Наверное, не рекомендуется лицам младше 16 лет.
Хочется пить. Я в задумчивости посмотрел на ее тело и решился. Все равно терять мне уже нечего. На сырой земле валялся мой нож. Блестит. Я его еще дома, как следует, протер, чтоб ей было приятно.
Пришлось поднять его. Здесь темно, но он все равно блестит. Она похожа на него – умерла, а выглядит совсем живой. Ну ладно. Мне не то, что страшно было ее резать, просто я не знал, как начать. Наверно, разрежу живот. Он такой белый, нежный, мой любимый животик. Я замахнулся и попал почти в ее пупок. Нож так приятно вошел в ее нежную мягкую плоть. Опять я заплакал.
Любви заветной плоть вкусил,
Но кровь горька, а не сладка,
Тебя, любимая, не я убил,
Не сделал даже малого глотка.
Ну все, надо собраться. Холодное, как лед, острие ножа вошло в ее мягкий животик только наполовину. Я взял его уже двумя руками и воткнул посильнее. Я ощущал ее плоть.
А какая же у нее удивительная кровь! Цвет, как у изящного рубина, холодная, точно вода из лесного источника. И сладкая, какая же она сладкая! Моя любимая. И чего это я плачу? Все руки в крови, а я плачу. Даже странно.
За что люблю тебя, не знаю,
Но лик твой свел меня с ума,
Я дьявол, зверь, я понимаю,
Но твоей крови хочется всегда.
Я разрезал ее живот от нижней промежности до начала ребер. У нее такая нежная кожа, что перед тем, как ее снять, я хочу вдоволь ее нагладиться. Правда, она холодная, но это даже лучше. Хорошо, что у меня руки не трясутся, а то разрез бы получился кривым. Но и тогда она была бы прекрасна.
Надо вздохнуть поглубже. С закрытыми глазами я осторожно засунул свои руки в ее животик. Мокро, холодно, скользко, но это меня даже возбуждает. Теперь я уже смело посмотрел на нее. Какая же красивая промежность. Еще девственная, никем не тронутая. Я даже подумал было о чем-то совсем неприличном, но сразу же одумался. Потом.
Я еще раз вздохнул и, насколько хватило сил, раздвинул свои руки. Мне открылись ее органы. У них были очень красивые формы: округлые, правильные. Я поднес свою голову к ним поближе и начал облизывать. Моя любимая. Они все в ее сладкой крови.
Ты вся, как нежный теплый май,
Тебя готов везде я целовать!
Любимая, ты кровь мою не забывай,
А то ведь смерть тебе не миновать.
Мне пришлось залезть на нее – так удобней кожу снимать. Но это я потом сделаю. В такой позе я начинаю возбуждаться. Странно, но сейчас мне никак себя не обуздать. Я еще раз посмотрел на ее промежность, погладил ее, поцеловал. Да, я подарю ей себя, обязательно, прямо сейчас. Я сорвал с себя все, что на мне было надето, и вошел в нее. Все красное, только ее кожа кое-где оставалась нежно-розовой. Мои руки схватились за ее нежные груди. Она холодная, а я горячий. Она недвижима, а я стремителен. Сейчас настанет момент, и мы оба утонем в сладкой неге. На ее грудях появились маленькие ранки. Хорошо. Я сдавил их еще сильнее. Ей, наверное, сейчас очень приятно, моей ненаглядной. Скоро конец. Правой рукой я схватил ее за волосы и потянул к себе. Левой рукой я продолжал жать ее груди. Все.
Я остался в той же позе, только голову опустил так, чтобы она целиком погрузилась в ее открытый животик. Мне там приятно. От нее идет вкусный запах.
Я выпрямился. Теперь надо продолжать. Рядом с гробом лежал камень. Довольно большой. Я его специально с улицы притащил. Нагнувшись, я достал этот булыжник и внимательно посмотрел на него. А он красивый. Взяв камень в правую руку, я резко замахнулся и ударил по ее голове. Судя по звуку, череп треснул, а, может, даже раскололся. Я продолжал наносить удары.
Потом я опять схватил нож и начал резать ее мягкие молочные груди. Я прилипал к ней – кровь успела омыть все мое тело.
Захотелось спать. Я вошел в нее еще раз и прямо так заснул.
Эта гадость написана под воздействием кого-то стороннего.
Извините.