«Продам квартиру и тогда…. Да, первым делом сделаю шлифовку лица. В конце концов, все время забочусь о других. На радость другим все делаю. А я? А обо мне кто позаботится? Потом, подновлю зубки. Потом, займусь ножками, они у меня в последнее время, тоже не ахти. Вот сделаю все это, тогда может, быть найдется мужчина. Ну не просто какой-нибудь мужчина. Мой муж бывший. Тоже вроде мужчина. Вроде. А если разобраться, то и не мужчина совсем, а так. Только признаки мужские у него имеются. И все. Я ведь еще ничего. Если оденусь хорошо, все мужчины слюни пускают, когда я прохожу мимо. А ведь уже не девочка. Ну сколько еще мне осталось ? Пять? Десять лет ? С учетом эмансипации. А потом, кому я буду нужна? Дочь выйдет замуж. А я буду куковать свой век одна? Где мое счастье заблудилось? Не знаю у кого спросить. Не у кого. Продам квартиру, найду мужа иностранца, вот тогда заживу, как того заслуживаю….», - не раз передуманные мысли, посещали женщину в самое неподходящее время. Не то, чтобы она беспрерывно думала о своей тяжелой участи, но при малейшей паузе в ее заполненной разнообразными занятиями жизни, непременно возвращалась к своим неизменным раздумьям.
Ляман не очень удачно вписалась в новую свободную жизнь после развала большего государства. Впрочем, не она одна. Имея университетское образование, Ляман занималась уборкой помещений. Все организации, когда-то успешно производившие на гора массу бумажной продукции постепенно отмирали, а вместе с ними люди, когда-то твердо уверенные в будущем, по крайней мере на пол века вперед, вдруг оказались у разбитого корыта. Каждый выбирал свой путь в нелегком деле выживания. Кто-то стал бизнесменом челночником, возившим через несколько границ громадные тюки c товаром, в надежде заработать на физиологический прожиточный минимум. Кто-то из ее же знакомых женщин выбился в путаны, подрабатывая в Дубае. А кто-то, как она, занялся уборкой помещений. Со временем она так привыкла к своей новой роли, что уже не задумывалась, когда ее спрашивали, кем бы она хотела работать. Ответ для нее был почти очевиден. У нее не было трех основных козырей, могущих обеспечить более престижную работу. Во-первых, она не владела английским, что на сегодняшний день было равнозначно незнанию русского в советские времена. Второе, она не знала, как правильно включить и главное выключить компьютер. Самое страшное третье обстоятельство: она не могла без содрогания вписать в анкету год своего рождения. Раз и навсегда женщина решила для себя, что без этих трех составляющих, она не может претендовать на другую должность и уже не представляла себя в иной роли. Она должна заботиться о чистоте помещений. В этом ее предназначение. Называла она себя, каждый раз со смехом, Teа Lady. Ее теперешняя должность называлась красиво, в соответствии со стандартами западной демократии - Tea Lady. Почти как Lady Dee, леди Диана. Но только почти. Teа в переводе с английского чай. А Tea Lady – это женщина, которая подает чай по первому требованию своих более удачливых коллег. К сожалению, не только; во всяком случае в нашей развивающейся стране. В стране, где копируют исключительно названия. В ее обязанности входит выдраить, вылизать офис, чтобы не дай бог высокое начальство не обнаружило какое-нибудь компрометирующее ее труд и главное, репутацию офиса, пятно.
Совсем недавно произошел тот самый случай, после которого она долго приходила в себя и вновь погрузилась в свои ставшие почти однообразными размышления. А дело было так. Она пришла как всегда пораньше, чтобы успеть закончить уборку до прихода работников. Через некоторое время пришел менеджер офиса, с некоторых пор, проявлявший повышенный интерес к проблемам уборки помещения. Покрутившись вокруг Ляман, он с неудовольствием заметил неурочный, раньше назначенного часа, приход своего молодого сослуживца и с подозрением покосился на женщину. Она продолжала трудиться, опустив голову и сосредоточившись на уборке. Менеджер несколько раз пытался с ней заговорить, но получал невразумительные ответы, женщина была не в духе. Когда весь дружный коллектив офиса собрался, вот тогда грозный менеджер, поднял глаза на громадное стекло, выходившее на улицу и сурово произнес:
- А стекло то грязное! Сколько раз нужно повторять, что стекла - это глаза офиса. А мутные глаза, это оскорбление не только клиента, но нас, работников!, - менеджер говорил на повышенных тонах, возбуждаясь от звуков собственного голоса.
- Извините, протирала его два дня назад. Но пошел дождь… Извините.
- Вытрите его сейчас!, - менеджер насупившись, грозно глядел на женщину. Она покорно взобралась на подоконник и стала тереть стекло.
В офисе стояла гробовая тишина, все следили за движениями Ляман, старательно вытиравшей стекло. Уборщица давно намозолила глаза некоторым дамам из офиса. Ну как можно ходить с таким независимым видом, и еще одеваться со вкусом, если ты всего на всего уборщица! Как можно рассуждать о политике, музыке, литературе, не говоря уже о современных моющих средствах и разбираться во всем этом не хуже, а чаще всего лучше упомянутых дам! Естественно, после такого вопиющего поведения, кому она была симпатична? Никому! Одна из офисных дам каждый раз специально бросала скомканные листы бумаги мимо корзины. Ляман без тени неудовольствия собирала их. Дама, видя, что ее старания не приносят ожидаемого результата усложнила задание и стала плевать жевательную резинку вокруг своего рабочего места. К концу дня, ее стул находился в кругу, искусно составленном из плевков с жевательной резинкой, как если бы она защищалась таким образом от нечистой силы. Но и это ухищрение осталось без награды. Ляман не возмутилась. Утром рабочее место офисной дамы было как всегда девственно чистым. Наконец подвернулся счастливый случай, которого ждали почти все офисные дамы. Они с благодарностью и плохо скрываемым злорадством переводили взгляды с уборщицы на менеджера. Он, как актер, почувствовавший долгожданное внимание аудитории, окончательно вошел в роль. Оглядев пространство вокруг себя, он заметил пятно на полу и почти радостно вскричал:
- А это что у нас такое, что за пятно на полу, прямо у меня под носом, как специально! Уж и не знаю, что думать по вашему поводу!
Женщина, спустившаяся с подоконника, с трудом сдерживала возмущение, на радость окружающим. Она посмотрела на менеджера, на пятно, взяла тряпку, предварительно попрыскав ее новомодным чистящим средством, и опустилась на колени, прямо перед столом менеджера. Опустив голову, она терла пятно, не забывая о том, что самое главное, не расплакаться и выдержать унижение без слез. По тому, как она не поднимая головы терла и терла злосчастное пятно, можно было догадаться о чем она прежде всего беспокоится. Менеджер, до этого мгновения, чувствовавший себя почти героем, вдруг увидел свою роль в истинном свете. Он встал и вышел, бормоча что-то невразумительное. Представление было окончено и офисные дамы с некоторым разочарованием вновь вернулись к своим обязанностям. Ляман поднялась с колен, и не глядя ни на кого ушла, убежала из офиса.
Отказаться от работы она не могла, не имела права. Ее девочка и больная мама не смогут обойтись без ее заработка. Не могла она капризничать. Оставалось только мечтать о невероятных сказочных событиях. Самой любимой сказкой женщины на всю жизнь осталась «Золушка». Юный возраст Золушки не смущал Ляман, чьи молодые годы давно канули в лету. Ей казалось, что непременно, за все ее многочисленные заслуги, за все горе и унижения ее ждет ослепительное счастье. Непременно огромное, невообразимое счастье. Она не могла, пройдя все испытания согласиться на что-нибудь попроще.
Ночью женщина долго плакала в подушку, вымокшую до перышка. «Летом нужно будет ее помыть и высушить. Все перо промокло от моих горючих слез». И тут же заплакала еще горше, жалея себя, разбитую жизнь и испорченную подушку.
На следующий день, она пришла в офис еще раньше обычного. Внимательно осмотреть все закоулки и сделать так, чтобы все блестело, и уйти до того, как явятся свидетели ее вчерашнего горя. Ляман тщательно пылесосила закоулки обширного офиса, когда услышала звук открываемой двери. Менеджер стоял в дверях, широко улыбаясь.
- Как хорошо, что ты одна, мне давно хотелось застать тебя одну, без наших офисных вампирш, – у него был спокойный тон, каким, вероятно он говорил со своими близкими друзьями.
Женщина внутренне подобралась, ожидая подвоха. Она никак не отреагировала на странное заявление менеджера.
- Ну, почему ты не отвечаешь и не замечаешь меня?, - он подошел к ней совсем близко, взял из рук хобот пылесоса и бросил его на пол, - ответь мне, ты же не слепая, видишь, что ты мне интересна, ты живая, не такая, как эти куклы бездушные!
Она хотела спросить его, почему тогда, он так жестоко обошелся с ней, если такой проницательный? За что унизил перед «куклами»? Не смогла. В горле стоял ком, глаза щипало, слезы, которых она боялась, потекли тоненькой струйкой по щекам. Он схватил ее за плечи и попытался поцеловать. Она невольно отпрянула и с ужасом увидела, как в офис с ядовитой ухмылкой входит ее мучительница, специалист по плевкам жевательной резинкой. По ужасу написанному на лице Ляман, менеджер догадался, что произошло нечто непоправимое. Он отпустил женщину, судорожно схватившую пылесос. Офисная дама гордо проплыла на свое рабочее место. Ее явление задолго до начала рабочего дня было неслучайным. Как всякий интриган со стажем, она чуяла подвох. Однако окончательно убедиться в своих подозрениях не мешало бы. Кто знает, как этот маленький и миленький факт поможет ей продвинуться по карьерной лестнице. Довольная увиденным, она не удержалась от реплики:
- Теперь я понимаю, как вашей «чайной женщине» удавалось отдирать жвачку у меня под столом. Вы ей помогали, как настоящий джентльмен. А потом в благодарность, она устраивала вам чайную церемонию, да? - она хохотнула, выразительно поглядев на менеджера.
Он изменился в лице, сдерживаясь, чтобы не произнести слова, вертевшиеся на кончике языка:
- Вы можете доложить обо всем увиденном начальству. Я не буду Вас ни о чем просить. Хочу только заметить, что она, - он кивнул в сторону Ляман, - она тут не при чем.
- Конечно, конечно. Наша милая Золушка, ни сном, ни духом о ваших чувствах не ведала. А вам, дорогой менеджер, не мешало бы прежде чем начинать маневры, поинтересоваться возрастом, вашего, так сказать, предмета. А вы знаете, что она старше Вас, на десять лет. Да, да не смотрите на меня так, у меня имеются достоверные данные. Я слов на ветер не бросаю, - мучительница улыбнулась еще шире.
- Я… Мне… Да, я старше, а что разве это преступление?, - долго мучивший комплекс неполноценности вылился в простодушном вопросе. Уборщица выпрямилась, глаза ее горели, она и впрямь была похожа на киношную Золушку. -Я старше, старше всех Вас. Ну и что? Для той работы, которую я выполняю у меня вполне подходящий возраст. Если бы я захотела на ваше место, вот тогда…
Женщина не успела докончить фразу. Офисная дама, забыв о манерах, закричала так, что стало страшно за громадное окно.
- На мое место? Да как ты смеешь, мерзавка, думать, мечтать о моем месте! Ты только посмей заикнуться, увидишь, что я сделаю с тобой! Да я тебя, …. , -дама захлебывалась, - я тебя выживу отсюда в два счета!
Менеджер оторопело смотрел на даму, даже не пытаясь вставить словечко. Ляман, размазав по лицу слезы, собрала свои причиндалы и ушла, не переставая всхлипывать.
Весь день оскорбленная офисная дама пересказывала происшедший инцидент, с каждым новым разом, прибавляя свежий элемент. Сочувствующие кивали головами. Мычали в знак понимания и одобрения, но никто не высказался определенно. Менеджер уехал по делам, так кстати свалившимся на него. Дела были неотложные, очень важные и потому, менеджер просидел весь день в пригородной закусочной, заливая пылающий костер обид холодным пивом. Он не захотел заниматься душевным стриптизом и переживал сложную ситуацию один, взяв себе в компаньоны батарею бутылок с пивом. К концу пятой бутылки, он стал выговаривать вслух ругательства, прибавляя к каждому мастерски закрученному обороту неизменное, «болван, какой болван»!
Ляман пришла домой, погремела посудой, накричала на дочь, огрызнулась на замечание матери и больно дернула за лапку ни в чем не повинного попугайчика, попавшегося под руку. Села, поставила перед собой стакан горячего чаю с вареньем и погрузилась в мечты. Представила офисную даму на своем месте: как она, чайная женщина ставшая главным менеджером распекает бывшую офисную даму, превратившуюся в уборщицу. Картины одна другой привлекательней мелькали в сознании. Женщина сделала большой глоток, обожглась чаем. Картинки исчезли, осталась реальность, прямо противоположная воображаемым эпизодам. «Не идти на эту чертову работу не могу, где тогда работать? На мужа надеяться не приходится! В Дубай путаной не возьмут, старая. А если пойти опять, то как потом с этим жить.»
Дочь, устремившаяся к телефону разочарованно произнесла:
- Мама, это тебя.
Женщина нехотя взяла трубку и усталым голосом произнесла:
- Да, я слушаю.
- Это я, - мужской голос помедлил и тихо пробормотал, - а я звоню, как болван. Зачем? Не знаю. Что могу предложить? Ничего! А звоню. Что ты молчишь, скажи, что-нибудь, пошли куда по дальше. Обидел сам. Ты же понимаешь это не со зла. Разозлился на мальчишку! Хуже, что защитить тебя не смог! Не смог! Как я могу? У этой гадюки знаешь какой папочка? Ты знаешь кто он? Не знаешь. Тебе, что! Тебе все равно! Пришла, потерла и ушла. А я в этом серпентарии выживать должен. Понимаешь? У меня жена и двое детей. Понимаешь?
- Понимаю. Это моя самая большая беда. Я всех понимаю. И тебя и своих родных и эту гадюку я тоже понимаю. И знаешь, именно поэтому никто не хочет понять меня. Никто.
- Ты придешь завтра? Скажи.. Я ничего не хочу от тебя. Только иногда смотреть, на тебя, когда ты этого не видишь
Ляман молчала, погружаясь, как в наркотический сон в свои неизменные рассуждения «Продам квартиру и тогда….»