…Странная синеватая дымка окутывала деревья и дома, превращая их в сказочных великанов. Тишина густой липкой пастой с трудом вливалась вместе с воздухом в легкие. Сергей безнадежно напрягал слух, в надежде услышать хоть что-нибудь. Но тщетно. Казалось, мир вымер, оставив последним напоминанием о прошлой жизни этого безнадежно влюбленного в ночь человека. Время замерло. Ни единого шороха, ни дуновения ветра… Вокруг лишь темная, но так необычно пульсирующая тишина. Хотелось закричать, с безумным азартом разбить несколько сонных окон, забиться в истерике, наконец. Только бы отогнать это давящее состояние, из груди. Но что-то страшное и немыслимое, витающее этой ночью в небе, крепко опутывало волю Сергея, не позволяя ему нарушить мертвое спокойствие.
Под левой лопаткой неприятно закололо. Сергей поморщился, вроде отпустило. Глупо было бы умереть в скверике напротив родного дома, да к тому же от сердечного приступа. Картина вырисовывалась не из приятных. Но, черт возьми, двадцать семь - еще не старик. Какие наши годы.
Сергей поднялся с маленькой лавочки, потянулся, похрустывая затекшими конечностями, на ощупь нашел сигареты, чиркнул спичкой…
Круг света, на несколько секунд, выхватил из темноты непонятную маленькую фигуру. Сергей осознал это уже после того, как прикурил и тряхнул рукой, гася огонек. Странно, почему он не услышал, как кто-то подошел к нему, да так близко. Страха не было, не было ровным счетом ничего. Разные люди реагируют на неожиданности по-разному. Так и Сергей, воспринял это как само собой разумеющееся. Только любопытство, вечный друг и одновременно, страшный враг человечества, заставило его вновь зажечь спичку.
Перед ним стояла молоденькая девчушка, лет одиннадцати - двенадцати, и мило улыбалась. Серое прозрачное платьице опускалось чуть ниже колен, образуя некое подобие облака. Черные густые волосы каскадом спускались по худым плечикам до поясницы и необычно блестели при таком тусклом освещении. И что-то в ней было не так… Сергей заворожено разглядывал ночную гостью, одновременно восхищаясь и не доверяя ее красоте, и вдруг громко чертыхнулся, отбрасывая догоревшую спичку. Резко нахлынувшая темнота моментально ослепила. Перед глазами маячили яркие силуэты стволов деревьев, соседних лавочек и между ними, не нарушая единой композиции, улыбалась девочка, точно так же, как и мгновение назад при свете. Сергей осел на лавку. Постепенно зрение пришло в норму, он глубоко затянулся, выпустив дым через нос.
- Ты кто? – Он сам удивился, как странно зазвучали слова в гнетущей ночной тишине. Девочка молчала, он не мог видеть ее лица, но ему показалось, что она перестала улыбаться.
- Может ты немая? А? – В ответ лишь шепот тлеющей сигареты.
Сергею стало немного не по себе. Какая-то дьявольская ночь, надо было остаться дома, почитать, посмотреть телевизор или лечь спать пораньше, а не бредить на улице.
Девочка подошла ближе и присела на лавку рядом с ним. От нее повеяло чем-то до боли знакомым. Знакомым с самого детства. Какой-то еле уловимый аромат. Сергей выкинул бычок, чтобы сигаретным дымом не спугнуть этот волнующий запах. Девочка протянула руку и коснулась пальцами его губ. Мягко провела ими по щетинистой щеке, по шее, опускаясь ниже и ниже. Странное ощущение неизбежности охватило Сергея, он не мог понять происходящее, но мог безвольно поддаться вполне понятному возбуждению. А девочка медленно перебралась ему на колени, обвив ногами его талию, и расстегнула рубашку. От аромата кружилась голова, он чувствовал ее нежное упругое тело, чувствовал, что сходит с ума под шквальным огнем этих так по-взрослому уверенных ласках. Как же часто он мечтал об этой неестественно грязной истоме, разрушающей все моральные устои этого захлебнувшегося в своей собственной гордыне мира. В самых потаенных уголках его души, завешанных пыльной паутиной, куда никогда не проникал свет Божий, что-то распустилось, достигнув своего апогея. И вдруг, девочка, крепко поцеловав его, чуть отстранилась и вгляделась ему в лицо. Сергей готов был поклясться, что увидел до мельчайших подробностей ее красивые глаза, поддернутые глубокой тоской, а в них себя, кричащего и истекающего кровью. Ему стало жутко, страх ледяными клешнями сдавил сердце. Но он моргнул, и видение пропало, а девочка улыбнулась и прикрыла своими маленькими ладошками ему глаза…
Это было последнее, что он видел…
* * *
Жара начала свое ежедневное издевательство с половины десятого. Воздух нагревался, собираясь к полудню войти в Книгу рекордов Гинесса. Валентин зашторил окна и завалился на старенький диван, изрядно протершийся, но сохранивший более-менее приятный вид. По телевизору крутили новости. Молоденький репортер сбивающимся голосом тараторил какую-то информационную скороговорку. Валентин даже и не старался вслушаться, но обратил внимание на слишком испуганное лицо говорившего. Нащупав пульт, он прибавил громкости.
- …задействовав, все имеющиеся резервы. Но все-таки сотрудники правоохранительных органов уклоняются от каких-либо объяснений по поводу всех этих смертей. Хотя это вызывает некоторый суеверный страх – триста семьдесят четыре человека было убито за прошедшую ночь в разных районах Москвы и Московской области, более ста – в Рязанской, Владимирской и Нижегородской областях, около пятидесяти в Санкт-Петербурге и Калининграде…
Он выключил телевизор.
- Бред. Сущий бред, - проговорил Валентин, уставясь в квадрат погасшего экрана. – Во что превратили телевидение, сам черт не разберет. Даже новости нормально не посмотришь.
И вдруг, в напоминание о чем-то заболела голова. Это надо же, во время отпуска. Он вновь прокрутил в памяти услышанное, задумчиво хмыкнул: «Неужели начало конца? Не-ет… Быть не может. Фантастика». Опять хмыкнул, мотнул головой, как бы отгоняя назойливую мысль и отогнал ее, а может быть загнал ее куда-нибудь глубоко, где она спряталась… до поры, а сам заснул, просто прикрыв глаза. Провалился в беспокойный бред.
Черная зловещая пустота. И в этой пустоте он, крошечной точкой, такой одинокий и беспомощный. Голоса. Много, слишком много, чтобы разобрать хотя бы один. Хочется убежать. Но как? Нет земли, нет привычного асфальта, нет ничего. Он висит в пустоте, словно в паутине. И голоса. Кажется, что они разрывают его голову на мириады кусочков. Он чувствует, как невидимые руки тянутся к его лицу, он чувствует, как холод просачивается сквозь кожу, он чувствует, как… Нет!.. Не-е-ет!.. НЕТ!!!.. НЕ-Е-Е-Е-Т!!!!!..
Валентин подскочил на диване, широко раскрыв глаза, еще не понимая, где находится. Воздух с трудом проходил, через сухое горло, вызывая неприятное ощущение наждачной бумаги. В комнате было темно. Но не так, как там… Хотя, где «там»? Во сне?.. Он начал постепенно приходить в себя. Очертания предметов приобрели свойственный им вид, и, не смотря на темноту, он уже мог различить шкаф, телевизор на газетном столике, кресло, табуретку, на которой в пластмассовом горшке сох какой-то цветок и зашторенное окно. Валентин медленно поднялся, чувствуя себя совершенно разбитым, и подошел к окну. Аккуратно раздвинул шторы и всмотрелся в темнеющее небо. Ни облачка, ни тучки, только холодные звезды, словно маленькие капли белой краски незаметно проступающие на тонкой черной бумаге. «А во сне звезд не было…» – подумал он, и отвернулся. Головная боль не пропала, а с еще большим рвением начала сверлить виски. За стеной, у соседей громко ругались. Высокий, срывающийся на крик женский голос о чем-то вопрошал, а хриплый мужской грубо и резко отвечал, будто рубил с плеча.
В комнате было душно. Валентин бросил взгляд на часы. «Десять минут двенадцатого?! Неужели я столько проспал?! Неудивительно, что голова болит…» – подумал он и опять посмотрел в окно. У подъезда на лавочке, словно птички на жердочке, сидели местные алкаши, вяло жестикулируя, обсуждая, где найти деньги на бутылку. Валя поморщился и отошел от окна. Страшно не хватало воздуха. «Надо выйти, проветрится,» – решил он про себя. И в коридоре, зашнуровывая старенькие кроссовки, он ни с того, ни с сего вспомнил утреннее сообщение из новостей. «Какого хрена в голову вечно приходят отвратительные мысли. Неужели человек настолько испачкался, что ни о чем хорошем даже и думать не может!» - захлопывая за собой дверь, Валентин продолжал обмусоливать страшные новости. В подъезде противно пахло мочой. Из какой-то квартиры доносились тяжелые гитарные рифы, молодое поколение протаптывало свой путь в жизнь, через уши и нервы соседей. Валентин поскорее спустился по грязной лестнице со второго этажа и вышел на улицу.
Алкаши куда-то подевались, лишь у лавки одиноко валялась брошенная кем-то грязная туфля. Валентин отрешенно поглядел на нее, чувствуя, что и на улице почти так же душно, как и в квартире.
Тусклые фонари слабо освещали узкую аллею, по которой он решил прогуляться. Где-то громко играла музыка, был слышен смех и пьяное пение. «Все, как всегда. – подумал Валентин, пнув пустую бутылку «Столичной». – Так же пошло и привычно… Уже привычно. Жизнь движется очень медленно. Только куда? К чему? Может быть именно так все и кончается. Пошло и привычно. Нет никакого пафоса, небесных труб и крылатых ангелов…»
- Верно мыслишь, парень, – раздался голос.
Валентин обернулся. Позади него, метрах в трех стоял мужчина, облокотившись о фонарный столб. Совершенно обыкновенный, моложавый, в потертых джинсах и футболке с надписью в виде кровоподтеков – «In God we trust». Валентин несколько опешил. В голову полезли самые разные отвратные картины – может наркоман или маньяк, или черт его знает, кто.
- Не бойся, - прервал ход его мыслей незнакомец. – Не нужен ты мне. Извини, если напугал. Просто не ожидал услышать здесь хоть одного разумно думающего человека.
Валентин молчал. «Наверное, сумасшедший. И не удивительно, при такой-то жаре, – вертелось в голове. – И что дальше… Вот ведь черт, в кои-то веки захотел вечерком прогуляться и нате…»
- Да что ты опять за свое… - продолжил мужчина и вдруг умолк уставясь в сторону. Валя проследил его взгляд и увидел, как мимо них пробежал маленький котенок, вразвалочку, смешно дергая задними лапками. Мужчина улыбнулся, и на мгновение глаза его наполнились такой неземной тоской, что у Валентина защемило сердце. Но незнакомец отвернулся, и глухо продолжил. - Не в этом дело, не в сумасшествии. Ладно… Скажу просто - устал старик, сильно устал. Слишком многого хотел, да мало получил. Не все художники талантливы, а если и талантливы, то не во всем… Ну все. Иди своей дорогой. Еще раз извини, что испугал. Не со зла. Да и не надо было вообще разговор начинать. Каждому за свою жизнь отвечать, вот вы и ответите. Кто за грехи, кто за добродетель. Только все, все ответят. Жестоко, наверное, но старик устал… Ладно, ладно, иди, а то у меня здесь свои дела.
И Валентин пошел. Нет, он не испугался странного человека… А человека ли? Хотя в наше время телепатия давно не шокирует. Просто почему-то почувствовал, что надо уйти, и пошел. Дойдя до конца аллеи, он обернулся, и вдалеке он увидел, как тот самый мужчина мило беседует с двумя слишком веселыми дамами. «Все, как всегда,» – вновь подумал Валентин и направился домой. Все равно прогулка была уже испорчена.
* * *
Котенок выбежал на свет, но, увидев двух человек, решил не привлекать к себе внимание. Один из них был какой-то странный, ненастоящий. Он пугал котенка. Поэтому лучше было просто пробежать мимо.
Он не знал куда бежать, и зачем – тоже не знал. В его маленькой головке не было места для таких сложных вопросов. Он бежал, потому что кто-то звал его, а значит надо было бежать.
Тоненькие лапки бесшумно несли его по траве…
Невдалеке завыла собака, но котенок этого уже не слышал. Не мог слышать… Он просто исчез.
* * *
На лестничной клетке опять перегорела лампочка, или свинтили, и Валя долго возился, пытаясь попасть ключом в замочную скважину. В квартире стало ощутимо прохладнее. Он включил телевизор. Шли поздние новости. Какое странное совпадение.
- …впечатление, что мы стали героями какой-то ужасной фантастической пьесы. Весь мир охватила волна необъяснимых…
Валентин выключил телевизор. Ничего не хотелось слышать.
- Черт меня дери, кто-то точно сошел с ума.
За стеной все еще продолжали ругаться. «Счастливые,» – подумал Валентин и пошел на кухню, вскипятить себе чаю.
Крепкий чай сделал свое дело, глупые мысли покинули голову, но на их место пришла память. И еще захотелось курить…
Минуло уже полтора года, с тех пор, как в автокатастрофе так по-глупому погибла его жена, наверное, единственная женщина, которую он любил. Действительно любил. И вот уже за тридцать, а что-то менять, к чему-то стремиться совсем не хотелось. Друзья какое-то время бились, чтобы вытащить его из депрессии, но, поняв бесполезность своих усилий, просто отошли в сторону, каждый к своей колее. А он помог себе сам… только теперь не жил, а существовал. Звали в гости – шел, не звали – не грустил, рассказывали анекдоты – смеялся, молчали – так же молчал. Правда, вот курить бросил. Почти сразу после смерти жены. Да видно плохо бросил…
На холодильнике, из маленькой берестяной корзиночки, Валентин достал неполную пачку Бонда. Открыл форточку и закурил. Почти сразу закружилась голова, словно после самой первой сигареты, как тогда, еще в глубоком детстве.
- Зачем она умерла? Почему я все еще вспоминаю о ней? Неужели самобичевание – единственный выход? – память медленно съедала время, а время поглощало жизнь. «Каждому за свое отвечать». Ему показалось, что он понял что-то очень важное, но, наверное, только показалось.
Валентин затушил недокуренную сигарету, выкинул ее в форточку и вернулся в комнату. Ссора у соседей закончилась, теперь из-за стены доносилось характерное поскрипывание кровати и томные вздохи.
В коридоре послышались чьи-то мягкие шаги. Валентин насторожился. Что это может быть? Хорошая звукопроницаемость стен или…
- Здравствуй, Валя, – в комнату вошла красивая молодая женщина. – А вот и я.
Валентин судорожно сглотнул комок в горле. Стало безумно горько.
- Т-так не честно, это же очень больно, зачем так?.. - он отступил к стене и закрыл глаза.
- Не мы выбираем. Всегда выбирают нас, - нежный голос каждым словом, каждым звуком причинял ужасную боль.
- Значит каждому за свое?
- Да.
- Но почему ты? Неужели именно ты была моим страшным грехом?
- Знаешь, обычно говорят… Пути Господни неисповедимы… Я не знаю.
Валентин сел на край дивана. В голове было просторно и пусто. «Вот так все и кончается».
- Сколько у меня есть времени?
- Не так уж много…
- А почему ты такая чужая теперь? Неужели Там ты ни разу не вспоминала меня…
- Не заблуждайся, просто Там ничего нет…
Опять захотелось курить и совсем не хотелось умирать.
Никогда Валентин не думал, что смерть можно бояться, но сейчас… «Там ничего нет…»
- Это правда?
- А зачем мне лгать?
- Я пойду покурю… Недолго…
Женщина промолчала.
На кухне надоедливо протекал кран. «Давно бы надо было починить, да вот только сейчас заметил. Жаль». Валентин закурил и подошел к окну. «Второй этаж. Не так высоко. Может убежать? Но от этого вряд ли убежишь. Да и зачем... И действительно, зачем? Может все не так уж страшно? Может именно это я и ждал». Он стоял у окна и крутил в руках тлеющую сигарету, когда она вошла на кухню.
- Прости меня…
Валентин посмотрел на нее, затянулся и выбросил бычок.
- А что будет с детьми, животными? – как странно, он так спокойно спрашивал об этом.
- Почему ты не слышишь меня…Я же прошу у тебя…
- Что будет с ними?
- Ну почему же ты…
- Я просто хочу знать…
- Исчезнут. Их просто не станет, - наконец сдалась женщина.
Валентин молча уставился на свои ладони. Стало так нестерпимо грустно. За окном кто-то громко и страшно завопил. Валя даже не дернулся, он просто все понял.
- Я люблю тебя, - слова давались ему с трудом. Он посмотрел на нее, и она заплакала. «Совсем, как живая,» – подумал Валя и подошел к ней.
- Не забудь, каждому за свое, - прошептал он. – Поцелуй меня, я по тебе так соскучился.
Черная, бесконечная пустота…
Где-то далеко, Валентин уже не мог точно вспомнить где, возле окна умирало его тело.
А вокруг – черная зловещая пустота. И опять голоса. Совсем, как в том сне. Слишком много, их слишком много, чтобы что-нибудь понять, но чрезвычайно мало, чтобы не чувствовать свое одиночество. Опять хочется бежать, но куда убежишь в пустоте. Он чувствует, как его гладят невидимые руки, чужие руки. Может это ему кажется, но он чувствует, как холод обволакивает его, заливается в глаза, пронизывает насквозь…
Грязная туфля, кем-то брошенная старенькая туфля, в голове… он видит ее, там, у какого-то дома, когда-то давно, он не помнит когда, где…
Голоса. Все громче и громче. Откуда же ощущение одиночества… Голоса, вот они совсем близко. Голоса. Рвут его на части. Голоса, так много… Зачем? Зачем? ЗАЧЕМ?!!! НЕТ!!! НЕТ!!! НЕ…
Но это был не сон…
* * *
Он сидел в темной комнате, и смотрел вглубь себя. Стало холодать, и он накинул на худые плечи старый шерстяной плед. Как хорошо, как тихо, как спокойно.
- Отец! – раздался звонкий молодой голос.
- Да, - старик повернулся в пол оборота. В дверях стоял златоволосый юноша и задорно улыбался.
- Все!
- Хорошо, Михаил. Спасибо и… иди.
- А как же…
- Не сегодня, я слишком устал.
- Хорошо отец, - мальчишка собрался уходить.
- Не забудь напомнить мне завтра, чтобы я немного изменил палитру.
- Хорошо! – уже на ходу крикнул он, убегая по одному ему известным делам.
Старик вновь остался один. Из окна дуло. Он поежился, поплотнее закутываясь в плед.
- Слишком уж темно стало. Отвыкли мои глаза от такой темноты, отвыкли. А раньше бывало… Но… Постарел. Э-э-эх, - тяжело вздохнул старик. – Что ж… ДА БУДЕТ СВЕТ!!!
3 - 6 августа,
2002 года от
Рождества Христова.