Посвящяется всем кто меня опекал и продолжает опекать.
-А могли бы Вы подстраховать нашего биолога? - спрашивает меня начальник обсерватории - Смирнов Виктор Григорьевич.
"Наш биолог" - это Ришард Врублевский - молодой, обаятельный польский учёный. Живёт в доме геофизиков.
Встречаемся мы с ним только в кают-компании, толком незнакомы, но симпатизируем друг другу, улыбаемся, похоже, мы одного возраста.
Видимо, механики его достали - постоянно подшучивают и вымогают у него спирт.
Механики поляка любят и опекают, но выраженный индивидуализм их раздражает. И они его "перевоспитывают".
Он им: Я-наука! Вы тут все меня должны обслуживать!
А они ему: а ну-ка, наука, неси спирт, у нас сегодня авральном работы на складе!
Начальнику обсерватории, кажется, что он нашел хороший выход - опекать поляка будет "локаторщик".
Не пьет, и вымогать спирт не будет. Это "не пьет" одно время настораживало.
Точно по-Жванецкому. «Не пьет - значит засланный. Либо от них, либо от нас».
Потом с этим моим недостатком все смирились и вот даже стали пользоваться.
Здесь на станции все друг друга страхуют и опекают.
Шел в одной каюте - все! Ты за товарища в ответе.
Влез в разговор со своим советом - все! Ты в рабочей группе!
Видел человека последним? Первым будешь в поисковой группе.
Это так комфортно, словно, у тебя 66 родителей. По моим наблюдениям - это одна из причин, по которой едут в Антарктиду и первый, и шестой раз.
***
Спрашивает журналистка отъезжающих полярников – зачем Вы едите в Антарктиду, там же очень, говорят, сурово?
А они ей в ответ – му-му.
Не выразить им словами всю прелесть человеческих отношений, возникающих среди людей перед лицом действительно
очень суровой природы.
***
Предложения всегда делают в сослагательном наклонении - дают шанс отказаться, но отказываться не принято.
Здесь Антарктида. Если не ты - кто поможет живому?!
Меня самого в разные времена деликатно опекали от 3 до 7 человек.
Это только ближний круг, а дальний - все 66 человек.
Я сам комендант второго этажа дома Радио - отвечаю за весь второй этаж.
И теперь проблемы выполнения программы биолога - мои проблемы и надо в них вникать.
Если говорить популярно о том, чем занимается польский биолог, то он ищет диоксин в крови у антарктических рыб.
Рыбы эти девственно чисты, т.к. водятся в экологически безупречных водах Южного ледовитого океана.
Тут пора молодым открыть одну тайну.
Еще в 70 годы для защиты урожая от вредных насекомых масштабно применяли в Америке, в Европе да и у нас ядохимикаты.
И вот теперь эти яды смыты дождями в мировой океан и докатились до берегов Антарктиды.
Диоксин оказался стойким ядом. Яд накапливается в организмах всех рыб .
В конце концов, богатые диоксином морепродукты должны попасть на стол человека.
Ну, а что делает диоксин с новорожденными Вы можете найти в Интернете.
Работы биолога связаны с расчетом даты этого не очень приятного для человечества события.
Научная деятельность Ричарда, на первый взгляд, напоминает подледную рыбалку.
Под барьером на льду развернута палатка.
Электрический кабель, протянутый к ней, позволяет поддерживать в палатке положительную температуру.
Удочка для ловли антарктических рыб скорее похожа на электрическую лебёдку.
Прочее место в палатке занимает - лаборатория по анализу крови.
Моя задача - не дать Ричарду замёрзнуть, поддерживать связь по рации, помочь
выбраться со льда с имуществом при осложнениях с погодой.
Прогноз на сутки обещают хороший. Даже не верится - минус 30, ветер 5 метров в секунду.
Редкое явление для начала зимы.
Между тем на станции тревожно.
Механики говорят - топлива осталось на 3 дня. А лёд еще молодой.
Гонять по льду тяжёлые машины за топливом на остров еще очень опасно.
Инженерное решение - проложить аварийный трубопровод к цистернам.
Прогноз сбывается. Ясное небо, солнышко, ветер слабый.
Такую погоду упустить нельзя.
И погоду не упускают - объявлен топливный аврал.
Вы, конечно, догадываетесь, что аврал касается в Антарктиде всех, особенно, когда он "топливный".
Молодой польский учёный Ричард Врублевский этого не знал.
-ПЕРВЫЙ - ПЕРВЫЙ, ПРИЕМ – говорю я.
-Я первый - слышу тебя отлично! – отвечает биолог Ришард Врублевский.
- Первый! - Объявлен топливный аврал, сворачивай работы.
- Борис, у меня нет в контракте ТОПЛИВНЫЙ АВРАЛ, у меня вообще в контракте нет слова АВРАЛ - говорит Ришард.
- Приказ начальника - ВСЕМ носить трубы! Это важная работа! ВСЕ замёрзнем! - говорю я.
-ВТОРОЙ, ВТОРОЙ! – это опять Ришард мне - наверно есть маленькая ошибка - я польский учёный и меня это не должно касаться.
Это русское слово - АВРАЛ - это только Вас касается!
У нас в Польше нет авралов! – связь отличная, слышно хорошо и молодой учёный спокойно продолжает - я с ночи делал лунку, я шесть метров льда прошел – это две квартиры в жилом доме с потолка до пола, ты представляешь, Борис?
Нагрел палатку, подготовил растворы, уже поймал изумительный экземпляр ледяной рыбы, взял у нее кровь и теперь все бросить?!
Для поездки на авральные работы за нами уже прибыл механик-водитель.
Он становится свидетелем моих переговоров по рации с польским биологом.
Нервно кругами он ходит вокруг меня и вдруг говорит:
- Передай от меня этой польской собаке, если не придет на аврал - ему ****ец!
-ПЕРВЫЙ - ПЕРВЫЙ! – говорю я.
Хочешь, чтобы тебя механики называли польской собакой?
-Нии! Нии! О! Матка боска! – откликнулся польский биолог.
-ПЕРВЫЙ-ПЕРВЫЙ !
Свертывай удочки! Еду за тобой, конец связи – сказал я, и мы с механиком-водителем помчались в лёгком вездеходе на лёд за поляком.
***
Часов шесть вся станция дружно таскала трубы по льду.
Безветрие было недолгим. Метель подгоняла работающих.
Лёгкий гусеничный вездеход едва поспевал подвозить трубы и стаканы со спиртом.
Впервые в жизни я выпил на морозе пол стакана чистого спирта, а потом спросил у Ришарда - что это было?
-Это мой польский спирт, для моих научных исследований.
С грустью сказал биолог.
Это не было похоже на спирт, но мне стало тепло и весело.
А через 30 минут работ на морозе с ветерком я уже с нетерпением ждал очередные пол стакана.
Уже к обеду по льду был разложен длиннющий аварийный трубопровод из стальных труб.
Вечером, когда штормовой стоковый ветер вспомнил о нас, уже вовсю шла закачка топлива на станцию.
Всем на станции стало спокойнее. Тревога и озабоченность, незримо угнетавшая всех последнее время, пропала.
Дня три погода была не для рыбалки.
Вечером четвертого дня к нам в дом Радио из дома Геофизиков (710 метров против ветра) пришел Ришард Врублевский.
В руках у него был вымпел ПОЛЬСКОЙ АКАДЕМИИ НАУК, банка польской ветчины и литровая бутыль спирта.
Он сказал, что пришел сказать лично мне нечто важное и просил запереть дверь каюты.
Мы заперлись.
Стараясь соблюдать официальный тон, и тщательно подбирая слова Ришард сказал:
-Борис, я сделал при твоём важном содействии действительно очень крупное открытие...
Ему нужно было два русских слова, и глоток воздуха, чтобы справиться с волнением.
Глаза его стали влажными, и он вымолвил:
- У них - антифриз в крови!
- Ришард! Умничка, кто тебя обидел?
Опять просили спирт механики?!
Не огорчайся у наших механиков, и буровая жидкость может быть в крови, всякое могут сказать, но они не злые и тебя любят – стал я утешать поляка .
- Ты не понимаешь! – сказал Ришард.
Когда ты сказал, что меня все будут называть польской собакой, если я не пойду на аврал, я так психанул, матка боска!
Я выдернул электрический кабель.
Все мои растворы замёрзли, все-все мои пробирки полопались, все мои приготовления к этой экспедиции пропали!
Вот что осталось от двух бочек моего польского спирта - он потряс бутылкой.
Из глаз у него текли ручьями слезы.
В эту минуту мне было его ужасно жалко, стыдно за механиков и наши авралы.
Он овладел собой – гордо поднял голову и с пафосом продолжил.
-Они говорят, отдай спирт - аврал важнее!
Но я здесь в Антарктиде не просто так, я ученый! Я белая кость! Меня надо уважать!
Я у Вас самый умный, меня надо беречь, я могу менять методику!
Неожиданно он улыбнулся...
У меня осталась одна пробирка! Она была с водой и не лопнула на морозе - в ней была кровь ледяной рыбы!
* * *
Ты понимаешь, почему эта постная рыба живёт в воде с температурой минус полтора градуса? (соленая вода).
У нее органический антифриз в крови! И я найду его формулу!
К черту диоксин! Да здравствует топливный аврал!
Человечество сможет хранить свою кровь при отрицательной температуре вечно!!!
* * *
За важное содействие, оказанное мною ПОЛЬСКОЙ АКАДЕМИИ НАУК
я, конечно, не мог отказаться от почетного вымпела, бутылки спирта, банки ветчины и символически выпить из маленьких рюмочек.
1. За удачное завершение топливного аврала!
2. За ПОЛЬСКУЮ АКАДЕМИЮ НАУК!
3. За польских биологов!
4. За русских аэрологов ! Они тут же к нам присоединились.
5. За . . . . . . . . . . . . . . . . !
Последний тост, который я слышал, мне показался странным - за что-то в моей крови?! Почему моей и что? - я уже не смог разобрать - меня бережно отнесли спать на чужую кровать те, кто меня опекает.
* * *
( Из газет )
При землетрясении в г. Спитаке (Армения) тысячам пострадавшим была оказана помощь переливанием консервированной крови, которая поступила из разных стран Мира.