I'll see it through.
Утро. Поезда уходят. Зачем я вру? Они пока не уходят, они только собираются, собираются пассажиры, у провожающих слёзы собираются под глазами, мешки и чемоданы собираются вдоль вагонов, а у проводников мешки под глазами и морщинки у глаз--усталость. Он уезжает. Он я употребила совсем не в смысле ОН, а как обычное местоимение, заменяющее его имя. Обычный он и страшно «необычная» Она, и всё как обычно бывает в черно-белых фильмах—вокзал, гудки, чемоданы. И почему-то никто не обращает внимания на то, что всё вокруг черно-белое. Им нужно смотреть больше одрихепбернфильмов. В детстве мне часто говорили, что я на неё похожа, похоже они ошиблись, ведь я всё ещё жива. Пусть ей, которая страшно необычная тоже часто говорят, что она похожа на Одри. Но это вовсе не значит, что она похожа на меня. Что-то я отвлекаюсь.
Он говорит что-то—наверное прощается, он очень красивый, страшно красивый, он говорит ей что-то, а у неё в голове играет “I’ll see it through” Texas и она представляет как обнимает его сзади за шею, у них очень серьёзные лица, она дотрагивается до его лба, а потом..
--я обязательно позвоню как доеду
она смотрит в его черно-белое красивое лицо, всё ещё играет Texas, она становится на цыпочки, поднимает руки вверх. Она танцует на вокзале, на черно-белом вокзале. Он садится в поезд, безумно красивый и страшно глупый, а она танцует, Господи, и совсем не потому, что ей не хочется чтобы он уезжал, не потому что ей плохо, а просто потому, что ей хочется черно-белого балета на перроне под «I’ll see it through». А потом, когда поезд тронется, ей покажется, что носильщики танцуют с каталками для багажа, а провожающие друг с другом, а приехавшие со встречающими, а те, кого никто не встречает—с чемоданами. Черная дворняжка сидит поодаль и смотрит на неё..
Она идёт пешком домой, волочит сумку. Волочкова после премьеры. пропустила таблетку. Ну и что—всего лишь одна грёбаная таблетка, чёрт с ней.
Green tea flavored shower gel.
Мне хочется, чтобы её звали Одри, и совсем не потому..!
А вообще мне очень нравятся льющиеся имена, вроде Лия и Мия, но они уже были раньше.
Одри дошла до дома. До ручки..двери дома.
--ключ, где ты? Найдись. Ты не находишься, не находишься в сумке или отказываешься находиться? Ты обижен, обижен на то, что..аа..вот, ты тут
Одри открыла дверь и вошла в дом. Бросила на пол сумку. Та взвизгнула и хотела было уцепиться ручкой за ногу Одри, но та повернулась и так посмотрела на неё, что сумка присмирела и подобрала конечности.
--знай наших, чтоб в лес не ходить,--нет, что-то я не то говорю..
Она пошла в душ. Надо смыть запах вокзала, заменить его на запах зеленого чая. Наконец-то я написала «зеленый» с одним «н».
Пахнет зеленым чаем, это такой гель для душа от Elizabeth Arden.
--знай наших, один в поле не воин..вот х..ня.
как ныне взбирается вещий Олег отмстить неразумным хазарам.
--Хазары были иудеями. Каспийское море, кстати, на азербайджанском будет «Хазар денизи», т.е. море хазаров. А вообще у Каспия больше 200 имен..оно же древнее, раньше было соеденено с Мировым океаном, поэтому, хоть и озеро, зато флора и фауна как у моря, поэтому и дениз. Его называли Озером Солнца. Оно самое большое озеро в мире. Ты наверное тоже хочешь, чтобы вся твоя вода стала рекой и впала в Озеро Cолнца, стала соленной, тебя бы глотали рыбы и тюлени? Но ты же всего лишь вода из душа..Знай наших, кто успел тот и съел..блин!
Одри подставила голову под струи воды, больше она не разговаривала с водой из душа.
А вообще Одри была фетишисткой, я говорю это вовсе не потому, что хочу, чтобы она была похожа на меня или моего друга—нет. Просто Одри была фетишисткой. Она была помешана на именных мелочах—заколка от Dolce and Gabbana, гель для душа Elizabeth Arden, бесконечные шарфы от Burberrys и миллионы прочих вещей, которые она любила безумно и вовсе не потому, что любила «форсить» или ей некуда было тратить деньги, или ей хотелось показать всем какая она крутая..Она просто была фетишисткой и дело не в именных шмотках, а в образах, которые она создавала. Что-то я опять углубилась. Блин, её же в конце концов Одри зовут и нечего к мелочам придираться! Чаю налить?
How I met Odry
Пока я рассказывала о её фетишистских наклонностях, она сидела в пустой ванной и плакала. Я не хочу рассказывать почему—ведь вы пока не знаете Одри и рассказывать такие подробности её жизни незнакомым людям—по меньшей мере верх неприличия. Лучше я расскажу про него, ну того человека, которого она провожала на вокзале. Он очень не нравится мне и мне это нравится, потому что он безумно красив (а вкусы с Одри у нас совпадают), невыносимо красив и настолько же глуп, хотя глупость в моём понимании понятие, настолько же растяжимое, насколько и понятие «красота». Может быть для какой-нибудь Ангелины он и гений, но не для Одри. А почему она с ним была? Откуда я знаю..Я же не Одри в конце концов, но предполагаю, что она была с ним потому, что устала от окружающего говна, грязи и уродства, а учитывая то, что Одри пытается в любой, даже самой абсурдной ситуации (хотя именно они и бывают наиболее плодотворны в этом смысле) найти красоту..ну дальше сами понимаете. А он попался ей в тот самый момент когда она совсем уже отчаялась, опять-таки—цепь абсурдных случайностей. Они странно смотрелись рядом—сумасшедшая красивая Одри и красивый заурядный он. Это напомнило мне одну историю. Однажды я куда-то шла и вдруг увидела..нет, лучше я сначала расскажу в чём дело, чтобы потом было понятно, а то сочтёте меня психопаткой какой-нибудь. Так вот, дело в том, delitdelitdelit, как известно, наша жизнь—цепь абсурдных случайностей, одна случайность цепляется за вторую, за третью, четвёртую и нам хочется верить, что это закономерности, что наши жизни особенные и ознаменованы..а на самом деле—это цепь абсурдных случайностей, случайностей в итоге дающих божественную красоту. Это случается в моей жизни часто, почти каждый день. Я ощущаю себя участником стилизованного представления, актрисой и мне начинает казаться, что я не умру никогда, потому что это всего лишь спектакль. Я чувствую красоту, ощущаю её вкус, обоняю и осязаю её. Когда я вижу эту абсурдную и в абсурдности своей доходящую почти до уродства красоту, я плачу. Никогда не научусь себя сдерживать—красота—это единственное перед чем я не могу устоять. Это как в «Красоте по-американски», когда он показывает ей летящий кулёк—в детстве я точно так же плакала, когда смотрела на летящий кулёк—это было потрясающе. В тот день была в салоне. На мне был розовый жакет, я сняла его и положила на кожаный черный табурет с металлическими ножками. Затем я подняла глаза и увидела—под табуретом лежало ведёрко, с чёрным кульком внутри, ведерко точно такого же розового цвета, очень редкого розового, как и мой жакет, с таким же черным кульком внутри, как моя сумка, лежащая поверх жакета. Я смотрела на эту картину, когда мне на руку капнуло воском, я поднесла руку к груди—цвет воска был другого розового, такого же как и мой лифчик.
Так вот, однажды я шла куда-то, может быть даже после салона (это не имеет принципиального значения), важно то, что дул сильный ветер, что для нашего города частое явление; ветер я не люблю, а люблю дождь, но это тоже не важно..Блин, ну найдётся кто-нибудь кто бы смог меня от этих удалений от темы отдёргивать??? и увидела летящий по ветру кулёк..белый. В голове заиграло libertango. Он кружился и кружился близко от земли, захватывая листья, а потом поднялся высоко, аж до Девичьей Башни и оттуда опять вниз. Безумно красиво. Подступили слёзы. Всегда так—я могу смотреть как избивают человека абсолютно спокойно, но после какого-нибудь летящего кулька или прочей муры просто с ума схожу..неважно.. И вдруг я заметила девушку, она сидела и, могу поклясться, рыдала, глядя на мой летящий кулёк. Это была Одри. Так мы и познакомились.
Теперь, когда вы имеете хоть какое-то представление об Одри, я могу расказать вам почему она плачет в эту самую секунду в холодной пустой ванне. Если вы думаете, что из-за того человека, ну которого она провожала на вокзале, отбросьте эти мысли, потому что она не такая дура, чтобы плакать из-за какого-то имбицила, даже если он и красив как Аполлон ( хотя Аполлон мне никогда не нравился). Пусть это не совсем прилично, но чтобы объяснить, что же с ней творится мне придётся прочитать тебе её письма.
Я всё чаще ощущаю придавленность, будто с каждым днём на меня всё ниже и ниже опускается потолок моего «я» и сходятся стены «себя». Мне тесно. Мне тесно в слове человек, оно мне жмёт, оно мне мало. Я куколка, оно мой кокон, оно мой невечный кокон, мой кокон, который я разорву, разорву рано или поздно. Разорву или задохнусь внутри. Я гениальна, я это знаю, но мой кокон не позволяет мне, душит меня, мне тесно, МНЕ ТЕСНО! Я гений. И у меня мания величия, но разве это отрицает мою гениальность? Нет. нет. нет. нет. Господи, как же мне тесно. Там, внутри кокона поселился какой-то червь, который тоже есть я, он душит меня, он высасывает моё время, он делает мой кокон толще и толще, а мне негде развернуться, мне тесно настолько, что я не могу его убить. Червь это я. И кокон это я. И куколка это я. Я гений-куколка и у меня мания величия. Я даже не могу написать то, что могу, потому что мне тяжело дышать. У меня паранойя, я сплошь больна.
Я вдруг поняла, что любовь существует. Только не такая, которая «Ромео и Джульетта», потому что она короткая, а любовь «мы с тобой срослись мозгом». Она существует. Она есть. Потому что с ним, который твой интеллектуальный сиамский близнец, тебе хочется часами говорить, сидеть молчать, бежать, будучи собой, от того, с которым тебе сопливо, приторно и надоедает, приедается и в конце концов СКУЧНО, даже если «любовь», блин, у вас, даже если замуж только за него, даже если от него кучу детей, чтобы его глаза и твой рот и прочая мура; а потом когда это всё закончится, стыдно будет, стыдно, стыдно трижды. А любишь по-прежнему близнеца своего, братца интеллектуального, перед которым спокойно и комфортно со спутанными волосами, в майке и джинсах. А перед Тем? «Я без укладки..какой ужас! Всё, он меня разлюбит..А мои поломанные ногти? Это же конец света. И прочая и прочая». Кому это нужно? Мне не нужно. Только жизнь дерьмо, когда ты одинокая и гениальная, больная паранойей куколка, которой душно в коконе и сиамский звонит от случая к случаю (а случаи—большая редкость), а всех Ромео посылаешь и посылаешь без остановки или они сами уезжают и уезжают. И тебе остаётся всего лишь это: 1) выйти за какого-нибудь Ромео, мнящего себя особенным, талантливым и даже не подозревающим, что ты выходишь за него, потому что он а) из интеллегентной семьи б) знает о существовании «88» в) никогда не кашляет в трубку г) никогда не напивается д) у него приятное или напоминающее тебе о дорогом человеке имя. 2) выйти за братца по интеллекту, только он не захочет, да и ты не горишь желанием. 3) остаться старой девой-стервой 4) вспороть кокон и понять.
Скорее всего произойдёт первое, я стану преуспевать на работе, у меня будет раздражающий меня муж и дети, которых я буду пичкать литературой и отдам на шахматы в 2 года, чтобы они заработали детскую шизофрению и стали похожи на свою мамочку.
Блин. Схаааааажжжжжуу с уумммммаааааааааааааааааааааааааааааааааааа.
Одиноууууууууучиствааааа.
Это не обман и не подлог! Хорошо, предположим, что у нас с ней один и тот же дневник. Так устраивает? Окей.
Не обращайте внимания—совсем меня заколебала эта псина, что сидит поверх документа вордовского. Что хвостом виляешь, строишь из себя хорошую собаку? Не ты только что наклепала на меня?
Ладно, не важно.
Кому чаю налить?
How Odry entertained herself.
Мне так обидно, просто страшно обидно..Мне не хватает пространства, мне тесно в поставленных рамках. Я поняла почему мои произведения кажутся (мне во всяком случае) незаконченными, незавершенными, прерванными и недостаточными—мне мало просто текста! Если бы вы могли чувствовать каждое моё слово, обонять, осязать, видеть. Я хочу приложить к первой главе слайд с черно-белыми быстро сменяющими друг друга фотографиями меня, Одри и Одри Хепберн, черно-белый ролик с танцующей на перроне Одри и mp3 “I’ll see it through” Texas, а ко второй—фотографии Одри в ванной, запах зеленного чая и “I belong to you” by Lenny Kravitz, фотографию моего розового жакета и ролик с летящим кульком под libertango, чтоб вы тоже плакали, как мы с Одри..Только тогда, только тогда можно понять мои произведения.. Как мне обидно. Может мне снять фильм? Да, этот вариант был бы идеален..А на премьере кинозал бы наполнялся запахами каждой главы через специально предусмотренные промежутки времени.
Но пока это всё невозможно, просто найдите всё о чем я писала выше и прочтите заново, под музыку.
Сейчас SOD «Chop sue».
Пока я рассказывала о том, как Одри окончательно сходит с ума, забывая пить таблетки, она вылезла из ванной, оделась и включила компьютер. Одри не любит людей, потому что они глупые и неблагодарные—всё как один.
Чтобы отвлечься от себя, Одри захотелось сменить маску. Она зашла в mirc, взяла ник «туфельки». Одри ненавидела mirc, потому что ненавидела людей—а там концентрировалась их худшая часть--удобно.
Simple_guy::. Hi
Туфельки:. Ну, здравствуй.
Simple_guy::. A/s/l/ plz
Туфельки:. 40, female
Simple_guy::. Откуда?
Туфельки:: село Малые Говнюки, сторожка химического завода «ХлорЭтил», если быть предельно точной.
Simple_guy:: я Макс, а тя как звать?
Туфельки:: я стесняюсь..
Simple_guy:: чего стесняться-то
Туфельки:: у меня странное имя
Simple_guy:: не надо! Мы все равны..тебе нечего стесняться
Туфельки: меня зовут Афанасий
Simple_guy:: .........
Туфельки: я понимаю, это мужское имя..но я не мужчина!
Simple_guy:: ладно, ладно, я верю.
Туфельки: ты купишь мне ацетатхлорэтиленбутинолнатрия?
Simple_guy:: чо?
Туфельки: можно задать тебе личный вопрос?
Simple_guy:: кнешна
Туфельки: ты задерживал в детстве кал?
Simple_guy:: чо?
Туфельки: только не отвечай нет!!!
Simple_guy: да в чём дела-то, ты чо прикалываишься?
Туфельки: нет..просто я чувствую в тебе родственную душу, я чувствую, что нам будет хорошо вдвоём, я чувствую дыхание любви, щекочущее пятки сердца..Только скажи мне, задерживал ли ты кал в детстве и твоя жизнь круто изменится..
Simple_guy: я плоха понимаю, что ты говоришь, но отвечу те да.
Туфельки: значит ты относишься к анальному типу. Пидор ты, брат..Но наша близость не отменяется, она только приближается. Афанасий любит тебя..
Simple_guy: да пошла ты..чо ё...сь?
Туфельки: прости меня, я погорячилась..просто тяжелый был день. У нас на заводе желтеют и выпадают волосы и зубы..так противно. Дай мне свой адрес, я приеду к тебе и мы поговорим по душам. Только скажи, ты когда-нибудь занимался любовью с транссексуалом?
you were ignored by this user.
Туфельки: не долго пели соловьи...
Prince_of_your_love: я такой же парень как все.....
Я мечтаю о любви........
Я тебя искал и пел.......
Эту песню о любви.......
Туфельки: Господи, Боже…Кто ты? Неужели ты сам написал эти чудесные стихи?
Prince_of_your_love: да, красавица..они твои........я твой принц.........только это не самое лучшее, что я могу.....
Туфельки: Господи, ты вгоняешь меня в краску.......
Prince_of_your_love: скажи крошка, как тебя зовут?
Туфельки: Аня
Prince_of_your_love: это самое красивое имя, которое я слышал..Анастасия..сколько тебе лет?
Туфельки: вообще-то моё полное имя—Андроген..мне 13..
Prince_of_your_love: всё равно красивое..мне кажется мы подходим друг другу, наши души, наши сердца.......
Туфельки: а как тебя зовут?
Prince_of_your_love:...........меня зовут Фрэнк.........................
Туфельки: оххх.......как Фрэнка Синатру.......господи...я не знаю что мне делать..как вести себя..я хочу видеть черты твоего лица, твои глаза..читать твои мысли по губам..
Prince_of_your_love: а тебе точно 13, детка?
Туфельки: да.....я учусь в 8 классе...а тебе?
Prince_of_your_love: мне 27............
Туфельки: ааа...ты из тех ублюдков, которым делать нечего и они клеят малолеток по чатам?
Prince_of_your_love: я не понял. Ты что парень..?
Туфельки: нет-нет..что ты?! Просто я хочу чтобы ты заболел раком и умер. Или есть альтернативный вариант—я закажу тебя африканскому колдуну и он нашлёт проклятие на весь твой род. Или может женишься на мне? Мне так пусто и одиноко. Жизнь без тебя—не жизнь вовсе. Или просто перестань ставить эти грёбаные многоточия в конце каждого предложения. Кстати, ты работаешь или учишься? Не женат? Дети есть? Как мама поживает? Может познакомишь нас? А папа как? Пока не на пенсии? Братья-сёстры есть? Какую книгу последнюю прочитал? English for children? Тоже неплохо..значит алфавит уже знаешь. У тебя, скажу я тебе, светлое будущее. Может дашь мне номер мобильного? Или хотя бы и-мейл? Или адресок домашний. Я приеду и изменю твою жизнь к лучшему. Я как филипс, только лучше. Филипс молчит, а я говорящая, думающая, белая и пушистая. Ангел просто. К тому же я очень умная, просто гений, с детства. И у меня даже не было комплекса вундеркинда как у Ники Турбиной и знаешь почему? Потому что осталась им. А вообще above all ты мне понравился и я хочу от тебя много много детей! Что скажешь?
\no such nick channel
Туфельки: эхх..ушёл..а мы могли быть так счастливы.
Одри выключила компьютер и уставилась в монитор. Почему-то было не весело, совсем не весело. Ещё не хватало вспомнить что-нибудь хорошее и разрыдаться.
Дура, просто Дура.
Как просто Мария.
How I found myself.
В детстве я мечтала ходить по потолку или жить в комнате, где бы всё состояло из зеркал—пол, потолок, стены, предметы. Потом я выросла, но моя мечта так и не исполнилсь. Недавно подруга повела меня в новый магазин (не буду название писать—мало ли..) и попросила зайти с ней вместе в раздевалку, объяснив это тем, что там у неё развивается клаустрофобия, подкашиваются колени и вообще жутко становится. Я и пошла. В тот день исполнилась моя мечта—я попала в зеркальный коридор с зеркальными дверцами, за которыми скрывались полностью зеркальные раздевалки. Почему-то у всех после этого магазина остаётся жуткое впечатление, всех пугают раздевалки. Но именно Так I found myself. Наконец-то.
А то живёшь себе, живёшь, а никто даже и не задумывается над тем, что ты всего лишь тень, тень потенциальной себя, но не ты. Ты тень себя, потерявшейся в детстве в чьём-то зеркале, оставшейся там..Ходишь неприкаянная, спишь и ешь, тут среди обычных людей, которым по большому счёту наплевать кто ты тень или ящик кока-колы, хотя наверное от ящика кока-колы гораздо больше пользы—он в отличии от тени вещественен и полезно применим—его содержимое можно продать, употребить, обменять, к тому же сам ящик потом можно неоднократно использовать в бытовых целях. А ты всего лишь тень—пойди разберись куда тебя девать, что с тобой делать. Даже если ты гениальна, всё равно ты остаёшься только тенью.
Нет..всё-таки зеркальных раздевалок не достаточно, чтобы найтись.
Я всегда хотела написать про огромную любовь и писала, я писала о том, что когда-то сама испытывала, но у меня не получалось, потому что я так и не смогла понять, что же это за, мать его, чувство. Я никогда не любила. Потому что, если то что было со мной и есть любовь, то мне незачем жить..зачем мне жить, если настоящая любовь такое говно? Если настоящая любовь способна так извратиться, превратиться в черт знает что и тебя уволочь за собой, настолько, что через несколько месяцев ты ненавидишь себя, его и все существующие жизнепроявления в мире, чувствуешь себя кладбищем, гниющим зловонным кладбищем—зачем она? Нет, это определенно не была любовь. Любовь не может быть такой отвратительной, грязной, мерзкой, она не может быть такой..я просто потратила время, много времени, много месяцев своего времени, пытаясь убедить себя в том, что она существует. У меня не получилось. 1:0 в твою пользу, сука.
Однажды утром я проснусь и пойму, что стала маленькой прозрачной бабочкой. Я расправлю крылышки и полечу, у меня совсем не будет памяти, потому что у бабочек не бывает памяти. Я буду лететь и не думать ни о чём, потому что бабочки, слава Богу, не умеют думать. Мне будет хорошо. А потом кто-нибудь прихлопнет меня тапочкой. А я даже ничего не замечу. Поэтому я буду бабочкой..Телефон!
--это летняя резиденция Аслана Масхадова, слушаю..
--привет, это Одри.
--как дела?
--хорошо. Хотя нет—плохо. Почему я всегда отвечаю на этот вопрос «хорошо», когда мне плохо, когда мне никак, когда мне и правда хорошо?! Мне хреново!
--я пишу о тебе рассказ.
--зря. Я дура. Хотя если пишешь, напиши, что я хочу стать бабочкой, чтобы меня прихлопнули тапочкой.
--написала уже.
--нет. я хочу, чтобы ты написала всё в стихах, чтобы люди прочитали и поняли, какая я несчастная дура, больная истеричка, психопатка.
--а если не в стихах, то не поймут?
--аххахахах
--смех удлинняет жизнь
--а истеричный смех удлинняет её ровно в два раза.
--именно. Я пишу про вокзал, когда ты танцевала, помнишь?
--ага..потом меня дворники выгоняли.
--этого же не было!
--а откуда ты знаешь, что всё остальное было? Может я всё придумала. А может это ты всё придумала и меня придумала и разговор этот и книги свои..и..и..и..себя придумала, может ты тоже больная и всё придумала и ничего нет на самом деле—ни тебя, ни меня, ни кулька твоего грёбаного! А мы..нет нас.
--а мы просто прозрачные бабочки, да?
--нет. бабочки есть, а нас нет! не говори мне про бабочек, я вспоминаю про свой кокон.
--и я вспоминаю кокон.
--как ты можешь помнить что-то, тебя же нет.
--я говорю.
--может ты просто тень?
--тени не разговаривают.
--откуда ты знаешь?
--мне так кажется.
--это ещё ничего не значит.
--я устала. А ты опять пропустила таблетку.
--зачем ты говоришь утвердительным тоном?
--ну, если я тебя придумала, тогда я знаю всё о тебе.
--не придумывала ты меня.
--ладно, не придумывала. Тогда откуда я знаю, что ты пропустила таблетку?
--потому что я их уже три дня не пью и я тебе об этом говорила.
--я устала. Пойду спать, а ты выпей таблетку.
--я сегодня опять плакала
--я знаю, Одри.
--а почему в этот раз ты сказала «резиденция Аслана Масхадова», а прошлый раз – «вы дозвонились в Нон-Мадол», а в первый раз «Театр эстрады Генадия Хазанова»?
--не люблю повторяться.
--и я. Я пошла.
--пока.
--пока
--пока
--пока
--ну вешай трубку
--я бабочку увидела
--это муха.
Become a fly and fly away.
Иногда я его Мухой называла. Но это совсем не относится сюда. Забудьте.
Сегодня во сне мне приснилось, что я в дублёнке бегу и бегу от кого-то. Лето, жара, а мне холодно и я бегу. За мной бежит человек, я его знаю, но за время учёбы с ним в одном потоке, мы даже ни разу не поздоровались друг с другом, мы чужие как миллионы других людей вокруг меня. У него в руках синий фломастер, он почти догнал меня..Догнал! Он догоняет меня и медленно выводит на спине «Сибирская рисовщица». Мне хотелось крикнуть ему, что я бабочка..но сон закончился. К чему бы это?
Сегодня в магазине я видела майку с лицом Одри Хепберн, оказывается я всё-таки похожа на неё. Особенно если улыбаюсь.
Мне снятся такие странные сны. Обычно я каждую ночь вижу один и тот же сон, банальный сон—будто бегу, иду, спотыкаюсь, опять бегу вдоль по коридору в каком-то затхлом бесконечном отеле с бордовыми стенами, открываю двери, открываю, открываю, вижу незнакомых людей и опять бегу, бегу и понимаю, что потеряла свою комнату, не помню номер двери, а они все такие одинаковые и их бесконечное множество. Банальная мура. Но в последнее время мне снятся странные сны. Я вижу картины, черно-белые фотографии незнакомых людей, далианские яйца, слова и фразы не имеющие смысла—вроде сибирской рисовщицы..причем тут Сибирь? Недавно видела как пытаюсь набрать номер друга и понимаю, что забыла—набираю все номера подряд, какие знала, но всё время попадаю не туда. Вдруг слышу звонок в дверь—за дверью стоит человек, имя которого я узнала только на третьем курсе. Он неловко озирается и говорит:
--Я очень прошу..не могла бы ты научить меня танцевать вальс?
--что? Как?
--очень нужно..но я не один..
Я выглядываю в окно и вижу всех знакомых, смутно знакомых и вообще незнакомых парней. Все они неловко озираются и просят, чтобы я научила их танцевать..именно вальс. И единственная мысль посетившая меня в тот момент была такая:
--Бостон, Миньон, Фигурный, Тридцатые годы?
--..какой тебе удобнее..
Проснувшись я подумала о том, что практически никто из моих нынешних знакомых не знает, что я на самом деле умею танцевать и Бостон, и Миньон, и Фигурный и даже Тридцатые годы..только нет достойного партнёра.
Кто угодно только не Зигмунд.
Сабака опять смотрит с укором. Если будет так продолжаться, назову тебя Зигмундом или вообще на кошку сменю, понял? Зигмунд сделал ангельский вид, настолько, насколько это может позволить себе собака, и завилял хвостом. Ой, мобильный звонит. Каждый раз, когда люди слышат мой звонок—удивляются—сколько себя помню, на мобильном у меня были «Мгновения»..Не думай о секундах свысока, прийдёт пора ты сам поймёшь наверное—свистят они как пули у виска..Просто Рождественский—мой любимый поэт.
--Дом-музей Роберта Ивановича, слушаю
--Рождественского?
--ну да, кого ж ещё. Таблетку выпила?
--ага. Слышь, ты мне скажи одну вещь, я спросить забыла—как там дальше было «Знай наших..»?
--никак. Это же не пословица
--серьёзно? Какой Ужас!
--а ты что думала?
--весь день искала вторую часть..обидно-то как. ладно. Спасибо и пока.
--пока
--пока
--что опять бабочка?
--нет. теперь муха.
Муха тоже Рождественского любит, вернее не «тоже», а любит.
I was your masterpiece
You were my master class
We mastered each other.
И на старуху бывает проруха или Знай наших.
Before you I was blind.
Опять Lenny Kravitz. Givin' you the most in every day.
I belong to you and you belong to me, too.
Такие вот дела.
Какие же все стали нервные, ужас какой-то. Слово скажешь—орут, а если ты тоже не начнёшь орать—они ж вообще из себя выходят, голос срывают, а если улыбнёшся—и с кулаками броситься могут. Во истину психика обывателя непредсказуема и явно расшатана. Ты спокойно улыбаешься, а на тебя с кулаками или того хуже—падают на пол и биться в истерике начинают, кидают в тебя что-нибудь, рыдают с привыванием, а там и кусать себя/тебя/предметы внешнего мира начинают..Ты, видите ли, со спокойным видом таааакие вещи говоришь..А что? Мне говорить такие вещи искусственно впадая в истерику? Кусаясь и матерясь?
Но самое важное—ни в коем случае не начать смеяться..потому что если начнёшь смеяться—почувствуешь, что конец света это не так уж и страшно..тебя ненароком и убить могут за простой удлиняющий жизнь смех! Пойди пойми нормального человека после этого. Почему нормального? Потому что по общему признанию тебя после этого нарекут ненормальным, психопатом, аномалией, ребёнком Чернобыля и т.д. Потому что в такой ситуации нормальный человек должен вести себя..ненормально..или как? Что-то я запуталась.
Одним словом я психопатка, потому что не такая нервная как все, зато могу вылить на голову человеку чай и мило улыбнуться или сказать что-то «обидное» и засмеяться. А что для них «обидное»? Абсолютно безобидная информация, заключающая в себе правду. Замечали, как люди (да и вы сами) болезненно реагируют на правду? «Ты ведёшь себя как пятилетняя, успокойся.»..За этим простым заявлением, сделанным с улыбкой, с желанием помочь, последуют фразы типа: « Возомнила из себя гения! Конечно, ты же умнее всех, самая рассудительная и взрослая! Как ты скажешь так и будет! Мир у твоих ног...» и прочая и прочая..
А я люблю критику, она меня вдохновляет, она мне нравится, а если меня критикует человек умнее меня я не знаю куда деваться от счастья. Потому что подобная критика конструктивна, а лесть деструктивна. Естественно, что, если ко мне подойдёт какое-нибудь бездарное ничтожество и скажет, что я полный ноль и бездарна как кусок полена, я не зарыдаю, но и не обрадуюсь..Я просто скажу что-то вроде: «твои дети будут знать мои стихи наизусть, потому что их внесут в школьную программу по литературе. Тогда приходи--поболтаем». И всё встанет на свои места.
Так что я самая нормальная среди ненормальных и самая ненормальная среди нормальных. Аллилуйя!
Примерно так рассуждала Одри в период полового созревания.
Странно, что я пишу о ней то от своего имени, то от третьего лица..В конце концов грань стирается и мы будто переходим друг в друга, хотя мы и разные. А вообще, если быть предельно объективной, мы действительно похожи, поэтому я и теряю эту грань с такой лёгкостью. Однако, уточнять подробности всё-таки стоит.
--Аллё?
--Почему ты говоришь «аллё», а не «алло» и почему с вопросительным знаком?
--мне так больше нравится. Я поймала муху в баночку, она сначала жужжала, а потом заснула.
--Одри, ты мне вот что скажи—ты правда выливала кому-то на голову чай?
--акву выливала, кофе выливала, колу выливала, а чай не помню..может быть. А что?
--жаль..а я именно чай выливала. Нет, просто.
--это ты для рассказа? Тогда напиши про чай, чай эстетичнее чем кола. После неё липко и неприятно.
--муха проснулась?
--нет. ты знаешь, мне кажется она умерла, чтобы перевоплотиться в прозрачную бабочку. Печальный круг сансары, реинкарнация и прочая..
--не кощунствуй! Только люди могут вступать в круг сансары.
--это смотря, что ты читала—пурны или веды.
--хватит выпендриваться. Пурны—это доктринальные источники и их ламы пишут.
--какая разница. Моя муха всё равно станет бабочкой.
--а я не знаю.
--станет ли твоя муха бабочкой?
--я вообще не знаю—станет ли моя Муха.
--
--
--
--
--
--молчишь партизанен?
--молчу. Пойти похоронить её что ли?
--похорони, потом позвонишь. Хотя..хочешь я приду на церемонию?
--приходи. Поддержишь меня.
--тогда я пошла одеваться, жди меня и я вернусь, только очень жди
--я тебя могу очень ждать, долго-долго и верно-верно
--и ночами могу не спать год и два и всю жизнь наверное
--пусть листочки календаря облетят как листва у сада
--только знать бы, что всё не зря, что тебе это правда надо.
--
--только это другое стихотворение. То Симонов был, Константин.
--а это Асадов Эдуард.
--ага, ну я пошла одеваться. Бай.
--бай
Я и правда пошла одеваться. Как всё-таки приятно, когда человек ловит твою мысль и продолжает её, хотя ты никак не давала понять, что именно такое продолжение тебя бы устроило. Ну откуда она могла знать, что на Симонова я хочу, чтобы она ответила именно Асадовым. Приятно.
Наверное нужно одеться в чёрное, как никак я иду на похороны, неудобно.
Одела джинсы и чёрную майку с зайчиком из плей боя. А что делать..у меня больше нет черных маек.
Во дворе её дома было слышно музыку, доносившуюся из её окон. Играло латинское «Ameno»..на фоне зеленых тополей и белого тополиного же пуха, детей в парке и многочисленных воробьёв это выглядело необычно. Я поднялась, дверь оказалась открытой. Одри сидела спиной к двери на стуле, положив руки на колени, она смотрела в одну точку на стене. Эта точка приходилась как раз на голову одного из лебедей на картине «Swans reflecting Elefants» Сальвадора.
--Как тебе удаётся быть похожей одновременно и на Анну Ахматову Domini и на Одри Хепберн?
--Просто я не похожа ни на одну из них. Может мне поставить её любимую песню?
--Да, Одри, так будет лучше.
--Одри подошла к компьютеру, вошла в папку «Взрослые» и выбрала песню мамонтёнка..ну ту, из мультика: Плыву я к единственной маме на свете, плыву я сквозь волны и ветер..
--что ты там говоришь?
--пытаюсь угадать любимую песню покойной
--ты ошиблась. Она любила Ильгара Мурадова
--не может быть! Воистину странное совпадение..
--да, «Gurban adina»
Мы с Одри поставили «Gurban adina» и сели уставившись в одну точку, этой точкой была картина нашего любимого Дали..Сюррррреалиссссимо.
Когда песня закончилась, Одри встала со стула
--Пора.
--Пора.
Одри достала из шкафа футляр от кольца. Я поняла, что это и есть гроб.
Она показала глазами на банку, лежавшую на подоконнике. Я подошла. Стоит ли мне говорить о том, что я увидела внутри?
На дне банки лежала мёртвая бабочка.
Мы похоронили её в горшке фикуса, а потом поминали чаем с конфетами «Птичье молоко» до четырёх часов утра, а «Gurban adina» всё играла и играла.
Какое же всё-таки приятное название—Gurban adina..К сожалению, в русском языке нет слов, способных передать смысл этой фразы, а любая попытка была бы необъективной.
Часам к четырём мы решили пойти ко мне. Но у меня не было этой песни, потому мне сначала пришлось записать её на диск. Мы шли пешком по синим улицам, слегка пьяные от чая и «птичьего молока» и Одри рассказывала мне о жизни покойной. Она конечно же придумывала—они с ней были едва знакомы, но разве это имеет значение сейчас, если абсолютно не имело значения тогда? У меня мы пили не чай и слушали «Gurban adina».
Я проснулась часам к трём дня. Одри спала на диване, а у неё на спине спала, красиво свернувшись, кошка. Это не моя конечно же. Она дворовая, но часто заходит ко мне, зовут её Восемьдесят Восемь. Зигмунд очень ревнует. На столе лежали две пустые бутылки не чая и обёртки от птичьего молока. Включенный компьютер вещал мне путём скринсэйвера: «Жизненная кулебяка. Знай нашихъ или и на старуху бываетъ проруха».
Фетишистъ.
Фетишистка.
Фетишъ.
Насекомые.
Опять она нашла меня и на меня. Она находит меня везде и всегда, где бы я не пряталась, куда бы не забивалась..она кричит на всё постсоветское пространство: «раз-два-три-четыре-пять, я иду искать!» и идёт и находит, где бы я не пряталась, заглядывает ехидно мне в глаза, улыбается и шепчет: «нашланашланашла»..Господи, ну когда же это закончится? Всё болит, голова будто под прессом. Нашла опять меня, Тоска, её мать.
Раньше я её депрессией звала, а потом поняла, что жирно будет стерве.
Это отвратительно. Мне тошно. Именно тошно, меня тошнит и рвать будет. На части меня будет рвать глухое шипящее одиночество. Вдруг, неожиданно, накатило, нашло и держит. Я свалилась с луны. Свалилась с луны. Свалилась с луны. И больно ударилась головой и сердцем. Как красиво звучит слово душевнобольная.
Давай уедем.
на неделю хотя бы. помнишь, мы хотели?
Мне здесь всё так противно, так мерзко..Как я устала от всего, сходятся
стены и душно как в сауне. теряю сознание.
давай сдадим сессию и уедем, хотя бы на несколько дней.
Я знаю. я знаю, ты чувствуешь это. нужно уехать. нужно уехать. решиться.
может быть что-то изменится.
мы хотели, строили планы. это не побег. я хочу свежего воздуха. мне
тут противно, мне тут плохо.
уедем.
мне плохо. я себя не контрилирую. я гнию тут, голова гниёт, мозг истлевает.
не могу! не могу!
блин, только ты можешь это почувствовать, ты всегда чувствовала, всегда
знала.
хоть в питер, хоть в стамбул-уедем. я знаю, ты чувствуешь то же самое. я
верю--ты же такая же как я! я ЗНАЮ. априори и всегда знала.
помнишь как мы..блин! только не говори, что не можешь!
я тут не могу. задыхаюсь. ***во.
я себя начинаю ненавидеть, не могу видеть этот город, этих людей, эти дома!
отражение не могу видеть своё!
я в жопе!
почему я вечно неприякаянная, вечно несчастная.
уедем, уедем, уедем, уедем.
я больше не попрошу, я больше не позвоню и не напишу.
ДАВАЙ ПРОСТО УЕДЕМ.
Восемьдесят Восемь смотрит на меня с балкона. Это особенная кошка, она никогда не делает голодные глаза, никогда ни о чём не просит. Она уличная, нищая, но в ней такая грация, такая стать, которая и не снилась никакой породистой персидской или сиамской. Она смотрит на меня. И я вижу в её глазах тоску. Она садится передо мной и я вижу на её глазах слёзы. Она плачет и я плачу. Мы с ней обе гуляем сами по себе. Мы обе одиноки.
Как же это банально.
Но мне некуда деваться, в такие моменты я становлюсь живой мишенью для быта, банальностей и обстоятельств.
Пью из бутылки не чай.
Муравей истошно, именно истошно бегает по клавиатуре, пытается влезть на мои пальцы. Муравей-насильник.
Собака разнюхивает что-то, виляет хвостом..куда Зигмунду до Восьмидесяти Восьми?
Я сижу ссутулившись перед монитором, рядом бутылка с не чаем, на столе сидит Восемьдесят Восемь и смотрит на меня. Как жаль, что я бросила курить. Восемьдесят Восемь спрыгивает со стола и лапой задевает телефон, трубка слетает с базы и начинаются отбойные гудки. По руке бежит муравей. На экран садится муха. Я смотрю на неё и начинаю рыдать. Муха.Муха.Муха. Просто муха.
Отбойные гудки. 88. Муха.
Слишком много насекомых сегодня. Сердце болит.
Через пятнадцать минут отрываю руки от лица. Муха сидит на чёрном экране. Кладу трубку на место.
Я не могу понять, кто чувствует всё это я, я и Одри, только Одри..Я не могу понять отчего мне так плохо.
Завтра экзамен по гп, пойду соберу книги. А в это время мой компьютер будет петь на моём языке.
Alagozlum, senden ayri geceler, bir il kimi uzun olub—neyleyim. Bagchamizda gizil guller her seher tezden achir, vahtsiz solur neyleyim. Nergizlerin gozu yashla dolanda. Benovsheler bahib gemgin olanda. Gerenfilin gozu yolda galanda. Yasemenler sachin yolur neyleyim.
Может быть назвать дочь Ясмин?
Чувствую, что простужаюсь, из окна дует. Подхожу, чтобы закрыть его и выглядываю. На лавке сидит девушка с чёрными волосами, рядом с ней—Восемьдесят Восемь. Девушка подняла глаза, на ней были большие очки как в рекламе духов Day light by Ralph Lauren. Это была Одри. Значит она тоже плакала. В тапочках сбегаю вниз и обнимаю Одри. Она плачет. Я плачу.
Подтянись на турнике или немного о детстве.
Я люблю своё детство, холю его и лелею, держу на мягкой подушечке в футляре в секретном месте, сдуваю с него пылинки, ношу на руках и берегу как зиницу ока. Я уверенна в том, что если бы из цепочки моих детских дней выпало бы хоть одно звено, я бы была абсолютно другим человеком. И вообще, помнишь как сказал Мэн-Цзы: «Великий муж есть тот, кто не теряет своего детского сердца». Помню как мне понравилось это конфуцианское изречение, но не могу сказать, было ли это ещё детство, закончилось ли оно сейчас и вообще было ли. Хотя, что я несу!? Конечно было. А вообще я всегда любила восточную религиозную философию, особенно философию индуизма. Моя любовь то утихала, то опять разгоралась, но особенно запомнилось, как она с новой силой потекла после Сэлинджера. Помнишь? Там у него в эпиграфе слова: «Все слышали хлопок двух ладоней, а кто слышал одной ладони хлопок. Коадзен». Вот именно после этих слов. Сама не знаю, почему они на меня именно так подействовали. Но на шкафу у меня до сих пор висит длинный-длинный ватман, мелко исписанный изречениями восточных философов, выписками из Вед, Корана, Торы, религиозных писаний американских индейцев и прочая и прочая. Ты даже представить себе не можешь сколько там смысла. Мне очень многое тогда стало ясно. И если ты ехидноскептическиулыбаешься, сначала прочитай что-то из этого, хоть тот же Коран.
«Мы сотворили уже человека и знаем что нашептывает ему душа и Мы ближе к нему чем его шейная артерия». Ислам. Коран. 50:15 (16).
Что-то я отдалилась от темы.
Я не была тихой, но и шумной не была. Странной была, вела себя всегда неадекватно. Иногда смотрю записи хоумвидео нашего и не могу понять/вспомнить почему я это сделала? Одно помню, я жила (как ни банально звучит) в своём собственном мире, со своими предметами, персонажами. И всё видела иначе, чем было на самом деле. Элементарно, когда смотрю ту же кассету (мне там года два) я почему-то странно высокая для своего возраста, абсолютно нормально говорю, но предметы окружающие меня совсем не такие, какими мне казались тогда. Это я помню точно. Помню точно как я пряталась в чемодане, но на кассете—чемодан гораздо, гораздо меньше, и я туда бы как ни старалась не поместилась бы. У меня есть память о местах, событиях, предметах, которых не было на самом деле. Я очень любила своего дедушку—он был самым умным человеком из всех кого я знаю, я и сейчас так считаю. Есть запись, где он приходит с работы, а я в это время тихо сижу в углу и чем-то занимаюсь. Когда он вошёл в дверь я спокойно поднялась, посмотрела на него, закричала и убежала. Может быть у всех детей так? У тебя это было?
В четыре года я писала стихи, хотя нет—я писать тогда не могла—я их сочиняла, декламировала и забывала. Есть запись, где меня просят прочитать Маршака (я его, честно признаюсь, терпеть не могла, потому что меня заставили выучить практически всю книгу наизусть), а я вместо этого читаю свои и папа нервничает: «Я же стихи попросил..», «Папа, это же стихи!».
Сколько себя помню, всё время что-то придумывала, очень много читала. Иногда ненавидела себя за то, что мои вещи казались похожими на то, что прочитала до этого, просто презирала, не разговаривала с собой. Рвала и выбрасывала. Ох, сколько я всего выбросила из своего—стихов, рисунков, слепленных фигур, рассказов. Всегда очень болезненно подходила к «творчеству» своему, может быть потому что меня никогда не хвалили, а если хвалили, я начинала нервничать—мне казалось что мне врут. А ещё я ненавидила, когда мне делали скидку на возраст, просто терпеть не могла—«Для десяти лет отличный рассказ»,--после этого я все свои тетради выбросила. Жалею сейчас.
Помню, всегда хотелось в другой мир, помешана была на этом. Во сне видела. Особенно после Азимова, Саймака, Бредбери. Сейчас понимаю, что такое количество фантастики поглощенное десятилетним ребёнком, обязательно отразится на его мировосприятии. И писала я тогда только фантистику. А стихи у меня в десять лет все были о смерти. Недавно нашла тетрадку потрепанную—а там про тёмное ущелье, гроб и т.д. Смеялась. Долго.
Лермонтова тогда любила безумно. Наша учительница по литературе всегда была в восторге от моих сочинений, я их в стихах писала. А ещё я выдумывала эпиграфы и афоризмы и подписывала выдуманными фамилиями, чаще всего—А. Воригаб—это моя фамилия наоборот—учительница так ни разу и не догадалась.
У меня был Друг, мы с ним верили в Страну-Утопию Олдоса Хаксли. Это были наверное самые лучшие времена в моей жизни. Хорошо, когда рядом с тобой есть единомышленники, особенно в детстве. После ссоры с ним, у меня очень долгое время не было друзей, хотя были какие-то, но они были фикцией. Следующий настоящий друг у меня появился только через семь лет. Я привыкла быть одна, с детства очень холодной стала и черствой, сейчас жалею об этом. А ещё я забитая какая-то была. Нет, я могла вдруг вскочить на парту и что-то крикнуть, но чаще всего я была тихой и забитой. Умной Мышкой. Это в глазах других. А в глазах людей, которые более или менее знали меня—я была гением, скажу честно, мне это льстило.
Что действительно поражало окружающих, так это то, что я посвящала занятиям минут десять в день, но знала всё и всегда и школу на красный атестат благополучно окончила. Мама поставила его в рамку даже. Я смеялась. Стоит себе атестат, пестрит пятерками, а никто так и не узнает, что эта девочка думала и как она жила эти школьные десять лет.
У меня есть младшая сестра, ей очень повезло со мной. Нет, серьёзно. Представь себе, сколько времени я потратила в своей жизни, чтобы определить хорошую и плохую музыку, хорошую и плохую поэзию и т.д. Ну, ты понимаешь.. Ты представляешь, какой очищенный поток информации, очищенный от шелухи и прочих лишних составляющих, я ей поставляю? У меня не было такого человека рядом. Сейчас она в свои шестнадцать читает, знает, слушает и любит то, что её ровесники может быть и не узнают никогда. Я вовсе себя не хвалю. Я вообще ненавижу когда меня хвалят. У меня появляется чувство вины. Я даже спрашивала у психологов—никто не может мне это объяснить, почему когда меня хвалят, я чувствую себя виноватой? И в чём?
А физически я всегда была слабой, дважды переболела воспалением лёгких, с детства ревматик, хроничесикий тонзилит, низкий гемоглобин и низкое давление. Зато аристократическая бледность и тонкость. Шоколад люблю, к тому же для гемоглобина необходимо. Животных когда-то любила, особенно барашка Бяшку и дворовую кошку Тётку, я её назвала в честь Каштанки. Давно это было, очень. Не слишком сентементально? Я в последнее время очень стала слезливая, особенно на старые мультики реагирую. Наверное это очередной комплекс. Я вообще страшно закомплексованная всегда была, сейчас понимаю, что это из-за изобилия информации. Из моих комплексов можно было сшить палатку и потом жить в ней.
А на счёт того, закончилось ли детство..однажды я сказала сестре, что наше детство закончится тогда, когда мы сможем посмотреть на часы, ну, те которые перед выпуском новостей появляются; вернее не на сами часы—мы не должны были видеть тот момент, когда стрелка становится на 12. И, сказать по правде, мы обе до сих пор этого не делаем. То ли по привычке, то ли потому, что не хотим становиться взрослыми.
А ещё я придумывала роскошные игры и обманывала сестру всякими историями. Мне было четыре, а ей два, я внушила ей что деревья в нашем дворе—это заколдованные персонажи сказок, что они говорят между собой, пока мы все спим, показывала ей дом выдуманной колдуньи и саму даже кажется показывала. Ей было интересно жить. Она не играла в тупые игры мама-дочка, зато везде ходила с узлом на поясе от халата—я сказала, что это наша собака. Нам было весело. Но потом она выросла и оказалось, что мы абсолютно разные, просто кардинально противоположные люди.
«Единственной причиной нарушения гармонии является эгоизм в той или иной форме». Теософия.
Пишу это и вспоминаю, как упала в обморок перед экзаменом по философии, было лето и очень жарко и с моим давлением было не удивительно потерять сознание. Смешно. Но экзамен я сдала, правда получила четыре, было обидно.
А ещё около нашего старого дома была старая библиотека, где я перечитала все книги детского отдела, а во взрослый меня не пускали, потому что я ещё была маленькая. Мама не понимала, почему я хожу в эту библиотеку, если у нас дома своя—не меньших, если не больших, размеров. Не могла она понять, что там особый запах. Обожаю запах книг. С тех пор первое, что я делаю с новой книгой—нюхаю её.
А мечтала я быть как ни странно балериной. Дольше всего. Очень любила балет, раньше, если помнишь, часто показывали по телевизору. А мой первый поход в театр оперы и балета..это было счастье, я тогда ещё в школу не ходила. Это был «Щелкунчик», я потом ходила под впечатлением. Смешная наверное была. Я сделала себе пуанты и делала всякие па.
В школу пошла в пять лет. Была самой маленькой и серьёзной, никогда не улыбалась, никогда. За это меня терпеть не могла моя первая учительница. Да и вторая тоже не очень-то жаловала. Смешно.
Как ни странно—тяжело училась писать.
Первая истерика у меня была, когда в классе узнали, что я пишу стихи. Подруга рассказала. Естественно про мою истерику никто не узнал, но было неприятно, когда меня просили выступить где-нибудь. Дерьмово просто. Всегда отказывалась. Зато очень любила играть. Играла и Софью, и Джульетту, так получалось, что партнёром был мой единомышленник. Весело было.
Всегда ненавидила физкультуру, отчасти потому что очень ленива, отчасти потому, что с детства презираю физический труд и ничего не могу с собой поделать. Царская особа. Нет, корни у меня шахские—это чистая правда.
Писать всё это с одной стороны легко, а с другой тяжело—как подтягиваться на турнике. Перебирать всё, копошиться—неприятно даже временами. Но детство—это моя бОльшая часть, бОльшая и любимая, взлелеянная, холёная, я очень ею дорожу. И если я говорю, что мне неприятно что-то вспоминать, то это только о том, что плохое было, а тут я ничего из плохого не вспоминала, только хорошее. Ещё много осталось, гораздо больше, чем я смогу написать. Поэтому ставлю точку.
--А теперь, Афа, подтянись на турнике!
Она улетела.
Всегда так было. У любимых людей по видимому другие часовые пояса и другие биологические часы.
Я много себе выдумываю, да? По-прежнему живу сама по себе в придуманном мире? Просто я знаю, что если «посмотрю на стрелку», я умру в тот же момент, понимаешь?
Я не умею улыбаться, зато громко смеюсь.
Одри стояла около зеркала и улыбалась. Чего-то не хватало. Одри не умела улыбаться глазами, зато она умела громко смеяться. Одри громко засмеялась. Зазвонил телефон.
--Аллллллллоэ!
--Одри, ты?
--я. А ты кто?
--это ***--(он назвал имя человека, которого Одри провожала на вокзале)—ты не узнала меня?
--аа. Ты вернулся?
--нет. я позвонил сказать, что устроился и, что у меня всё хорошо.
--ты сказал.
--не перебивай меня. Я хочу, чтобы ты приехала ко мне, я хочу, чтобы мы жили вместе, я хочу, чтобы ты
--Господи..***, что ты говоришь? Ты подумай—что ты говоришь?! Ты понимаешь? Ты..
--постой. Дай мне сказать. Выходи за меня замуж, Одри, будь моей женой.
--
--ты что плачешь?
--не
--смеёшься?
--не
--ты выйдешь за меня?
--да, я плачу. Потому что ты не понимаешь, о чём просишь. Ты даже не представляешь себе, что я за человек, какая я, понимаешь? Я чудовище. Я плохая, слышишь? П-ЛО-ХА-Я. Я сволочь, гадина, больной я человек, понимаешь? Я тебя доведу, со мной нельзя. Ты никогда бы не попросил, если бы знал какая я.
--ты дура. Ты не понимаешь?! Я люблю тебя! Ты всё для меня, я хочу быть с тобой!
--ты идиот!
--я тебя люблю.
--я ненавижу тебя!
--я тебя люблю.
--у меня звонок на второй линии.
-- у тебя нет второй линии.
--пока, прощай. Я тороплюсь.
--ты помнишь мой номер? Помнишь? Позвони мне! Я знаю, ты передумаешь.
Бедная Одри. Бедная Одри.
Я вдруг поняла, что никогда не смогу найти человека, который скажет мне «я люблю тебя», действительно зная при этом, что я за человек, который бы по-настоящему полюбил бы меня, а не мою очередную роль. И Одри думает в эту секунду то же самое. И..самое страшное—мы сами в этом виноваты.
Почему тебе недостаточно простого и спокойного, любящего тебя человека? Почему ты надеешься, что встретишь какого нибудь Theo из «Мечтателей», какого нибудь больного с безумными перепадами настроения, странным чувством юмора, который вытащит тебя под дождь, наплевав на то, что можно заболеть, а потом будет тебя фотографировать мокрую и счастливую, который может зимой, без пальто и шарфа, неожиданно выбежать из комнаты, хлопнув дверью, и вернуться с охапкой тюльпанов и забросать тебя ими. И насрать, на то, что зимой негде взять тюльпаны! Он для тебя нашёл их, для тебя! Который наплюёт на всё ради тебя. НЕТ ТАКИХ. Понимаешь? Нету. Нет. нет.нет.нет. НЕТ.
Не получается понять. Сколько лет уже не получается.
Телефон звонит, это Одри, наверное.
--телефонная будка на Площади Фонтанов.
--Афочка, ты знаешь, что сейчас было?
--знаю.
--мы никогда с тобой не будем счастливыми.
--знаю, Одри.
--и это так банально, что самой противно.
--да.
--он так просил меня, так просил. Он меня любит.
--ты же знаешь, он не тебя любит.
--почему всегда так?
--я не знаю.
--я хочу стереть свою память. Хочу выкинуть весь этот хлам. Хочу очиститься.
--весна была просто тобой и лето с грехом пополам но осень но этот позор голубой обоев и войлок и хлам.
--Пастернак
--ага.
--пойдём куда-нибудь? Я не хочу сидеть тут одна.
--пойдём.
--я хочу к морю только не на бульвар
--поедем к морю.
--я заеду за тобой через пятнадцать минут.
--жду.
--хорошо, когда тебя кто-то ждёт.
--и когда тебе есть кого ждать.
Поставь Mylen Farmer «California».
Одри заехала за мной через пятнадцать минут. Я посмотрела на неё и мне стало смешно—мы обе оделись как героини фильмов 60-х годов. В машине я решила, что пора уже бросать не курить и закурила. А Одри и не бросала, чтобы начинать. Хорошо было. Молчали.
--может мне всё-таки выйти за него?
--я..я не знаю. Зачем?
--хочу почувствовать себя нормальной.
--а ты не чувствуешь?
--
--ясно.
--
--ты хочешь замуж?
--
--не плачь, успокойся, Одри. Выходи, если хочешь, хоть каждый день, только не плачь.
--
--сейчас мы врежемся в столб.
--
--Одри
--
--успокойся. Не плачь. Вот мы уже приехали.
Мы вышли из машины и пошли вдоль берега. Одри успокоилась, но продолжала молчать. Мне давно не было так хреново. Она перестала пить таблетки, ей стало хуже. Я ничем не могу помочь, потому что я чувствую всё то же самое, что и она и сказать ей, что всё будет хорошо—всё равно, что солгать. И грязно так на душе, так пошло, что хоть волком вой. Очиститься хочется от всего, стать чистой-чистой, как бабочка..
--Аф, я хочу в море
--вообще-то холодно, но я тоже хочу
--у тебя волосы сразу закудрявятся от солённой воды, да?
--да, Одри.
Сначала очень холодно было, у меня сразу задрожало всё тело. Потом приятно обволокло. Я просто стояла по шею в воде и смотрела на Одри, которая стояла чуть поодаль от меня. Когда она переставала пить свои грёбаные таблетки, она становилась ребёнком, маленькой и очень уязвимой. Я постоянно боялась за неё. Вот и сейчас она стояла и смотрела на меня с такой безысходностью в глазах, что меня опять забила дрожь. Я опустилась под воду с головой. А когда вынырнула—Одри не было. Сердце чуть не выпрыгнуло изо рта. Я наверное никогда в жизни так не пугалась. Голос пропал—у меня с детства так, когда я очень боюсь чего-то, я могу только шептать. Я прошептала: «Одри..Одри..». Одри не было. Я нырнула под воду и метрах в двух от себя увидела её. Она зажмурив глаза и сжав руками колени сидела на дне. Я еле вытащила её на берег. Она в сознании была и сразу стала бормотать: «не переживай, всё хорошо, Афочка, всё хорошо, не переживай» и тогда я разрыдалась. Я так рыдала как будто кто-то умер. Не могла успокоиться. А она улыбалась, долго так и очень по-доброму, а мне от её улыбки ещё хуже становилось, чувствовала, что сейчас истерика начнётся. Я вскочила и побежала к багажнику машины, там полотенце было. Закутала её, а сама продолжала рыдать. И она меня как маленькая девочка обняла и продолжала улыбаться.
Обратно я вела. Столько плакала, что болели глаза.
--У тебя волосы закудрявились.
--ага.
--ты сегодня у меня останешься
--ага.
Когда приехали, я её уложила в кровать, а сама пошла поставила чайник. Когда вернулась, она спала уже. Я села поодаль и достала сигареты. Не смогла. Руки так дрожали, что не могла зажечь сигарету. Пошла пить чай. После чая легла на диван, долго лежала, потом заснула. Даже не могу вспомнить о чём думала. Хотя нет, помню—думала о мухе.
Когда проснулась, было уже утро. Одри только проснулась и не могла попасть ногой в тапочку. Когда ей это всё-таки удалось, она подошла ко мне и улыбнулась.
--её там нет
--кого?
--бабочка ожила, открыла футляр и улетела. Я во сне видела.
--правда?
--давай проверим, а?
--давай сначала выпьем чай.
--хорошо. Куда нам торопиться.
Одри пошла на кухню. Я направилась в ванную, умылась. На полке в ванной лежали её таблетки. Я взяла одну и пошла на кухню. Одри уже налила чай и дула на него, чтобы остыл. Я протянула ей таблетку и она покорно проглотила её. Опять улыбнулась. Мне снова стало не по себе. Чай горячий был.
--Я чай разбавляю холодной водой. Мама всегда нервничала, говорила, что это не чай после этого.
--и я разбавляю, просто воды нет холодной.
--я тебя люблю.
--и я тебя.
Одри допила чай и пошла к горшку с фикусом. Мне стало жаль её. Я её наверное и правда люблю.
Она подозвала меня. В выкопанной ямке показался бархат футляра.
--открой,--попросила Одри.
Я достала футляр и открыла его. Он был пуст.
--она улетела.
Моя жизнь с Афой и без таковой.
Я встаю из-за компьютера. Как же я устала быть одинокой. А Её нет и не было. Той которая играла бы в мои игры, успокавала бы и просила бы пить таблетки, плакала бы над летящим кульком, разговаривала с Зигмундом, пускала в дом дворовую Восемьдесят Восемь, любила бы разбавленный чай и писала бы про меня рассказ.
«Одри посмотрела в зеркало и как обычно увидела нас».
Я дописываю последние строчки..от её имени..про себя.
Мы с ней жили в одном коконе.
А потом Она всё-таки улетела.