Один мой знакомый англичанин говорил, что слово «дача» невозможно, да и не нужно переводить на другие языки—оно так и должно оставаться. Dacha есть dacha.
2 июля
Странно всё. Я не чувствую себя. Моё одиночество обволокло меня настолько, что я становлюсь чужой. Всё вокруг странное и будто не моё. Что я делаю сейчас, здесь? Мне должно быть хорошо среди этих людей. И что может быть хуже? Я будто наблюдаю за собой со стороны.
Переехали на дачу несколько дней назад. Мне хотелось, хотелось переехать, потому что казалось будто меня отпустит это отвратительное чувство. Сижу. Ничего не изменилось.
Пригласили в гости на соседнюю дачу. Столько тут народу.. Пью чай.
Алия сидела за длинным столом и смотрела в блюдце лежащее перед ней. Вдруг на стол рядом с ней упала огромная медведка, Аля взрогнула и разлила чай на себя. Шофер протянул руку, и, пару раз пытаясь скинуть насекомое со стола, дернул за край скатерти. Кто-то не выдержал и скинул её рукой, шофёр наступил сверху. Женщина, сидящая напротив Али, вздохнула и сказала, что это был редкий вид и убивать насекомое было не обязательно.
Хорошо, что чай был не горячий.
Хозяева дачи—родственники Али—сначала вальсировали, а потом пытались сбросить друг друга в бассейн. Было холодно и начинали мёрзнуть ноги. Мужу всё-таки удалось сбросить жену. Она нелепо барахталась в воде и смеялась. Потом ей удалось выбраться из холодной уже воды и завернуться в полотенце, принесенное дочерью. Интересно, она протрезвела? Когда Аля уже вставала из-за стола, подруга хозяйки умудрилась-таки сбросить обидчика в бассейн. Теперь и муж и жена были мокрые.
--И так каждый вечер..То мои друг друга сбрасывают, то другие..телефоны жалко,--Дочь хозяев подошла к Але попрощаться,--но ведь весело у нас, правда? Заходи завтра, окей?
--Да, хорошо..
Конечно никуда она не пойдёт.
Было уже темно, часов наверное одиннадцать. Аля сказала родителям, что уходит, и вышла из ворот. Их дача была совсем рядом. Родители вернутся ещё не скоро..Их компания теперь будет ходить по всем соседям и по полчаса сидеть у каждого, бросая друг друга в бассейны.
Аля шла вдоль ворот по пыльной дороге. Было нестерпимо тоскливо. Дискотека, находившаяся по соседству, открылась..теперь спать по ночам будет невозможно. Веселая музыка, контрастируя с внутренней пустотой, только обостряла тоску, хотелось по собачьи выть. Луны не было. Аля захотела пойти на скалы, но было уже совсем темно, и она, отперев ворота, пошла в дом.
Их дача находилась на скалистом берегу. Скалы резко обрывались, и внизу, метрах в пяти, плескалось море. Эти скалы были особенными. Большинство из них носили на себе отпечаток чьей-то жизни. На них стояли даты, были высечены имена и какие-то слова. Самая старая надпись приходилась на 1928 год. Но у Алии была любимая, она была сделана в год её рождения, о чем свидетельствовала дописка. «Здесь похоронена любовь». Странные слова.
3 июля. Утро.
Кажется, часов пять.
Аля встала с постели и надела длинный белый свитер. По утрам там бывает достаточно прохладно. Пытаясь не шуметь, она спустилась вниз и поставила чайник. Пошла в ванную.
Чайник запыхтел. Аля не любила этого звука. С недавних пор он ей постоянно мерещится, особенно по ночам. Чтобы доказать себе, что это лишь кажется, она встает каждую ночь с постели, спускается на кухню, и только убедившись, что под чайником выключено, идёт спать.
Чайник запыхтел. Алия вышла из ванной и заварила свежий чай. Она пила очень много чая, но только дома—вне дома она не могла выпить больше чашки. Аля поднялась наверх и надела шорты. Родители спят в соседней комнате и проспят ещё очень долго.
Аля, налив свежий чай в чашку, отперла дверь во двор и вышла. Утро на даче—это нечто особенное, его запахи и звуки не похожи ни на что. Аля отпила из чашки и, сняв беззадники, прошлась по взлелеянному её матерью газону с росной, потрясающе зеленой травой. Чай остывал всё быстрее и быстрее, и Аля, оставив чашку на столике, пошла к скалам. Для того, чтобы добраться до них, нужно было выйти из ворот и обойти дачу. Их сосед почему-то отказывался продать тот малюсенький участок, шириной буквально в два метра, отделявший их землю от скал..Сам он никогда не приезжал сюда и постоянно жил в городе. Странный и злобный старикашка.
Аля села на любимую скалу и провела рукой по надписи. «Здесь похоронена любовь». С того момента прошло двадцать лет..человек, сделавший её, наверняка изменился..помнит ли он об этих скалах, бывает ли он тут?
Алия пишет бутылочные письма. Я уже не помню их содержания, но помню, что она указывала дату в конце и свой городской номер телефона и просила позвонить и сказать, где и когда была найдена бутылка с письмом. За эти два года никто так и не позвонил.
Аля поежилась, холодный солёный ветер пробирал до костей.
Всё вокруг как минимум двойственно, как минимум амбивалентно. У каждого явления/процесса/действия как минимум две, а чаще больше сторон. Вот бежит собака, черная, голодная. Если я побегу домой и принесу ей целую курицу—это будет хорошо с моей стороны, да? А если куриные кости разорвут ей желудок, произойдёт кровоизлияние, она будет медленно и мучительно подыхать или, агонизируя, кинется вниз и разобьётся о скалы. Тогда как?
Какая же чушь приходит мне в голову..
Аля подняла ворот свитера повыше и посмотрела влево. Меньше всего она ожидала увидеть кого-то тут, особенно в такую рань. Разве что рыбаков каких-нибудь, но это только там, где скалы не такие крутые.
Метрах в десяти от неё сидел человек. Он сидел по-турецки, подперев рукой подбородок. Сидел он полубоком и было заметно какая красивая у него спина. Красивая спина..
Аля задумалась и сидела, уставившись на его спину. Вдруг та черная собака, что пробегала мимо, заскулила, и человек, повернув голову, увидел Алю. Але почему-то стало страшно стыдно..Ведь он наверняка подумал, что она таращится на него. Она отвернулась и больше в его сторону не смотрела. Когда же встала уходить—человека с красивой спиной уже не было.
Аля вернулась в дом и заварила кофе. Почему-то в голове засела фотография его спины—стоило ей задуматься, как она ‘screensaver'ом возникала перед глазами. День прошёл как обычно—ближе к обеду проснулись родители, дом наполнился гамом, стали заходить соседи. Стояла жуткая жара, казалось, что вода в бассейне вот-вот закипит. Аля сидела под навесом и пыталась сосредоточиться на книге, которую держала в руках, но мысли, плавясь разливались по черепной коробке, и, подобно воде в бассейне, угрожали закипеть..Предыдущий хозяин дачи оставил Але старый военный бинокль, он был страшно тяжелым и лежал всегда на перекладине на втором этаже. Аля иногда смотрела на море. Раньше, когда мимо проплывали корабли, она смотрела в него и махала команде судна, а они смотрели в свой бинокль, и махали ей.
Але страшно захотелось проверить там ли он. Может он вернулся на скалы.. Она подошла, посмотрела в бинокль и конечно же никого там не увидела. Обозвав себя великовозрастной сентиментальной идиоткой, Аля села обратно на тахту и взяла книгу в руки.
--Алька! Поехали обедать, быстро! И купальник возьми.
Мама кричала снизу, садясь в машину, хотя кричать было совсем не обязательно—всё было и так слышно и понятно. Аля зашла внутрь, надела сарафан и бросила в сумку купальник. Её взгляд упал на книгу и она подумала брать ли её с собой, но, поняв, что обманывать себя бессмысленно, бросила её на диван и спустилась вниз.
--Дверь закрывать?
--Нет, Юсиф всё равно остаётся.
Аля отдала ключи сторожу и села в машину.
В машине, помимо отца и матери, сидели две подруги алиной мамы.
--Алька, какой сарафан классный..Это Sisley? Очень тебе идёт. Красавица. Скоро замуж. Хахахах. Айка, дочку замуж когда выдавать собираешься?
--вовремя
--хахахах. Сейчас как раз время, радость моя—двадцать лет—самое оно.
Именно поэтому Аля ненавидила ходить на свадьбы, дни рождения, вечеринки и родительские собироны—все так и норовили её засватать своим сыновьям/племянникам/братьям/внукам..Однажды её даже пытались посватать на ясе*..Что ж поделать.. Так уж у нас принято..
--женихов небось целая орда, да Алька?
--ага.
Как же надоели, блин..
2 июля
Чернышевско, очень чернышевско. Терпеть его не могу, особенно после Набокова.
Это паганое «что делать?», куда деться от него, куда спрятаться? Убежать, просто сбежать и всё.
Нелепое слепоглухонемое одиночество ватой затыкает мне уши и рот, обволакиевает всего меня, и я уже не могу дышать, только глупо машу руками. Всегда оно мне казалось банальным—это слово «одиночество», а сейчас..сейчас я настолько одинок, что говорю тупыми многоточиями, настолько одинок, что «одиночество»--это самое то. проще пива, глупей лото, расплываюсь в слезливом трансе. Рождественский вспомнился..
Опять не сплю по ночам, ворочаюсь, и вроде не думаю ни о чем—но спать не могу. Хорошо хоть, что notebook привёз. Здесь на даче (какое же всё-таки приятное это слово—«дача») моё одиночество обостряется особо. Я думал об этом и понял, понял в чём причина моих «мытарств». Я одинок среди людей, которые мне родные, среди близких и друзей, т.е. я одинок среди тех людей, среди которых мне должно быть хорошо, которые должны меня от одиночества спасать..и даже больше—среди них я чувствую себя чужим самому себе, перестаю себя узнавать, не нравлюсь себе. Есть панацея, есть..но я не рассматриваю этот вариант. Есть и другой способ и, мне кажется, он действенен—нужно уехать, уехать туда, где все и всё настолько чужие тебе, что ты просто теряешься среди незнакомых лиц, действий, поступков, чтобы не понимать языка, вывесок, чтобы абсолютно никого не знать и день за днём видеть лишь чужие лица. Тогда и только тогда удастся почувствовать себя чужим и одиноким там, где это абсолютно..как бы это сказать.. предсказуемо, адекватно. Где именно так и должно быть. Поэтому я хочу в Токио, в Токио.. именно туда—в огромный, гигантский город-людоед, пожирающий твою индивидуальность, где вокруг тебя все люди—одинаковые и одинаково чужие тебе, непонятные, абсолютно непонятные, настолько, что тебе и не хочется пытаться понять их язык, их поступки, их книги, их культуру. Ходить чужаком, переходить широкие дороги, не боясь натолкнуться на знакомое лицо. Вот он—выход.
Было часа два ночи. Аяз с родителями и друзьями всё ещё сидели за столом на веранде, становилось всё прохладнее, да и комары выматывали все нервы. Постепенно все стали расходиться по своим дачам. Аяз проводил последних гостей до ворот и вернулся к родителям.
--мы идём наверх, ты ещё сидишь?
--да, мам, посижу немного, только жакет надену, ато холодно.
--долго не сиди, поднимайся, хорошо?
--ага.
Оставшись один, Аяз уронил голову в руки. Нужно было что-то делать, что-то менять; одинаковость, рутинность, похожесть каждого дня на предыдущий, цепочка дней-близнецов, дней-уродцев—всё это медленно убивает. Аяз чуствовал как разлагается всё больше и больше, живя в этом городе, среди этих людей, как он меняется, меняется не в лучшую сторону. Этот город, красивый и древний, город-крепость, чьи ноги лижет Каспий, становится мерзким и гадким городом-убийцей, городом сплетников и завистников, городом лжецов и продажных людей, гордом проституток..Он удавкой сплетается вокруг твоей шеи, затягивается всё туже и туже, твои руки беспомощно дрожат, ты сучишь ногами, закатываются глаза, но ты всё ещё видишь как он улыбается..твой красивый и древний город, улыбается тебе мечетями, музеями, бульваром, Кукольным театром и Филармонией, деревьями, подъездами, крышами..окнами, окнами, окнами..И ты говоришь—я потерплю, я потерплю ещё немного, ещё чуть-чуть..
Аяз почти задремал, когда вдруг зазвонил его мобильный. Опять звонила эта тупая Нигяр, даже ночью от неё нет спасения. Аяз выключил телефон и поднялся наверх, чтобы лечь и опять пытаться уснуть.
3 июля
Уснуть так и не удалось. Проворочавшись всю ночь, он встал с постели и пошёл вниз. Мельком взглянув на часы, пошёл в ванную умываться. Была половина шестого. Минуты две стоял и смотрел на чайник, думая, стоит ли его ставить. Всё-таки поставил, но заваривать не стал, а выпил вчерашний. Накинув жакет, Аяз вышел из дома и поежился—было прохладно. На столе осталась со вчерашнего дня книга--обложка была глянцевой и на ней лежала роса. Было бессмысленно брать её с собой—после бессонной ночи, ему всё равно не удалось бы вникнуть в смысл хотя бы одной строчки. Аяз запахнул жакет и пошёл к скалам. На протяжении метров сорока скалы были обычными и достаточно невысокими. Чем дальше от их дачи, тем они становились круче и на каждой появлялись какие-то надписи, имена. Была даже надпись 1928 года, но особенно запоминались слова высеченные в 1985. Однако, в тот день Аязу так и не удалось взглягуть на неё--на той скале сидела девушка и водила по словам рукой. Он сел поодаль и начал незаметно наблюдать за ней. Аяз улыбнулся—она была такая интересная, в длинном свитере и бежевых шортах и сидела так, будто позировала фотографу. Черные, и так взлохмаченные после подушки, волосы развевались по ветру, кожа слегка тронутая загаром, оставалась белой. Интересная,--подумал Аяз, подпирая подбородок рукой,--Интересная.. Он смотрел на море и пытался угадать кто она и что тут делает. Ну что за тупые мысли—конечно же она тоже дачница и наверняка тоже остаётся с родителями..блин, а вдруг она замужем и у неё двое мерзких маленьких сопливых детей? Только выглядит она на 18, ну может 20—не больше.. А что это я? Вот дурак..
В стороне заскулила собака, Аяз обернулся и на секунду встретился с девушкой взглядом, она тут же отвернулась..
Надо было мне поворачиваться?! Теперь она подумает, что я на неё смотрел..но я ведь смотрел. Дачник, блин..Что за мысли в моей голове? Нужно просто встать и уйти, встать и убраться, пока не подошёл к ней.
Аяз поднялся и, запахнув жакет, двинулся в сторону дома, но, не удержавшись, обернулся и посмотрел на девушку. Она сидела всё также, такая ахматовская и тонкая, что..Аяз решительно развернулся и пошел к дому.
Вернувшись в дом, Аяз налил себе растворимого кофе и залпом выпив его, пошёл наверх. Он вошёл в свою комнату и упал на кровать. Он плохо рассмотрел её лицо, вернее вообще не рассмотрел, но как будто заранее знал его черты..и этот ореол летящих по ветру волос над головой..может я с схожу с ума..
Аяз уснул и спал до обеда. Ближе к обеду его разбудили звуки доносившиеся снизу—Нора гремела посудой, пело радио, голос отца доносился из окна. Аяз поднялся с постели и спустился вниз, принял душ и пообедал с родителями. Однако, образ той девушки со скалы, глупой и занудной картинкой засел у него в голове и всплывал ассоциацией на абсолютно любое слово—как будто кто-то заставлял Аяза думать о ней снова и снова. Бред какой-то. Только бред настолько навязчивый, что Аяз принялся высчитывать предположительное место её дачи (если она конечно сидела рядом со своим домом, а ни как он приходила туда за несколько десятков метров) и направился туда. Он был высоким и немного сутулился, по словам его бабушки, это всё из-за его глупой привычки подпирать подбородок рукой. До предполагаемой им дачи оставался ещё один дом, но тут он увидел открытые ворота и остановился. Он даже не подумал—зачем он идёт..предположим, он-таки встретит её—и что? В этот момент он увидел девушку в тонком сарафане, она шла к машине, выезжающей из ворот. Её волосы были собраны, но Аяз сразу узнал её. Конечно, это была именно она.
Их машина отъезжала всё дальше и дальше, а Аяз стоял и улыбался. Как же хорошо, что он всё-таки увидел её сегодня. Опять. На душе стало спокойно и хорошо, Аяз постоял ещё минут десять у ворот, а потом решил идти всё-таки домой. Однако, решив сделать круг, заглянул через открытую в воротах дверь внутрь. Да, именно напротив этого самого места она и сидела утром. Аяз практически бегом побежал домой. Дорога пылила, было очень жарко. Родители сидели внутри и смотрели телевизор. Наверняка они захотят пойти куда-нибудь вечером. Будто прочитав его мысли, отец сказал, что их пригласили в гости часам к девяти.
--а к кому? К тёть Афе?
--нет. ты их не знаешь. Это мой знакомый по работе, абсолютно случайно увидел его вчера с женой у Рустама и Гюли.
--жаль что ты не пошел. Кстати, было очень весело..и жена этого юриста такая классная чувиха, правда, Мурад?
--ага. Сегодня пойдём к ним, Аяз сам всё увидит.
Мурад улыбнувшись переключил канал. Аяз ушел в свою комнату и лег на кровать, но, полежав минуты две, встал и спустился вниз. Взяв книгу, проходя мимо стола, он вышел из ворот и пошёл к скалам. Он шел быстро и иногда спотыкался, однажды даже поранив ногу. Дойдя до той надписи, он остановился и сел, как обычно по-турецки, раскрыл книгу и уперся в неё глазами, будто за этим и пришёл.
Какой же ты идиот, какой же ты придурок..что ты тут делаешь? Ведешь себя как мальчишка-гимназист, может быть начнешь стишки клепать в стиле «Алая роза упала на грудь, милая крошка меня не забудь». Имбицил хренов.
Аяз подпер подбородок рукой и посмотрел на море. А она ведь такая, абсолютно такая как тебе нравится—черные волосы, фарфоровая кожа, тоненькая и такая изящная. А ты? Худой стал как щепка, худой и длинный как кочерга—она никогда не обратит на тебя внимания. Блин, а..а вдруг она тупая как дерево, говорит невпопад и абсолютно лишена чувства юмора, плюс неграмотная, невоспитанная, ест руками, грязнуля, воспитывалась в глухом селе, потому что её бросили настоящие родители. Хозяин дома, найдя свёрток на пороге дома, сел в свой разваливающийся мотоцикл с люлькой и покатил в райцентр, куда и сдал ребенка. Дальнейшая её судьба—странная и запутанная—разворачивалась примерно по такому сценарию: интернаты, школы закрытого типа для слабоумных детей, а потом—НИИ, который выкупил ребенка для дальнейших экспериментов, однако сердобольная медсестра выкрала девочку после пробы препаратов, оказывающих сильное воздействие на мозг, захватив с собой все имеющиеся в лаборатории прекурсоры, т.к. была наркоманкой. Девочку она естественно забыла в парке в тот же день, было холодно и ребенок зашел в первый попавшийся подъезд, где её и нашли нынешние родители..ну что за хрень..
А вдруг она сейчас там, в доме? Я же сижу прямо напротив их дачи..Аяз поднял голову и посмотрел на их балкон, на секунду ему даже показалось, что там кто-то стоял.
Всё-таки я придурок..,--пришёл он к окончательному выводу.
Через пять минут откуда-то, скорее всего именно из их дома, заиграла музыка. «а для звезды, что сорвалась и падает, есть только миг, ослепительный миг..». На душе стало пагано, Аяз встал, и, поправив брюки, пошел домой.
3 июля
Аля с родителями обедали обычно где-нибудь на берегу. Там обязательно была куча знакомых, столы объеденялись, трапеза проходила очень весело.
Пообедав, Алины подруги побежали купаться, потащив её за собой. Аля надела шляпу и села на песок. Ей не хотелось купаться, она вообще не очень любила морскую воду, но подруги, переодически выбегая из воды, брызгали на неё и упрашивали искупаться. В конце концов она сдалась и пошла в воду. Плавала она плохо, если не сказать—вообще не плавала. И кто тебя дёргал купальник брать?
--Алька, ты чё такая рассеяная?
--ага, всё глядишь по сторонам. Ой, а помнишь, Альк, мы когда маленькие были мы в русалок играли, а ты..
Аля действительно смотрела по сторонам, всё время надеясь натолкнуться глазами на него, хотя прекрасно понимала, что не узнает его—ведь черт его лица она не видела, только спину, красивую спину, судя по которой он высокий..
Аля, в очередной раз обозвав себя дурой, вышла из воды и пошла за полотенцем.
Никогда со мной такого не было. Конечно, я понимаю, мой мозг автоматически настроенный на поиск, абсолютно random вытащил кого-то из моего сознания и пытается навязать мне определенные чувства/мысли/состояния..всё это происходит на фоне моих размышлений о одиночесве и прочей билиберде. Всё можно объяснить, всё очень просто объясняется. Это как адаптация организма, привыкание к новым условиям..даже может быть попытка применить эффект-плацебо.
--Аля, доченька, ты что там бормочешь?
--ничего, мам, тебе показалось.
Вскоре все начали подниматься и, как обычно, решать к кому ехать.
--Аль, поехали к Ниязу с нами?
--нет мам, меня солнце разморило, вы меня домой подкиньте, а? Я спать лягу.
--Октай, ребенку нехорошо, отвезём её домой.
Аля вернулась домой и поднялась наверх, родители уехали к друзьям. Внутри было прохладно—перед уходом она включила кондиционер в своей комнате. Аля прилегла на диван с книгой—голова действительно немного кружилась, на неё всегда плохо действовала жара.
Через час жара начала спадать и Аля вышла на веранду. Глаза опять притянул к себе бинокль. Убедив себя в том, что будет смотреть исключительно на море, Аля подошла к биноклю. Как ни странно, тот человек был там—он сидел на скале с её любимой надписью и смотрел куда-то в сторону. Аля улыбнулась сама себе и одновременно почувствовала себя в чем-то виноватой..Ведь ещё вчера она страдала от одиночества, а сегодня она уже улыбается мыслям о каком-то незнакомом человеке. Однако, отворачиваться Аля не стала, а продолжала смотреть.
Интересно, как его имя? Что он делает тут? Скорее всего он тоже дачник..но почему же тогда я не видела его раньше? А может быть он сумасшедший и его родители привозят его сюда, чтобы он дышал свежим воздухом и закапывал ноги в песочек..хотя, блин, какой тут на скалах песочек? Он был контужен во время Бури в Пустыне ведь его родители наверняка в то время служили в иракском посольстве..при взрыве бомбы его отбросило волной и он, ударившись головой, потерял память, а когда очнулся—его уже взяла на попечение многодетная арабская семья. Нарекли его Мир-Садыхом. С тех пор он наверняка тем и занимался, что мечтал отомстить американцам и пас овец. Но однажды, одна из овец лягнула его, пока он дремал на завалинке (удар конечно же пришелся прямо в голову), и он вспомнил всё. Как в фильме «Вспомнить Всё»..ага..И конечно же пошел искать своих родителей. Когда они нашли друг друга (через Интерпол), от счастья он сошел с ума и теперь каждое лето родители привозят его в Бузовны, чтобы он дышал свежим воздухом и разгуливал по скалам, пугая честных и порядочных барышень..
Всё это время Аля неотрывно смотрела в бинокль. Мозг продолжал генерировать безумные истории о его жизни, а она абсолютно бессознательно всё смотрела и смотрела. Теперь он сидел полубоком и она рассмотрела его лицо. Он не был Парисом, не был «милашкой» и не был секс-символом Америки, но он был именно таким, каким он должен был понравиться ей..Он был высоким и кожа была очень светлой, не брюнет, не блондин, и, слава Богу, не рыжий; худощавый, но плечи и спина были просто роскошные..и—спасибо военному биноклю (хотя ещё не известно, стоит ли его благодарить или проклинать за это)—он приближал настолько, что можно было рассмотреть его глаза. Взгляд такой же отрешенный как у Али, а цвет..цвет..У неё с детства была мечта, встретить человека с синими глазами, не просто голубыми, а по-настоящему синими, страшно синими..вот такие и были у него глаза.
Алю затошнило, но оторваться от линз она не могла. Вдруг будто почувствовав что-то, парень повернулся и посмотрел прямо на неё..или ей показалось? Она как ребенок, подглядывающий за взрослыми с балкона, нагнулась и минут пять сидела так, скрытая перилами. Сердце колотилось как бешеное, лоб покрылся испариной. Аля обзывала себя всеми возможными и невозможными словами, а потом, согнувшись в три погибели, забежала в комнату. Она включила радио. «Призрачно всё в этом мире бушующем, есть только миг—за него и держись, есть только миг между прошлым и будущим, именно он называется жизнь..»..Аля разрыдалась. Как же давно она не плакала. Это было скорее похоже на истерику, чем на плачь—всё ещё больше усугублялось тем, что она злилась на себя, злилась за этот напонятный приступ, за эти дурцкие слёзы. Аля вскочила с дивана и побежала вниз, перебежала двор и прямо в сарафане прыгнула в бассейн. Купальник, всё ещё был на ней, она рыдая стянула с себя сарафан и бросила его на траву—он мокрой тряпкой плюхнулся на землю, что почему-то вызвало новый приступ истерики. Вдруг послышался звук подъезжающей машины..только этого не хватало—меньше всего Але хотелось кому-то что-то объяснять, учитывая то, что она и сама ничего не понимала. Она нырнула под воду и вынырнула, когда родители уже выходили из машины.
--Купаешься, Алька?
--да, пап.
--ну, купайся-купайся. К нам гости скоро придут, к тому же скоро холодно будет, лучше вылезай.
--да, пап. Сейчас.
Неожиданные водные процедуры успокоили Алю. Она вылезла из воды и побежала в дом.
3 июля.
Как же не хочется встречать гостей, видеть кого-то..хотя может это и поможет развеяться..
--пап, а кто это? Я их знаю?
--помнишь, когда перед тобой это чудище упало?
--ага, как же это забыть
--помнишь с тобой рядом женщина сидела? Вот они с мужем и придут.
--у них есть дети?
--дочь или сын--не помню. Ты поторопись—они будут совсем скоро, пойди переоденься что-ли..
Хорошо, если сын—покривляюсь немного, авось и отвлекусь..
--пойди оденься, они ведь всё-таки в первый раз у нас, неудобно ведь..,--Алина мама (Айтен ханум или просто Айка) считала, что женщина должна быть женственной и даже в самые страшные моменты жизни обязяна быть ухоженой, аккуратной, красиво одетой, умерено накрашеной и –самой главное—всё это должно быть сделано со вкусом..и как она любила говорить «Этот самый вкус, к сожалению, есть не у каждой». У Айтен он явно был.
Аля пошла одеваться.
--Аль, надень своё черное платье, ну то, которое чуть-чуть выше колена.
--мам, это же слишком..
--и ничего не слишком. К нам же гости придут, а не сантехники! И волосы высуши. Целую неделю ты в воду не влезала, а сегодня—будто специально перед приходом гостей..какашка..
--мам, уложиться я не успею, а если просто высушу, они будут как пух обрамлять моё восхитительное лицо..
--тогда пусть мокрые будут, будет предполагаться, что это—мокрый эффект.
--нет, это эффект—«аля прыжок в бассейн».
--черное платье!
--есть товарищ коммандир.
Аля раскрыла шкаф и достала платье—не слишком простое, не слишком нарядное, как всегда мама была права—как раз подходящее по случаю. Только Аля успела надеть платье и расчесать волосы, как услышала голоса внизу—стол они поставили на нижней веранде. Она надела черные беззадники на малюсеньком, практически незаметном каблуке и вышла из комнаты. Вниз вели две летницы—одна наружная—прямо на открытый балкон, а другая—внутренняя—Аля спустилась по внутренней.
Ну, я бы на Алином месте совсем не удивилась тому, что увидела.
У стола стояли пятеро—Айтен, Октай, двое гостей и Он.. Алия глупо, страшно глупо улыбнулась. И если бы он не улыбнулся так же глупо, то наверняка решил бы, что его версия истории её жизни не так далека от истины..
--Мурад, Джамиля, Аяз, знакомьтесь—это наша дочь—Алия. Они с Аязом ровесники? Альке будет 20.
--Да, почти. Аязу 22.
--да, почти ровесники,--Айтен улыбнулась,--ну что, дети, вам наверняка будет не скучно, да? Аля..
Это означало, займись гостем, т.к. он твой ровесник и так далее.
Но Аля никак не могла стереть эту тупую улыбку с губ. Она смотрела в сторону, боясь увидеть этот дурацкий синий цвет. Сейчас скажу какую-нибудь глупость..блин, какое лицо у него..значит Аяз, Аяз..Аяз. В голове откуда-то заиграла детская песня: «Буераки, реки, раки..ты смотри не упади! Ааа, в Африке реки..».
Кажется я в дерьме..на кого я похож?! Стою как истукан, стою и лыблюсь..Айбо, айбо, белый человек..Блин..Я в дерьме..Кто меня дернул в таком виде прийти? Ещё бы в шортах явился..Волосы мокрые у неё, наверное плавала. Платье красивое..а я идиот, просто идиот. Идиотъ. Нужно заговорить, она улыбается, наверное смеётся надо мной—думает, придурок какой-то..
--Я кажется вас видел..сегодня утром на скалах.
--да, может быть..я там бываю каждое утро.
--так рано?
--да, я практически не сплю..по ночам.
Блин, вот я дура. Такую чушь сказать..
--да, я тоже практически не сплю.
Мне осталось только добавить «тоже по ночам», чтобы она убедилась в моём слобоумии..
--Алька, ну посади гостя за стол, чай ведь остывает!
Аля указала «гостю» на стул и села напротив.
--Я, кстати, Аля.
--А я Аяз.
--очень приятно.
Ничего банальнее я не могла придумать.
--и мне. Взаимно.
Оба замолчали и начали усиленно рассматривать чашки с чаем. Когда Аля в следующий раз подняла глаза, она увидела, что сидят они одинаково—подперев одной рукой подбородок, а другую оставив на колене. Она сначала улыбнулась, а потом рассмеялась—как же это было глупо, смешно и странно провести весь день с мыслями о незнакомом человеке, как дура подглядывать за ним в бинокль, а сейчас сидеть, причем абсолютно одинаково, и смотреть на него у себя дома. Он, видимо, подумав о том же, тоже засмеялся.
Аля прижала ладонь к губам и наконец-то посмотрела на него.
Кажется я пропала,--Аля опустила глаза.
Это какой-то бред,--Аяз опять уставился в чашку.
Что он в этой чертовой чашке потерял..
Мокрые волосы. Мокрые волосы..
Аля встала из-за стола,--«Кому ещё чаю?».
--Ой, если не трудно мне
--и мне
--Алька, всем налей и принеси бутылку бейлиса из холодильника
--Аяз, встань—помоги девочке.
Они неловко столкнулись плечами у двери на кухню. Аяз стоял и смотрел как она разливает чай по чашкам. Он не заметил как дрожали её руки.
--достаньте, пожалуйста, бейлис из холодильника..
Аяз молча открыл дверцу и минуту тупо стоял у открытого холодильника. Потом, сообразив, что похож на идиота, достал бутылку, и закрыл холодильник.
Когда они вернулись, родители почему-то вставали с мест.
--Алька, мы едем на дискотеку в Загульбу, пойди возьми жакет.
--Аяз, ты что-нибудь взял с собой?
«ааа, в Африке реки вот такой ширины..ааа, в Африке горы вот такой вышины..ааа, крокодилы-бегемоты,ааа, обезьяны-кашалоты..ааа, и зеленый попугай».
Это было совсем рядом, решили идти пешком. Родители шли впереди, Аяз и Аля позади. Они молчали всю дорогу за исключением глупых замечаний типа «Тут по вечерам холодно», «А вы тут всё лето остаётесь?» и т.д.
«Если ты такой пугливый, сиди дома не гуляй! Зааачем тебе реки вот такой ширины, заааачем тебе горы вот такой вышины..».
Аля конечно же забыла жакет и шла, съёжив плечи. Аяз снял свой и накинул на неё, Алю передёрнуло—так бывает когда вдруг становится холодно или кто-то неожиданно дотрагивается до твоих волос. Это естественно покажется банальным, но вы же не можете стать в этот момент Алей и почувствовать то, что чувствует она..от прикосновения чуть колючего жакета к её коже и от запаха его воротника. Конечно это был серый Hugo, старый и какой-то интеллектуальный аромат, который всегда так ей нравился.
Аяз испытывал какое-то дурацкое щенячье счастье от того, что она идёт рядом в его жакете. Ему казалось, что ещё секунда и все вокруг начнут петь и танцевать как в мьюзиклах и диснеевских мультфильмах. И одновременно какое-то глухое и щемящее чувство комком подступало к горлу, в грудной клетке всё ныло и ныло, как будто внутри засел старик-скрипач и пилит и пилит на своей расстроенной скрипке. Нужно заговорить с ней, нужно. Родителям весело, они веселятся как дети. Нужно заговорить.
--а чем вы занимаетесь?
--я? Я вот сдала госы, окончила университет—наверное буду поступать в магистратуру. А вы?
Дурацкое «вы», тупое, дурацкое «вы».
--я уже на втром курсе магистратуры. Вы на экономическом учились, кажется?
--да. А вы на юридическом—отец говорил..
--ага..ага.
Опять повисло молчание. Музыка доносившаяся справа становилась всё громче. Вскоре они дошли до дискотеки, выбрали столики, начали делать заказы. Але принесли какой-то коктейль, Аяз тоже пил что-то похожее. Свет, гремящая музыка и толпа народу—как обычно в выходные—всё это заглушало слова и, любая попытка заговорить была неудачной. Голова шла кругом—то ли от алкоголя, то ли от перенасыщенности дня, Аля с Аязом смеялись над шутками родителей, которых толком и не слышали. Аля увидела издалека подруг, которые моментально подошли к их столику и увели её танцевать. Аля всегда красиво танцевала, в ней была какая-то воздушная полукошачья грация. Аяз смотрел на неё, смотрел и смотрел..Аяз понимал, что дело не во внешности—она не была умопомрачительной красавицей—он будто видел её душу, он понимал какая она на самом деле внутри, это было видно из манеры держать себя, из взгляда и походки—во всём был природный аристократизм. Именно такую он и искал всю свою жизнь—аристократку.
Аля видела краем глаза, что он смотрит на неё, ей стало неловко и она увлекла подруг подальше. Когда песня закончилась, Аля вернулась за стол.
Аяз не любил шума, громкой музыки, а от света начинали болеть глаза.
--может быть пойдём на берег?
--что?
--на бе-ре-г?
--а? не слышу!
--хахаххааа
--хаххахаааа
У меня есть два выхода—нагнуться к её уху и сказать то, что хочу уйти или просто взять её за руку и показать на берег. Блин, как она красиво смеётся.
Аяз придвинул стул чуть ближе:
--музыка надоела, пойдёмте на берег?
--ааа. Ну пойдём.
Аля встала, поправив на плечах жакет, и пошла сказать маме, что идёт на пляж. В сущности, сама дискотека находилась прямо на пляже. Мама ничего не поняла, но улыбнулась и махнула рукой, мол иди.
Аля с Аязом прошли мимо охранников, обогнули ряды иномарок и вышли к берегу.
--что это вы напеваете?
--«есть только миг»
--хах, я сегодня слушала её по радио
--да-да, наверное.
--а?
--нет, ничего.
Они шли вдоль берега, черный всё ещё тёплый Каспий легко касаясь ног, маятником возвращался обратно.
--Ночи у нас тут потрясающие
--да, черное море и темно-синее небо. Интересно, почему я вас раньше тут не видел?
--даже не знаю. Хотя если бы вы всегда ходили в гости с родителями, мы бы повстречались раньше.
Аля улыбнулась.
--да, тут все друг друга знают.
Они остановились. Аля села на песок, Аяз сел рядом.
--музыки почти не слышно
--«Загульба» осталась далеко.
--если идти ещё немного дальше, мы дойдём до наших скал.
«Наших» прозвучало как-то странно, они оба поняли это. Аля отвернулась и посморела в сторону дач.
--Что вы делаете тут обычно? Чем занимаетесь?
--Родители ходят по друзьям и приглашают их к нам. А я.. я немного читаю, немного гуляю
--а что читаете?
--вообще или сейчас?
--вообще и сейчас.
--хаха. Вообще я люблю Набокова—это мой любимый писатель. А сейчас..честно говоря эта жара не даёт сосредоточиться ни на одном печатном издании..привезла с собой Грэма Грина «Комедиантов» и пару любимых сборников стихов.
--«Дар»--моё любимое у Набокова. Я вообще его очень люблю.
--правда?--Аля сощурившись посмотрела на него, улыбнулась,--«Дар» и у меня в списке любимых.
--а стихи? Ты говорила про стихи..
--Рождественский, Евтушенко, Вознесенский, Есенин список достаточно длинный..
Выражение лица Аяза изменилось. Что мне стоит сказать это, что стоит начать..Ведь про Роберта она могла упомянуть просто так, чтобы создать впечатление, может она вообще не знает о нем, просто говорит по наслышке..Если она не поймёт—проехали, я сделаю вид, что просто оговорился, а если нет..если нет, если она продолжит, если узнает..значит это и есть она. Блин..ещё вчера всё было иначе.
--Отдать тебе любовь?
--отдай..
--она в грязи..
--отдай в грязи.
--я погадать хочу..
--гадай.
--ещё хочу спросить..
--спроси.
--допустим, постучусь?
--впущу.
--допустим позову?
--пойду.
--а если там беда?
--в беду.
--а если обману?
--прощу.
--«Спой!»,--прикажу тебе..
--спою.
--запри для друга дверь!
--запру.
--скажу тебе: убей!
--убью.
--скажу тебе: умри!
--умру.
--А если захлебнусь?
--спасу.
--а если будет боль?
--стерплю.
--а если вдруг стена?
--снесу.
--а если узел?
--разублю.
--а если сто узлов?!
--и сто.
--Любовь тебе отдать?
--Любовь.
--
--
--
Это слишком, слишком. Где-то там, далеко и давно, я загадала, что появится человек, с которым я смогу вот так..именно это стихотворение..и вот..он сам начал..
Аля смотрела в сторону, подобрав колени. Это всё-таки случилось, странно и неожиданно в её жизни появился человек, прихода которого она ждала всю свою жизнь. И в этот момент банальность и пафосность сцены, эта ночь и море, молчание—всё отходило на дальний план, всё было не важно..потому что есть только миг между прошлым и будущим, именно он называется жизнь.
Внутри у Аяза всё громче и громче играл старый скрипач, его игра была сплошь фальшивой, а скрипка—расстроенной и от этого было ещё хуже, ещё тяжелее. Столько мельчайших мазков, столько случайнейших событий, кусочками пазла, звеньями одной цепи вдруг неожиданно взлетают в воздух и падают, уже на земле образуя единую картину, картину которую меньше всего ожидаешь увидеть. За один день твоя жизнь меняется настолько, что тебе лишь смутно верится в существование «вчера» и «позовчера», а ещё меньше верится в существование «завтра», ведь «есть только миг, между прошлым и будущим»..
Теперь каждый из них смутно понимал, что с этого момента их жизни уже не будут прежними, что сейчас, здесь, а может быть уже утром, они перестали принадлежать самим себе.
С того дня они стали видится каждый день—рано утром на скалах, потом днём за обедом (родители очень сдружились и практически всё время были вместе) и не расставались уже до самой ночи. Их отношения не были путанными, их не надо было ни от кого скрывать, никого не надо было обманывать—люди скорее стали бы удивляться тому, что они не вместе, чем тому, что они постоянно рядом. Это было именно то и именно так, все друзья моментально стали общими, родители—близкими друзьями. Дача.. чудное это всё-таки место..живёт оно будто по своим собственым канонам, по своим собственным правилам. Дача-это не только твой собственный дом, сад, участок—это то море, те скалы, те люди/соседи, те дороги, походы в гости, чайки, дискотеки, чаепития, это то место, где все меняются и никто никуда не спешит и всем хорошо. Вот такая она—Дача.
17 июля
--Какой дождь сегодня хороший, правда?
--Ага..
--Алька, ты в Баку когда собираешься? У тебя разве экзамены не скоро?
--Орхан, ты хочешь забрать от меня мою Альку?
--ты что записался в отряды Алькоголиков и Алькофилов?
На Дачу недавно приехал двоюродный брат Алии—Орхан. Они оказывается были знакомы с Аязом по университету и были в хороших отношения. Аля разливала чай по чашкам, моросил дождь, дорогие ей люди были рядом с ней. Чем не идилия?
--Экзамены? Нет—они только в августе. Пока тут будем. Мне здесь лучше любой Анталии. Кстати, мама хотела билеты покупать—я её отговорила.
--Слышь, Алька..
Аяза прервал звонок Алиного мобильного.
--Алё, ой, Нара, ты?
--я-я..я быстро, тороплюсь в парикмахерскую. Ты что сегодня вечером наденешь? Очень или не очень?
--ты о чём? Ты что на Дачу приехала?
--какая дача, дундук? Ты что забыла? Сегодня у Лямашки обручение..ну ты дундууук..
--блин! Сегодня что суббота?!
--а то нет..
--всё, я побежала, меня Орик подкинет!
--куда это я тебя подкину?
--брат, не оставь меня в столь сложные минуты..я понимаю, ты только приехал и устал, но у Лямки обручение, я ей нужна Там..отвезёшь? Это ж всего 40 минут езды..
--да я и сам забыл, ты ж мне говорила..У вас тут время течёт как будто по другому. Иди одевайся, бегом.
--спасибо!
Аля побежала наверх, потом передумала, вспомнив, что всё равно вся одежда для таких случаев в городе.
--Орик, я ж в шортах не пойду. Отвезёшь меня домой, я там быстро оденусь, а потом к Лямке, хорошо?
--окей.
Орхан встал и пошёл заводить машину.
--Аль, мне с вами поехать?
--нет, я хочу, чтобы ты ждал меня тут. Тебе привезти что-нибудь оттуда? Может книжку какую?
Аяз посмотрел на Алю. Вот глупая..какая книга, когда она рядом..
--беги, фотки не забудь привезти.
--окей
Аля поцеловала Аяза на бегу и нырнула в машину.
--Я тебе воду в след не бросил.
Аля засмеялась и помахала рукой из опущенного окна.
--когда вернусь—бросишь её в меня..
Аяз закрыл ворота за отъехавшей машиной..
--вот глупые..я один остался на их даче.
Аяз пошёл искать сторожа, чтобы отдать ему ключи и спокойно пойти к себе. Скорее всего Алька вернётся только завтра.
Он шел по пыльной дороге, смотрел себе под ноги и думал о том, что даже представить себе не мог такого счастья..Всего лишь две недели назад всё было иначе, совсем иначе. А теперь он строит планы с любимым человеком. Сколько теперь у них планов..она должна сдать экзамены, а потом..потом они уедут в Токио аж до сентября. Там они окончательно излечатся от своего одиночества, вернутся в Баку и обручатся. Как хорошо, что у него уже есть своя квартира. Они будут жить вместе, а на выходные приезжать на дачу и абсолютно ничто не сможет помешать их счастью. Как же хорошо..как хорошо..
17 июля
Я не сразу поняла, что произошло. Открыв глаза, я увидела Орхана, он сидел на асфальте около своего перевернутого и раскуроченного BMW и плакал. Я никогда не видела как он плачет. Неужели так жалко машину? У него была ссадина над бровью и по лицу струилась кровь. Мне захотелось подойти к нему и спросить, что же произошло, но не получилось..Я повернулась и увидела ..интересно..неужели мои волосы выглядят так странно со стороны..
Как же хорошо, что с Орханом всё в порядке..
Вокруг было много народу, приехала дорожная полиция, машина скорой помощи, кажется даже из «Криминала» приезжали..Женщина в белом халате пыталась промыть Орхану рану на лбу, но он кричал на неё и отталкивал от себя..потом он опять сел на асфальт и заплакал.
Меня хотели погрузить в машину Скорой, но брат не пустил.
Подъехала папина машина. Вышли родители, Джамиля и Аяз..Мама упала в обморок на руки отцу, когда увидела меня, папа плакал. Бедная мамочка, бедная моя мама..Она повторяла: «доченька, доченька», а потом кинулась ко мне и обняла. Бедные мои, как же мне вас жалко..
А где Аяз? Он не подходит ко мне..Он сидит за машиной и смотрит на меня. Как же я люблю тебя, если бы ты знал..если бы ты только знал..
19 июля
Теперь всё по-другому, всё совсем по-другому. Теперь я могу узнать и увидеть всё что захочу, единственное чего я не могу—вернуться назад. Сегодня пересматривала своё детство. Вот, оказывается, что такое дежавю—первый момент, с которого начинаешь просмотр, сегодня например, смотрела с момента, когда мама объясняет мне задачу про ворон во 2-м классе—отчётливо помню, что тогда у меня было дежавю.
Ещё я могу узнать любую мысль любого человека в любой момент времени. Например, я узнала, что на самом деле думал мой первый поклонник, приглашая меня на танец—«интересно, мои друзья сейчас видят меня?»..
Теперь я могу увидеть человека, сделавшего ту надпись на скале..у меня очень много времени.
А ещё я узнала, что Аяз на самом деле любит меня, узнала, что в то утро он первый увидел меня, и, что в тот же день ждал меня около ворот, когда мы выезжали обедать. Смешную он историю придумал про моё детство..Я знала, что мы думаем абсолютно одинаково, но не думала, что настолько—он думает те ми же словами и предложениями..
Очень жалко маму—она плачет каждый день, она думает, что никто не переживает так как она..но я ведь вижу как папа беззвучно рыдает, сидя в спальне на кровати. Мама сидит в моей комнате и перебирает мои вещи. Они переехали в город, постоянно приходят люди—завтра «три дня». Я хочу, чтобы они успокоились, чтобы вспоминали только хорошее. Папа боится, что мама что-нибудь сделает с собой, нужно с ней поговорить. Вот вы думаете, что видите во сне покойных просто так? Нет. Я могу «написать» сценарий сна и послать тому, с кем хочу поговорить. Нужно успокоить маму. Я приснюсь ей на нашей даче—днем, когда печет солнце, мы сидим под навесом и пьём чай, вокруг много народу. Я обнимаю её за плечи и говорю, что всё будет хорошо и, что я хочу, чтобы они с папой жили счастливо и не плакали по мне, потому что мне это совсем не нравится; скажу, что мне больше нравится когда они смеются, когда у нас много гостей дома, когда им весело и хорошо у нас, когда играет музыка; обязательно скажу, что безумно люблю их и, что они самые лучшие родители на свете.
Я могу находиться где хочу, но мне больше нравится тут—на Даче. Сейчас все разъехались, все кроме моего Аяза. Господи, как же я люблю его. И я вижу, я вижу, как он любит меня. Больше всего я боюсь, что он забудет меня, хотя знаю, что это должно произойти, рано или поздно, он поймёт, что разлюбил меня, а потом забудет совсем..Как же мне тяжело думать об этом—ведь у меня впереди целая вечность, целая вечность, чтобы любить и любить его. Это ужасно. Хотя я в любой момент могу всё остановить и просто исчезнуть, исчезнуть безвозвратно, наверное я так и сделаю, когда пойму, что обо мне забыли все. Что хуже забвения? Теперь понимаю, что ничто, теперь, когда знаю смысл слова «вечность».
Аяз сходит с ума. Он здесь совсем один, бродит как неприкаяный по Даче..Мне так хочется присниться ему, поговорить с ним, но я боюсь, боюсь, ведь он может подумать, что это я так зову его за собой. А больше всего на свете я хочу, чтобы он жил и жил долго и счастливо, окруженный любимыми людьми.
Теперь я понимаю и знаю абсолютно всё, для меня нет загадок истории, недоступных мест и времен, я могу увидеть как писалась «Иллиада» и как строились пирамиды..Но самое главное, что я поняла, это то, что нет ничего лучше жизни, нет ничего лучше и интереснее жизни, своей собственной, какой бы она ни была..Я не понимаю лишь одного, почему это должно было произойти со мной именно тогда, когда в моей жизни появился истинный смысл, когда я только начала получать от неё наслаждение, тогда, когда у меня появился он? Почему ни двумя неделями раньше? Почему ни тогда, когда я отчаялась и умирала от одиночества? Лишь на эти вопросы я никогда не смогу найти ответа.
Так странно, в голове (если можно так выразиться) без остановки поёт голос Олега Анофриева..ведь есть только миг между прошлым и будущим, есть только миг..
Я хочу, чтобы он узнал всё это, чтобы он знал как всё на самом деле, чтобы он хотел жить, не теряя ни минуты. Я пошлю ему это во сне. Конечно, я могу записать всё в его ноутбуке, но это было бы слишком большим ударом для него. Все пользуются снами—это абсолютно недоказуемо и не вещественно и наиболее действенно.
Я люблю его, люблю так, как, кажется, никто не способен любить.
20 июля
Я не знаю, что мне делать. Я не могу понять почему всё так. Я хочу перестать чувствовать, думать, ощущать..хотя я и так не..
Господи, наверное чаще всего тебе задают вопрос «за что?», да? Вот и я не буду оригинальным..За что, Господи?
25 июля
Невозможно любить так как люблю её я..Я хочу увидеть её во сне, а она всё не приходит и не приходит. Вчера я весь день сидел на скалах, мне казалось, что она вот-вот должна появиться. Наверное я схожу с ума. Это даже к лучшему..это к лучшему.
30 июля
родители опять приехали ко мне, просили есть и пить, просили вернуться в город. Маму даже жалко, она осунулась и похудела.
Когда они уехали, я увидел на столе билет до Токио и обратно. Они привезли мне билет в Токио..хахаххаа..
Зачем мне теперь Токио, если я настолько потерян и одинок тут? Если я не понимаю языка на котором со мной говорят, не читаю, не смотрю телевизор? Зачем мне на хер это Токио, если мне здесь так?!
3 августа
Ровно месяц назад я увидел её в первый раз.
Почему она не снится мне?
Сегодня был очень странный день. Я не могу поверить в то, что произошло, хотя...хахаха..после её смерти я могу поверить во всё что угодно.
Вчера был сильнейший шторм, мне казалось, что дом вот-вот сдвинется с места.
Сегодня я шёл по пляжу и увидел торчащую из мокрого песка бутылку. Я достал её и стряхнул песок. Внутри был свёрток, вернее даже не сверток, а свиток. Крышку не удалось отвинтить—у меня всё время дрожат руки после 17-го. Пришлось разрезать бутылку ножом. На песок упал свиток, оказавшийся скрученными листами бумаги в полиэтиленовом кульке. Мой рассудок помутился..или я действительно сошёл с ума?
Это было письмо от Али..Она никогда не говорила мне, что пишет бутылочные письма. Я не мог его читать, мне было плохо, начало тошнить..всё потому что не ем—ем только когда приезжает мама, мне не хочется огорчать её.
Всё–таки прочитал его. Я боялся, мне было страшно, что сейчас кто-то придёт и отнимет его у меня, заберет и выбросит в море. Я читал, крепко сжимая листы в руках. Это было её письмо, письмо моей Али..письмо адресованное именно мне..она писала, что хочет, чтобы я был счастлив несмотря ни на что, чтобы был веселым без неё и вспоминал только хорошее, чтобы любил её, потому что она очень любит меня и будет любить вечно. Она писала, что хочет, чтобы я любил каждый день своей жизни и проживал его как хочу, она писала, что жизнь—самое лучшее что дано человеку, самое ценное, что существует. Она писала, что есть только миг, между прошлым и будущим..что он на самом деле и есть жизнь..
Она обещала, что я найду ещё много писем, что буду видеть её во сне. Она обещала, что будет любить меня вечно и попросила, чтобы я поехал, как мы хотели, в Токио, сказала, что будет со мной. Вместе с последним листом письма на песок упал золотой браслет, который был у неё на ноге в день аварии. Она писала, что не хочет, чтобы я кому-то рассказывал об этом, показывал письмо или браслет. В конце письма стояла сегодняшняя дата и её домашний номер..я ведь так и не успел его узнать. Она просила, чтобы я поехал домой к родителям, чтобы навещал её отца и мать, чтобы успокаивал их как могу.
Я не могу поверить в то, что держу это письмо в руках. Мне кажется, я схожу с ума.
25 августа
Это правда. Она действительно стала сниться мне и я получил остальные письма.
Завтра сорок дней со дня её смерти, и я поеду к её родителям.
Она рассказала мне историю, передала её так, как хочет, чтобы она была записана. Я это сделал.
Дни с Алей были лучшим, что случалось со мной. Она говорит, что знает всё и знает, как сильно я её люблю, что часто пересматривает наше с ней знакомство. Я верю ей.
*Яс (азерб.)—мусульманские поминки.