Встреча папы
(Пубертатному периоду жизни Е. посвящается)
- Завтра приезжает папа! - в глазах девочки-подростка, подружки атамана подмосковной банды, читался неподдельный интерес к дальнейшему.
- Опять проверяет, - Сергей поморщился. Их чувства последнее время подозрительно часто подвергались проверке. Однако, делать было нечего, и он твердым командирским голосом спросил:
- Ну и что?
- Папа везет с собой невероятное обилие огурцов и помидоров - даров нашей солнечной Родины, Антрацитовой долины. Надо помочь, Серый. Встретить на вокзале. Он один не дотащит... - Знала голубоглазая, знала, что Сережа не умеет устоять против просительных ноток в ее ломком, всю жизнь смеющемся голосе.
- По коням! – Клич прозвучал слишком быстро и громко. Видимо, Серый пытался скрыть свои чувства, обиду за вчерашний неприход ее на свидание. Банда лихо и беспрекословно оседлала новенький мопед с двухсильным, от бензопилы, движком и ринулась в наступающий на их пригород синий летний вечер.
Двигатель ревел как зверь. Комаров еще не было, ветер хлестал детей по чутким ушам, вихры их спорили с набегающим потоком воздуха, и косуха предводителя победительно блестела несколькими новенькими медными заклепками вперед, навстречу подслеповатому закатному солнцу. Простор шоссейки набрасывался на банду подобно другому зверю, молчаливому, хотя и такому же нековарному как мотор. В грудях детей пело веселое чувство всемогущей помощи старому поколению челов, все еще пользующемуся закованными в шпалы древними железными дорогами.
Те сумерки выдались тихими и удачными – лишь в черте города за ними увязался милицейский уазик с многочисленной посредственной рекламой ГАИ по бортам и крыше. Началась погоня. Но на беду милицейских лимитчиков дети не хуже их знали тогдашний главный город страны Союза.
На равных они гонялись по поливаемым рыжебокими ЗИЛ-ами пустынным московским магистралям и скверам. На равных пугали ночных, зазевавшихся еще с нэповских времен старушек. На равных своими клаксонами вызывали нервные вздрагивания нуворишей, в любое время дня и ночи укрытых одной-двумя шелковыми женщинами.
Тот бег на выживание транспортных средств по ночной Москве происходил под дружное угукание мирно спящих в своих кроватках малюток. Бензин в сине-зеленом призрачном уазе кончился первым.
- Победа! – Мысленно вскричали дети. И, действительно, двигатель их колесной бензопилы стуканул только через несколько сот метров – почти у здания будущей мэрии. Стальной детский конь на всем ходу звонко и коротко заржал и резко затормозил, будто наткнулся на невидимый шлангбаум, уже много-много лет положенный там рукой Ю.Долгорукого.
Эта эфемерная преграда сломала погоню окончательно и окунула банду в неповторимые колориты ночной части административного мегаполиса. Ссыпавшиеся с мопеда подростки притихли, и их след тут же потеряла задохнувшаяся в коробке уаза милиция.
Мотовоз был брошен без эпитафий, как Боливар, Буцефал, Боневур и другие эпические лошадки историй с твердыми политическими взглядами. Такие существа не нуждаются в могилах, а потому могут рассчитывать на послесмертное проживание в памяти народной. Дети сбились в плотную стаю, телами своими защищая от колючих взглядов городских черных окон подружку атамана, и направились в сторону кремлевской стены.
Через несколько шагов они обвыклись, разговорились и, будто сами собой, в глухой, неорганичной тишине центра страны раздались слова хоровой песни:
- Прилетит вдруг волшебник в голубом вертолете… - Дети сразу пошли веселее, даже приплясывая. И к ним естественно вернулось настроение всеобщего равенства и желания побаловаться вандализмом.
- А, давайте! – Заводно и звонко, как на комсомольском собрании, вскрикнула героиня банды и показала большим пальцем куда-то себе за спину, в сторону не всем тогдашним электоратом любимого здания. Дети остановились, перемигнулись и, конечно же, решили вопрос в пользу «давайте». Они вернулись к пройденному ими зданию, достали из-за пазух пластилин и все как один поглядели на памятную доску, украшавшую форпост администрации. Доска была из камня и про дедушку Ленина. Она многократно гласила, что он выступал тут, в этом самом здании, много лет тому назад.
Пластилин, хорошенько размякший от детского тепла во время погони, с признательностью щенка стал лизать каменные пупырышки. Через несколько секунд дети дружно заржали и отвалили в ранее назначенном направлении. А поправленная история дедушки Ленина готовилась анекдотически врать всем и каждому, что он неоднократно «…падал» в этом здании перед рабочими и крестьянами города. Даже широченный в спине конь под Ю. Долгоруким отказывался верить в это, и потому он до сих пор выгибает шею, силясь опустить очи долу.
Краткий походный совет, произошедший у стен Кремля, постановил: в гости ни к кому не стучаться - не тревожить. Ведь Москва уже спала, а дети в стае горды.
Что же делать? Ни один из них тогда еще не прочел В. Ерофеева, тем не менее, магические слова «Курский вокзал» легко пришли на ум стосковавшимся по лежанию подросткам. Так, через некоторое время, они и очутились у Курского. Дети спокойно заняли несколько скамеечек у стен вокзала. На них тогда еще очень редко и осторожно водились бомжи. Только засыпая, кто-то из банды вспомнил, что по счастливой случайности именно на этот вокзал должен был утром приехать папа.
Будильник, предусмотрительно взятый одним из ребят, прозвонил вовремя, и вот уже ватага готова была к встрече родителя. Папа вылез из поезда последним. Папа обвел встречающих его детей мутным взглядом человека, только что сделавшего самую простую часть работы, но которому обязательно предстояло взяться за ее продолжение и сделать до конца. Рассветное солнце Курского вокзала уже застило папины глаза блестящим италийским словом "похмело".
- Придурки, зачем вас так много? Я же не президент какой, американский. Да и багажа со мной нет, - папа отрицательно тряхнул сеткой авоськой, в которой штопор невнятно брякнул деревянной ручкой о пустую бутылку пива.
- Папа, ты же звонил и просил тебя встретить. Сказал, что везешь много даров полей, плодов благодатной нашей Родины – Антрацитовой долины, - девочка сверлила родителя взрослым не по подростковым годам взглядом, уже догадывающимся о невольном дальнейшем обмане.
- Придурки, я все забыл там, на том вокзале, когда садился в поезд. Могли бы и догадаться, не первый раз ведь… - Папа еще раз обвел немногозначительным взглядом снулый ряд детей на пустеющем перроне.
В глазах детей стояли слезы.
7.6.04