Ну да ладно, к делу. Завтра ко мне приходит бывшая жена, она всегда приходит раз в месяц в этот день. Я легко смоделирую истерику, и мы постараемся вместе выйти. Вообще-то «гориллы» меня уважают, но всякое может быть. До комнаты свиданий мы дойдем вместе, а после всё будет зависеть лишь от вашего актерского мастерства. Человек вы новый, вас еще не успели запомнить, в одежде даже оставили, это хорошо. Вот держите, здесь халат и шапочка, спрячьте под рубаху и отдыхайте, у вас завтра трудный день.
Винт сунул под одеяло сверток, протянутый врачом.
- Вы всё поняли? – спросил «профессор».
«Не совсем», хотел было уточнить Винт, но врач его резко прервал.
- Ладно, доработаем экспромтом, у меня сейчас мало времени, еще надо сделать кое-какие дела.
После чего профессор стремглав метнулся к своей кровати и, включив карманный фонарик, накрылся с ним одеялом.
Проснулся Винт от отчетливого шума, наполняющего палату. До ушей доносился чей-то пискляво завывающий голос.
- Господи, опять, опять она меня будет мучить, я этого не вынесу. Дайте мне знаний, я отравлюсь их ядом!
Открыв глаза, Винт увидел довольно странную картину. Краеугольные вдвоем пытались вытащить из палаты профессора. Тот же упирался руками о косяки проёма, и в этой позе распятого апостола Павла причитал:
- Не отдавайте меня на съедение этой ведьме, она сожрёт мои знания.
- Может, оставим его? – предложил один краеугольный.
- А свои 20 баксов, что за посещение, ты вернешь?
- Ладно, придется звать Жанну Зигфридовну, раз он хорошего языка не понимает.
С этими словами краеугольные удалились, а профессор запрыгнул на кровать, схватил стоящую на тумбочке чашку и заговорил в нее на манер рации:
- Скворешник, скворешник, я скворец, отбили атаку, закрепляемся на высоте, жду подкрепления.
– Сейчас начнется! – протянул «людоед», наблюдающий из-за спины Винта происходящий спектакль.
В этот момент в дверном проёме появилось высокое, тощее, грымзоподобное существо в больших очках. В одной руке существо держало совок, в другой – скрученную бельевую веревку. Женщина расстрельным взглядом оглядела палату. Людоед вжался в кровать и натянул одеяло по самые уши. Поклонники Бура-Бура синхронно бросились под кровать, только изобретатель остался неподвижно лежать, вперив взгляд в потолок.
- Ну что, шизики? – вкрадчиво произнесло существо. – Кто сегодня нарушает порядок? У кого сегодня начался припадок любви к свободе? Кто желает увеличения дозы лекарств всей палате? Кто это слабое мудло?
После этих слов «профессор» вдруг метнулся к Винту и, вытянув его за шиворот из постели, приставил к его виску чашку.
- Мы выйдем к моей бывшей жене только с этим человеком, - декларативно объявил он, - у меня тут чашка калибра 100 мм. Если кто-то попытается нам помешать, разобью чашку, если вызовет полицию – я разобью чашку, если я замечу слежку – я разобью чашку.
- Ладно, - сказала грымза, - следуйте за мной, а потом ко мне в изолятор.
- Я согласен! – выкрикнул «профессор».
«Вы видите, на какие жертвы я иду ради вас», успел он шепнуть на ухо Винту.
Прежде чем они проследовали в коридор, под пристальным взглядом грымзы, они дошли до дверей с надписью «приёмный покой», затем их втолкнули внутрь, где их уже поджидала довольно симпатичная женщина.
- Опять ты со своими шуточками, - улыбнувшись, сказала она.
- Никаких шуток, это мой новый лечащий врач, - ответил профессор, видя, как Винт напяливает халат и шапочку.
- Ты своими приколами скоро меня разоришь! Опять мне еще десять баксов отдавать Жанне Зигфридовне?
- Ничего, не обеднеешь. На, держи, это твоему новому мужу. Восьмая и десятая главы его диссертации по психиатрии.
- Ой, спасибо, - радостно прощебетала женщина, - а это тебе, здесь курочка и пирожки. Ты знаешь, ты когда свихнулся, стал таким заботливым мужем.
- Я тоже заметил, когда свихнулся, что ты выглядишь довольно неплохой женой. Надеюсь, ты веришь, что это мой врач?
- Ради тебя я поверю во что угодно, - сказала она и, чмокнув «профессора» в щеку, направилась к выходу.
Винт на ходу понял, что от него требуется и засеменил следом, умышленно громко говоря «Банки, затем уколы, после этого рентген, каронарное шунтирование, простата верхней кишки, трепанация».
- Парень, а ты откуда? – окликнул Винта голос уже у самой выходной двери.
- Из психиатрического, - честно ответил Винт.
-Практикант, - пояснила женщина.
- А, понятно, - ответил дежуривший у входа санитар. – Только ты, коль практикант, халат правильно одень, чай, психиатр будущий, а не хирург, чтоб наоборот халаты одевать.
- Да-да, конечно, - рассеяно на ходу ответил Винт, выходя из здания и не забывая вкрадчиво говорить женщине: - Капельница с ангидридом и пару таблеток анальгина, промедол, фенидол, ношпа…
Как только Винт вышел из больницы, женщина повернула и быстрым шагом стала удаляться прочь. Винт даже не успел ее поблагодарить за побег, но тогда это даже не могло прийти ему в голову. Голову снова наполнил сумасбродный поток мыслей о бытии, но теперь к мыслям о темном прошлом примешивались убийственные думы о не менее темном будущем. По всему телу пробежало неприятное чувство холода. Только сейчас Винт понял, что вызвано оно, прежде всего, отсутствием кожаного пальто, забытого в больнице. Отрадным был лишь факт того, что, по крайней мере, он теперь знал, что с ним – амнезия. С осознанием этого он и заковылял по узкому заснеженному тротуару.
Кто я? Кто я? Кто я? – атаковала мозг одна и та же настойчивая мысль. Но мозг сопротивлялся, не отдавая ни пяди своей информации. За этими нехитрыми раздумьями Винт отмахал не один квартал, прежде чем поднял голову и замер в стопоре: над ним нависал огромный, в два с половиной человеческих роста, плакат.
Плакат этот ничем не отличался от других, не менее громоздких, аляповатых, раскиданных по всему заснеженному и чужому городу. Но что-то в изображении резануло по отошедшему в небытие пласту памяти. Как будто какая-то неведомая мыслеформа, сойдя с уже обтёсанного ветром изображения, шагнула в эту новую реальность. На плакате был изображён пышущий здоровьем мужчина, завистливо, с некоторым раболепием глядящий вверх, на возлежащую в обтягивающей юбке девушку. Меж пальцев девушки дымилась сигарета, а чуть ниже располагалась огромная красно-белая пачка и не менее огромная надпись рядом «как, ты ещё не куришь?». Разумеется, ни сама надпись, ни дебильная ситуация, при которой женщина упрекает мужчину в не курении, не могла вызвать подобного замешательства. Но девушка, верней её лицо, а ещё точнее глаза – всё было ложью, кроме этих глаз. Из затянутого сумерками сознания всплыло только одно имя – Елена. Это была она. Да, конечно, на плакате не была изображена 18-яя девушка, в феничках и потёртых джинсах. Да, конечно, это вальяжно раскинувшееся создание, не при каких обстоятельствах не могло изречь, что-то вроде: «давай, умрём, чтобы всегда любить». И, конечно же, это существо могло любить только сигареты. Но, тем не менее, это была именно ОНА. Винт отшатнулся, как будто увидел приведение, прочитал узкую надпись «Минздрав предупреждает…» и стал рыскать по квадратам плаката, в поисках какого-нибудь исходного адреса рекламного агентства. В конце концов, уже на столбе, он обнаружил небольшой белый листок, на котором значилось: «реклама для всех и везде. Социалистическая 8». Как по мановению какого-то волшебника, возле Винта громыхнули створки троллейбуса. Винт влетел в него и уже потом, вдруг, осознал, что, вероятно, не все троллейбусы едут на Социалистическую 8 и, конечно, сразу задал сидящему у дверей старичку вопрос о маршруте троллейбуса.
- Социалистическая 8? – задумавшись, произнёс старичок, как бы припоминая карту города, - да, конечно, идёт. Только вы выйдите через две остановки и пересядьте в трамвай номер 18. Проедете в обратную сторону остановок десять, а там уже и рукой подать до автобусной остановки. Только вы в автобус не садитесь, а садитесь в 18-ый троллейбус. А на нём, проехав восемь остановок, как раз и попадёте на Социалистическую. Там, вероятно, есть и восьмой номер.
- А как-нибудь покороче нельзя? – спросил Винт
- Покороче, - разочарованно промолвил старичок. – Можно и покороче. Выйдите через семь остановок, на Бендеровскую, то бывшая Кавпаковская, там садитесь на метро. Там немного, четыре станции. Выйдите на Заводской и садитесь в автобус номер пять. Доезжаете до конечной, это и будет Социалистическая.
- А ещё покороче? - усугублённый вопрос был задан по отношению к старичку.
- На такси, - обиженно буркнул тот и стал рассматривать пейзаж за окном.