ЧТО Я ХОЧУ ИЗМЕНИТЬ В ВЕСНЕ
Я раздвинула шторы, открыла форточку и впустила в свою комна-ту весну. Солнце ворвалось в дом, по-хозяй-ски осмотрело об-становку; поздорова-лось с кошкой, заставив ее жмуриться, и скрылось за тучей. Весна вела себя, как капризная дев-чонка. Кошка вспомнила, что она – кошка, и стала томно мяукать, зазы-вая под наши окна соседских котов.
Мое настроение, страдающее, как и погода, перепадами, дезориенти-ровало меня. Карьеристский ум го-ворил, что весна и отпуск — не одно и то же.
Надо работать. Сердце, надею-щееся усладить истому, склоняло к мысли, что работа подождет, самое главное весной - влюбиться. Я, разрываясь между "надо" и "хочу", заставила себя все же сесть за ма-шинку.
Надо работать, оправдывать свое университетское образование, стремиться к материальной незави-симости. "Я раздвинула шторы, от-крыла форточку..." - пальцы механически отстукивали слова, слова пытались организоваться в фразы. Если раньше я им помогала, то сей-час сама была беспомощна перед ними. Обрывки предложений про-ходили сквозь меня и растворялись на асфальте вместе с теплыми кап-лями весеннего дождя.
Я вспомнила, что у него аллергия на цветочную пыльцу. Поэтому в прошлое воскресенье мы никуда не пошли. Мы сидели дома, мне при-шлось закрыть форточку и занаве-сить окно. Оказывается, его еще слепил дневной свет. А на его жел-то-сером лице были все признаки авитаминоза и весенней усталости. Кошка, глядя на него, перешла от томных позывных к жалобному за-выванию. Весна здесь была бес-сильна.
"Я раздвинула шторы, открыла форточку.." Вчера на работе мы об-суждали, как влияет влюбленность на производительность труда. Оль-га Филипповна убеждала всех, что только безответная любовь являет-ся стимулом творчества. А Маша сказала, что если предохраняться, то никак. А по-моему; профессионализм не должен зависеть от пого-ды в душе и весны на улице. Инте-ресно, я его люблю или воспитываю в себе профессионализм?
Надо позвонить ему. Он опять начнет жаловаться на лужи, на сом-нительное солнце, на спину, кото-рая до сих пор болит, хотя картош-ку сажали три недели назад. Я сразу спущусь на землю и, окрыленная его пессимизмом, напишу шедевр. Странно, неужели он не замечает, что на улице пахнет весной? Не шту-катуркой и не метро (его любимые запахи), а туманом, который можно поймать, если проснуться рано ут-ром; пьянящим запахом цветущей груши; ветром, который только на первый взгляд портит прическу, - на самом деле он играет волосами.
Ум начинает поддерживать серд-це. Весна соблазнила и его. Я все еще пытаюсь собраться, но весна преда-тельски манит ароматом сирени и только что прошедшего дождя, чи-рикает воробьями и звенит трамва-ями, щекочет сердце и улыбается солнечными лучами. Вместе с вес-ной в комнату влетает детство голо-сами мальчишек, гоняющих мяч во дворе. Детство смеется и ни о чем не думает. Оно заодно с весной.
Семнадцать лет мне было шесть лет назад. Или пять. Все равно давно.
А весна здесь, близко, стоит протя-нуть руку — и можно ее погладить. Она теплая и не ускользает, наобо-рот, ей нравится, когда ее струйки проходят сквозь мои ладони. И никакая она не капризная. Просто еще не сформировавшаяся. Я высовываю голову в форточку и вдыхаю запах весны.
У него глаза - как весеннее небо. Ясно-голубые. Такие красивые глаза и такой ужасный характер. И то, и другое на всю жизнь. Можно постоянно любоваться его глазами и наслаждаться весной. Представляте: вечная весна минус три месяца лета. Минус характер. Я предложила ему поехать встречать радугу. Он сказал, что может устроить мне радугу, пролив бензин в лужу. Я не обижаюсь, я воспитываю профессионализм.
Ум и сердце сговорились. Сердце, пьяное от ландышей, слушает все ночи напролет его песни на гитаре без шестой струны. Ум полностью скомпрометировал профессионализм и даже не обращает внимания на фальшивые ноты. Кажется, весна и работа несовместимы.
Я раздвинула шторы, открыла форточку и впустила в свою комнату весну. Пусть остается такой, как есть. Ничего менять в ней не буду.
Светлана ОСТРОВСКАЯ