ИСТОРИИ ОДНОГО ДНЯ
Мы стояли полевым лагерем в одном из предгорных районов Чечни. Всё нижеописанное случилось в один и тот же пасмурный, тёплый зимний день. У нас был «банный день», в те минуты, когда мы собирались на помывку, ВВ-шники принесли раненого пса. Несли его на тяжело провисшей плащ-палатке несколько бойцов, и казалось, будто несут человека. Когда процессия зашла в крыло автоперевязочной, плащ-палатку опустили на досчатый пол. С неё прямо мне в глаза смотрела огромная, когда-то здоровая овчарка. В неё выстрелил без веских причин человек и ранил; и ранил смертельно. Пёс смотрел спокойно огромными, грустными, разумными глазами. Он не просил помощи, он ждал того, что должно было произойти. Он знал всё то, что знали мы и то, чего мы ещё не знаем. Наши хлопоты отвлекали его всё меньше и меньше от того важного, неотвратимого события, к которому готовилась его большая животная душа. И от того, что его окружали лишь люди или от чего-то ещё всё было очень-очень по-человечески. Пёс умирал…
Чуть позже наш батальон вернулся с задачи и доктор, выезжавший с ними, рассказал, что к ним на окраине одного из сёл прибилась семнадцатилетняя чеченка. В одном платье вся синяя и дрожащая от холода она была задержана нашими бойцами. Девчонку обогрели, накормили и выслушали её историю: Несколько дней назад в одном из чеченских селений её изнасиловали боевики, униженная пришла в отчий дом и всё рассказала. Её отец (отец? человек ли?), оценив произошедшее и сделав свои выводы, стал насиловать сам. Не выдержав издевательств и страданий она, в какой-то миг, вырвалась и в чём была, убежала. Идти совсем некуда и, от безвыходности, она пошла или на пули, или за спасением к одному из блокпостов батальона. Часовые не стали стрелять и не прогнали несчастную. Молодой офицер отдал чеченке свой бушлат. Ночевала она в «нашей» палатке и ела «нашу» пищу. Рано утром, когда батальон снимал лагерь, командир батальона приказал оставить её. Колонна тронулась, а девчонка так и осталась стоять, глядя ей в след, маленькая, беспомощная, всеми проклятая и покинутая, завернувшись в огромный бушлат, так и не найдя ни пули, ни спасения...
И в этот же день к нам поступил на лечение здоровый, ушастый солдат со страшной, черной странгуляционной бороздой на шее; он не хотел служить и пытался повеситься в туалете…
Из "ПРЕЛОМЛЕНИЕ"