Не помню, когда и почему у меня взялась идея найти свое второе Я. Может быть, это форма нарциссизма, а может, все поначалу считают, что «друг» – это «другой» ты. С детства всякая новая подруга рисовалась мне моим двойником. А в юности один за другим отвергался очередной друг из-за несоответствия роли альтэр эго. Рано или поздно природа взяла свое, сближение с противоположным полом было неизбежно. Как неизбежным было вечное втискивание в «альтэрэжные» костюмы самых разнообразных типов.
Я принимала мнимое за действительное. Но не просто. Я мимикрировала сама. Если я принимала за альтэр эго длинноносую отличницу, то прочитывала с ней за компанию полное собрание сочинений Диккенса. А если в другой период жизни я видела альтэр эго в разбитной и циничной Наташке И., то не только считала цинизм проявлением честности, но и училась у нее быть разбитной.
Я бывала надменной или доступной, царственной или услужливой, презирающей все земное или хлопотливой, скромной или вульгарной, терпимой или презирающей всех вокруг, оставаясь все же самой собой и поочередно ценя то одно, то прямо противоположное в своих «альтэрэгах». Потом наступали разочарования. Оказывалось, что цинизм и острое словцо у Наташки И. вовсе не были проявлением честности, тихое достоинство К., восхищавшее меня, было банальной маской неуверенности в себе, а вкусные пирожки и покладистый характер Н.Ф., воплощавшие любовь и заботу, благополучно скрывали зависть и предательство. То же происходило с мужчинами. Сентиментальный и восторженный оказывался слабаком, динамичный и целеустремленный — подонком, философ неудачником, добряк идиотом.
При этом себя я, разумеется (!), считала циничной в меру честности, разбитной в меру веселости, тихой в меру скромности, сентиментальной не от слабости, язвительной не от злобности и доброй не от идиотизма. И все это так хотелось видеть в «альтэрэгах».
Я расставалась с предателями, беря в свое будущее лояльных или казавшихся мне лояльными и... все больше убеждаясь в порочности самой идеи. Потом появлялись новые знакомые, новые иллюзии. Все эти «псевдоальтэрэги» были такими разными, что, общаясь с большим или меньшим удовольствием с каждым из них, немыслимо было пытаться собрать их всех вместе, скажем, за одним столом. Поэтому в дни рождения случалось скрываться от прежних «альтэрэг» с каким-нибудь следующим. Иногда приходилось устраивать по три дня рождения подряд. Да и свадьба с единственным мужем по той же причине проходила в несколько этапов.
Постепенно, встречая новых людей, я перестала искать в них столь дорогие мне собственные черты, а старых друзей привыкла воспринимать как людей с их собственной жизненной философией, часто непонятной мне, и решительно неспособных понять мою. Я стала душой общества, у меня много друзей, теперь я могу собрать их всех за общим столом. А, оставшись вдвоем с любимым мужем, перемывая тарелки вперемешку с косточками ушедших, взгрустнуть про себя о несостоявшемся альтэр эго, вообще альтэр жизни, да, собственно и альтэр муже.