1.
48 часов по пересеченной местности. 48 часов в полной темноте на ощупь. 48 часов в лесу. Вот так вот 48 часов назад погасло солнце. Солнце. И когда ты вне города, то паника отступает уже к конку первого часа. Глаза привыкают. И тело само ощущает реальность. Хотя первые сутки все же остаются на теле ушибами, сбитыми при падении коленками и ободранными руками о стволы деревьев. Конец света.
Кто говорил, что еще 600 лет до?
Вот так вот раз и все – темнота. И крылья не помогут. Тут не взлететь. Тут нет места даже для размаха. Надо идти и верить. Не может вот так в одночасье погибнуть свет. И где-то должен закончится лес.
Ангел провел рукой впереди себя и не ощутил ничего. Пустота.
Поднял голову. Звезд не было. Ничего не было. Темно.
Но войну со Злом еще не объявляли. Он бы почувствовал.
Он бы успел расправить крылья и взлететь.
Он бы успел на битву.
Значит, произошло нечто, что ему не понятно. Но нельзя страшится непонятого. Надо стремиться к познанию. И надо найти людей. Хотя бы человека. Ведь только тогда …
Впрочем, что тогда пока еще не ясно.
Но если жив он, значит битва еще не проиграна. Надо только лишь выйти на поле боя.
И найти свет.
2.
Если не плакать, то все можно понять, так говорил папа. Главное не плакать. – ребенок сидел на кровати и всматривался в темноту. Когда он проснулся, дома было необычайно тихо. Сначала он подумал, что еще ночь и лег спать. А когда проснулся, то снова была ночь. Никто не откликнулся. Свет не включался. И было так тихо, как никогда. Ребенок был всего лишь ребенком. Папы не было дома. Но папа всегда возвращался. Он на ощупь прошел на кухню. Достал из холодильника молоко и взял со стола хлеб. Молоко прокисло. Но есть хотелось больше, чем когда-либо. Надежда, что придет папа и все починит была сильна. Но папа не приходил. Часы на столике не работали, а военные с подсветкой сломались и стрелки светящиеся в темноте бегали по циферблату в разные стороны. Ребенок была еще мал, но не на столько, что бы не понять, что случилось что-то страшное. И тогда он заплакал впервые. Сначала тихо. Потом все громче и громче. Он плакал так долго, как никогда раньше, и тишину разрывал только его плачь. Каким-то шестым чувством ребенок осознал, что его никто не слышит. Вообще никто. Он подошел к окну и вместо привычных светящихся окон в доме напротив увидел темноту. Черную, вязкую, гнетущую темноту. И тишина заложила уши. Он не мог плакать. Страшно. Необычайно страшно. Ребенок стянул с кровати одеяло, залез под стол, укрылся и заснул. Когда страх разъедает душу, то самый лучший способ не бояться, - уснуть. И не видеть снов.
Новое пробуждение не предвещало ничего хорошего. Было темно, но уже не так страшно. Бояться вечно не возможно. Любой человек, а тем более ребенок, не может боятся вечно. Он выполз из-под стола, дошел до ванны, открыл кран. Воды не было, а во рту ужасно воняло. Папа всегда говорил, что от мужчины не должно вонять. Он выдавил пасту. Зажевал ее и сплюнул. Гадость и надо все же чем-то прополоскать рот. Вышел на кухню, налил в стакан прокисшего молока и прополоскал рот. Хоть что-то. Открыл холодильник. Ну и запашок! Все что воняло, выкинул на пол. Открыл коробку плавленного сыра. Вкусно. Медленно дошел до кладовки. Как же трудно в темноте искать вещи. Ага. Вот и пакет. Свечи это то, что надо. И хоть папа запрещал пользоваться спичками, но папы не было и запрет значит не действовал. Охотничьи спички были рядом, и с первого раза свеча загорелась. Стало намного спокойнее.
- Я… - ребенок замолк, прислушался и повторил – я дома.
Это простое детское заклинание наполнило квартиру и страх отошел совсем. Уже более уверенно он вошел в детскую и достал чистое белье. То, что пора выходить на улицу и искать папу было яснее всего. Но как долго искать? Это вопрос. А значит надо хорошо подготовиться. Он вытряс рюкзак с учебниками. Достал куртку, выложил из кармана спички, связанные резинкой свечи и сел на кровать. Что еще? Чистое белье в дорогу. В прошлом году, когда в походе он свалился в реку отец достал сухое белье и сказал, что в пути надо всегда иметь с собой пару чистого белья. Из комода на кровать аккуратно положил теплые носки, свитер, детские перчатки без пальцев. Подумал и добавил еще одну пару обыкновенных, вязанных. Теперь главное правильно сложить в рюкзак. Вроде все вошло. Еще есть место и для еды. Дома еды не было, но в магазине напротив. И если там нет людей, то это не значит, что нет еды. С верхней полки достал коробку с новыми кроссовками. Он готовился еще недавно их надеть в школьный поход, но это недавно. Сейчас не имеет значение, что было недавно. Надо понять, что есть сейчас.
Идти вниз по лестнице со свечой было не страшно. Всего-то с 6 этажа. Он каждый день ходил тут. Правда до этого ни разу во тьме и тиши.
На улице было сыро. Пахло плесенью. Ребенок поднял голову и не увидел звезд. Ни одной звезды. Темно под ногами. Темно впереди. Темного над головой. И хотя нет облаков, но нет и света. Никакого света кроме свечи. Он быстро перебежал дорогу, прикрывая пламя рукой, и постучал в магазин. Глупо. Поднял с землю камень и бросил в витрину. Ничего. Встал на коленки и всматриваясь нашел еще один. Это был больше. Замахнулся, и стекло разбилось. Первая реакция бежать. Но сигнализация не сработала. Аккуратно, что бы не порезаться, влез во внутрь. Свеча уже сгорела на две третьи. Надо двигаться быстрее. Бросил в рюкзак шоколад, лежащий у кассы, в хлебном достал упакованные в пакет булочки (просто хлеб заплесневел. Так быстро!), пару банок колы достал из неработающего холодильника, на полке чай в пакетиках. Пакетики вытряс сверху и выкинул коробку. Только место лишнее занимает. Что еще? Там в углу были товары для взрослых. Фонарики на батарейках не работали. Радио молчало. Об этом можно подумать потом. Он достал еще одну свечу и зажег от огарка. Так быстро можно использовать весь запас. Ага. То, что надо было в самом углу: веревка (можно обмотать поверх куртки и не будет мешать), охотничий нож на ремешке, еще один фонарик. Это фонарик был не от батареек. Надо было нажимать на ручку и тогда… Яркий свет ударил в пол и ослепил. Да, то, что надо! Ребенок засмеялся. Уже увереннее он достал с полок консервы. Распихал по кормашкам рюкзачка. Вот и все. Больше ничего не войдет. А так хочется взять много! Уже уходя, прихватил пачку печенья и сигарет. Он не курил. Совсем нет. Но папа так любит затянуться и смотреть на тлеющий уголек. Когда он его найдет, то обязательно достанет эту пачку. Когда найдет…
Идти по городу было страшно. Но всякий страх пропадал, когда на дом, огромное дерево или стоящий на дороге автомобиль падал свет фонарика. Было странное ощущение, что все исчезли сразу и оставили его одного. Глобальные прятки. Игра «А теперь найди нас!». Но искать всех ему не надо. Ему надо найти только папу и все будет хорошо.
Он вышел из города по большому шоссе и пошел вперед. Не все ли равно куда идти, если вокруг ничего? Что бы страх не возвращался, он громко запел:
« Мой путь лежит через сто дорог.
Пройти его никто не мог.
До меня никто, никогда не мог.
Мне черт нестрашен
И рядом мой Бог.
Я снова в пути.
Мой ангел со мной.
Дойдешь до конца! –
Мальчишка герой!»
Эту песню пел когда-то папа. Песня из какого-то там отряда. Из детства, которое было до него. Песня пионера и следопыта.
- Мальчишка герой…Эгегей! - тишина поглотила крик и он крикнул еще громче – Данька! Я Данька путник! И я иду со светом! – повернул бейсболку козырьком назад и отогнав подкатывающий к горлу страх пошел вперед начиная куплет заново…
48 часов темноты. 48 часов нового мира. 48 часов в этом мире были только двое – 10-летний мальчишка, шагающий по пустой трассе с ручным фонариком и Рыжий Ангел, ищущий свет.
3.
Только одно существо во Тьма могло видеть. Сама Тьма. И назвать ее Существом было бы не правильно. Нечто. Или Ничто. Разумное, спокойное Ничто. Оно холодно окутывало Землю, или то, что было Землей и существовало. Зачем? Почему? Этот вопрос лишний. Это просто было. Как до этого был Свет и Жизнь.
Резкая боль пронзила сознание Тьмы. Эта боль шла откуда-то из далека. Из той дальне ее части, которая в осознании была где-то. И эта боль была Словом.
Тьма не привыкла к словам. Тьма не знала слов. 48 часов бесконечного покоя были нарушены.
Над покинутыми городами, застывшими призраками машин, холодными полями неубранной пшеницы, голыми глазницами городов пронеслась боль Тьмы. Если сказать, что черное может стать еще чернее, то это, значит, не сказать ничего. Все, что было там, внизу, наполнилось Тьмой и разъедалось ей. И с этим надо было что-то делать.
Тьма выдохнула плесенью ветра. Боль не проходила, но и не усиливалась. Что бы понять себя, надо разобрать на кусочки. А как на кусочки можно разобрать Ничто или бесконечность? Где-то внутри, в темном сознании, рождалось первое дитя Тьмы. Рождалось от боли. Рождалось не желая того. Рождалось вопреки.
Тьма выдохнула из себя Первое Нечто. Скользкое, холодное, тревожное, не имеющее ни чего общего с тем, что может представить себе человек. Выдохнула с той болью, которая пришла из нее самой, что бы убить Причину и умереть.
Если во Тьме может быть Тень, Тень без и не от Света рожденная, то это родилось и было.
Тьма выдохнула и снова уснула. Теперь ее не волновало, что где-то там, внизу, есть если не свет, то кто-то, кто бы мог быть им. Об этом позаботится Первое Нечто…
У Рыжего Ангела идущего по темным лугам заболело сердце. У ангелов тоже есть сердце.
А Первое Нечто рванулось вперед в поисках добычи.
4.
Над горизонтом больше не поднимается солнце. Тьма не режет глаза. И сердце бьется почти как у человека.
Рыжий Ангел перестал считать время. Зачем считать то, что более не имеет смысла? Единственное, что его волновало – Свет. Где-то на Земле должен остаться маленький лучик света. Он это чувствовал.
Лететь во тьме было неприятно. Даже зведы больше несветили.
И только два чувства жили внутри – Надежда и Страх. Страх – потому что родилось нечтоужасное. Надежда – потому что есть нечто прекрасное.
Рыжий сделал шаг и остановился.
Прямо перед ним лежал мальчик.
Обыкновенный мальчик, из тех, что еще 48 часов назад жили на Земле, играли в войнушку, пекли на костре картошку и огорчали родителей порванными на коленках штанами.
Рыжий медленно дотронулся до лица мальчика – теплое, живое, измученное – настоящее лицо мальчика – человека!
-Эй...-Рыжий Ангел дотронулся до плкча – Эй! Вставай.
-Папа...- Данька открыл глаза и сонно посмотрел на Рыжего – Па...Ты кто?
Мальчишка резко откатился в траву и быстро встал на ноги.
-Ты кто? Не подходи! – выхватил фонарик и луч яркого света ударил в лицо Ангела.
-Эй, тише…Все впорядке. – Рыжий расправил крылья – Я – Ангел.
Луч фонарика скользил по рыжему оперению, которое казалось почти золотым.
-Рыжий? – Данька хмуро посмотрел и с сомнением произнес – Рыжих не бывает....
-Кто тебе сказал, что не бывает?
-Никто. Я в книжке читал и по телеку видел. Ангелы или Белые или Черные. Добрые или Злые!
-Злых Ангелов не бывает – Рыжий сел на мокрую траву и сложил за спиной крылья. – Ангелы изначально добрые. А Рыжие...Рыжий я один.
-И где твои Белые братья?
-Не знаю.
-А Бог есть?
-Есть.
-И где он?
-И это не знаю.
-А что происходит? – Данька сел рядом и посветил Рыжему в лицо – Хоть это ты знаешь?
-Нет
-Ничего ты не знаешь, конопатый – вздохнул мальчишка и выключил свет. Надо беречь батарейки.
Ангел протянул руку и дотронулся до Даньки:
-Я пока мало что понимаю. Но что-то случилось не так. Или так, но мы с тобой не понимаем зачем. Я просто чувствовал тебя тут. Потому и нашел.
-А кроме меня еще кто-то есть, да?- прошептал Данька
-Есть.
-И оно страшное?
-Ты его тоже чувствуешь? – Рыжий обнял дрожащего Даньку и прижал к себе.
-Да. И мне страшно.
-Мне тоже....
Ангел и мальчик сидели в тишине. Тьма и тишина. Ничто и они двое. Ничто и нечто из Ничего...Это нельзя объяснить.
Пока нельзя объяснить. Это можно только чувствовать....
-Хочешь есть? – Данька достал печенье и протянул Рыжему
-Нет, спасибо. Ангелы не едят. В этом нам проще, чем вам – людям.
-Чем мне – поправил Данька – людей больше нет. И папы больше нет. И ... – он вздрогнул, опустил плечи и заплакал... – Никого нет...
-Шшшшшш – Рыжий прижал его сильнее и закрыл крыльями от Тьмы – не плачь. Есть я. Есть ты. А значит, что мы уже не одни. И...
-И мы найдем папу?
-Конечное, мы найдем твоего папу. Я даже не знаю почему, но я знаю точно, как только мы найдем твоего папу, все будет как прежде.
-Только я уже не буду как прежде – Данька посмотрел на Рыжего - Ты знаешь куда идти?
-Наверное туда, откуда идет страх.
-Страх отовсюду.
-А ты закрой глаза и прислушайся...
Первое нечто поглощало Ничто заполняя собой пространство и надолняя его болью. Все, что было во мраке, изменялось. Материя становилась антиматерией. Безразличие – болью. Первородства Зла – Злом.
Денька вскрикнул и сморжился от заполняющего душу леденящего холода. Покачнулся и если бы Рыжий не поймал его – упал бы, словно скошенный косой стебелек....
-Данька, Дань-ка – Рыжий тряс мальчишку – вернись ко мне! Нам надо найти твоего папу! Дань-ка!
Мальчик открыл глаза. Он ничего не сказал. Просто взял рюкзак на плечи и пошел вперед. Рыжий Ангел расправил крылья, думая взлететь, потом покачал головой...и пошел рядом..
-Данька, ты почувствовал, да?
Мальчик шагал не оборачиваясь.
-Ты знаешь куда идти?
Еще пару шагов во тьму.
-Ты ведь точно знаешь?
Данька обернулся и прошептал устало:
- Вперед. Туда, где рождается боль...
продолжение http://sinkevich.info/rizhii_angel/35/48-chasov