Я просто шел домой. Шел, как идут те, кто достоин настоящего отдыха после тяжелого рабочего дня. Прозрачно-голубое небо, заходящее за горизонт солнце, влажный, пропитанный свежестью дождя воздух… Все это сопровождало меня, пока я шел домой. И, будь моя воля, я продлил бы этот миг надолго. Миг, когда не надо ничего делать – только дышать и жить. Дышать и жить…
Но вот и мой дом. Ужасный снаружи, еще ужаснее изнутри, это девятиэтажное здание вызывало оторопь практически у всех, кто хоть раз осмелился пройти мимо. Странная, абсолютно похожая на все остальные дома конструкция моего напоминала толстого крокодила, проглотившего человека. Не знаю почему, однако мне всегда хотелось переехать.
Всегда хотелось, но я не уезжал. Меня держало прошлое, держало плотными клешнями прошедшего, того, чего не вернуть и не забыть… Прошлое не хотело, чтобы я уезжал. Само время ставило мне препятствия. И, признаться, я сдался. Сдался, не решаясь пойти наперекор судьбе, времени и прочим властителям нашего мира.
Сдался, как сдавался много раз. Не потому что испугался – трусом-то я как раз никогда не был. Всего лишь потому, что глупо бороться против неумолимого и бесконечно всесильного. Время никому не дано остановить или, хуже того, повернуть вспять; судьбу не удалось изменить ни единому человеку на этой планете – что же тогда мог сделать я, скромный учитель истории одной из самых обычных школ России Даниил Хратов?
Абсолютно ничего. И я смирился. Ибо глупо было сопротивляться беспощадным. Они, эти беспощадные, не прощают никому вольнодумства. Если время указало тебе твое место – ты должен следовать его законам. Его заветам. Его традициям. Иначе…
О нет, не смерть. Время не убивает. Оно губит. Губит души людей, губит светлые чистые помыслы, губит честь и отвагу… Противостоять тому, чего не видишь, что неизмеримо старше тебя – противостоять э т о м у по меньшей мере глупо. Это если мягко выразиться. А если твердо, вернее, грубо…
Если грубо, то дурак ты, человек, стремившийся изменить то, что предначертано судьбой и заковано цепями времени. Любое твое действие уже просчитано. Мы не в силах ничего изменить, поменять в своей жизни. Наш дар – п о н я т ь, почему случилось именно так. Ибо если мы поймем, мы станем выше.
…Тем временем дом мой неумолимо приближался. Точнее, к нему шел я, но какая к черту разница? Это на уроке физики она, эта разница, важна. В простой же жизни она меньше песчинки. Не имеет значения, сам ли дом менять свое месторасположение или ты шагаешь к нему – главное, что совсем скоро вы сблизитесь насколько, что придется выбирать. Выбирать, ступать под крышу многие годы бывшего тебе родным здания или… Или уйти в сторону, ему поклонившись; стать странником в ночи, чья цель – бесцельное скитание в тени…
Затекла рука, пришлось взять сумку с тетрадями другой. Сегодня параллель девятых писала четвертную контрольную, за одну смену стопка из тридцати исписанных восемнадцатилистовых книжечек выросла до ста, поэтому две ближайшие ночи вряд ли выдадутся спокойными. Среди учеников уже довольно ярко выделились пара-тройка прочных двоишников, стоило их немного подтянуть. Все же, несмотря на все проблемы с залами информатики и физкультуры, наша школа считается одной из лучших в районе.
Нашарив в кармане ключ от квартиры, я с превеликим недовольством обнаружил, что еще один ключ, такой вытянутый, черный – от подъезда – забыл дома. Металлическую дверь нам поставили совсем недавно, чтобы закрывать подъезд от разного сорта хулиганов. Несмотря на это, она частенько оставалось открытой, и именно из-за этого я иногда забывал брать тоненький ключик с собой, надеясь на удачу. Видимо, сегодня был не мой день.
С вздохом подергав дверь – не поддавалась, - я присел на лавочку неподалеку. Сумку с тетрадями положил рядом. Вообще-то я редко проверяю работы дома, чаще всего на работе, однако оставаться в конце четверти в школе – только портить себе нервы. Недавно из районо прислали официальное письмо, где черным по белому было написано: «Всех учеников, у которых за четверть вышли две или более оценок «неудовлетворительно» - подтянуть! Школа не вписывается в установленный норматив». После этого началась полная неразбериха, даже не хочется об этом вспоминать. Терпеть нахальные рожи этих «учеников» на дополнительных бесплатных занятиях, которым, видите ли, ничего не надо… Нет уж, с меня хватит двух недель этого гадства.
Подождал минуту, две – дверь оставалась закрытой. Да-а, сегодня точно не мой день. Неписанный закон дома – если сразу дверь в подъезд не открылась, то в ближайшие полчаса домой ты не попадешь. Закон весьма спорный, однако почему-то с нашим домом он оправдывал себя на все сто.
Глубоко вздохнув, я достал из широкого кармана кожаной куртки – бабье лето есть бабье лето, однако на улице все-таки осень – мини-дисковый плеер. Купил я его давно, еще около полутора лет назад, но до сих пор он служил мне верой и правдой. Болванку под него я составлял сам; на мою радость, диск оказался там, где надо. Одев наушники, я нажал кнопку случайного выбора песни.
Я любил играть в эту игру с судьбой. Иногда песни выскакивали точно по месту, будто кто-то специально наблюдал за мной с высока. Что же мне выпадет на этот раз?..
«Воскресение». «Музыкант». Одна из моих любимых групп, надо признать. Да и песня, в общем-то, хорошая. Только грустная – а я, признаться, не любил грустить. Абсолютно не любил.
Вокруг тебя шумят дела, бегут твои года…
Зачем явился ты на свет, ты помнил не всегда.
Звуки скрипки, все живое спящее в тебе разбудят,
Если ты еще не слишком пьян.
А несчастных и счастливых, о добре и зле
И святой любви…
Печальная улыбка коснулась моих уст. Грустная, размеренная мелодия наполнило все вокруг и внутри меня. До чего же прекрасные песни умели писать раньше? И почему, почему, черт возьми, их разучились писать теперь? Почему вместо прекрасных творений мы слушаем сейчас всякие там «муси-пуси»? Почему?
Но мне, разумеется, никто не ответил.
Девятиэтажный дом нависал надо мной дамокловым мечом. Я отрешенно наблюдал за двумя ребятишками, играющими в песочнице в десяти шагах от меня. Юные личики то и дело омрачали гримасы недовольства и даже злости, когда у них что-то не получалось… А я лишь грустно улыбнулся. Когда-то и они вырастут, дети технологического мира. Вырастут, чтобы превратиться в отморозков или придурков, коих пруд пруди на улицах современной России… Да что там России! Был прошлым летом в Америке, отдыхать ездил к сестре. Так там на улицах столько обкуренных идиотов болтаются! Куда там, нашим придуркам до них? Далековато будет. Однако.
А тем временем стали собираться тучи. Улыбка совсем исчезла с моего лица. Кажется, надвигалась гроза. Да такая, что недавние ливни по сравнению с ней – забавы богов.
Громыхнуло. Я обеспокоенно поглядел на дверь, но она словно ревнивая жена и не думала открываться. Перспектива же промокнуть под дождем меня не отнюдь прельщала. А уж если промокнет моя сумка… Я содрогнулся.
Капнуло. Посидев еще минуту в сомнение, я наконец поднялся, взял в руку сумку с контрольными работами и решительным шагом направился в соседний подъезд, благо двери в него вообще не существовало. Нет, она, конечно же, была, однако в данный момент все, что могло помешать войти человеку, например, мне, это порванная пружина, что загораживала путь внутрь подъезда. Впрочем, «загораживала» - это невыносимо громко сказано.
Вовремя! Только я шагнул в рыхлую темноту соседнего подъьезда, как послышались знакомые каждому звуки. Через секунду-другую с неба острыми стрелами посыпались холодные беспощадные капли. Я рискнул немного высунуться. Небо заволокло темными, едва ли не черными тучами. Эта гроза основалась надолго.
Вернулся с работы рано, понимаешь… Сидел бы сейчас в ставшем родным за пять лет работы кабинете, спокойно пил бы чай с учителем математики Виталием Павловичем, веселым низеньким старичком, любящим перекинуться в картишки или сыграть в шахматы. И в тоже время он являлся заслуженным учителем России, хотя идеалом для своей профессии не был никогда.
Вот она, судьба. Кто знал, что этот относительно теплый, безоблачный денек обернется умопомрачительной грозой, что могла спокойна дать фору всем прошедшим в этом году дождичкам? А что там у нас звучит?..
«Ария». Я всегда любил эту группу. Впрочем, «любил» - неправильное слово. Я до сих пор люблю творчество этой рок-группы, несмотря на то, что один из вечных символов «Арии» – Кипелов – ее покинул. И песня мне попалась одна из самых любимых – «Тебе дадут знак».
Раньше ты был в стороне, не против и не за.
Но однажды страший брат тебе открыл глаза:
Школа древних мудрецов поставил мир на грань!
Власть в руках у чужаков – и ты им платишь дань!
Я прислонился к стене, не заботясь о своей куртке, закрыл глаза. Звуки падающих, разбивающихся о землю капель исчезли, осталась только музыка и слова, в которых было приятно раствориться.
…Я не сразу осознал, что рядом кто-то есть, тот, кого минутою назад не было. Заметил я это лишь после того, как музыка в наушниках умолкла. Открыл глаза и увидел перед собой промокшую молодую женщину лет двадцати пяти, невысокую, с не очень длинными темно-русыми волосами и странными, завораживающими душу изумрудно-зелеными глазами. На одежду – легкое, теперь мокрое белое платьице, облегающее прекрасно сложенную фигуру.
-- Здрасьте, - только и смог произнести я. Слишком неожиданно было появление этой молодой особы здесь.
-- Привет, - легко произнесла она грудным низким голосом. – От дождя прячитесь?
-- Д-да, - запоздало кивнул я, отвел довольно откровенно разглядывающий ее взгляд.
-- Меня Карина зовут, а тебя? – Как-то слишком просто она завела разговор, слишком быстро перешла на «ты». Раньше я таких девушек не встречал.
Если честно – с девушками у меня как-то не получалось. Нет, не в физиологическом смысле, отнюдь нет. Да, мне иногда встречались прекрасные представительницы слабого пола, с которыми я был бы не прочь начать серьезные отношения, однако дальше двух-трех встреч и – изредка – постели дело не шло. Вот как будто взяли и отрезали! То ли я был не готов к чему-то настоящему, не легкому безобидному флирту, а к нечто более глубокому, то ли женщины мне попадались… не те, что ли? Хотя что-то начало налаживаться, когда в нашу школу пришла работать молоденькая учительница истории. Мне она сразу понравилась… Кто знает, может с ней у меня что-то выйдет?..
-- Даниил, - ответил я и не узнал свой голос. Да что, черт возьми, со мной? Я что, никогда раньше не видел клевых телок?! Я не на шутку разозлился на себя. А когда я злюсь, то во мне просыпается настоящая сволочь. – А вы… ты какими судьбами здесь?
-- Хотела сестру навестить, - отмахнулась Карина, - и вот… Проклятый дождь!
-- Не надо его злить, - улыбнулся я, незаметно для нее выключая плеер. – А то мы до вечера здесь просидим. Вдруг он (я имею ввиду дождь) на нас обидится?
Девушка тоже улыбнулась в ответ, обнажая ровные белоснежные зубы. Странные зубы… Странные, но чем?
-- У тебя сестра в каком доме живет? – спросил я, поддерживая начавшийся разговор.
-- В сорок шестом. Я вообще редко у нее бываю, болеет она… сильно. Хотела навестить, лекарства завести. – Я и не обратил внимание на черный пакет в ее руке. Вот невнимательный, блин! – А ты где живешь?
-- В этом доме, соседний подъезд. Дверь была закрыта, ключ я дома оставил… - Я развел руками. – Пришлось пережидать дождь не в теплой уютной квартире, а в этом промерзлом подъезде.
-- Ясно. – Карина произнесла это слово с какой-то странной, непонятной мне интонацией. Ее глаза подозрительно сверкнули изумрудными яркими огоньками. Боже, как она красива! – Знаешь, а ты мне нравишься.
Я хмыкнул от неожиданности. Ничего себе познакомились…
-- Спасибо, - только и нашел, что сказать я.
-- Не за что, - снисходительно улыбнулась Карина и внезапно стала медленно приближаться ко мне. – Я редко говорю мужчинам, что они мне нравятся… Чаще наоборот.
-- Понимаю, - кивнул я, ощущая ее приближение всем телом.
Вот она коснулась меня рукой. Боже, как мне приятны ее прикосновения! Как бы я хотел, чтобы это ощущение продолжалось… Ее губы сплелись с моими в стремительном страстном танце поцелуя, мои руки сами, не подчиняясь голосу разума легли на ее, Карины, тонкую талию. Вкус ее губ пьянил.
Внезапно глаза мои окутала странная полупрозрачная пелена. Слово во сне я видел ее сверкающие неземным перкраснейшим светом глаза, божественную улыбку… И только сейчас я понял, что же странного в ней. Вернее, даже не в ней, а в белоснежных зубах Карины. Клыки были длиннее, чем у обычного человека!
Меня прошиб ледяной пот, однако руки девушки схватили мои, хватка же оказалась прямо-таки не женской. Я ничего, ничегошеньки не мог поделать, я мог лишь смотреть, как вампир – а Карина безусловно была вампиром – мерзко улыбался перед моим лицом. Невидимая сила наклонила мою голову; сопротивляться ей было бесполезно.
И я понимал, что сейчас умру. Никогда не веря во всякую нечисть или фэнтэзи, я в пол уха все-таки слышал обо всей этой чуши. Только благодаря этому я знал, что даже если не погибну после укуса, то стану одним из них…
ЧЕРТ ВОЗЬМИ! ДА ЭТО ЖЕ ПОЛНЫЙ БРЕД! НИЧЕГО ЭТОГО ПРОСТО НЕ МОЖЕТ БЫТЬ!
Однако это было. Существовал дождь на улице, беспощадные капли которого никак не могли мне помочь, существовала девушка-вампир, соблазнившая меня и готовящаяся высосать из не совсем атлетичного тела Даниила Хратова всю кровь. И что мог противопоставить ей я, скромный учитель истории? Абсолютно ничего. Все, что я мог – это закрыть глаза.
Но даже этого я не успел сделать. Видимо, судьба решила подарить мне жизнь, а не смерть – в этом она была подобна римскому императору, решавшего судьбу гладиатора. Взмах рукой – и бойца-раба пронзили бы стрелу, пущенные лучшими лучниками Рима. Вытянутая рука, большой палец, опущенный вниз – и еще одного человека на этом свете больше нет. Однако ко мне, словно заслужившему любовь публики, судьба-император была благосклонна.
Резкая вспышка ослепила меня, казалась, навечно. Но это было не так, вскоре я вновь мог нормально видеть. А вместе с востанновившимся зрением вернулась способность двигаться. Однако действовать я не спешил, застыв, пораженный раскрывшейся невероятной картиной.
Рядом со мной появился высокий смуглолицый человек, весь в черном, держащий в руке странный изогнутый жезл, сделанный, по всей видимости, из золота. Другой похожий на него мужчина стоял на ступеньках, одна рука была вытянута вперед, в ней что-то сверкало. Я прищурился, однако сумел разглядеть только два маленьких синих светящихся шарика. И только сейчас заметил, что уши у появившихся людей не обычные, а заостренные… Эльфы? Что за бред!
Все это казалось нелепым сном. Но где тогда его главная героина, вампирша?
Ее мой взгляд нашел чуть выше чело… эльфа с шариками в руке. Карина сильно изменилась. Кожа стала бледнее обычного, лицо немного вытянулось, предавая ей еще большую красоту, чем ранее. Фигура покрупнела, ногти на руках стали больше похожими на когти. Истинно вампирша!
-- Вам не куда бежать, принцесса, - спокойно разорвал тишину баритон эльфа с шариками. – Вы едва не нарушили Кодекс. Представляю, как был бы недоволен ваш папочка…
-- Замолчи, Тхарас! – О, голос Карины тоже не остался прежним. В нем появились властные нотки.
-- Встаньте на колени, принцесса! – Лицо эльфа из добродушно-ироничного превратилось в равнодушно-беспощадное. – Сопротивление бесполезно, ваш уровень ниже того, который нужен, чтобы одолеть нас.
-- Вы всего лишь слуги! – хищно усмехнулась Карина. – Я пройду сквозь вас как ветер!
-- Взгляни! – Тхарас разжал кулак. Два синих шарика внезапно треснули и вскоре в руках эльфа появился полупрозраяный клинок. – С Призрачным тебе не совладать.
-- Это мы еще посмотрим! – Вампирша с криком ринулась вперед.
Я постарался прижаться к стене. Карина рванулась вперед и невозможно изогнулась дугой, пропуская стороной Призрачный Клинок. Другой эльф, тот, что стоял рядом со мной, выставил жезл перед собой. С его хрустального навершия сорвалась серебристая молния. Однако никакого вреда вампирше она не причинила. Карина ногой сбила эльфа с пути и молниеносно покинула подъезд.
-- Ушла, с-сука!.. – недовольно поджал губы Тхарас, выглядывая на улицу. – Ищи ее теперь…
-- Что будем делать с ним? – указал на меня другой эльф, поднимаясь.
Тхарас внимательно посмотрел на меня и вдруг резко произнес:
-- Имя!
Я молчал.
-- Имя!
Только теперь я понял, что спрашивают меня.
-- Даниил Хратов.
-- Вам придется пройти с нами, сударь, - заявил Тхарас голосом, не принимающим возражений.
Мне ничего не оставалось как согласиться.