Маски, лица, маски, поздний вечер, музыка, толчея, шум, крики и смех, танцы, маски, белое и золотое, алое и черное, разноязыкая речь, яркие костюмы и обычные джинсы-майки, вспышки фотоаппаратов, музыка, плеск и запах воды, водорослей, духов, плесени, старого камня, цветов, моря, смех, снова музыка и маски, лица, маски, маски…
В толчее я почувствовал, как кто-то мягко коснулся моего локтя. Осторожное, но настойчивое пожатие исключало случайное прикосновение. Я обернулся.
Маска. Классически правильное женское лицо. Бело-золотое, бесстрастное и отрешенно-красивое. Изящная фигура в пышном наряде, узкая, затянутая в шелковую перчатку рука. Чуть наклоненная голова - «Да, я обращаюсь к тебе.» Знак молчания – «Осторожнее, тише.» Жест рукой – «Иди за мной.»
Маска отступила назад, в тень узкого переулка, почти скрываясь в сумерках. Алебастровое пятно тающего в тени «лица», мягкий и нетерпеливый жест - «Иди же!».
Я не знаю, почему я пошел. Было нечто таинственное и интригующее в этом молчании и нетерпении.
Она неслышно скользила впереди, оборачиваясь, кивая, заманивая, околдовывая…
Мутный свет фонарей в сумеречной дымке делал ее еще нереальнее. В какой-то момент я испугался, что она пропала. Совсем. Растаяла, как мираж…
Нет. Вот она. Здесь. Ждет.
Темная резная дверь. Узкий коридорчик и сразу за ним – просторная комната.
Полумрак, свечи, цветы, скрадывающий шаги мягкий ковер, негромкая музыка без слов, только мелодия…
Маска остановилась в центре комнаты, чуть склонив голову, то ли в нерешительности, то ли в смущении.
Я обнял ее, так осторожно, как только мог. Обнял, чтобы убедиться, что это не мираж, не сон, не призрак.
Она прерывисто вздохнула и прижалась ко мне так, что в ее материальности не осталось никаких сомнений.
Горячее, гибкое, молодое тело, охваченное дрожью волнения и нетерпения, жадно скользящие по моей одежде руки - ласкающие, дразнящие, провоцирующие…
И бесстрастное, отстраненное лицо. Маска. Белая, золотая и невинная. Отрешенная и нездешняя.
Я протянул руку и поддел краешек маски пальцами – «Сними! Пожалуйста!»
Ловко перехваченные шелковой ручкой пальцы. Отрицательное качание головой – «Нет!»
Так? Ты хочешь так? Быть неузнанной и непричастной к тому, что вытворяет сейчас твое тело?
Хорошо же. Хорошо…
Сжал ее плечи, целуя ключицы, не раздевая, только расстегивая, стягивая, приподнимая, зарываясь руками и лицом в это шелковое, шуршащее, прячущее ее тело, делающее его наградой и нектаром, спрятанным в цветке одежды.
Дразнил, ласкал и сам сходил с ума от ее стонов и вздохов.
В мерцающем свете свечей казалось, что маска приоткрывает губы для поцелуев, искажается сладкой мукой страсти и желания, что маска живет, движется, дышит!
Я кусал ее смуглую крепкую грудь с вишнями сосков, трепещущим жалом ласкал ее влажную терпкую раковину, пока она не застонала от приближающегося наслаждения, а потом медленно и сильно вошел в нее – вскрикивающую, горячую, желанную.
Медленно и плавно, вперед-назааааад… как льющийся мед, вот тааааак, да, девочка, еще…
Чутко ловя ее движения, то убыстряясь, то снова дразня - медленно, чувственно.
Сливаясь в едином ритме, становясь на несколько безумных мгновений одним телом, одной душой, растворяясь друг в друге!
Нежно и властно повернул ее лицо к себе, заставляя смотреть, смотреть на меня, ловя в изящных вырезах глазниц маски ее взгляд, блеск ее глаз, смотри, смотри, смотри на меня!!!
И не выдержав, закрыв глаза , запрокинув голову в хриплом рыке – взрываясь в ней, разрывая ее жестокой лаской!
Я открыл глаза, унимая бьющееся сердце…
Осмотрелся.
Я дома. Один. По экрану телевизора - финальные кадры фильма…
Венеция, Гранд канал, уплывающая в рассвет гондола с красивой девушкой.
Тонкий аромат цветов и ее духов в комнате.
Ночь…