... Да и бабой-то ее и не назовешь. Так, девченка, пигалица. Может быть, семнадцати лет всего, а может и того меньше. Он даже имени ее не знал...
... Они прочесывали этот аул уже не в первый раз, и все время безрезультатно. А по всему было видно, что боевики уходят и прячутся именно там.
Володька забежал в этот дом, держа перед собой наизготовке свой АК, и дверь за ним закрылась сама собой. Сначала ему показалось, что в доме никого нет... Мебели практически никой не было, только в дальнем углу был какой-то тюфяк. Он приблизился к тюфяку и увидел, что на нем кто-то лежит. Лица не было видно, но очертания фигуры были женскими – не то девушка, не то старушка. Он сделал еще пару шагов по направлению к женщине...
Внезапно она вскочила и каким-то резким движением сбросила с головы то ли платок, то ли кусок ткани, и Володька увидел ее лицо – молодое, смуглое, с большими испуганными глазами... Ей было лет семнадцать или шестнадцать, а может и того меньше... Да нет, судя по всему, не меньше...
Не успел он опомниться, как девушка через голову сняла свое платье. Она взяла правой рукой его левую ладонь и положила на свою грудь. Он никогда еще не касался руками женской груди... На фотографиях в журналах женские груди, как правило, были внушительных размеров, даже обильны. А здесь был маленький упругий комочек, но от прикосновения к нему плоть солдата восстала, а девушка стала отступать назад, все так же прижимая его левую ладонь к своей груди. Потом она легла на спину, прижимая солдата к себе обеими руками...
Затем принялась правой рукой растегивать пуговицы на его брюках...
Не успел Володька опомниться, как он уже обладал девушкой, и очень быстро его член начал дергаться, извергая в нее семя... Он даже не понял, чего больше он получил от этого первого в своей жизни совокупления с женщиной: удовольствия или страха от возможных неприятностей.
Солдат резко вскочил, наспех застегивая ширинку, и, толкнув спиной дверь, выскочил из дома...
Весь вечер он сидел угрюмый, понимая, что неспроста девушка отдалась ему. Наверняка в доме кто-то прятался. Скорее всего, под тем тюфяком был тайник или лаз... Ему почему-то было интересно, кем ей приходился тот, кого она скрывала. Отцом, братом, мужем или женихом? И он страсно желал, чтобы тот не был ни мужем, ни женихом...
***
В тот вечер Володька сидел вместе со всеми и впервые не слышал о чем, говорят его боевые товарищи.
Как повелось после особо тяжелого дня, Залик Городской (это прозвище он получил по аналогии с фамилией Ромы - Сельский) рассказывал какую-нибудь из своих многочисленных историй об остроумце и шутнике Гершеле Острополере, дурачке Бене или городе дураков Хелеме. Поначалу ребятам было просто интересно, ибо они никогда не читали и слыхом не слышали ни о Гершеле, ни о Бене, ни о Хелеме, а потом они так привыкли слушать веселые или просто ироничные рассказы обычно тихого очкарика Залика, что сами просили об этом... А Залику рассказывала эти истории его даже не бабушка, а прабабка, и он утверждал, что все это не выдумки, а правда, что даже город такой есть до сих пор, раньше он относился к России, а теперь находится в Польше, что русское его название Холм, польское - Хелм, а еврейское - Хелем...
Когда-то жители Хелема были настолько известны в других городах своей башковитостью, что, услышав иные не в меру "умные" речи, евреи спрашивали у рассказчика:
- Ты, случайно, не из Хелема?
... На этот раз Залик рассказывал о том, как хелемский равин самолично отправился в своей лучшей одежде на рынок, чтобы купить к празднику рыбу, ибо какой праздник без фаршированной рыбы?
Продавец утверждал, что щука у него свежая, живая, только снулая, и равин наклонился над рыбой, чтобы, понюхав ее, убедиться в этом. Щуке почему-то такая фамильярность не понравилась, она махнула хвостом, да так, что мазанула по праздничному лапсердаку Хелемского ребе.
Однако такое неучтивое поведение щуки по отношению ко всеми уважаемому ребе возмутило теперь уже жителей города, и щуку немедленно доставили к судье. Судья тоже был свой, хелемский, и он вынес справедливый и мудрый приговор, приведший в восторг всех жителей города:
- За неуважительные действия по отношению к любому жителю города, щуке положена смертная казнь. Но поскольку свои наглые действия она совершила по отношению не лишь бы к кому, а по отношению к одному из самых достойных и уважаемых граждан города, а именно самому ребе, то ее следует не просто казнить, а утопить в реке!
- Да здравствует мудрый судья! – возликовали умные жители Хелема, и все дружно отправились к реке топить щуку...
Тут Залик сказал еще что-то, и раздался такой дружный хохот, что Володька невольно спросил у сидевшего рядом Сережки, в чем дело. Оказывается, Залик неожиданно закончил свою сказку о Хелемских умниках словами:
- Гайк! Прикрой мою спину!
И Гайк тут же стал рассказывать:
- Идет урок в грузинской школе. Учитель говорит ученикам: - "Дети! Русская грамматика никакой логике не поддается. Поэтому, как какое слово пишется, понять нельзя, можно только запомнить. Например, слова "вилЬка" и "тарелЬка" они пишут бЭз мягкого знака, а слова "соЛ" и "фасоЛ" – с мягким...
***
Прошло несколько дней. Ночью Володька сидел в небольшом окопчике в карауле. Обычно, в караул назначали по двое на каждый пост. Но это был разведрейд малой группой, людей было раз-два и обчелся, да и те за день намаялись, и лейтенант послал в охранение только двух бойцов – по одному на каждый пост.
... Неожиданно в свете луны мелькнула какая-то тень. Володька вскинул свой АК и обомлел: он чуть не прошил очередью ту самую девушку, с которой... В общем, с которой лежал тогда на тюфяке...
Девчонка легко спрыгнула к нему в окоп, обняла его и прижалась к нему всем телом. Солдат стал шарить руками по ее телу, торопясь поскорее овладеть ею, но она позволяла только щупать себя, и не больше. Как только Володька пытался преступить некую назначенную ею границу, девушка отрицательно качала головой и отодвигалась от него...
Внезапно она выскользнула из его объятий, выпрыгнула из окопчика и исчезла.
***
Прошло дней десять, и опять ночью Володька был один в окопчике в карауле. И снова неожиданно в свете луны мелькнула какая-то тень. Но, уже подымая свой АК, Володька был уверен, что стрелять не придется, что это пришла его возлюбленная, та самая девушка, с которой они вместе лежали на тюфяке...
Девушка опять проворно спрыгнула в окоп, быстро прижалась к нему всем телом и, не давая Володьке опомниться, выскочила из окончика. Потом встала перед ним на колени и сделала рукой несколько движений, приглашая следовать за собой. Солдат повиновался. Они прошли метров тридцать, не больше, и Володька увидел в зарослях тот самый тюфячок. Девушка стала проворно раздеваться...
Несколько раз Володька хотел подняться и уйти, но каждый раз девушка начинала целовать его в грудь, не отпуская от себя.
... Когда солдат наконец расстался с девушкой и вернулся назад, все ребята лежали с перерезанными глотками... И лейтенант, и Ростик, и Сережа, и Андрюша, и Гайк, и Залик, и Рауф, и Юозас ...
Только у Ромы Сельского не ограничились тем, что перерезали горло, но еще отрезали правую кисть. Когда боевик начал перерезать ему горло, Рома проснулся и успел насмерть схватить за глотку своего противника. Да так сжать ее, что боевикам пришлось отсечь Ромину руку, чтобы унести тело своего мертвого товарища...
Володька подошел к радиостанции и доложил о случившемся в батальон.
Вскоре на место происшествия прибыли бойцы вместе с капитаном...
***
... Неизвестно откуда появился странный старик, в черном потертом костюме и почти совсем седой бородой. Его старомодную фигуру можно было бы назвать нелепой для этих, охваченных войной, мест, если бы не уверенная осанка и спокойная манера держаться.
Старик сразу же определил, кто здесь является старшим, и обратился к капитану:
- Командир, позволь мне обмыть ребят перед тем, как их положат в гробы.
Капитан уже слышал от офицеров, прошедших Афганскую войну, что там иногда, после гибели солдат появлялся этот странный старик и просил разрешения обмыть их перед отправкой на Родину, но считал, что это легенда, выдумка. Но вот он объявился здесь во плоти, и капитан принял его появление, как должное.
- Ты будешь обмывать только своих? – уточнил капитан.
- Перед лицом смерти нет своих и чужих, - ответил старик. – Они все мои. И твои тоже.
- Ты прав, они все наши, - согласился офицер. – Но учти, у нас мало воды, а у тебя мало времени. Я уже вызвал вертушку.
- Дай мне пару бойцов. Тех, кто согласится добровольно. Мы постараемся уложиться в имеющееся время.
***
Прилетел вертолет. Бойцы споро сгрузили пустые цинковые гробы и стали укладывать в них тела погибших. Старик удостоверился, что фамилии всех бойцов написаны имено на тех гробах, куда положили их тела. Особую тщательность он проявил с гробами Зиновия Шпигельгласса и Романа Сельского. Командир вертолета начал торопить с погрузкой, и капитан засмеялся:
- Напрасно, Письменный, ты его торопишь. Я слышал, что он всегда это делает самым тщательным образом... Ты знаешь свое дело, он свое...
Услышав фамилию командира вертолета, Гершеле Острополер подошел к пилоту и внимательно посмотрел на него.
- Пилот! Как зовут твоего отца? – спросил он.
- Наум. А что?
- А маму Олей?
- Да... А Вы откуда знаете? – удивился однофамилец автора этих строк.
- Я играл на их свадьбе...
- В каком смысле играл? Ведь это было не здесь, и вообще не в Союзе, а в Германии...
- Вот именно, в Германии и играл, - ответил Гершеле. – На скрипке...
***
Это было в 1945 году в Лаугамере, в советской зоне оккупации Германии. Молоденький лейтенант Наум Письменный, однофамилец, а может быть, и дальний родственник автора этого рассказа, встретил беленькую украинскую девушку Олю ...
Олю вместе с сотнями других украинских девушек, угнали в Германию. Немцам нужны были дешевые рабочие руки. Вместе с Олей из Бердянска вывезли тогда еще сто украинских девушек... Всю дорогу, пока их везли в товарных вагонах с Украины в Германию, девушки сидели, тесно прижавшись друг к дружке и горевали. Им пришлось работать на оборонном заводе, а когда пришли наши, Олю задержали на этом заводе. Девушек оставили упаковывать советские и немецкие станки и оборудование для отправки в Советский Союз.
Вечером, после работы девушки пошли в Дом офицеров на танцы...
Там они и встретились, двое молодых людей, полных ожидания счастья и любви: черноволосый и чубастый воин-победитель с лейтенантскими погонами, еврейский парень Наум, и освобожденная Красной Армией, а значит, освобожденная им, Наумом, молодая белокурая украинская девушка Оля с белозубой обворожительной улыбкой. Любовь так захватила молодую пару, что, Наум ослушался благоразумных советов и увещеваний старших по званию товарищей, что не гоже ему портить себе военную карьеру, связав свою судьбу с девушкой, работавшей в Германии, у врага, а потому с подмоченной анкетой.
(П р и м е ч а н и е, которое помещено здесь, я вынужден сделать спустя много лет после того, как был написал этот рассказ. Более десяти лет прошло с тех пор, как я познакомился с Олей и Наумом, и мы стали с ними родичаться. Однажды, сидя в гостях у Оли и Наума на поминках их старшего сына Николая, я поинтересовался у Оли, какая была у неё девичья фамилия. - "Зайцева", - сказала Оля. - "Так ведь Зайцевы - это не украинская, а русская фамилия," - заметил я. - "Украинская фамилия была бы Зайченко". - "А я и есть русская. Мои предки пришли на Украину из России в голодные годы," - ответила Оля. - "Не только русская фамилия, но и еврейская тоже, - заметила Рая, моя супруга. - У моей бабушки, маминой мамы, девичья фамилия тоже была Зайцева".
Я не стал исправлять в рассказе "украинская девушка" на "русская девушка". Ибо это не имело значения в их нелегкой, трудной, но счастливой жизни.)
Вскоре молодые поехали в Берлин, там зарегистрировались и тут же вдвоем оправились в ресторан, чтобы отпраздновать свою свадьбу, на которой, кроме жениха и невесты, больше никого поначалу и не было.
Они сели в самый дальний угол большого зала, подальше от эстрады, где полуголодные немецкие артистки, наспех выучив непонятные им тексты, с трогательным акцентом, который придавал особый "европейский"шарм их исполнению, развлекали нетрезвых победителей наспех разученными русскими песнями, оставшимися от белоэммигрантов, типа "Моя Марусенька, танцуем мы с тобой..."
Ждать пришлось недолго. Вскоре официант положил перед молодой парой меню в роскошном переплете и торжественно удалился, заметно прихрамывая. Они стали читать вслух незнакомые немецкие названия блюд и их стоимость. И тут бравый лейтенант оробел – он понятия не имел, что следует заказать, и каков будет вкус и вид тех блюд, которые им принесут. Вот тогда-то, впервые в их совместной жизни, молодая жена взяла командование на себя. Она деловито поинтересовалась у супруга, сколько наличных денег имеется в его кармане, прикинула, какие расходы им предстоят в ближайшее время, и, глядя на стоимость блюд, уверенно показала официанту пальцами, что и в каких количествах они заказывают.
- Положено еще вина заказать, - неуверенно подсказал Наум.
- Хорошо, вино выбери сам, - разрешила Оля. – Только не самое дорогое.
Наум с видом знатока стал смотреть на незнакомые названия, потом решился и твердо показал официанту на какую-то строчку с не самым дорогим, но и не самым дешевым вином – примерно посредине. Тот одобрительно наклонил голову.
После того, как пожилой официант, годящийся им в отцы, внимательно выслушал заказ, важно записал все и покинул их, молодые приготовились ждать, когда им принесут еду.
Все так же важно официант принес бутылку вина, торжественно вытер ее белоснежной салфеткой, откупорил, налил немного в фужер жениху и встал сбоку от него, немного наклонив голову. Наум смущенно посмотрел на Олю.
- Он хочет, чтобы ты попробовал и высказал свое мнение, - подсказала Оля.
Наум попробовал, помолчал, не зная, что сказать, затем утвердительно кивнул.
Официант радостно заулыбался и, довольный, пошел на кухню.
Вот тут-то к их столику подошел пожилой мужчина в черном костюме со скрипкой в руках. Это был Гершеле Острополер.
- Я вижу здесь празднуется свадьба, и молодым не хватает настоящей хорошей музыки, - сказал Гершеле и заиграл.
Сначала он сыграл вальс – первый вальс жениха и невесты. И опять Оля шопотом подсказала Науму, что тому следует пригласить ее на вальс.
- Но я же не умею кружиться, - так же шопотом ответил новоиспеченный муж.
- Ты только пригласи, а я тебе подскажу, как надо кружиться, - снова шопотом ответила молодая жена.
Они немного покружились и вернулись на свои места. Скрипач непринужденно сел за их столик, налил немного вина Оле, Науму и себе, потом поднялся и провозгласил:
- За молодых! Горько!
Молодые поцеловались, потом все трое выпили свое вино. После этого скрипач встал и снова заиграл. Он играл исключительно для молодых и исключительно русские, украинские и еврейские народные мелодии...
Так началась нелегкая и счастливая жизнь этой семьи...
***
Вертолет улетел, старик попрощался с капитаном и покинул территорию роты.
Вольдемар догнал старика.
- Это я, пес паршивый, во всем виноват... Это из-за меня полегли ребята... Я ведь в ту ночь был в охранении... - скулил солдат, то забегая вперед, то отставая.
Старик остановился.
- Говорят, что ты все можешь... Старик, сотри мою память!
- Мало ли что говорят... Если бы я все мог, разве ребята погибли бы?
И Гершеле подумал:
"Не все, к сожалению, в моих силах. В былые годы я бы успел добежать, успел предупредить солдат о подкравшихся боевиках. А сейчас, - и уже не в первый раз так, - успеваю прийти только за тем, чтобы обмыть трупы... Почему это так получается? То ли годы мои уже не те, то ли причина совсем не во мне... С тех пор как началась еще та, Афганская война, удача оставила нас... Солдат не виноват, ему дали оружие и послали воевать, вот он и выполняет то, чему присягал... Но Бог от наших ребят почему-то отвернулся..."
Так подумал Гершеле, а вслух сказал:
- Человек без памяти – не человек.
- А я и так не человек, я пес. Так сделай же из меня настоящего пса!
- Это не в моих силах, солдат! Я могу лишь молить Бога, чтобы он явил свою милость и превратил тебя в собаку. Чтобы не помнила эта собака, как была человеком. Нет, так негоже! Надо, чтобы хоть раз раз в году ты вспоминал этот день, когда по твоей вине погибли твои товарищи – это будет справедливо... В тот же самый день, того же числа... Постой, какое сегодня число? 29 февраля... Тебе повезло, если Бог разрешит, ты будешь вспоминать этот день раз в четыре года...
- Спасибо, Старик! Теперь скажи: куда мне идти? Назад в Россию – совесть не позволяет... Здесь оставаться тоже не смогу... Где еще говорят по-русски?
- Везде говорят по-русски... И в Америке, и в Канаде, и в Австралии... Но тебе туда через моря и океаны не добраться... В Турции есть потомки казаков-некрасовцев, что не захотели служить русскому царю и ушли к султану... Уж они наверняка до сих пор говорят по-русски... Но как их там разыскать, я не знаю... Попробуй добраться еще дальше, до Израиля, там ты точно найдешь тех, кто говорит по-русски... Прощай, солдат!
- Прощай, старик! – и Вольдемар побежал на юг...
Ветер пригнал облака и спрятал от посторонних глаз силуэты и Гершеле, и Вольдемара...
***
- Уже двенадцать часов, - хозяйка харчевни подошла к столику, за которым уже много времени сидели и молчали Вольдемар и Киббуцник. – Нам пора закрываться.
- Да, конечно, - ответил говорящий пес Вольдемар и удивленно посмотрел на пустую бутылку из-под водки у себя на столе. – А она откуда здесь взялась? Не иначе как Арнольд незаметно подсунул... Какое сегодня число, Арноша?
- Уже наступило первое марта, Вольдемарушка! - радостно закричал попугай Арнольд, видя, что его друг вышел из мрачного состояния.
- Опять ты все перепутал, Арноша! До первого апреля еще целый месяц, а ты тут первоапрельские шутки устраиваешь, - укоризненно сказал Вольдемар, и они с Киббуцником вышли на улицу.
-----
Количество прочитавших на 30.6.2004 этот текст в виде
http://www.proza.ru:8004/2004/04/18-65 : 20
-----
РЕЦЕНЗИИ на 30.6.2004 на текст в виде
http://www.proza.ru:8004/2004/04/18-65
Здравствуйте, Иосиф!
Прочитал Вашу полную версию "Истории Вольдемара".
Кому-то она покажется фантастикой, кому-то - слишком надуманой, но...
"...- Перед лицом смерти нет своих и чужих, - ответил старик. – Они все мои. И твои тоже."
"...Солдат не виноват, ему дали оружие и послали воевать, вот он и выполняет то, чему присягал..."
Спасибо Вам за эти слова. Это - та правда, которую мало из тех, кто знает о войне понаслышке, может понять всей душой.
"- Везде говорят по-русски... И в Америке, и в Канаде, и в Австралии... "
Может быть, когда-нибудь везде поймут главное: война - это самое большое ЗЛО и никакие цели ее не оправдывают.
С уважением -
<Игорь Горбачевский> - 2004/04/19 08:54 •
ЗАМЕЧАНИЯ: (добавить)
Дорогой Игорь!
Спасибо Вам за все - за добрые советы, за дружескую поддержку, за теплые слова.
Между прочим, именно сегодня в государстве Израиль отмечается День катастрофы и мужества европейского еврейства во второй мировой войне. Вчера вечером в музее шоа (катастрофы - на иврите) в Иерусалиме шесть стариков - шесть спасшихся детей-узников немецких концлагерей и гетто зажгли шесть свечей в память о шести миллионах евреев погибших от рук гитлеровцев.
Мне особенно запомнилась история одного из них. 50 детей, в том числе и его, раздели и загнали в газовую камеру. Они стояли и ждали, когда пустят газ... и тут раздался голос:
- Выходите! Вам повезло - вы понадобились доктору Менгеле для экспериментов.
Вдумайтесь только: стать объектом бесчеловечных экспериментов врача-изувера КАК везение!
Как видите, жизнь сильнее любой выдумки, любой фантазии!
С уважением,
<I.Pismenny> - 2004/04/19 09:36