Станислав Фурта
Кто убил Лукреция? (Итоги конкурса ИНТЕЛЛЕКТУАЛЬНО-ФИЛОСОФСКО-ИСТОРИЧЕСКИЙ детектив от СлАвки Фурта)
Уважаемые авторы и читатели сайта Проза.Ru! Как любил говаривать мой бывший шеф, Генеральный директор компании Colvir Software Solutions: "Мы выполняем все свои обязательства перед клиентами… Кроме одного… Сроки". Но вот, в конце концов, я таки отважился обнародовать итоги первого проведённого мною и успешно провалившегося конкурса, условия которого были размещены по адресу:
http://www.proza.ru:8004/2004/04/05-06).
МИНИ-конкурса, поскольку мало кто рискнул всерьёз покопаться в моих ИНТЕЛЛЕКТУАЛЬНО-ФИЛОСОФСКО-ИСТОРИЧЕСКИХ построениях. Вкратце напомню суть: прочитав мою повесть "Гнев Божий":
http://www.proza.ru:8004/2003/12/04-114 ,
нужно было ответить на три вопроса:
1) Являются ли главные герои повести Лукреций и Теренций историческими персонажами? Подлинные у них имена или вымышленные?
2) Произошло ли на самом деле описанное в повести убийство? Если да, то кто действительная жертва, и кто настоящий убийца?
3) Почему автор считает "Гнев Божий" САМЫМ скандальным своим произведением?
Конкурс есть конкурс, а посему в нём должны быть победители. Таковым я и объявляю Виктора Йога, и перевожу ему 100 (сто баллов) от себя лично за единственную, увы, обстоятельную рецензию. Тем не менее, даже Виктор Йог не решил поставленную задачу, и поэтому в сложившейся ситуации я отдаю на откуп другим спонсорам проекта Мамочке, Кулинарычу и Братьям Аловым решение о переводе оставшихся баллов из призового фонда.
Виктор написал очень подробный и логически обоснованный отзыв на повесть "Гнев Божий" и представил свою версию, того, ЧТО же на самом деле скрывается за изложенными событиями. И если основываться только на тех фактах, которые изложены в тексте, и не разглядывать его "под лупой", то Виктор в своих выводах прав на 100 и более процентов. Но конкурс предполагал некое копание в первоисточниках (ниже скажу в каких), а этого не сделал, к сожалению, никто. Никто не пожелал заняться ремеслом детектива-архивариуса. И никто (в том числе, и Виктор Йог) не обратил внимания "на отпечаток пальца", который оставил преступник (то бишь, я). Героев повести звали Лукреций и Теренций. А в тексте условий конкурса они названы ЛИЦЕНЦИЙ и Теренций. Ошибка эта действительно сродни "отпечатку пальца" на дверной ручке, поскольку совершена совершенно неумышленно, автоматически.
Так что же произошло на самом деле? Кто убил беднягу-Лукреция? Автор повести не в счёт…
Сначала чуть-чуть истории с хронологией.
311г. н.э. Соправители Рима Галерий, Константин (будущий единовластный император Римской империи Константин Великий) и Лициний издают сердикский указ, предоставивший христианам свободу вероисповедания. Права христиан были закреплены в 312г. в медиоланском эдикте. Несмотря на то, что император Константин председательствовал на Никейском соборе в 325г., крещение он принял в лишь перед смертью, в 337г. С этого момента христианство становится фактически господствующей религией Римской империи.
353г. н.э. В нумидийском городе Тагасте (Северная Африка) родился Августин Аврелий (Блаженный Августин).
356г. н.э. В возрасте более, чем ста лет, в Египте умирает Святой Антоний Великий, один из последних христианских святых-чудотворцев, о житии которого имеются ДОКУМЕНТАЛЬНЫЕ сведения. Приблизительно в этот же период жил другой святой, мученик за веру Христову, Николай Чудотворец, епископ Мирликийский, личность более легендарная, нежели историческая.
361-363гг. н.э. Правление императора Юлиана, прозванного Отступником, во времена которого вновь возобновились гонения на христиан.
387г. н.э. В возрасте тридцати трёх лет, подобно Иисусу Христу, Августин принимает крещение от преподобного Амвросия, архиепископа Медиоланского.
391г. н.э. Вернувшийся из Италии в Африку Августин вступает в духовное звание, в 395г. делается священником и затем епископом в г. Гиппоне.
415г. н.э. В Александрии при попустительстве, а возможно, и по прямому наущению архиепископа Кирилла (того самого, который в 431г. путём изощрённых и нечистоплотных интриг разгромит на Эфесском соборе несторианскую ересь) толпа христиан-фанатиков учиняет погром в знаменитой античной библиотеке, во время которого была зверски убита женщина-учёный Ипатия.
430г. н.э. Во время осады варварами города Гиппона Блаженный Августин умирает.
Итак, практически на протяжении одной человеческой жизни, а именно жизни Блаженного Августина, христианство превратилось из религии гонимых в религию гонителей, из религии-легенды – в религию-институт, из религии чудотворцев, аскетов и харизматических пророков, выражаясь вполне современным языком, в религию политиков и правящего истэблишмента.
Так что же представляла из себя личность Августина Аврелия? Если полтора тысячелетия спустя В.И. Ленин напишет статью "Лев Толстой, как зеркало русской революции", то Блаженного Августина впору назвать "зеркалом ИНСТИТУЦИАЛИЗАЦИИ христианской церкви". О каких ещё вехах жизни Августина стоило бы упомянуть? Родился он в семье матери-христианки и отца, убеждённого, закоренелого язычника. Получил классическое, соответствующее духу поздней античности образование. Отсюда его тяготение в ранних сочинениях к неоплатоникам, прежде всего к Плотину. Сам Августин в молодости был учителем риторики, причём довольно успешным. Может быть, именно поэтому его тексты, в отличие от писаний очень многих отцов Церкви – подлинные литературные шедевры, среди которых, подобно благородному камню чистой воды, сверкает всеми гранями знаменитая "Исповедь" (см., например, Блаженный Августин. Творения. Алетейя, Санкт-Петербург, УЦИММ-Пресс, Киев, 1998). Духовные поиски Августина, поиски Божественной Истины с самого начала сопровождались метаниями. От неоплатоников и академиков – к манихеям и лишь потом к христианству. Впрочем, это шарахание от одного учения к другому было вообще типично для мыслителей первых веков новой эры. К слову сказать, знаменитый карфагенский пресвитер Тертуллиан, провозгласивший: "Верую, ибо абсурдно!", прошёл очень похожий путь, но к концу жизни отрёкся от христианства и основал собственную религию, оказавшуюся в историческом масштабе достаточно живучей. Именно из-за своего отступничества Тертуллиан не был, в отличие от Августина, канонизирован католической церковью. Приверженцем учения Мани Августин пробыл достаточно долго. Одно время образцом для подражания стал для него знаменитый манихейский проповедник Фавст. Тем не менее, манихеям так и не удалось создать целостную непротиворечивую философскую систему, а живой критический ум юного тогда Августина не мог примириться с многочисленными логическими "дырками" в манихейской философии, отчего разрыв с последователями Мани стал неизбежным. Своего длительного пребывания в рядах приверженцев "лжеучения" Августин манихейству не смог простить, пожалуй, до самого конца. Результат – тридцатитомное (!) сочинение "Против Фавста".
Дальнейшее хорошо известно. Переезд в метрополию, медиоланский период, крещение, возвращение в Африку, принятие сана, епископство в Гиппоне, колоссальные по объёму богословские труды.
Теперь, собственно говоря, об исторической канве повести "Гнев Божий". Действие происходит в Медиолане заведомо после 387г., т.е. после крещения Августина, но до 391г., когда он возвратился в Африку. Последняя сцена, в которой он диктует очередное послание Романиану – это уже более поздний, гиппонский период. А тогда, в Медиолане, Августин является неким центром притяжения для юной медиоланской "интеллигенции", находящейся в постоянных духовных поисках. Складывается подобие философско-религиозной общины, членом которой был и молодой богач Романиан, какое-то время "спонсировавший" эту общину вплоть до своего разорения. Об этом факте Августин в контексте повести упоминает в первом письме Романиану, которое он диктует Лукрецию. Текст этого письма подлинный, с небольшими купюрами взятый из достаточно раннего произведения Августина "Против академиков". Вообще, этот Романиан – излюбленный персонаж в сочинениях Августина. Очень многие его знаменитые тексты написаны именно в форме писем к Романиану. Члены созданной Августином общины, большинство из которых были значительно моложе его (а самому Августину не было тогда и сорока) почитали Августина за учителя, как до, так и после принятия крещения, и проводили время за богословскими и философскими спорами, организуемыми Августином. Временами ареной для интеллектуальных ристалищ служили знаменитые термы, и зрителями, и участниками которых могли быть женщины. Во всяком случае, в сочинениях Августина приводятся свидетельства того, что в этих "банных" спорах принимала самое живое участие его мать Моника (см., например "О блаженной жизни"). В V в. посещение бань, не говоря уже о "совместных помывках" мужчин и женщин, будет строжайше запрещено церковью.
Так кто же такие Лукреций и Теренций? Разумеется, речь не идёт ни о философе и поэте Тите Лукреции Каре (I в. до н.э.), ни о комедиографе Публии Теренции (прим. 195-159гг. до н.э.), хотя я и рискнул вложить в уста своего героя подлинную цитату из Публия Теренция:
- Великий Бог, небесный храм сотрясший громом! Ну, как не совершить мне то же, человеку малому?
Героями повести являются вымышленные отпрыски патрицианских родов Лукрециев и Теренциев, причём абсолютно неизвестно, проживал ли вообще кто-либо из представителей этих семейств в то время в Медиолане. Справедливости ради упрекну сам себя в одной маленькой неточности. В повести Теренций является сыном мелкого торговца, а это означает, что либо он должен происходить из рода плебейского, либо принадлежать к какой-нибудь захудалой побочной ветви рода Теренциев, утратившей патрицианский лоск. Тем не менее, помимо уже упомянутого Романиана, в сочинениях Августина есть ещё два замечательных персонажа, два юных спорщика ЛИЦЕНЦИЙ и ТРИГЕЦИЙ, которых Августин постоянно и довольно искусно "стравливал" друг с другом, и именно они послужили прототипами героев повести. Имя "Лиценций" я выше уже помянул, когда писал об оставленном в условиях конкурса "отпечатке пальца". Кое-какие идеи этих "вьюношей" в изложении Августина я использовал в качестве "прямой речи" героев. Для внимательного читателя августиновских текстов антагонизм между Лиценцием и Тригецием достаточно очевиден, однако, фатального характера он не носил, и было бы высшей несправедливостью по отношению к реальным историческим персонажам сделать одного из них убийцей, а другого – жертвой. Не уверен, что опыт с Моцартом и Сальери, проделанный Пушкиным, был с моральной точки зрения абсолютно оправдан. Именно поэтому я и решил дать своим героям другие, но фонетически созвучные имена. Само же произошедшее в медиоланских термах убийство является чистейшим авторским вымыслом.
А теперь о самом главном и, пожалуй, о самом скандальном… Задам читателю весьма риторический вопрос: "А сколько в повести главных героев?" На первый взгляд, если отвлечься от фигур второго плана, от рабов-банщиков, блудниц, следователей из магистрата и т.д., то героев трое, т.е. Лукреций-Лиценций, Теренций-Тригеций и сам Августин Аврелий… Однако, именно здесь я и подготовил для неискушённого читателя основную заковыку…
Те, кому сейчас, как и мне, в районе сорока или больше, должны хорошо помнить известного некогда драматурга Михаила Шатрова. По совершенно невероятному стечению обстоятельств он был однокашником моего отца по Горному институту. Михаил Шатров, автор бесчисленной ленинианы, использовал очень простой, но эффективный метод… Если выражаться совсем грубо, то Шатров брал полное собрание сочинений вождя мирового пролетариата, "вооружался ножницами", и вкладывал в уста Владимира Ильича цитату, соответствующую исторической обстановке. А поскольку наговорил и понаписал Ленин много чего, то его образ в пьесах Шатрова эволюционировал нога в ногу с требованиями цензуры.
Вот и я, дорогие читатели, склоня голову, вынужден признаться, что применил эту лукавую методу к сочинениям Блаженного Августина. Письма Романиану, надиктованные Августином в начале и конце повести – оригинальные. Молитва Августина, героя повести "Гнев Божий", во время обрушившегося на Медиолан ливня принадлежит перу реального Августина. Что ещё? Помимо реплик Лиценция и Тригеция из ранних августиновских произведений, Лукреций и Теренций озвучивают мысли самого Блаженного Августина иногда абсолютно дословно! И потому я, пользуясь привилегией автора, беру на себя смелость заявить, что главный герой повести – ОДИН, сам Августин Аврелий, в то время как фигуры Лукреция и Теренция, с точки зрения идейной – чистая фикция. Повесть "Гнев Божий" – это повесть о столкновении двух идеологий, обе из которых нашли отражение в сочинениях Августина, имеющих по сути один и тот же первоисточник – христианство, но развивавшихся настолько разными путями, что смертельная схватка между ними стала неизбежной. Лукреций и Теренций – это de facto не герои, это две половинки раздвоенного сознания самого Августина. Одна половинка (Лукреций) – античный философ, отчасти гедонист, христианство которого носило явный антропоцентрический характер, другая (Теренций) – ригорист и фанатик, яростный теоцентрист.
Столкновение Лукреция и Теренция – извечный спор между концепциями Человеко-Бога и Бого-Человека, яростная борьба между признанием Бога в себе, Бога внутреннего и Бога внешнего, стоящего НАД Человеком, погрязшем в грехе и пороке. Эти две линии, доведённые до крайностей, прямой дорогой ведут к одному из семи смертных грехов и к нарушению одной из десяти заповедей. От признания человеком своей Божественной природы до провозглашения лозунга: "Я могу ВСЁ, ибо я - БОГ!" всего один маленький шажок, а это, как вы понимаете, ни что иное, как грех гордыни, так свойственной человеку античному, запросто бросавшего вызов языческим Богам. Обратная сторона медали: провозглашение себя созданием a priori низменным, греховным, но обязанным подчиняться без рассуждений некоему абстрактному принципу под названием Воля Божья приводит к тому, что индивид отказывается от одного из главных Божьих даров – свободы воли, и тогда место Бога неизбежно заменяет церковь (пишу это слово с маленькой буквы в данном контексте абсолютно осознанно), как регулирующий механизм. Когда такая подмена уже произошла, сами заповеди перестают быть незыблемыми, в том числе и "не убий", если… "укажут". Вот из этого-то противоречия и выросло "туманное средневековье" с кострами инквизиции и прочими прелестями. Лично для меня, человека богословского образования не имеющего, этот вопрос так и повисает в воздухе. По сути дела, вся история первых Вселенских Соборов, все споры I-го тысячелетия о тайне Христа: "Кто пришёл к нам?", споры о том, насколько Христос Бог, а насколько Человек, имеют "подкладку" в виде вопроса о Божественной природе Человека. И тогда рядом с неизбежным "Что есть Истина?" вырастает страшненькая тень: "Что есть ересь?"
Не могу отказать себе в удовольствии процитировать слова диакона Андрея Кураева из предисловия к книге Амедея Тьерри "Кирилл Александрийский и Несторий, ересиарх V века", "Путём зерна", Москва, 1997: "Пока Церковь жива – её мысль развивается. Важно лишь, чтобы она развивалась из своих церковных, а не иных начал… Однажды установленное в Церкви остаётся в ней навечно. Если бы Церковь была философской школой – в ней можно было бы себя вести, как в бакалейной лавке, где каждый может брать или не брать или не брать то, что ему вздумается… Ересь появляется там, где богослов, зная ясно выраженное учение Церкви, противопоставляет ему своё, иное видение проблемы… и т.д." Слышите ли вы глас хромого Теренция?
Итак, Блаженный Августин в своём духовном развитии прошёл путь из "Лукрециев" в "Теренции". Недаром Лукреций записывает под его диктовку первое письмо Романиану: "Ищи прибежища в философии", а Теренций – второе: "Наша католическая Церковь пользуется всеми заблуждающимися… для собственного своего приращения… плотских же своих… она терпит, как мякину… грех или заблуждение кого-либо терпится дотоле, пока грех не встречает обвинителя…" Идеологи третьего рейха в своём утилитарном подходе к человеческому материалу вряд ли бы выразились яснее. Увы!
Я бы мог раскрыть свою "творческую кухню" до конца, установив соответствия между репликами Лукреция и Теренция из повести "Гнев Божий" и цитатами из сочинений Августина Аврелия. Не буду этого делать, поскольку надеюсь, что тем, кому это интересно, всё же возьмут на себя труд почитать сам первоисточник, для прочих же это будет абсолютно бесполезно. Интересующимся порекомендую почитать очень показательные главы XI-XIV "Исповеди", где Августин неоднократно совершает попытки проанализировать изложенную в Книге Бытия картину сотворения мира с философских позиций, и тут же бьёт себя по рукам: "Низзя!"
Ясно, что в одном человеке Лукреций и Теренций долгое время сосуществовать не могли, поскольку такое состояние сознания на языке высоком именуется "схизисом" ("схистом", способом сланца раскалываться на слои под давлением), а по-простому – шизофренией (т.е. "одержимостью расколом"). Для справки: "Шизофрения часто сопровождается чем-то, напоминающим частичный или полный раскол между всем, что происходит с пациентом и его чувствами по этому поводу" (Эрик Берн. "Введение в психиатрию и психоанализ для непосвящённых", ЭКСМО-Пресс, 2002). По некой лингвистической иронии церковный раскол Средних веков называется однокоренным словом – "схизма". И для преодоления раскола, раздвоенности сознания Августина либо Лукрецию, либо Теренцию предстояло уйти. Причём этот уход не мог произойти эволюционно, путём медленной метаморфозы. Духовное убийство становилось на повестку дня. Убийцей стал Теренций, то есть Августин, а жертвой Лукреций, и, стало быть, тоже Августин. Ещё одна маленькая деталь, на которую стоит обратить внимание. Приступы, случавшиеся с Августином и описанные в повести, не являются моей выдумкой, об этом можно прочитать и у самого Августина. Не исключаю, что приступы эти имели выраженную психосоматическую природу.
Ну и последний вопрос, который вправе задать читатель: "А на чьей стороне авторские симпатии?" Отвечу вполне откровенно: "Не знаю". Действительно, не знаю. Скажу лишь, что, по моему разумению, пылкий и не слишком симпатичный фанатик Теренций не так уж и не прав. Знаете, я очень люблю умного читателя и нахожу высший творческий кайф в том, чтобы не давать ему ответов на извечные вопросы-антиподы: "Что есть Истина?" и "Что есть ересь?"