Как известно, укус ужа не слишком опасен. Это обстоятельство составляло непреходящую причину огорчений Ужика Ефима. Не то чтобы он был слишком агрессивен или лелеял мечту о каком-нибудь там собственном господстве в Наших Водах, построенном на культе грубой силы, - нет, вовсе не это составляло причину его расстройств.
По вечерам, разглядывая свои желтые пятнышки в Застывшей Воде, он горько рассуждал сам с собой о том, что никто на свете не станет принимать в расчет Просто Ужика. Вследствие неядовитости он признавал, что представляет из себя не понять что, - ни рыбу, ни жабу. И больше всего на свете он боялся так и остаться Ужиком на всю свою долгую, долгую жизнь. «Ужик есть недоделанная змея», - самоуничижительно заключал Ефим, и целыми днями предавался грезам о настоящих Ядовитых Зубках.
Если бы кто-то сказал Ужику Ефиму, что такое времяпрепровождение не слишком-то умно и довольно странно, Ужик Ефим немедленно бы с таким собеседником согласился. Однако трагизм Ефимова положения заключался в том, что никто никогда не говорил ему ничего подобного. Честно сказать, это было и не удивительно: в сущности, Ужик Ефим был еще ребенком, - несмотря на то, что уже вполне Догадывался обо Всём. Вроде бы совсем недавно теченьем занесло в Наши Воды чье-то Постороннее Яйцо, и, пока Уважаемые Сограждане толпились вокруг него в исследовательском недоумении, из Яйца получился Ужик Ефим. Ему сразу же не пришлась по вкусу роль, которую он невольно сыграл, едва вылупившись из Яйца: наблюдатели увидели Ужика и его Желтые Пятна, хором сплюнули и удалились по своим делам.
Ужик остался посередине, и именно в этот момент от безысходности, - или, вернее сказать, от безвходности, - у него начало происходить Мышление. Однако Ужик тут же был отвлечен от этого занятия, которое, кстати сказать, успело за это недолгое время показаться ему не слишком приятным. К нему подплыла Бабушка Августия и спросила: «Что, маленький, - Вылупился? А-яй-яй, что же тебе теперь делать?» - и Бабушка Августия задумчиво закивала головой.
Оказывается, что когда все прочие Уважаемые Сограждане отправились по своим делам, бабушка Августия решила немного помедлить. Не то чтобы она слишком уж заволновалась об Ефимовом счастливом детстве, - нет, Августия искренне верила в Естественный Отбор. Однако, каждый, кто решил бы, что Бабушка Августия - просто так себе Бабушка, - сделал бы тем самым слишком большую ошибку. Дело в том, что Августия всегда желала быть в курсе происходящего, - если подумать как следует, то обязательно окажется, что это было основным ее свойством. Хотя сама Бабушка Августия в вопросе самосознания склонялась, скорее, к тому, что Бытие-в-Курсе было, скорее, ее предназначением, - а Бабушка Августия была не из тех, кто стал бы пренебрегать своим предназначением.
Именно поэтому она подплыла к Ужику Ефиму и сказала то, что сказала. При виде того, как она вслед за этим начала покачивать головой, в Ужике Ефиме зародилось и стало все более крепнуть горестное осознание собственной неядовитости, неотвратимо переходящее в горячее желание заполучить Ядовитые Зубки во что бы то ни стало. От всех этих переживаний Ужик вел себя крайне сдержанно, хотя этому способствовало и то обстоятельство, что Ужик только что Вылупился, и при этом уже начинал Догадываться обо Всём из-за начавшегося у него Мышления. В связи со всем этим Ужик решил на будущее, что будет разумнее все же поддерживать разговоры с Бабушкой Августией, - хотя бы в силу того, что теперь уж он Вылупился окончательно, а тут как раз оказалась Августия, и с этим придется как-то существовать.
Бабушка же Августия была полностью согласна с Ефимом в том, что благодаря своей неядовитости он является несчастненьким, - и поэтому впоследствии время от времени заворачивала к нему в гости, где и оставалась до тех пор, пока самого Ужика не начинало очевиднейшим образом Заворачивать. Тем не менее, благодаря своему Бытию-в-курсе, Бабушка Августия иногда говорила весьма полезные вещи. И вот вчера она рассказала ему о том, что она узнала, будто бы для того, чтобы стать по-настоящему ядовитым, следует достичь Полнейшей Серьезности.
К примеру, - говорила Бабушка Августия, - жаба Василиса несколько ядовита, - однако же, не окончательно, поскольку ей не удавалось достичь Полнейшей Серьезности даже тогда, когда она разрабатывала свою Бесконечную Теорию Всего. И вот будто бы вчера Бабушка Августия услышала об этом совершенно случайно, нечаянно оказавшись укрывшейся в кустах неподалеку от Василисиного дома. В силу этого обстоятельства Бабушке Августии всего лишь удалось весьма успешно оказаться в нужном месте тогда, когда голос Василисы слишком громко раздавался в окрестных водах. Словом, - подытожила Августия, - ты, друг мой, мог бы что-нибудь предпринять по своему собственному печальному поводу, если, конечно же, - тут Бабушка Августия внимательно посмотрела на Ужика, словно опасливо оценивала концентрацию яда в Ефимовом организме по выражению его же глаз, - если, конечно же, ты еще не раздумал это делать...
Сказавши все это, Бабушка Августия немного помолчала с целью перевести дух. Ей вдруг пришло в голову, что, собственно говоря, способствовать нарастанию Ужиковой ядовитости, - это, возможно, не столь уж хорошая идея. Ведь в этом случае наши Воды пополнились бы еще одним Ядовитым Языком, тогда как до сих пор Ужик почти что не вступал в разговоры, за исключением некоторых особых случаев. Беда была, однако, в том, что Августия не могла, просто решительно не могла смолчать о таком интересном открытии. Теперь уже было поздно отступать, и Бабушке Августии осталось лишь утешить себя тем, что, по крайней мере, Ужик не забудет ее доброту, когда станет Гремучим Ужом. Кроме того, вполне не исключался и такой расклад, при котором Ужику просто-напросто не удастся достигнуть Полнейшей Серьезности.
Ужик же Ефим от Августиной речи машинально взглянул в кусочек Стоячей Воды на свои Желтые Пятнышки, словно ожидал, что они исчезнут уж оттого, что он наконец узнал Способ. Едва раскидистый Августин хвост скрылся из виду, Ужик тотчас принялся нещадно работать над собой. Для начала он Загрузился в Себя и попытался там как следует сосредоточиться. Для этого он даже принялся созерцать изнутри свои Желтые Пятна. Однако Полная Серьезность даже и думала наступать.
Ужик на всякий случай выгрузился из Себя и затем Загрузился обратно. Теперь Ефим изменил стратегию, - он старался уяснить для себя Условия и Признаки Полнейшей Серьезности. Однако же, вместо Условий он вдруг отчетливо увидел перед собой Обыкновенные Водоросли, а вместо Признаков – уважаемого Магистра рака Никаноруса.
Эти видения немало озадачили юного Ефима. Некоторое время он пытался истолковывать их так и этак, да только еще больше озадачился. Кроме прочего, из видений следовало, что даже сегодня к вечеру достигнуть Полнейшей Серьезности Ефиму не удастся, - поскольку, как только речь заходила о Никанорусе, с Ефимом начинали твориться престранные вещи.
К примеру, ему самому было бы как-то понятно, если при виде Никаноруса он стал бы утрачивать дар речи – от осознания Авторитета… Ан нет, на деле выходило все как раз наоборот: в таких случаях Ефим все никак не мог закрыть рта, и начинал вдруг выражаться столь длинно и гладко, что сам же ни на шутку начинал опасаться, не заболел ли он каким-нибудь коварным поносом этакой своеобразной разновидности. Главным же в этих его речах было то, что из них никто не мог ничего понять, – решительно ничего и никто, - включая и самого Ефима. Разумеется, это обстоятельство отчасти утешало Ужика, поскольку гарантировало его гениальность, - хоть и несколько косвенным, зато уж достаточно недвусмысленным образом.
Тем не менее, в деле достижения Полнейшей Серьезности все это могло оказаться существенной помехой, - и это противоречие было способно привести в отчаяние любого Ужика. Ефим сосредоточился и быстренько скрутился в Спираль, чтобы отогнать непрошеные видения. Затем он медленно расслабил все свои мышцы, и позволил Спирали плавно превратиться в Круг. В этом состоянии ни единый Никанорус не был властен над Ужиком Ефимом. Удерживая себя в состоянии Круга, он стал прокладывать собственный Путь к Полнейшей Серьезности.