Григорию и Николаю Романовым,
Эдуарду Лимонову и др.
О счастливейшие годы стагнации!
В магазине восточных сластей
подавали халву, пахвалу, похвалу,
крендели с корицей, рахат-лукум, шэрбет,
миндаль, обжаренный в сахарной пудре
и прочие диссидентские штучки.
Перед закрытием, в бледных
сумерках ленинградского розлива,
неспешно подгребал к золоченому
прилавку Иосиф Виссарионович
Сталин. Степенно выколачивал
трубку о сливочное полено,
наклонялся с усмешкой
(щеточка усов топорщилась),
брал желтыми стершимися
зубами плитки нуги
и кайфовал.
Мы же - оторопелые питерские
школьники с недожеванным
Ремарком в гортани -
молча глазели.
“Жить стало хуже, но жить
стало веселее”,- шутил смельчак
Генка Шпаликов. Сутулая ось
спины Сталина разворачивалась,
он расчехлял свое орудие,
и бил ласково, неприцельно.
Это была кульминация
пира восточный сластей!
В такт подпрыгивала лимонная нуга,
кос-халва вытягивала свою головку,
била в бубны тахан-халва.
Мы швыряли вверх чепчики,
бледные дети Лиговки.
Уходил Сталин; убывала эпоха.
И уже новый император проносился
с эскортом в черном лимузине
на свидание к женщине из Ленконцерта.