Возвращаясь из пивной домой, Петров вслух убеждал себя, что возвращается из библиотеки:
– Из библиотеки… Да! Из храма знаний! Из библиотеки! Приложился к Пушкину умом и сердцем. Пушкина читал… Пиковую даму… Уж полночь, а Германна все нет. Куда подевался Германн? Подать сюда мерзавца! Германн, а, Германн, ты где? Может, ты под кустиком пьяненький спишь. А нет: под кустиком Федор Михайлыч нынче в пьяном виде отсыпается. Свинья пьяная, вместо того, чтобы по библиотекам ходить, он пьяный под забором спит. А Германн где? Где Германн, я вас спрашиваю? Нет Германна! Что я Германну, что мне Германн…
Придя абсолютно убежденным в том, что он был в библиотеке, Петров с порога объявил жене:
– Ты мне, конечно, не поверишь. Ты мне давно не веришь. Как же тебе мне поверить, что я был сегодня, сейчас, в библиотеке! А я был! Про Германна читал.
На возражение жены, что все библиотеки уже давно закрыты, Петров пожал плечами, дескать, ничего не знаю, может, и закрыты, и пошел спать, оставаясь в мыслях, что он был в библиотеке, а не где-нибудь, и совесть его чиста. А что библиотеки закрыты, так , может, оно так и есть. Что же теперь порядочному человеку нельзя в библиотеки ходить, когда в нем есть такая потребность. Странная у Петрова жена. Смешная. Жалко ее Петрову. Говорит, библиотеки закрыты. Как же закрыты, когда Петров только что оттуда. "Пиковую даму" читал.