Все прошло неожиданно хорошо. Выставка удалась. Еще трудно было предопределить содержание будущих статей критиков, однако было ясно одно – несомненно картины понравились. Как говорили гости, прибывшие на презентацию, в них было что-то неординарное, эмоциональное и подкупающее своей искренностью. Раймонд был очень доволен собой и триумфом своей работы. Это был слишком неожиданный успех. Картины создавались им не для выставки и не для продажи, просто по велению фантазии. Он никогда не рисовал при отсутствии так называемого «вдохновения». Это затасканое в устах богемы слово сильно раздражало его, но именно волна ощущений, входящая в это понятие, и звала его на чердак, к мольберту. Работая только для себя, он не рассчитывал на признание публики.
Раймонд никогда не решился бы на эту выставку, если бы не его друг Томми, имеющий «лишние деньги». Как-то посмотрев картины друга, Томми принялся настаивать на выставке в городе. Раймонд догадывался, что Томми не рассчитывает заработать много денег от этой кампании, а просто хочет реализовать свою прихоть. Раймонд не долго сопротивлялся увещеваниям друга. «Почему бы и нет?- подумал он, - ведь это мне ничего не будет стоить, зато есть реальная возможность узнать мнение общества о моих личных душевных порывах. Еще одна возможность подтверждения страстной любви людей к стандартным образам. Люди ведь так любят, когда на картинах, как и в кино, отображается то, что сходно с их мыслями и переживаниями» Он был уверен, что «ценители искусства» не воспримут его пренебрежение к традициям, но он ошибся.
Презентация подходила к концу. Гости уже выглядели довольно усталыми, хвалебные речи были произнесены, шампанское выпито. Раймонд стал искать глазами жену. Эни разговаривала около одной из его любимых картин с каким-то мужчиной. Он подумал про себя, что она сегодня прекрасно выглядит: черное вечернее платье очень красиво подчеркивало ее стройную женственную фигуру, волосы были уложены в причудливые локоны. Ее собеседник явно не очень интересовался обсуждаемым ими произведением искусства, - его взгляд блуждал где-то ниже колье, находящегося на красивой шее Эни. Раймонд не был удивлен увиденным, т. к. его жена всегда пользовалась успехом у мужчин. Его забавляло смотреть как все ее поклонники обескуражено наблюдали, как Эни, несмотря на ухаживания и галантные комплименты, сразу бросает их общество при появлении своего законного супруга.
Раймонд доверял своей жене и любил ее. Он часто вспоминал какой она была в дни их первого знакомства. Он не мог точно сказать, что именно ему в ней понравилось и за что он ее впоследствии полюбил. Это была страсть и любовь одновременно. Что-то неуловимо, но сильно тянуло его к Эни. Иногда он пытался хотя бы для себя обрисоватьте черты, которые привлекали его в этой женщине. Мечтательный взгляд, привлекательная внешность, неповторимые жесты, сексуальная энергия. Однако, в итоге все перемешивалось и преображалось в размытый образ, который звал его и заставлял опять признаваться в любви.
Единственное, что смущало Раймонда, это неожиданные всплески эмоции его любимой, которые требовали соответсвующнго отклика от него, а также глубина ее обид при незначительных , по его мнению, проступках.Он понимал, что виной ее переживаний была тонкая и чувствительная нервная система, так называемая душа, которая и является той благодатной почвой, которая взрастила любовь Эни к нему. Толстокожие люди не могут чувствовать слишком тонко и сильно и беззаветно любить. Для Раймонда это была аксиома, подтвержденная практикой. Осознавая, что именно за эту чувственность он и полюбил Эни, он иногда думал о том, что, если бы она была бы менее чувствительна, то ему легче было бы жить рядом с ней. «Мало ли, что может сказать или сделать дурак – мужчина в пылу спора, ведь это не повод, чтобы изводить себя». Еще Эни была не очень хорошей хозяйкой. Нет, она неплохо готовила, поддерживала в квартире приемлемый порядок и полностью осознавала свой долг по стирке белья и носильных вещей. Но… Раймонду хотелось бы, чтобы она делала это с большим удовольствием. Ему казалось, что женщина должна найти свое призвание в создании и постоянном улучшении условий жизни семьи и, в частности, мужа. А Эни больше всего заботилась о чувствах. Ему казалось, что это все пройдет с годами: эмоции улягуться, она перестанет с такой болью воспринимать их ссоры, махнет рукой на порой наступающее его к ней равнодушие, и займется домом. Раймонд видел их будущее в розовом свете: он работает и обеспечивает семью, Эни занимается домом и служит ему эмоциональной поддержкой. Но ей уже 29 и ничего не изменилось. Порой Эни с болью говорила:» Ты хочешь, чтобы я была и чтобы меня не было одновременно. Ты желаешь материализовывать меня из пространства и времени только тогда, когда у тебя есть желание видеть и слышать меня, а это не честно. Я такой же человек как и ты и я не хочу подавлять свои эмоции. Я понимаю, что наши желания иногда могут не совпадать, но ведь я прошу тебя просто мягче относится к моим чувствам… дать мне понять это в более тактичной форме. Ведь именно это меня обижает: в тот момент, когда ты не хочешь общения, я просто должна испариться, не задавая лишних вопросов…». Вот так они ссорились. Эти разговоры выматывали Раймонда, но через пару дней все забывалось. Он снова хотел видеть Эни, как никогда прежде, и любовь брала свое.
В глубине подсознания он понимал, что Эни права, и что он может найти возможность общаться с нею не так жестоко в часы своего отчуждения, тем более зная как это ранит ее. Но мысли – это только мысли, а в реальности ничего не выходило, да он не особенно старался: «Все обойдется, уже не в первый раз».
Раймонд подошел к беседующей паре и взял жену за руку:»Пойдем, дорогая, у нас был трудный день. Надо отдохнуть». Эни улыбнулась ему и, попрощавшись с мужчиной легким кивком головы, не медля направилась к выходу из зала. Краем глаза Раймонд заметил удивление и плохо скрываемое разочарование мужчины: «А ты что думал, это женщина моя и тебе не удастся купить ее на комплименты!»
По дороге домой Раймонд заметил, что Эни очень возбуждена успехом его выставки. Она была счастлива, дарила ему чарующие улыбки и нежно пожимала его руку. Он сам был слишком уставшим, чтобы отвечать ей взаимностью. Желание у него было одно,- снять костюм, принять ванну и лечь спать.
На пороге дома Эни обняла его и нежно поцеловала: «Я так рада, что у тебя все хорошо. Наконец у тебя появились и другие почитатели таланта кроме меня. Я хочу поздравить тебя с успехом». Эни прильнула к нему еще сильнее, ее поцелуи становились все более долгими. Раймонд хорошо знал ее манеру призыва к близости, но сейчас ему совсем не хотелось этого. Волна раздражения захлеснула его. Обычно после напряжения ему просто хотелось остаться одному и не давать пояснений своим действиям. Не придумав ничего лучшего, он широко зевнул прямо Эни в лицо. Другой элемент «отпугивания» жены в таких случаях заключался в изображении скуки на лице и несчастного сонного взгляда. Он знал, что Эни ненавидела его манеру отказа от общения, которая, в основном, проявлялась в демонстрации полного непонимания ее настроения, но всякий раз прибегал к этому ходу. Раймонд знал, что наверняка обидит Эни и она отойдет от него, а утром, если он захочет, можно будет помирится. Так и произошло. В глазах жены появилось выражение горькой обиды, она отошла в сторону и отвернулась. Он вяло подумал:»Надо ей объяснить, что она самая желанная для него женщина на свете, что он просто устал». Но мысли, как всегда, не совпадали с действиями. Сделав вид, что он не заметил обиды, Раймонд направился в ванную комнату.
Когда он ложился в кровать, Эни еще не легла. Он злорадно подумал «Наверное, сидит на кухне и дуется. Господи, с ее энергией можно за ночь перестирать кучу белья и еще завтрак приготовить». Он повернулся к стене и заснул.
? ? ?
Утро ничем не отличалось от остальных. Солнце стояло уже высоко, в саду пели птицы. Раймонду очень хотелось кофе, но Эни еще спала. Прийдется сделать самому. Он пошел на кухню и включил чайник. Вскоре тонизирующий напиток начал делать свое дело - он окончательно проснулся. Но подъему настроения мешали воспоминания о вчерашней негласной ссоре. Раймонд тяжело вздохнул и направился на чердак. Ему особенно хотелось поработать сегодня с утра.
При подъеме по лестнице у него в голове внезапно возник сюжет новой картины, вернее, образ. Он имел пока расплывчатую форму, но так бывало всегда перед тем, как Раймонд начинал рисовать. Картины выходили сами собой и, благодаря тому, что он был искренним в своих чувствах, они получались очень убедительными. В принципе каждая его работа была слепком его душевного состояния или мысли.
Быстро прикрепив бумагу к мольберту и приготовив краски, он начал рисовать. К обеду на картине появился силуэт женщины. Вся ее поза выражала полное спокойствие и отрешенность. Казалось, она думает о чем-то хорошем. Раймонд отметил, что женщина была в чем-то похожа на Эни, но в тоже время очень отличалась от его жены. Он продолжал рисовать до ужина. Спускаться вниз не хотелось. Во-первых, было то самое «вдохновение», во-вторых, была суббота и ему не надо было никуда идти. А это означало, что Эни рассчитывала провести с ним хоть часть времени. Сегодня Раймонд испытывал особенное чувство бунта по отношению к жене, у него возникло желание причинить ей боль. Он знал, что Эни ждет примирения и хочет пойти с ним погулять, но он сделает все наоборот: «Пусть найдет себе другое занятие. Я сегодня не в настроении»
Глаза женщины на картине были полуприкрыты, во взгляде проглядывала полная отрешенность. Раймонд решил переключить свое внимание с образа на окружающую обстановку в комнате, в которой находилась героиня его картины. Он еще не решил, каким будет задний план, но, почти не раздумывая, принялся рисовать окно. Вскоре на окне появились занавески, раскрашенные в сиреневые цветы. Приглядевшись, он вспомнил, что когда-то предлагал Эни купить такие шторы в магазине, но она упросила потратить оставшиеся деньги на какую-то книгу. Это было давно, но почему-то сейчас он припомнил этот случай.
Покурив, Раймонд ощутил, наконец, острое чувство голода и решил, что пора спуститься вниз. Только сейчас он заметил, что за окном почти вечер, и вспомнил о жене. Он начал медленно спускаться по лестнице, с опаской ожидая упрока в глазах Эни. В гостинной никого не было, в спальне тоже. Раймонд решительно двинулся на кухню, влекомый желанием плотно поесть. Около окна стояла Эни, она не заметила прихода мужа и продолжала заниматься тем, что делала до его появления. Раймонд был потрясен: Эни развешивала на окнах занавески, усыпанные сиреневыми цветами. Наконец она обернулась. К своему облегчению Рймонд не заметил в глазах жены желания продолжать начатую вчера ссору. Эни странно улыбалась, взгляд ее немного блуждал.
-Ты знаешь, дорогой, я сегодня днем ощутила желание пройтись по магазинам и купить что-то на окно. Какое-то оно у нас голое. Вот, купила. Тебе нравится? - Эни провела по рисунку на материале и с тревогой посмотрела на мужа. – Мне?.. Ну да, я же говорил тебе, что мне нравятся такие занавески. Разве ты не помнишь? - Нет… Ну ведь это не важно, главное, что ты доволен.
Раймонд не находил слов для продолжения беседы. Он был тронут тем, что Эни нашла в себе силы не начинать выяснения отношений по поводу вчерашнего, а просто решила сделать ему приятное. «Наверное, она все же вспомнила, что я хотел сделать эту покупку, просто неудобно признаться. Я тоже сделаю вид, что ничего не помню, ведь главное, что все хорошо».
В этот вечер Эни легла спать первой и когда Раймонд присоединился к ней, она уже спала. Он обнял жену и вскоре заснул.
? ? ?
В шесть часов утра Раймонд был уже в мастерской. Он чувствовал сильное желание продолжить работу над картиной. Чтобы Эни не увидела полотно раньше времени, он запер дверь на ключ. Работа продолжалась быстро, как бывает в дни истинного вдохновения у художника. Постепенно комната за спиной женщины принимала все более четкие очертания и теперь ни у кого не вызвало бы сомнения, что это кухня. Сначала Раймонд сам удивился этому «пейзажу», но решил и далее не уклоняться от своих принципов в работе: изображать то, что рисуется «само собой». Кухня за спиной женщины была чисто убранной, банки с приправами стояли одним четким строем, в сушилке блестели тарелки.
За работой он опять не заметил течения времени и вернулся в дом почти ночью. Есть не хотелось, т.к., предчувствуя свое нежелание тратить время на обед, Раймонд взял с собой бутерброды. В квартире было темно. «Наверно, Эни уже легла. А может быть она ждет меня?».- тепло подумал он и почувствовал, что соскучился по жене. Ему страстно захотелось обнять ее и почувсволвать ее ответное желание. Но в кровати ее не оказалось.. Раймонд был разочарован и удивлен. Где можно находиться в !2 часов ночи, как не в кровати? Прислушавшись, он услышал шум воды. Звук доносился из конца коридора. «Наверно, Эни решила принять ванну. Она знает, что возбуждает меня, когда выходит, обмотанная мокрым полотенцем.» Раймонд пошел по коридору, влекомый желанием увидеть воображаемое. Но он ошибся. В ванной никого не было, зато горел свет в кухне.
Глазам Раймонда предстала трогательная картина: Эни самозабвенно мыла посуду. В кухне был порядок. Занавески с сиреневыми цветами создавали неповторимый уют. Он начал тихо подкрадываться к жене сзади, обдумывая на ходу варианты, при которых она испугается меньше всего. Ничего не придумав, Раймонд просто обнял жену, поцеловал ее в затылок и прошептал: «Хватит работать, пошли спать. Что-то ты много работаешь в последнее время». К его глубочайшему удивлению ожидаемой реакции не последовало – Эни продолжала драить тарелку. Раймонд легонько тронул ее за плечо. Эни вздрогнула и повернулась. Ее взгляд был усталым и спокойным. Она тихо сказала: «Я еще немного тут побуду, а ты иди спать. Ведь завтра рано на работу». Быстро поцеловав его в щеку, жена вернулась к своему занятию. Раймонд был обескуражен и приятно удивлен. Неужели жена всерьез решила заняться хозяйством? Ну, тогда все прекрасно, а любовь немного подождет. Может быть, наконец, у них в доме установится воспеваемая в мечтах идиллия. Немного покрутившись в одинокой кровати, он заснул.
? ? ?
Раймонд курил на чердаке, Это была третья сигарета за последние пятнадцать минут. Ему надо было подумать и подумать хорошо. С Эни происходило что-то странное и виновником, по-видимому, был он. Прошла уже неделя с тех пор, как он принялся за свою новую картину. Восстанавливая в своей памяти события, он понял, что все тогда и началось. Сначала занавески, потом возникшее неожиданно пристрастие к мытью посуды и уборке дома, потом…потом целая последовательность мелочей, складывающаяся в одну крепкую цепь.
В понедельник Раймонд под воздействием какого- то неудержимого порыва нарисовал на картине в руках женщины поваренную книгу. И вечером того же дня Эни сидела до вечера на кухне, изучая книгу подобного содержания. Откуда она взялась у них в доме Раймонд не знал, но одно он помнил точно – его жена никогда раньше не держала ее в руках. На следующий день она приготовила великолепный обед и ужин. Раймонд даже не знал, что на свете существует такая вкуснятина. Он был очень доволен женой.
Потом на картине появилась такая деталь, как шкатулка с принадлежностями для шитья. И в этот вечер Эни штопала всю ночь его старые вещи. Раймонд пытался заставить ее бросить это занятие, объясняя, что ему уже вряд ли пригодится эта рубашка и ее нужно просто выбросить, но умоляющий взгляд жены заставил его отступиться от уговоров. И опять он лег спать один. С одной стороны все эти перемены радовали его. Жена перестала уделять пристальное внимание н нему и занималась своими делами. В доме было идеально чисто, кормили его как в ресторане. Но он не мог не заметить и то, что Эни стала хуже выглядеть: под глазами появились синяки, глаза глядели устало и отрешенно. Однако все его мысли по этому поводу сводились к тому, что она просто делает много непривычной работы по дому и мало спит. Потом все войдет в норму и она почувствует себя лучше. Главное, теперь у них появился шанс жить вместе, не мешая друг другу.
Еще жена не обращала никакого внимания на него в постеле, но это не смущало Раймонда. Он знал, что когда полностью закончит картину и освободится от своего созидающего настроения, то сам восстановит интимные отношения.
Но главное было не это. Основной мыслью, которая заставила так его переживать, была появившаяся догадка, что он сам виновен в изменениях Эни. Но это уже было из области фантазии. Сегодня он сопоставил все изменения, произошедшие с его женой за последнюю неделю и понял, что они все так или иначе связаны с его новой картиной. Сначала он думал, что Эни просто подсматривает за результатами его работы: «Она всегда знала, что мои картины отображают мои мысли и состояние души. Видимо она поняла, что, я сам того не желая, изобразил образ женщины именно таким, какой я бы хотел ее видеть и, наконец, решила измениться, чтобы сделать мне приятное». Но цепочка логических размышлений оборвалась. Раймонд вспомнил, что все изменения жены происходили в тот день, когда он изображал их на картине, а в мастерскую она не поднималась. Эти выводы напугали Раймонда. В материализацию мысли он не верил, но все происходящее не поддавалось логическому объяснению.
На сегодня у него был запланирован эксперимент. Если он удастся, то все станет ясно. Тогда он не будет верить фразе - «Этого не может быть, потому что этого не может быть никогда».
Раймонд затушил сигарету и решительно двинулся к мольберту. Через несколько часов нарисованная женщина сидела за столом в фартуке с кружевами на бретельках. Фартук был несуразно яркокрасного цвета в зеленый горошек. Такую расцветку Раймонд выбрал не случайно, будучи уверенным, что такую нелепицу вряд ли выпускает легкая промышленность. Бросив на стол кисти, он направился на кухню. Эни дома не было. Он нетерпеливо прошелся по всему дому, но жены нигде не оказалось. Раймонд сел в кресло и стал ждать.
Через полчаса дверь в дом приоткрылась – вернулась Эни. Она пришла с покупками и, едва улыбнувшись мужу, прошла на кухню. Через минуту он услышал шелест разворачиваемых покупок и хлопок двери холодильника. «Наверное, ходила за продуктами. Ничего такого не случилось, просто я сам напридумал всю эту чушь», - с усмешкой подумал Раймонд. Он собирался уже подняться на чердак, как в комнату вошла Эни. На ней был яркокрасный фартук в зеленый горошек. Раймонду стало трудно дышать, он прислонился к двери.
- Я тебе нравлюсь? Правда хорошенький?
Ему показалось, что в ее голосе звучала ирония, но присмотревшись, он увидел, что она не шутит. Глаза Эни были очень печальны и весь ее облик был очень несчасен.
- Ты где его купила? В каком магазине?
- Не в магазине, а на базаре, какая-то женщина продавала.
Раймонд подошел к жене поближе. Свет падал из окна на ее лицо и он отметил про себя, что она заметно осунулась за последнее время и даже постарела. В этой женщине почти не было ничего общего с той красавицей, которой была Эни на презентации его выставки. Раймонд осторожно спросил: «Тебе нравится эта вещь»? Эни смотрела мимо него, ему даже показалось, что разглядывает лестницу, ведущую на чердак. «Не знаю…да…да, конечно, это именно то, что нужно…», - она повернулась и пошла на кухню. «На ужин будет твоя любимая утка», -донеслось оттуда.
Раймонд был потрясен, значит, все-таки это он. Все, что подсознательно просит его душа, попадает на его картину и каким-то неведомым способом меняет его жену. Он просто лепит ее заново собственными руками. Приятное чувство вседозволенности и самоуверенности охватило Раймонда. Оказывается, сила его мысли даже может заставить измениться такую необъезженную лошадку, как его Эни. Ничего, это им обоим пойдет на пользу. Наконец его мечта о семейном счастье станет реальностью.
? ? ?
Прошла еще одна неделя. Раймонд окончательно завершил работу над картиной. Эни сидела за столом на кухне, рядом с ее рукой лежала поваренная книга. Кухня блестела, тарелки тоже.
Эту же картину он наблюдал каждый вечер и в реальности. Эни проводила на кухне большую часть времени, в остальное время она занималась покупками или уборкой квартиры. Раймонд не мог понять, что именно, но что-то было не хорошо. Во-первых, сама Эни плохо выглядела, смотрела на него затравлено и с каким-то страхом в глазах. Но чаще всего взгляд ее был отрешенным и она монотонно работала по дому. У Раймонда начало создаваться впечатление, что она просто избегает его. Спать она ложилась поздно, вставала рано. Утром ему подавался горячий кофе, вечером его ждал роскошный ужин. Но в доме ощущалась какая-то неловкость. Раймонд боялся признаться себе, что с тех пор как Эни изменилась, ему стало одиноко и тоскливо. Он скучал по ней прежней, хотел ощутить страстность поцелуев. Даже поругаться было не с кем….
Его грустным мыслям способствовали также угрызения совести. Зачем он возомнил себя Господом- Богом и насильно переделывает человека. Но сейчас вопрос стоял еще более жестко: он терял любимую женщину…
В последние несколько дней мысли Раймонда привели его к неожиданным выводам, - он любил Эни именно такой, какой она была. Он решил во чтобы то ни стало вернуть расположение жены и объяснить ей как он любит ее и что совсем не обязательно для того, чтобы ему нравиться, целый день готовить и убирать.
? ? ?
В этот вечер он пришел домой с большим букетом цветов и с бутылкой лучшего шампанского. Раймонд сам накрыл в гостинной стол и поставил бокалы. Цветы были установлены в хрустальную вазу, зажжены свечи. Оглядев все придирчивым взглядом, Раймолнд двинулся на кухню. Эни резала овощи для какого-то очередного виртуозного блюда. Он взял ее за руку и повернул к себе лицом. На него смотрел отрешенный взгляд жены. Раймонд притянул ее к себе и поцеловал. – Пойдем, любимая, я приготовил тебе сюрприз. Мы будем пить шампанское, а после того, как ты произне6сешь торжественную клятву, что не будешь появляться в день более одного часа, мы займемся самым приятным делом на свете. Ты знаешь, что я имею ввиду.
Раймонд осекся, - Эни явно его не понимала. Взгляд ее стал неспокойным, она отдернула свою руку и отошла в сторону. Ее длинные красивые пальцыс уже испорченным маникюром нервно теребили фартук. Она сдавлено сказала:»Я не могу. Тут полно работы», И ОНА ПОВЕРНУЛАСЬ К КУХОННОМУ СТОЛУ. «Эни, прекрати!» - Раймонд перешел на крик,- «Я хочу стобой провести вечер. Я соскучился по тебе! Пойми, все эти кастрюли с едой мне не нужны, если ты не любишь меня!» ни вся сжалась подле стола, но так и не повернулась к нему лицом. Он услышал только тихий шепот:»Я очень сильно любила тебя. Слишком сильно, но ты запретил… Я уже другая…»
Раймонд пятясь вышел из кухни. Его пронзила мысль:»Господи, что же я наделал! Нет, я не могу этого допустить! Вся моя жизнь была в этой любви, а теперь я ей не нужен… Картина! Эта чертовая картина! Я все исправлю. Есть еще время». Раймонд бросился по лестнице на чердак.
Картина стояла в центре комнаты. Тусклый свет из маленького окна освещал сюжет семейной идиллии. Раймонд схватил тюбик с белой краской и с силой выдавил ее на палитру. Затем, схватив кисть покрупнее, он стал замазывать образ Эни на картине . Через пять минут все было кончено. Перед ним было полотно с уродливым белым пятном посередине. От Эни – нарисованной не осталось и следа. Раймонд бросил кисть и опрометью бросился в дом.
Там никого не было, просто никого. Эни пропала. Нож, которым она чистила картошку, лежал на полу, в сковороде подгорало масло. Раймонд еще не верил: он обежал весь дом и выглянул на улицу. Затем ему пришла в голову мысль, что жена могла проскочить мимо него на чердак. Через пару секунд он уже был наверху. Первое, что бросилось ему в глаза, было то, что картина изменилась Белое пятно в центре исчезло, теперь рядом со столом был изображен просто пустой стул, на полу лежал кухонный нож, на белой скатерти стола что-то темнело. Едва переступая свинцовыми ногами, Раймонд приблизился к картине. На столе лежала записка. С трудом, пытаясь подавить волну возникшего страха, он прочитал: «Мне было тяжело, потому что это была не я. Спасибо, что сделал это. У тебя будет все хорошо. Прощай».
Раймонд тяжело опустился на стул и закрыл голову руками.