Туда и обратно фантастический рассказ
Туда и обратно (фантастический рассказ)
Глава 1
Первый раз это случилось очень давно, с одной женщиной, преподавательницей Университета. Она была уже в возрасте. У нее был муж, две взрослых дочери и два внука. Обычная в общем–то женщина. Жила себе, преподавала высшую математику, сидела с внуками, все еще продолжала любить своего пожилого мужа. И вдруг ни с того ни сего начала молодеть. Ее омоложение происходило постепенно, каждый следующий год не прибавлял ей лет, а убавлял. Поэтому первые десять лет, от 53 трех до 43, она ничего не замечала. А когда наконец-то поняла, что с ней происходит, очень испугалась, помутилась рассудком и вскоре умерла. Но это был лишь первый в истории зафиксированный случай. Потом это стало случаться все чаще и чаще… И вот уже несколько столетий мы так и живем: сначала в одну сторону - от рождения к старости, а потом – назад, и умираем младенцами, если конечно какая-то тяжелая болезнь или несчастный случай не подстережет нас на нашем пути туда или обратно.
Меня зовут Лиза. Мне 25 лет. Я живу вперед, и еще очень мало знаю о жизни. Хотя раньше я казалась себе умной, разбирающейся в людях и самой себе. А сейчас я опять ничего не знаю. Чем больше живешь на свете, тем больше понимаешь, что ничего не понимаешь, - сказал какой-то древний мудрец. Не помню кто точно. Из античности, наверное. Они там все были мудрые. Я ничем не лучше и не хуже других, нет, правда, взять хотя бы мое отношение к обратникам. Я, конечно, понимаю, что они тоже люди и что им намного тяжелее жить, чем всем остальным, потому они и такие странные. Но стоит обратнику зайти ко мне в магазин, единственным моим желанием будет скорее его выпроводить, мне даже не хочется предлагать им свой товар, ведь мой товар призван приносить радость, а эти люди уже разучились радоваться, и это очень заметно по их отжившим глазам, статичным, вялым движениям. Вы никогда не спутаете обратника с нормальным.
Легкая беззвучная электричка, извиваясь голубой змейкой, на полметра оторвавшись от земли, стремительно несла меня обратно в город мимо утонувших в солнечном свете полей и лугов, в открытые окна электрички легкими свежими струями врывалось дыханье весны.
Слева противно хлюпнула раскрывающаяся газета. Я машинально обернулась на звук, и перед моим взглядом предстала мерцающая надпись
« Задержана группа обратных подростков - в прошлом практикующих хирургов - пытавшихся провести нелегальную операцию по перемене пола бездомному пьяному бродяге, уснувшему в парке. И ниже - мелким шрифтом: «встряхни надпись – узнаешь подробности». По газетному листу во все стороны бежала информация. «Работа: требуются лица от 25 до 50 и от 50 до 25, график свободный, подробности при встрече». Тут я поняла, что мое любопытство не осталось незамеченным. Чей-то насмешливый взгляд щекотал мою щеку. Я подняла глаза – и увидела искорки света на пушистых, безалаберно произрастающих ресницах. А потом я увидела лицо… Никогда в жизни я не встречала такой открытый теплый взгляд. И я как-то очень легко улыбнулась ему.
Я раньше никогда не знакомилась в электричках. Но сейчас все так естественно вышло. Я узнала, что его зовут Витя, он едет с дачи друга домой и ему тоже 25 лет, только уже по второму разу.
Глава 2
Как просто я в него влюбилась, влюбилась, даже не целуясь, а только за руку держась, не смейтесь надо мной, ведь это важно. Важно, когда ты хочешь взять человека за руку, и без толики сомнения можешь доверить ему свою. Как здорово и как страшно. В конце нас ждет тупик, но что же теперь делать, если я так хочу быть с ним? Еще совсем недавно мне казалось, что двадцать пять - это солидная цифра. А если осталось всего лишь двадцать пять, и из них только 10 сознательный возраст, а дальше детство и потом все? Ну и ладно, ну и пусть потом все будет ужасно. Но сейчас я радоваться хочу, разрешите мне радоваться.
Он ждал меня на перекрестке с букетом белых роз. Это были очень дорогие розы. Они умели качать головками и тихонько звенеть, а на их листьях всегда дрожали свежие капли росы. А потом они все равно вяли, все сорванные цветы вянут, но эти живут дольше остальных.
- Я взяла букет, поднесла его к лицу и жадно втянула чистый свежий аромат, послышался тихий мелодичный звон.
- Хочешь пойти на художественную выставку? - спросил Витя
- Да хочу, - согласилась я. - Мимо как раз пролетал ящик доставки. Я бережно уложила в него цветы, Провела по циферблату своей карточкой, ящик одобрительно крякнул, и розы с комфортом отправились ко мне домой.
***
Мы вошли в большую прохладную залу. Со всех стен на нас смотрели большие выразительные полотна.
- Все художники обратники? - спросила я.
- Да, - ответил Виктор.
Мы медленно рассматривали картины. Как только мы подходили ближе, картина оживала: начинала источать свет, наполнялась движением. На одной очень яркой и, на первой взгляд оптимистичной картине, состоящий из множества цветов, пестрящей легкими парящими бабочками, картина так и называлась «Свадьба бабочек» центральные фигуры, две самые большие и красивые бабочки исполняют какой-то экзотический танец то сходясь, то расходясь, образуя своим крыльями причудливые цветы. Потом вдруг у одной бабочки отрывалось крыло, падало, скукоживалось, словно осенний пожухший лист и рассыпалось, бабочка пыталась летать с одним крылом, другая бабочка старалась ее поддержать, и они вместе неумолимо падали вниз, другая тоже теряла одно крыло, какое–то время они пытались подняться наверх к небу, одновременно махая каждая одним крылом, при этом их тела переплетались. Но потом дул ветер и их разрывало на две части, а дальше оказывалось, что это вовсе не лес и не луг, и даже не клумба, а букет сорванных умирающих полевых цветов, и не небо, а голубое платье в вульгарных золотых блестках, небрежно брошенное на спинку стула. Следующее полотно. Этот сюжет, пожалуй, произвел на меня наиболее угнетающее впечатление. На картине под названием «Возвращенная из прошлого» очень красивая девушка в ярко зеленом коротком платье идет к реке купаться. В камышах за ней подглядывает мальчик подросток. Девушка легким движением откидывает волосы и медленно снимает платье. А под платьем дряблое рябое старушечье тело. Никогда не забуду глаза мальчика, в которых любопытство сменяется страхом и крайней степенью брезгливого отвращения.
Девушка–старуха ныряет в воду, а через секунду на гладкую поверхность вверх животом начинают всплывать дохлые рыбы, на какое-то мгновение воздух наполняется вонью. Другие картины такие как «Маленький муж», «Шлюха – девственница», «Кровные враги в одной люльке» и пр. были писаны с тем же жутким настроением тошноты от жизни, каждая новая композиция наполняла мое сердце все большей тяжестью, и под конец осмотра мне хотелось взвыть. Но вот, слава богу, выход. Я очень резко толкнула дверь, которая, испуганно дребезжа, ушла в пол, и вырвалась на улицу. На улице солнце и воздух.
- Я, наверное, зря тебе все это показал, прости меня, - Витя нежно обнял меня за плечо, прости, пожалуйста.
- Нет, не зря, - неожиданно для самой себя твердо произнесла я, - Расскажи мне, пожалуйста, как ты жил так, я хочу это понять, я не совсем понимаю, я теряюсь. Пожалуйста, расскажи.
- Это так долго, - засомневался Витя.
- Ничего, я готова слушать, сколько нужно, - подбодрила я.
Глава 3
Моя первая жизнь. Это было так запредельно давно, возможно это был даже и не я, - Витя вздохнул, - Прямо, даже не знаю, как это все оформить.
- А ты расслабься, - посоветовала я. Мы сидели на кухне, пили чай, на улице совсем стемнело, голубыми огоньками мелькали бесшумные париломобили, слышался смех и легкая музыка из окон воздушного дорогого ресторана, совершавшего свой ежевечерний рейс над городом. На столе горели свечи, самые обычные свечи, при таких же свечах сидели в свой первый романтический вечер мои прадедушка и прабабушка, я люблю обычные свечи, а не сверхмодные световые цветники, ведь в них нет души, они холодные. А вот светлячки, дружными стайками кружащие вокруг нас, были искусственными, но где же я возьму настоящих в этом «ненастоящем» городе.
- Сначала ты, скорее всего, был ребенком, - пошутила я.
- Да, - Витя широко улыбнулся, - он умел так искренне и легко улыбаться, хотя и жил очень долго. Интересн, почему? Как он сумел не утратить в себе ничего живого? Как?
- Я был ребенком. Совсем обычным, по-видимому. По крайней мере, гением меня никто не считал. Знаешь, немного обидно, что я почти не помню маму. Она умерла, когда мне было девять. Я, наверное, переживал, но я не помню. Все как будто через очень грязное стекло. Свет вроде есть, а не видно ничего. Подростком - да был. Половое созревание, алкоголь, девочки какие-то, толстые почему-то все, может, мне такие раньше нравились. Учился, судя по аттестату, я неважно, но совсем в пропащие меня тоже не записывали. Потом в Университете учился. Тут уже какая – то ясность прорисовывается, более или менее. Вообще не нравлюсь я себе там. Баран целеустремленный. Адвокатом хотел стать, а стал инспектором Торгово-промышленной палаты.
- Это что? – не поняла я.
- Сейчас это Комитет по глобальным проектам бизнес развития вселенского масштаба. Да бог с ними, с этими органами со всеми. Все они как мухи. Только кажется, что вред какой-то есть. На самом деле жить-то не сильно мешают, главное внимания особо не обращать. Работал я, работал. Тупел. Потом вконец тупой стал. А казалось, что утвердился в жизни. Друзья - да были. Имен не помню. Но лица, голоса. Некоторых даже встретил вновь на обратной дороге. Не те они, правда, но что-то осталось, от того прошлого, которое почти позабылось. Женат был то ли дважды, то ли трижды.
- А какие они были, твои жены? – все, что я слышала,, было для меня настолько новым, как странно не помнить своей жизни, и это считается нормально, я слышала, что в основном так и есть. Но чувства ведь не умирают, просто память не выдерживает переизбыток информации. Мне почему-то стало не по себе. Как тогда, на выставке. Витя показался мне каким-то потусторонним существом, в которое спрятана страшная злая тайна. И которое, само не сознавая этого, носит в себе твердую, упрямую частичку непреодолимого зла.
- Жены, - повторил за мной Витя. Я не знаю. У них почему-то одно лицо, и то какой-то актрисы, тогда популярной .
- Ты их не любил, совсем ?
- Нет, почему – же? Я просто не знал, что такое любовь. Я не умел любить жизнь.
- А сейчас умеешь?
- Да, это просто. Мне помогло мое второе рождение. Это совсем не так как в первый раз.
- А ты что, помнишь первый раз? - я рассмеялась.
- Я не помню, но я знаю, кажется. Я как-то внезапно стал старым. Потом мысли и чувства перестали слушаться совсем. Все люди кругом оказались чужими. Хотя иногда они утверждали, что я с ними, свой, но они были чужими.
- Ты впал в старческий маразм, да?
- Да, а потом совсем из ума выжил. Родные стали ненавидеть. Я был старым уродом. Говорят, дикие вещи вытворял. А мне просто хотелось радоваться, а я не знал чему. Как будто потерял рычаг управления. Все казалось, вот сейчас нащупаю нужную кнопку, состыкую картинки, и смогу вернуть вещи, события, стремления, привязанности, но все рушилось, рушилось... А потом вдруг вспышка, озарение, и я понял, что больше не умираю. Появилось спокойствие, уверенность в том, что боль пройдет и будет жизнь. Дети выгнали меня сразу же после того, как суд признал меня вновь дееспособным. Сказали, что я и без того должен им быть благодарен, так как они предпочли мучаться со мной на протяжении нескольких лет, а не отдали в приют. Я почувствовал себя свободным. Жизнь робкими маленькими шажочками возвращалась ко мне. С каждым днем я мог вдохнуть все больше воздуха, сделать больше шагов.
- Это похоже на выздоровление после тяжелой болезни?
- Нет, это больше, намного больше. Ты не представляешь как приятно, когда у тебя с каждой минутой начинает улучшаться зрение. Мышцы крепнут. Каждый день приносить тебе маленький бесценный подарок. И ты понимаешь, что дальше будет только лучше. Мир, уже практически отказавшийся от тебя, вдруг спохватился и забрал тебя назад, соскучившись и вновь полюбив.
- Удивительно, только я в замешательстве. Тогда я вообще ничего не понимаю, - призналась я. – Как же эта жуткая выставка? И, насколько я знаю, большинство обратников глубоко несчастны. С ними так тяжело общаться, они словно какие-то недоделки или переделки.
- И я? - Витя посмотрел на меня так ласково. Господи, неужели это лицо было когда-то старым, подумала я.
- Нет, ты нет, ты выпадаешь из всего этого. Ты вроде из них, но все что про них – это не про тебя. Почему?
- Потому что у меня хватило ума быть счастливым.
- То есть?
- А все очень просто. Мы стареем и начинаем понимать, что чего-то там не успели, чего-то не смогли, где-то ошиблись и в результате не уложились в срок. И надеемся на второй шанс. Думаем, еще одна целая жизнь дается для исправлений, догоняний и перегоняний. А она дается не для этого.
- А для чего?
- Чтобы просто жить, понимаешь? Этот шанс не имеет ничего общего ни с карьерой, ни со славой, ни с богатством. Это шанс увидеть то, что не успел увидеть в прежней жизни, когда закрутившийся в суетном и тесном мирке, который сам для себя выстроил и себя же в нем заточил, вообще потеряв способность видеть, слышать, понимать, чувствовать.
Глава 4
Знакомство с ним все во мне перевернуло. Раньше оглядываясь на свою прежнюю жизнь, я видела только цепь не использованных возможностей, и удивлялась сама себе, почему я еще не потонула в жалости к самой себе и ненависти к окружающим. А теперь, опираясь на Витину теорию, я вижу, что моя жизненная установка была изначально правильной. Сегодня включила старый галограф, замерцали огни, засверкали блестки, на сцену вспорхнули прелестные юные феички в переливающихся воздушных платьях, тени кружили вокруг меня, они уже поблекли от времени и эта кудрявая девочка с таким счастливым лицом - это я. Плавная музыка меняется на более ритмичную, одежды слетают с тел, и я почти голая, такая гибкая и горячая. Это был очередной конкурс «Принцесса – звезда», и я его выиграла. Не знаю, чем я взяла верх над другими, многие из них были профессиональные модбалерины и топтанцовщицы, наверное, искренностью. А потом был очередной фильм «Принцесса-звезда». Но главной ее героиней была уже не я. А от меня ничего особенного и не требовалось - быть понежнее с продюсером, который, кстати, был довольно привлекательным и совсем не старым. Я не в коем случае не хочу пощеголять перед кем-то своей моральной устойчивостью, дело не в этом, просто тогда мне было важнее сохранить принцессу в самой себе, а не разбросать ее миллионами тончайших кружевных лент и горстями серебристого бисера в угоду окружающим. Я все оставила себе. И моя принцесса, продолжила расти во мне и заниматься тем, что я ей предлагала.
В Университете я занималась только тем, что мне интересно, и ровно столько, сколько мне это было интересно. В результате я получила фантастически бессистемное и ни для чего не пригодное образование и встретила настоящую подругу, которая теперь уехала в Африку, изучать психологию жирафов особо крупных размеров. С ней мы в основном развлекались, знакомились с мужчинами, ходили на танцы, устраивали громкие вечеринки с драксом, потрясающим наркотиком, который позволял человеку почувствовать на себе все животные инстинкты в их апогее, теперь его запретили, заменив мраксом, но это жалкая подделка под подлинные ощущения. В конце-концов, нам надоело куролесить, и мы решили организовать собственное дело, коим я и занимаюсь по сей день. А сегодня вообще пытаюсь сотворить шедевр, подарок для любимого человека, хотя может ему это и не нужно совсем, но потом он точно оценит, как это ни печально.
Какой потрясающий материал, шерстка переливается как живая, как легко шить новыми иглометками, брюшко - принимай урчалку, это теперь твой голос, лапы, большие и добрые, обнимучие лапы, голова тяжелая, мыслей в ней много, но они все такие бестолковые. Тебе нравятся твои уши, ими хорошо слышно? Нос, блестящий, как–будто влажный, да он и, правда, влажный, как это? Глаза. У тебя будут глаза, как у Вити. Умные и спокойные, надежно схороненные в мягких кустиках ресниц, и когда люди будут смотреть в них, им будет казаться, что ты все понимаешь, а на самом деле тебе еще все интересно, и это увидят не все. Последний штрих, ты же у меня немножко скромен, все. Живи! – громко выкрикнула я и рассмеялась, щелкнув медвежонка по носу. И тут, О чудо! Или мерещится? Медвежонок обиженно поднял лапки и обхватил ими ушибленный мною нос и укоризной посмотрел на меня. Когда-то все мы в детстве мечтали, чтобы наша любимая игрушка ожила (роботы и голограммы не в счет). И вот это случилось. Мишка подполз ко мне будто ребенок, потом он взобрался ко мне на колени, пыхтя доврался до груди, рискуя соскользнуть, радостно обнял меня за шею и заурчал, словно басовитый котенок, его мягкая мордочка терлась мне о щеку, и нос был влажный, я люблю тебя, мамочка, дай, пожалуйста, конфет, прошептал он мне на ушко.
***
Я несла его за пазухой. Дул сильный ветер и солнце светило как-то свирепо. Витя сказал, что у него для меня сюрприз. Какой, интересно. Народа в электричке практически не было. Через десять минут я была на указанной станции. Лес будто открыл мне свои шелестящие объятья. Я не сомневалась, что иду в верном направлении, кто-то невидимый будто нашептывал мне дорогу. Вначале лес был легкомысленен и редок, будто представлял собою трепещещую на ветру воздушную беседку перед входом в знатные покои, потом погустел и облекся в загадочность хвои, мох навязчиво обнимал мои ступни, замедляя своей избыточной нежностью мой шаг. И вот передо мной открылась поразительно светлая поляна:
– Витя, ты здесь? - тихо позвала я.
- Да, конечно, - он возник, как мне показалось, неоткуда, но я не испугалась и даже не удивилась, всю дорогу сюда я чувствовала его незримое присутствие.
- Тебе нравится все это ? - он сделал характерное движение рукой.
- Да здорово, очень здорово, и как ты додумался стать лесничим?
- Наверное, я об этом раньше мечтал, но я не помню, только предполагаю.
- Ты знаешь, мне кажется, что если бы я зашла сюда случайно, я бы сразу поняла, что это твой лес.
- Лес мой. А поляна твоя, ее тоже зовут Лиза. У нее все твое: голос, цвет, запах, вздох, нежность.
- Я польщена, - смутилась я, - А у меня тоже есть подарок для тебя, - Я распахнула куртку и вынула оттуда медвежонка. Мой подарок вдохнул свежий воздух и чихнул. Витя бережно взял медвежонка в руки.
- Просто потрясающе, очень художественно, у тебя талант,- похвалил он. Медвежонок подмигнул новому хозяину, - Действительно талант, ты не ремесленник, ты творец, - подытожил Витя.
- Да при чем тут ремесленник, талант, творец, - моему возмущению не было предела, - он же живой, ты что не видишь? Он тебе подмигивает, а ты не замечаешь.
Витя удивленно посмотрел сначала на меня, потом вновь на медвежонка, но так ничего и не увидел.
- И ты не видишь, что он живой да? - мне хотелось заплакать.
- А разве ты не видишь?
- Что? – не поняла я.
- Поляна, она ведь говорит с тобой, она любит тебя, как и я.
- Поляна чудесная, согласна. Но, ты ведь образно говоришь, да? А мой медведь тебе по- настоящему мигает.
- А у поляны бьется сердце, разве ты не слышишь ?
Я прислушалась: деревья, птицы, в траве кто-то шуршит, но сердце…
- Ты все-таки образно?
- Нет, я не образно…
Мой несчастный медведь бросил подмигивать и насупился.
- Что-то не так, - тихо сказала я.
- Эгоисты, - Витя обхватил мое лицо руками, - все люди такие эгоисты, и мы с тобой, родная.
Глава 5
Он сделал мне предложение. В таких случаях девушка должна прыгать от радости, а ее мама обливаться счастливыми слезами. В глазах моей мамы застыло выражение напряженной тревоги, она уже несколько лет как начала молодеть, но пока еще она была моей мамой. А папа принялся объяснять мне всю нелепость и абсурдность моего решения. Он очень старался переубедить меня, но я была непреклонна. Не знаю, почему я согласилась, и почему он предложил. И детей от обратников не бывает. Все это глупо конечно, но я чувствую себя такой счастливой, и уже вижу себя в прекрасном белом платье.
Потом в магазине они слетали на меня сверху, словно пушистые облака, которые почему-то пахли французскими духами и легко садились по фигуре. Они все были великолепны, но в одном я почувствовала себя истинной принцессой.
Потом мы стояли в большой прохладной зале со смеющимися фонтанами. Рядом были мои родители, немногочисленные друзья и его престарелая дочь с мужем. Когда мы ввели свои данные, аппарат регистрации несколько усомнился в правильности наших намерений и на всякий случай переспросил - действительно ли мы хотим оформить брак, а не более подходящее в этом случае опекунство на будущее время. Я рассердилась и, видимо, слишком сильно нажала на подтверждающую мои намерения кнопку, автомат молниеносно зарегистрировал брак, который через десять лет автоматически переоформлялся в опекунство и выплюнул в нас не положенную порцию лепестков роз, а килограммов, как мне показалось, двадцать, прямой наводкой, сбив с ног как нас, новобрачных, так и родственников.
Глава 6
В окно будто билась птица, я разомкнула створки, - ну, конечно же это были новости, к таким как я несознательным гражданам, которые избавились от всех возможный видов теле продукции, они бились в окно эдаким навязчивым мячиком. А вот и не открою. Я состроила мячику страшную рожу.
- Может, хоть ради смеха разочек посмотрим? – предложил Витя.
- Не – а, без меня, пожалуйста, - мне уже пора было открывать магазинчик. После работы приеду к тебе в лес, - крикнула я уже в дверях.
- Ладно, - ответил Витя, скрипнули створки, - он все же впустил мячик.
Мечтательная девушка, ни о чем не спрашивая, с интересом разглядывала игрушки. А я никогда не навязываюсь покупателям. Пока она была единственным посетителем. Ох, зря я оставила двери распахнутыми. Новости все-таки настигли меня. Мячик не то хрюкнул, не то пукнул, и вот перед нами во всей красе предстало изображение дикторши Фани, которая донесла до нашего сведения своим хорошо поставленным голосом, что сегодня государственный совет с одобрением Премьер-президента принял закон «Об объективном регулировании жизнедеятельности граждан, живущих обратной жизнью». Одна из основополагающих статей гласила: « Если обратник возрастом не меньше 16 лет (а с согласия опекунов до 15) изъявит желание лишиться жизни, он может обратиться в специальный центр, где его, если не будет выявлено каких–либо объективных причин, препятствующих его умервщлению, предадут смерти безболезненным и быстрым способом, путем введения вакцины. Изображения сузилось, пискнуло противно и исчезло.
- Так нельзя, - возмутилась моя покупательница. Такие важные вопросы нужно выносить на референдум. У нас какая-никакая, а все ж демократия, правда?
- Угу, - машинально согласилась я. И тут до меня дошло. Я испугалась, словно мне кто-то подсказал.
Я пулей вылетела из магазина, поймала первый попавшийся таксикус и в считанные минуты оказалась у «Центра по раздаче смерти». За смертью выстроилась большая очередь. Система была еще не отлажена, а центр всего лишь один. Предварительная беседа и оформление документов занимало много времени, а желающих собралось весьма внушительное количество. Я увидела Витю в самом конце.
- Ты что, с ума сошел, почему ты со мной не посоветовался?! – выкрикнула я.
- Лиза, как ты узнала? – он ошеломленно уставился на меня , не зная, что сказать.
- Я не узнала, я почувствовала, я новости смотрела…
Его лицо болезненно подернулось.
- Какой же я глупый. Столько лет прожил, а не умею обмануть даже такую Лизу. Прости, милая, но пришло время, я скоро стану другим, тебе это не нужно, ты еще такая молодая, ты должна жить нормально, здоровой нормальной жизнью.
- Я и так живу нормальной, здоровой жизнью с любимым человеком.
- Но это же скоро кончится, пойми.
- Будет другое, я готова к переменам, готова меняться вместе с тобой, я не буду счастлива, если ты уйдешь. Тогда я не верила, что эти слова действительно произносятся мною, мне было очень страшно, мне страшно и теперь, но…
Глава 7
Сегодня ночью снилось что-то тягостное и мерзкое, возможно я даже плакала во сне, или только показалось? Сон мгновенно вылетел из памяти, оставив странный тревожный след в душе. На улице шел дождь. Большие крупные капли медленно стекали по оконному стеклу. Витя стоял у окна, спиной ко мне, смотрел на дождь. Он почувствовал, что я проснулась, но не обернулся. Как же он изменился за эти девять лет. И идя с ним рядом по улице, я все чаще испытываю чувство неловкости. Его когда – то статные, широкие плечи заметно сузились, он начал сутулиться, и с этими выпирающими острыми бугорками лопаток, и тонкой беззащитной линией позвоночника он стал походить на индюшонка. Подросток…
- Ты знаешь, я так не люблю детей! – вдруг неожиданно сказал он.
- Почему?
- Мне с ними как будто чего-то страшно. Они такие глупые, ничего не понимают, и им все можно. И после паузы добавил: «Скоро и я буду таким». Он водил пальцем по стеклу, оставляя грязные разводы.
- А у тебя раньше были дети, - напомнила я ему.
- Да, но я в это уже не верю, те чувства, они себя изжили, и я, - он судорожно сглотнул.
- Я больше не могу быть тебе мужем.
- И не надо, - согласилась я.
Он отошел от окна и сел рядом со мной на кровать.
- Ну почему, почему ты тогда от меня не отказалась? Зачем тебе все это? Можно, я сейчас умру - при твоем согласии мне еще разрешат, а через полгода все, ты будешь мучаться до конца.
Я обняла его худое тело, длинное тело, почувствовал какой-то совсем другой, честно признаться, немного отталкивающий запах. Конечно же, он не может больше быть мне мужем.
- Не волнуйся, у тебя сейчас просто такой период тяжелый, потом будет легче, вот увидишь, и я всегда буду с тобой.
Глава 5
- А вы знаете, ваши игрушки живые, правда, обезьянка Фрося сказала мне сегодня доброе утро.
Это ей наверное приснилось, - сказала молодая пухлая мамашка о своей белокурой дочке.
- Как знать, как знать, - улыбнулась я, подавая малышке коробку с ухахатывающимся кроликом.
Девочка заговорчески подмигнула мне.
Но далеко не у всех детей мои игрушки оживали. А у детей живущих назад они не оживали никогда.
Я закрыла свою лавочку и отправилась на детскую площадку, где, как всегда, задавал жару девчонкам мой хулиган Витька. На этот раз он предстал передо мной весь извазюканный в песке, с взъерошенными волосам и удовлетворенной своей проказой физиономией. Рядом стояла такая же испачканная, удивительно небрежно скроенная, тощая девочка и ее толстоногая мамаша.
- Ваш ребенок урод, - обратилась она ко мне. Эти обратники - все уроды. Он повалил мою девочку и хотел с ней сделать что-то неприличное. К ним подъехал робот долдон.
Дама презрительно кинула ему деньги. – Все, больше никогда не приведу ребенка на эту площадку, всех этих долдонов давно пора в утиль. Она взяла свою измазанную дочку за руку, и они с гордым видом удалились.
- Я же предупреждала Вас, что мой ребенок обратник, и за ним нужен особый присмотр, - укорила я робота.
- Дети играли, синяков нет, царапин нет, по инструкции дети после игры могут быть грязными, компания за это ответственности не несет, - отрапортовал долдон, взял у меня деньги и укатил.
- И что же неприличного ты хотел сделать с девочкой? – спросила я Витьку.
- Да ничего, я ее просто извалял и все.
- Я же тебе говорила, что девочек нельзя…
- Я ее и не бил, а только валял, - оборвал меня Витька, - про валять ты ничего не говорила.
- Да не говорила, ты прав, - рассмеялась я. Наказанье ты мое.
- Раньше надо было думать, теперь сама виновата.
- Да, это уж точно, - согласилась я.
- Я тут подумал, - серьезно заявил Витька. Тебе надо замуж выходить, пока ты еще не совсем старая.
- Я уже замужем.
- Но надо же по нормальному выйти, чтобы как все.
- Не твоя это забота, понял?
- А когда меня не будет, кто о тебе позаботится, ты об этом подумала?
Я рассмеялась. Порой он был просто уморителен.
- Я сегодня говорил с медведем.
- Правда, я же тебе говорила, что он разговаривает, а ты не верил, и что же он сказал?
- Ну, чтобы я о тебе позаботился, - неохотно признался Витя.
- А теперь понятно, почему ты эту тему затронул, медведь–то поумней тебя будет.
Витя насупился и всю оставшуюся до дома дорогу молчал.
Глава 6
Каждый раз, приходя сюда, я словно попадаю в другой мир, и это мой мир, мир созданный для меня Виктором, не тем сутулым подростком Витей, не тем пухлым задиристым крепышом Витькой, не этим спотыкающимся малышом Витенькой, которого я сейчас веду за руку, а Виктором мужчиной, который так любил меня, что запечатлел свою любовь в этой поляне. Она распласталась у меня под ногами ковром пронзительно синих цветов, метнулась вверх, радостно прошелестев в верхушках берез, она влилась в песню птицы, новой, такой человеческой нотой, ее чистым соком налилась спелая земляника, и, стоит мне приложить ухо к шершавой коре по отечески ласкового дуба, я слышу биение сердца, оно всегда со мной, им пульсируют листья клена, дрожит каждая травинка, здесь все дышит мною, здесь все дышит для меня.
Маленький Витя копошился в землянике, не столько ел, сколько мял ее своими пухлыми коленками.
Я присела на откос и взглянула на небо. Когда-то очень давно, маленькой девочкой, я смотрела вот так на небо, и мне казалось, что там, за облаками, передо мной открывается рай. Вглядевшись пристальнее, я начинала различать очертаний деревьев, полей, рек, (пейзажи в основном были сельскими), но людей, как я не вглядывалась, там не было, и еще иногда казалось, что передо мной какое-то отражение уже существующего.
- Земля в небе отражается, - просто сказал Витя.
- Точно.
- А когда я умру, ты умрешь вместе со мной, правда, мама?
- Конечно, маленький.
Глава 7
Он с каждым днем уменьшается. Мне все легче и легче держать его на руках. Сегодня он ни разу не открыл глаз и не издал не звука. Дыхание еле угадывалось, но он был теплым, значит, еще не конец. Как я буду жить, если его не станет? Он был для меня всем: мужем, братом, ребенком. И я успела побыть для него всем. И кем же я буду без него? Не хочу, нет, я не верю в его смерть.
Эпилог
Он не умер. Ее молитвы достигли души обычно безучастных небес. Он стал расти, но он не стал превращаться в ее Витю. Он даже внешне почему-то перестал быть на него похожим. Лиза вырастила его, она прожила долгую жизнь и напоследок даже успела еще раз вполне успешно выйти замуж. Лиза всегда говорила, что не будет жить обратно, не видит в этом смысла, ей не верили, поверили только, когда она умерла в 83 года. А потом как-то постепенно люди перестали жить в обратную сторону, бывали, конечно, случаи, но очень редко.