Снайпер

-Ну, мужики,можно,идите. Найдете Олега,- ящик водки ставлю!, -подзадоривал своих друзей на охоте Иван Сергеевич.
-Обижаешь, Сергеич! Пацана- то найти не задача. Тебя нашли бы ну за час- два, а Олежку… Жди. Минут через пятнадцать- двадцать приведем. Деньги готовь,- обижались бывалые охотники, и пытались подковырнуть:
-Ты лучше скажи, ты будешь с нами пить, или обидишься и уйдешь?
Иван Сергеевич хмыкал с хитрецой, покачивал головой, и, «заведенные» охотники уходили в лес, "на спор" искать его десятилетнего сынишку Олега.
Но проходили пятнадцать и двадцать минут, и час и другой, и один за другим возвращались охотники ни с чем.
Иван Сергеевич хохотал, видя их раздражение, притворно сочувствовал, предлагал сдаваться и признать проигрыш.
А что оставалось делать этим опытным, видавшим виды мужикам? Мальчишка будто сквозь землю провалился!
-Пойдем, покажу, -плохо скрывая торжество приглашал Иван Сергеевич, -Охотники! Следопыты! Как же вы дичь преследуете? Были бы вы медведи, он уже всех бы вас пострелял.
И действительно, в пятнадцати минутах неторопливой прогулки от лагеря, по свистку отца, казалось бы прямо из под земли, с хохотом выскакивал его сынишка.
Мужики качали головами, ахали, сплевывали от непритворной досады.
-Ну надо же! Я ведь прямо по этому месту два раза проходил!
Но выдержка у мальчишки!Нервы стальные!
Когда  возвращались домой с трофеями, во дворе частного дома у отца Олега накрывали большой стол под громадным ореховым деревом, и все многочисленные друзья семьи Кондратьевых сидели, выпивали, рассказывали охотничьи байки, небылицы, хвалили отца Олега, как хорошего наставника и воспитателя. Захмелевший отец хохотал от удовольствия, громко кричал:
- Он молодец у меня, мужики, настоящий охотник. У него со зверем разговор короткий! Бац - бац! А маскируется, - равных нет!
Приносил показать битую дичь, сам цокал языком:
-Ай да выстрел!
Мужики соглашались, пили за здоровье и охотничью удачу Олежки.
Олежкина мама, Екатерина Петровна, урезонивала мужа, скорее из опасения «сглаза», чем из скромности.
Олега не зря хвалили. Несмотря на возраст, он действительно был отличным охотником и стрелком. Отец брал его с собой на охоту с тех пор, как это начали позволять силы мальчика. Обучал искусству маскировки, умению терпения и выдержки.
Мама ахала и переживала, отец смеялся и говорил, что так и растят настоящих мужчин.
Охота сделала мышцы Олега стальными. Поджидая зверя в засаде, «на засидках», он научился неподвижности,  умению не спугнув зверя, не выдавая себя, дождаться нужной для выстрела минуты. Отлично читал следы, как раскрытую книгу, и умел маскироваться так, что опытные охотники на спор с отцом Олега «на ящик водки», проходили мимо, едва не наступая Олегу на руки.
За эти качества, записанные в личном деле призывника Олега Кондратьева, специальная отметка определяла его заранее на особую службу- снайпером.
Олег рос, взрослел, и укрепились у него две страсти. Охота и Наташка.
Наташка Суржикова, тихонькая скромница, жила по соседству. Дружили их отцы, дружили они с Олегом с тех пор, как помнили себя.
Олегу Наташка лишнего не позволяла, но говорила, что любит, что выйдет замуж за него, пусть только сначала Олег отслужит в армии, а она уж его честно будет ждать.
Что ж, вскоре, то самое время - отслужить в армии, и подошло.
На ту пору  вовсю полыхал Афган, и на снайперов был спрос особый.
Снайперское искусство не такое, как искусство охоты, хотя, казалось бы задачи одни и те же- не выдавая себя опередить действия цели выстрелом.
Поэтому, конечно, пришлось и переучиваться, и учиться многому новому. К своей «снайперке»  Олег относился лучше, чем к себе самому. Привыкший ухаживать за оружием, не устраивался отдыхать, пока не был убежден, что надежно «пристроена» винтовка. Навыки, полученные Олегом на «гражданке», пригодились, и вскоре он начал ставить на прикладе первые отметки.
Цокали языком старшие офицеры:
-Ай да выстрел!
Удачные выстрелы Олег отмечал не зарубками, нет. Отдохнув после очередного задания, он долго и старательно проделывал в прикладе разрезы, выбирал, выпрошенным в госпитале скальпелем, древесину, размещал в вырезанном гнезде очередную звездочку, точно такую, какие были у офицеров на погонах, заливал бесцветным лаком и полировал.
На вопросы любопытных , смеялся и отвечал, что повышает оружие в звании за отличную службу.
В конце концов, кому какое дело? На войне у каждого появляются какие -то свои чудачества.
Срок службы Олега благополучно подошел к концу. На прикладе винтовки звездочки выстроились в большое созвездие. Олега уговаривали оставаться на сверхсрочную службу, с серьезным повышением в звании.
Но он в ответ показал созвездие на прикладе винтовки, указательный палец правой руки и спросил:
-Вы хотя бы представляете, сколько жизней оборвано этим пальцем? Я теперь и на охоту до конца жизни ходить не буду. Хватит крови. Не могу больше убивать.
Так что он наотрез отказался, и заспешил домой, в родной город, родной район.

              * * *

Кондратьевы жили в районе…
Впрочем, в любом городе мира есть район, куда постороннему человеку посоветуют в ночное время не ходить. Люди в таких районах живут крепкими соседскими связями, друг за друга стоят горой, не приветствуют чужаков, и не скоро начинают доверять новым соседям.
Это и был «такой» район, весь состоящий из «частного сектора», со своим особым характером и особым миром отношений. Почти все мужчины, живущие здесь, увлекались охотой, имели независимый нрав, держали оружие в домах, и с величайшей неприязнью относились как к любой государственной власти, так и к ее представителям. Многие побывали в местах «не столь отдаленных».
 В случаях, когда кому-то в районе грозили неприятности от властей, в силу вступала круговая порука, и можно было хоть биться, хоть разбиться, но все стояли стеной: «Ничего не знаю. Никого не видел». Виновника  не выдавал никто. Но и случаи самосуда были нередки, причем внешне каждый раз носили видимость несчастного случая.
С районом лучше было поддерживать приятельски- уважительные отношения, чтобы не накликать беды.
В отличие от других городских районов, он не расширялся, ограниченный проложенным рядом с домами полотном железной дороги, и стареньким дряблым мостом для автомобилей над ним, который называли «Дорога жизни». Добраться « в город», было невозможно без того, чтобы не проехать на автобусе по этому мосту.
К шуму от проезжающих составов здесь настолько привыкли, что без привычного перестукивания по рельсам не могли заснуть. А мост закалял выдержку и нервы жителей района, выезжающих на местные рынки и магазины.
Перед местной властью много лет ставился вопрос усиления дряхлой ограды моста, депутатам горсовета говорили об опасности того, что автобус, подвозящий людей к городской цивилизации, может запросто слететь на опасном повороте на рельсы с пятиметровой высоты. Местная власть соглашалась и понимающе кивала. Вопрос поднимали время от времени от выборов до выборов. Выборы в горсовет проходили под всеобщий «одобрямс», и мост продолжал потихоньку ветшать.
                * * *

Семья встретила Олега, как и положено встречать человека, вернувшегося с войны. Наташка «висела» на нем, не отпускала ни на минуту. Родители накрывали столы, все под тем же громадным ореховым деревом, созывали соседей.
С  изумлением Олег увидел, что отец выставляет к богатой закуске бутылки с лимонадом.
       - Батя! Это что… Я все таки с войны пришел!
- А ты не удивляйся, сынок. У нас «сухой закон».
- Да мне рассказывали, но в своем то доме чарочку выпить можно?
- Чарочку можно, а если полон стол спиртного наставишь, сразу расспросы начнутся,- где взял? В магазине не накупишь, проблема. Сейчас даже свадьбы безалкогольные проводят, угождают Горбачеву, - Иван Сергеевич беззвучно выматерился в сторону генерального секретаря, - У порядочных людей свадьба один раз в жизни! У нас, у русских, какое же застолье без бутылочки? А , не дай Бог, похороны,  поминки? Так что можно то можно, только эту чарочку не купишь. Спиртное по талонам, да и то не всегда в магазин завозят.
Опасливо оглянувшись, Иван Сергеевич добавил, что спиртного можно купить сколько угодно "из под полы" у местного участкового.
- Ладно, хватит тебе, отец, бурчать,- подключилась к разговору мама Олега, - ты лучше расскажи, сколько людей из-за этого потравилось!
И Иван Сергеевич перечислял соседей, знакомых, друзей – охотников, кто выпивая поддельное спиртное отправился в больницу или на кладбище.
- Ну не покупали бы,- недоумевал Олег.
-Да ты, сынок, наверное и сам понимаешь, наших мужичков разве удержишь? Тем более у него пойло в основном то ничего. А если кто то травится, то пойди-узнай где бурду покупал!
Олег слушал внимательно, молчал.
-Ну, тебе то, сынок, мы свадьбу справим по высшему разряду,- хитро усмехнулся отец.
Олег вопросительно вскинул брови.
Иван Сергеевич откупорил лимонадную бутылку, налил в стакан, подал сыну. Налил себе, взял огурчик.
-Ну, с прибытием в родной дом, сынок. Слава Богу, дождались!
И одним махом выпил до дна.
Олег не стал отставать от отца и тоже выпил.
Самогон! Чистейший домашний самогон, который маскировали от чужих глаз в лимонадные бутылки.
Захрустел огурчиком, повеселел Олег. Усмехнулся народной находчивости.
Ну а раз зашли разговоры о свадьбе, так чего же откладывать. Тут же, за столом и договорились о сроках, срядились, кто из родителей за что отвечает, долго обсуждали будущую жизнь молодой пары.
Когда уже крепко подпили, завели застольные песни, Олег незаметно выбрался из- за стола, потянул за руку Наташку.
Пошли по району. Гуляли, заходили к друзьям, знакомым, говорили о службе Олега, о близкой свадьбе, выбирали «дружка» и «подружку».
Когда вернулись домой, увидели опустевший двор, криво сдвинутые столы, беспорядок.
Мать кинулась к Олегу, всхлипывая рассказала, что заходил участковый, оформил протокол о самогоноварении и арестовал Ивана Сергеевича.
-Отец то крутого нрава, сам знаешь, - плакала бедная женщина, - начал участкового выталкивать со двора, а тот вернулся с нарядом и арестовал его за сопротивление. В участке сейчас мой Иван Сергеевич.
Отца надо выручать. Пришлось идти в опорный пункт охраны правопорядка.
Участковый, капитан милиции, Ивана Сергеевича отпустил. Но задержал Олега и долго с ним говорил. За то, чтобы уничтожить протокол вымогал чеки, называл статьи уголовного кодекса за самогоноварение, презрительно говорил, что не он посылал Олега служить в Афган, и, поэтому он, участковый, Олегу ничего не должен. Наговорил какой то чепухи о наградах Олега и что то оскорбительное о боевых действиях в Афганистане.
Уходя домой с отцом, Олег все никак не мог избавиться от слов о том, что «наверху» капитана прикрывает «царь и бог» района - брат участкового, работающий в горисполкоме и ему, участковому, в отличие от остальных смертных, закон не писан.А еще о том, что за небольшую сумму участковый закроет глаза на нетрезвую свадьбу...
      * * *

Пробив ветхую ограду, автобус, битком набитый людьми, упал с моста на железнодорожные пути, сминая в кровавую кашу всех, кто находился внутри.
День был выходной, и многие решили «съездить в город» по своим делам.
Случилось то, о чем много лет говорили, предупреждали, просили на приеме у местных властей. Отказало рулевое управление большого городского «Икаруса», который перевозил в этот день около ста двадцати человек. При усиленной ограде на мосту, автобус ткнулся бы в нее и остановился, но деньги отпущеные на усиление ограды были потрачены не по прямому назначению .
В живых не осталось никого. В том числе погибли мать Наташки и мама Олега, которые поехали покупать подарки молодым к будущей свадьбе.
После жутких по масштабу похорон начались не менее жуткие поминки.
Во дворе Кондратьевых, за поминальным столом сидело немного человек. Выпивали, вспоминали, плакали. Много говорили о причинах гибели людей, очень зло говорили о местной власти и о том, что на месте падения автобуса милиционеры сначала совали в карманы рассыпавшиеся  деньги, и только потом выполняли положенную работу.
В недобрый час поднесло участкового.
-Я горе ваше понимаю, но и распивать самогон так открыто не позволю. Я вас предупреждал об ответственности? Вы меня понимать не захотели. Теперь я ничего понимать не хочу.
Он повернулся к отцу Олега.
- Вам, Кондратьев, придется теперь отвечать по всей строгости закона.
Иван Сергеевич не отреагировал никак, как будто и не слышал. Никак не отреагировал и Олег. Но с кулаками кинулась на участкового Наталья.
-Изверг, сукин ты сын, тебя не мать родила ,- волчица. Чтобы ты ослеп, остолоп! Тебе мало того горя, что у нас случилось?
-А за оскорбление при исполнении и Вы ответите, - нахмурился участковый, но боком, боком ушел от греха.

* * *
Заканчивая писать протокол, следователь судебно - медицинской экспертизы еще раз оглядел железнодорожное полотно, подняв голову, поглядел на мост, с которого, по видимому, на рельсы упало тело.
Тоскливо подумал о том, что конечно, это не несчастный случай, только прицепиться не к чему. Поморщился от фотовспышки, ударившей по глазам, покосился на пакет в котором лежало то, что осталось от головы, отрезанной колесами и проволоченной по шпалам до остановки поезда.
Перед тем, как поставить дату и подпись, мысленно оценил, свой труд, поразмышлял, стоит ли добавить такую мелкую деталь, как отсутствие одной звездочки на погоне теперь уже покойного участкового этого района, решил, что эта мелочь значения не имеет, поставил число и широко, размашисто расписался.