабушка не знала. Родственников в городе у Наташи не было, как не было ни друзей, ни подруг. С работы она уволилась и там, даже адреса её не знали. Вот так номер. Сколько раз в своих размышлениях я обвинял Наташу в эгоизме с её учебой и асексуальностью, а на поверку оказалось, что сам я о ней ничегошеньки не знаю.
Шеф, узнав подробности, напоил меня коньяком и дал отпуск. Но от тоски я ещё больше бросился в работу. В конце рабочего дня телефон надрывался от приглашений знакомых девчонок, а ближе к полуночи молчал. Мне казалось, что к этому времени, даже компьютер настораживался и становился рассеянным, а телефон замирал и вслушивался в свои провода, разбегающиеся по огромному городу. Он искал, но, увы...
Вот так. Прошло полгода с нашей первой встречи. Я пытался выбросить Наташу из своего сердца. И когда у меня это почти получилось - обстоятельства и люди напомнили мне о ней.
Недели через две я отлучался днем из офиса по делам. А когда вернулся, секретарша сказала, что звонила Наташа и просила ей помочь. Какая Наташа, как помочь и где она сейчас? Секретарша не знала. Шеф не обиделся, что я убежал в рабочее время. По моему, он мне завидует. Вокруг него столько женщин, но он директор, от него просто чего-то хотят. Даш на даш. А вот просто любви, даже такой мучительной...
На мое удивление Наташа оказалась дома. Впервые я у неё днем. Как-то всё не привычно.
Выяснилось, что в деревне у Наташи боком вышло её детское занятие спортом. Точнее не боком, а коленкой. Банальный мениск. Местные врачи пытались её лечить, но только угробили печень лекарствами. И, теперь, ей как-то надо попасть в больницу, а звонила все та же соседка. Уж я тогда и не знал, что мне делать. Радоваться или рвать на себе волосы. На руках я снёс Наташу с пятого этажа до машины. Отвез в больницу и на руках занёс к хирургу. Пришлось материться, требуя операцию. Когда несговорчивый врач заканчивал вырезать злосчастный мениск, приехал мой шеф. Потный и усталый он поставил на уши всю больницу, закидал Наташу лекарствами и гостинцами, а в глазах его таились слёзы. Не хватает ему человеческой любви...
Почти месяц я провел у постели Наташи. Поначалу она стеснялась своей беспомощности, но я покидал больницу ненадолго. Только чтобы совсем не запустить работу, да на ночь, когда выгоняли посетителей. Мне показалось, что мы совсем сблизились. Я перестал делать акцент в наших отношениях на секс, Наташа же всё больше воспринимала меня как родного.
Наташа стала замечать детали моей внешности, и радовалась этому, как ребёнок, но с женской нежностью. Однажды она заметила ямочки на моих щеках и даже потрогала их. Сказала, что, наверное, благодаря им я так неотразим в женских глазах. Появились комплименты в сторону моей внешности. Наташа рассказала мне, что я единственный человек, у которого она может попросить помощи бескорыстно и помощи вообще. Её поражают, говорила она, мои человеческие качества и то, с какой лёгкостью я решаю её, казалось бы, неразрешимые проблемы. Раньше от неё невозможно было такого ожидать. Надо же, в болезни сблизились. Я не удержался и поцеловал её улыбку.
Однажды Наташа расплакалась у меня на плече и сказала, что всё это расплата за грехи и за ненасытность в удовольствиях. Я не знал, что ей ответить. Сказал какие-то банальности про то, что не грехи наказуемы и расплачиваемся мы не за них, а за любовь и счастье. Что-то о том, что блаженство нас, смертных ненавистно Богу. И вообще, видимо земля просто ад какого-то иного мироздания. Мы, наверное, знали другое бытиё и расплачиваемся за содеянное там. Ведь и ад, и рай - всё на земле и ненасытность вовсе ни при чём. Просто мы живём в мире не реализованных возможностей.
А самому подумалось, что не лекарства от мениска угробили её печень или другое нутро. Может быть, в её словах был намек на то, что она носила моего ребенка, но здоровье не позволило его доносить. Или же избавление от нежелательной беременности дало такое осложнение. Однако выяснить мне ничего не удалось. Спросить прямо у меня не получилось, а на намёки Наташа прореагировала не так, как мне хотелось бы.
Потом были первые шаги, постепенно отучились от костылей и, наконец, выписались. Прогулки на природе, реабилитация жизненных сил. Я начал чувствовать себя семейным человеком, хотя всегда сторонился этого. Наташа воспринималась мной уже не как жена, а как любимая дочь. Мне открылась никчемность и бесполезность всей моей суетной жизни. Все мои гулянки и девочки, как все это мелочно по сравнению с таким вот тихим семейным счастьем...
Однажды мы были у Наташиной знакомой. И, пока та готовила кофе на кухне, а муж задерживался на работе, нам с Наташей подвернулся случай убаюкать проснувшегося ребёнка. Когда мы занимались этим, наши взгляды встретились, и мы задержали их друг на друге, надо понимать с одной и той же мыслью - пора бы иметь своего совместного ребёнка.
Меня поразило, как, оказывается, Наташа способна нянчиться с детьми. В ней, вдруг, проснулись материнские инстинкты. А я, почему-то не мог оторвать взгляда от её локтя согнутой руки держащей ребёнка. Не знаю, что так приковала мой взгляд, но роднее этого изгиба и сочетания мельчайших выпуклостей и впадинок я не видел со времён своего, уже давно кажущегося смутным сном, детства.
...Но, все хорошее кончается. И вместе с болезнью Наташи кончилось всё. Мы вернулись к тому, с чего начали. Холод и редкая близость.
Понял ли я Наташу. Разобрался ли в ней. Несчастный жалкий мир. Мы отправляем людей в космос, на Луну, ищем инопланетный разум, пытаемся научиться языку птиц, а зачастую не в состоянии понять друг друга. С раннего детства действительно одинокий человек. Она ушла с головой в своё одиночество, привыкла к нему, приобрела кучу комплексов и боится людей. Отец - вечно пьяный и грубый шахтёр. Погиб по пьянке в забое, когда Наташе было десять лет. Эта смерть была не столько горем, сколько избавлением...
Мать. Несколько детей надо поставить на ноги. Несколько работ. Водка. Односельчане норовили перелечь ночью с матери на Наташу. Пьяные малолетки днём пытались завалить в стог сена. Наташа сбежала из этого ада. Чужой город встретил её попыткой группового изнасилования в студенческом общежитии. Спасло Наташу то, что она занималась спортом. Справилась девчонка с троими отморозками. Потом, за нанесенные увечья, её же чуть не осудили. Сердобольные мамаши постарались за своих сынков. Неудачное замужество, которое окончилось подлым предательством любимого и длинным тяжёлым бракоразводным процессом. Опять же, не без помощи мамаши. Пошла работать на завод. Днём учёба, ночью станок. Правда, последние годы социализма дали-таки ей подобие квартиры. Малосемейную гостинку. Общий коридор, общая кухня, общие удобства, только маленькая собственная комнатка. И тут повалили ухажеры. Но воздыхали они не по руке и сердцу, а по квадратным метрам. Одним словом, добра девчонка в этой жизни не видела. И мне не хватает сил выдернуть её из одиночества, избавить от комплексов, показать, как прекрасна жизнь и каким добрым может быть мир. Просто привязать её к себе. Нет, оказывается, я слишком слаб для этого человека. И близость наша интимная, здесь действительно ни при чём.
Когда Наташа выздоровела окончательно и устроилась на работу, мы постепенно расстались. Пока я отсутствовал в своей фирме, шеф расширился, открыл для меня филиал. Я сменил офис и номер телефона. Ночных звонков ждать теперь было глупо. Но ближе к полуночи я материл и пинал компьютер за то, что он работал слишком быстро и даже мысли не допускал о возможности звонка. Ему было легче забыть. Винчестер не сердце...
Снова оглушительная весна. Девочки расцвели и разделись. Ждут любви и романтики. А я для них уже не тот повеса, моргающий с улыбкой всем встречным. Я теперь серьёзный и хмурый. Ну и что, что весна? Работы много. Были, конечно, мимолётные встречи, поклонницы были. Но увлечений и романов не появлялось. Чистая физиология.
Меня снова пригласили провести курс лекций в то же рекламное агентство. На этот раз никакого энтузиазма я не испытывал. Тоска надежно обосновалась внутри меня. Тоска и пустота.
Те же, но слегка подросшие девочки. Те же скучные три красавицы. Какими вульгарными они показались мне на этот раз. Та же пацанка поражает своей развитостью не по годам. Странная девчонка. Ей лет семнадцать. Теперь, надо понимать, она уже второкурсница. Стилёк у нее, конечно. Джинсы и мужской жилет. Иногда добавляется мужская рубашка и галстук, но неизменны кроссовки и латки на потёртых джинсах. Причёска всегда короткая, под мальчика. Пару раз я заметил в её глазах, то ли недоумение, то ли насмешку, когда кто-то из девушек увлекался рассуждениями. Судя по всему, женская логика была ей чужда и непонятна. Пару раз я подвозил её домой, она живёт в моём районе. Пару раз мы обсуждали её курсовую. Как женщину я её не воспринимал. Да и повода не было. С её стороны чувствовалось уважение. Мы могли бы стать друзьями, если б не были разного пола или общались почаще. Кто знал, что именно ей суждено оставить след в моей душе, перечеркнув всё прежнее.
Итак, звали её Саша. И обращаться с ней надо было, как с пацаном. Это ей нравилось. Когда с ней обращались как с девушкой, она слегка раздражалась. Это было не очень заметно, но всё же...
В отличие от прошлогодней весны, теперь почти каждый раз я подвозил её домой. Мы до сих пор не становились друзьями только оттого, что я всё пропускал для себя через призму секса. Наверное, я сильно изменился и у нас появился шанс крепко сдружиться. А тут, меня замучил заказ на огромный рекламный шит. Идея носилась в воздухе, но поймать мне её не удавалось. Тогда я попросил Сашу помочь мне, и мы провели ночь в мастерской, родив-таки гениальную идею. Работать с Сашей было легко и приятно. Она умница. Я скоро заберу её к себе на работу, если она захочет.
Перед последней лекцией директор фирмы пригласил меня выпить чашечку кофе тет-а-тет. В своём уютном кабинете он польстил мне, отметив возросшую производительность труда своих сотрудников от моих лекций. Попросил появиться ещё раз в выходной день, когда в их фирме будет обсуждаться лучший проект по выполнению заказа. Требовалась моя помощь в определении победителя - кому вручить премию. И ещё, он счёл необходимым дать короткую характеристику каждому сотруднику. О Саше он сказал, что пока от неё не следует чего-то требовать. Она месяц назад похоронила отца. Это для неё очень большая утрата, пусть успокоиться, забудется. А вот Наташа была очень весомым сотрудником. Жалко, что фирма её потеряла, но он таки нашёл её, и она снова будет работать здесь.
Опять мне разбередили старые раны. Я ведь почти забыл Наташу. Спрятал подальше её фотографии, хотя руки сами тянулись достать их. Значит, я снова её увижу? Снова буду, как пацан, млеть от любви?
В субботу обстановка в фирме больше была похожа на праздник. Все были веселы и нарядны. Крупный заказ, на выполнение которого был объявлен конкурс, как оказалось, требовал юмора в своём решении. Поэтому смеха было достаточно. Саша в конкурсе не участвовала, но была членом жюри вместе со мной. Наташа пришла впервые после долгого перерыва на своё любимое рабочее место. Сегодня она была просто зрителем. Ничего я не забыл, никакие чувства не улеглись во мне. Ничего не изменилось.
Когда отгремели овации победителю, я пробрался к Наташе. Она ответила на моё приветствие, но сделала вид, что с трудом пытается вспомнить, где же она меня раньше видела. Мы с ней перекинулись дежурными фразами. Я поинтересовался её делами - она туманно ушла от ответов. Мир рушился под моими ногами. Я предпринял срочную попытку исправить положение. Нагородив что-то не понятное из множества слов, я пригласил её поужинать. Она ошарашено смотрела на меня и лихорадочно искала повод для отказа. Я, не дав ей опомниться, продолжая уговаривать, взял под руку и, потащив к машине, длинной тирадой убедил её в необходимости согласиться.
Возле машины меня ждал интересный сюрприз. Желающих, чтобы я их подвез, было больше, чем могла вместить в себя машина. Объяснения о том, что мой маршрут сегодня несколько не по пути, не возымел результата - хоть немного, но подвези. Ох, девчонки... Ну, всё милые, выходите, дальше не повезу. Но кроме Наташи в салоне осталась Саша, я не стал её выгонять. В кафе она тоже пошла с нами. Это было очень уютное кафе. Открылось оно совсем недавно. Хозяин попросил у меня помощи в раскрутке, и мы близко познакомились. Его сын рисовал прекрасные картины в стиле Сальвадора Дали, но со своими сюжетами. А так как он не был никаким членом никакого союза никаких художников, ему предлагали за картины смешные цены. По моему совету в зале кафе вывесили столько картин, сколько поместилось. Это было лучшей рекламой для обоих. Народ потянулся в кафе. И, проведя время в уютной обстановке, люди изъявляли желание купить картины за нормальные суммы. Так что на теплый приём я мог рассчитывать.
Но это было единственным, что меня порадовало. Наташа и Саша проявили друг к другу бурный интерес. Они интересовались всеми подробностями жизни, быта, учебы и работы так, будто виделись впервые и собирались навечно связать свои судьбы. Я был явным третьим лишним. Все мои попытки вступить в разговор или перевести тему не возымели успеха. В таком идиотском положении я ощущал себя крайне редко. Так что ужин прошёл неинтересно для меня. Правда, какой к чёрту ужин. Было только четыре часа.
Неожиданно Наташа вспомнила, что я обещал ей поехать купаться на озеро. Ладно, озеро так озеро. Хотя, право не помню, когда это было.
В машину обе сели на заднее сиденье и всю дорогу продолжалась их оживленная беседа.
Озеро порадовало почти пустым пляжем, отличной погодой и теплой водой. Наташа сразу же отказалась купаться, мотивируя это полной прозрачностью низа и полным же отсутствием верха. А Саша уже бежала к воде. Низ её был не прозрачным, но больше напоминал полное отсутствие его, а вместо верха она оставила топик. Я догнал её уже в воде, и мы рванули наперегонки к другому берегу. Как пацаны всю дорогу мы играли и топили друг друга. Выбежав на берег, Саша стала бороться со мной. Пацан. Да и я впал в молодость. Порезвившись, мы приплыли обратно. Я вылез на крутой берег и повернулся, что бы подать руку Саше. Она не торопилась выходить, стоя по колено в воде. Меня очаровал её лобок. Она же, осмотревшись по сторонам, сорвала с себя топик и, тщательно выжав, одела обратно. Её совершенно не беспокоило, что я стоял рядом и рассматривал её шикарные груди. Потом она воспользовалась моей рукой, чтобы вылезти, и мы пошли к машине. Наташа увлеченно читала какую-то из моих книг. Увидев нас, она сказала, что пора бы домой. Жили девчонки в разных районах города. Мне хотелось отвезти сначала Сашу, а потом побыть наедине с Наташей. Надо было ставить точку в наших отношениях. Или рвать окончательно, или начинать всё с начала. Однако Наташа пригласила всех пить кофе к себе, к тому же она обещала Саше дать книгу.
У Наташи мы пробыли недолго. Как-то сам собой отпал смысл находиться у неё дольше.
На обратном пути Саша молча сидела рядом со мной. По ней видно было, что она наслаждается ездой. Я сам балдею от движения машины. Так что решил дать себе волю полихачить и Саше приятное сделать. Через какое-то время Саша с улыбкой стала комментировать мои поступки. Мы развеселились. Но нас прервал какой-то идиот, который, отчаянно сигналя и моргая фарами, требовал его пропустить. Я посмотрел на спидометр - там было 120, но мы же в городе. Ну что ж, коль ему дороги мало - пусть обгоняет. Я уступил. Но идиот, видимо, разозлился. Обогнав нас, он начал тормозить у нас под носом, всячески мешая нам ехать. Это что, месть такая, что ли? Я тормозил, но мне это надоело. Какая-то задрипанная "девятка" цвета мокрого асфальта - пик модности. Мой, видавший виды, старомодный "Opel" превосходил её по всем параметрам. К тому же я самолично перебрал его по болтику и заменил гниющий металл по своему усмотрению. Получился быстроходный броневичок. Резко отстав, я дал газу. О, сладкая музыка удара и скрежет металла. В последний момент я подумал, что было не хорошо с моей стороны не предупредить Сашу, но она вскрикнула: "Oh, yes!"
Из "девятки" выскочили три сопляка. Ух, какие злые. Первого я отбросил в кювет ударом ноги в солнечное сплетение, а когда повернулся к остальным, то остолбенел. Как в хорошем голливудском боевике Саша красиво била сразу двоих. Несправедливо. Одного я у неё забрал...
Когда мы поехали дальше, я ляпнул: "А классный ты парень, Сашка". Я не знал, что это лучший для неё комплимент. Потом мы разговорились о пустяках. Я зачем-то спросил, с кем Саша живёт. Ответ заставил меня заткнуться.
- Если тебя интересует, то я еще девочка.
Меня это совершенно не интересовало. Мы замолчали. Зато магнитофон не молчал. Он рассказал нам про ту, которая идёт по жизни, смеясь, которая, в гостях как дома, у которой, жизнь удалась, и про которую, не замечают, как часто рыдает, та, что идёт по жизни, смеясь. Сашка расплакалась. Я припарковался у обочины и молчал.
- Песня, как про меня, - сказала Саша сквозь слезы. - У меня папик умер.
Я ни о чем её не спрашивал. Хотел дать ей выплакаться, но Саша прервала свой плачь, так же неожиданно, как и начала.
- Где можно быстро ездить? - спросила она, слегка улыбнувшись.
- Вообще-то на трассе, - пожал я плечами. - Но толку мало. У меня спортивная машина, скорость не ощущается. Хотя... - я уже тронулся в сторону трассы. - Если открыть все окна...
На трассе я пытался выжать из машины 220, но больше 200 что-то не шло. И на меньших скоростях многие девчонки визжали от страха и просили остановить. Саша молча и с жадностью пожирала трассу глазами. Это её успокаивало и, похоже, она получала удовольствие. Меня же такая езда отчего-то всегда очень сильно сексуально возбуждала.
Сумерки уже сгущались, и мы увидели впереди огни.
- А куда мы едем? - спросила Саша, указывая на огни. Я назвал ей город, который мы видели вдали.
- А зачем нам туда?
Резонный вопрос. Я остановился. Саша вышла. Рядом с трассой раскинулось широкое чистое поле. Нам удалось увидеть отблески красивейшего заката в степи. Потом я повернулся к Саше, и она вдруг прижалась ко мне. Я обнял её и гладил по волосам. Бедная девочка, как же ей не хватает отца, как же она одинока в этом забывчивом мире. Саша подняла голову и посмотрела мне в глаза. Зачем-то я её поцеловал. Она затрепетала и ответила, подавшись вперёд всем телом. Мы забрались в машину, и я начал раздевать Сашу. Она помогала мне.
...Вскоре, свет проезжающих мимо машин выхватывал из тьмы два обнаженных тела извивающихся в порыве страсти...
Возвращаясь в свой город, я испытывал некоторые угрызения совести. Я должен был утешить Сашу, а получилось...
- Ты знаешь, - вдруг прервала Саша мои мысли. - Это было то, что мне нужно. Мне совсем не было противно и больно. Мне даже понравилось...
Не знаю, что бы она сказала дальше, но на въезде в город нас остановил ГАИшник и Саша замолчала. Мне не хотелось выходить из машины. Я подождал, пока сержант подойдет, и подал ему документы в окно. Он смотрел на мои права, я на него. Саша, тем временем, нащупала на моем плече шрам и гладила его. Когда-то я неудачно повернулся под машиной и разодрал себе плечо. Порез был не очень глубоким, но шрам получился длинный и даже красивый. Когда милиционер хотел что-то спросить, Саша рванула с плеча рубашку и попыталась поставить на шраме засос. Сержант постоял с открытым ртом, смахнул мою пуговицу со своего кителя. И, оторопело, отдав мне документы, в задумчивости ушёл. Я с трудом оторвал Сашу от своего плеча и поцеловал в губы так крепко, как умел...
...Возле дома Саша сказала, что живёт с дедом, а он многого не понимает, старомодный, поэтому приглашать она меня не будет, хотя рубашку надо бы зашить. Она игралась с рубашкой так, что мы снова занялись любовью. Под окнами её многоэтажного дома, на оживленной улице ещё не уснувшего города. Кажется, я разбудил в ней женщину. Она была так страстна и ненасытна...
Потом я звонил ей. Но оказалось, наше приключение было лишь разовым. Она нашла себе утешение и больше не нуждалась в повторении. Постепенно мы забыли друг о друге...
И вот, сегодня я её встретил. Короткие джинсовые шорты больше похожие на трусы, топик больше открывающий, чем скрывающий. Длинные волосы, красивая прическа. Изысканный, со вкусом наложенный макияж. Она - красивая и стройная, сексапильная и эротичная прошла мимо, не узнав меня.
Зачем-то я поехал к Наташе. Удивительно, но спустя столько лет, она была рада встрече. Правда оказалась уже замужней женщиной. Муж мне не понравился. Наташа помыкала им, как хотела. Он же с готовностью стадного барана исполнял все её прихоти.
Наташа усадила меня за стол, поила кофе, пыталась расспросить о жизни. Мужа, чтобы не мешал, то и дело отсылала поставить чайник, попросить у соседей соли, сходить в киоск за газетой. В нем кипела ревность, но он быстро и точно исполнял Наташины поручения и был со мной на удивление любезен. Наташа старше меня на два года, а этот на всё пять. В нём бушевали страсти злобы и ревности, но он их подавлял и прятал. Я увидел в его глазах страх. Но не понятно, чего он боялся больше: впасть в немилость к Наташе или получить от меня. В конце концов, он попытался напомнить Наташе о том, что он её законный супруг, выведя её в коридор. Через неплотно закрытую дверь мне был слышен их разговор. Закончилось тем, что Наташа отправила его ночевать к маме. Он ушел, хлопнув дверью. Наташа вернулась к столу с явным облегчением. Она вспоминала тот год, когда я читал им лекции, рассказывая мне о том, что всплывало в её памяти. Совершенно не касаясь в разговоре наших интимных отношений, Наташа возбудилась. Её глаза зажглись похотливым огоньком и тело, извиваясь на стуле, звало к себе и ждало страстной ласки.
Я допил кофе молча. Встал, но пошёл не к Наташе, а к двери, сказав, что рад был её видеть, рад, что у неё всё благополучно на семейном фронте и, уже на пороге, пожелал ей счастья. Она хотела было обнять меня, но я уже спускался по лестнице, не поцеловав подставленную щёчку. На какой то миг я увидел её глаза, провожающие мою фигуру. Признаюсь, мне отчего-то стало больно...
Январь 1997 г.
полную версию читайте на
http://DuhRost.ru