Никто так толком и не понял, когда именно он появился в их деревне и откуда пришел. Просто через несколько дней после похорон старого мастерового в его пустом обветшавшем доме на окраине селения соседи заметили струившийся из печной трубы ручеек сизого дыма. Когда они пришли узнать, кто это вторгся в осиротевший дом, их взору предстал добродушно улыбающийся парень в пекарском колпаке и перепачканном мукой фартуке, окруженный аурой из вызывающего непроизвольное слюноотделение аромата свежевыпеченного хлеба.
Ничуть не смутившись, хозяин угостил вошедших теплыми воздушными булочками и, как ни в чем ни бывало, молча и с улыбкой продолжил делать свое вкусное дело, не обращая внимания ни на расспросы, ни на похвалы в свой адрес, а перед уходом гостей осчастливил их дюжиной аппетитных плюшек.
Деревня была небольшой, и весть о странном поселенце обежала всех ее жителей еще до захода солнца. Поскольку имя новоиспеченного булочника выяснить так и не удалось, его стали называть согласно ремеслу - Пекарем.
Немой чужак пришелся всем по вкусу. Каждое утро от его дома к небу протягивалась извивающаяся ниточка густого дыма, а к обеду он уже выходил из ворот с тяжелым горячим коробом и разносил ароматную выпечку по всему селу: кому буханку, кому булку, а кому пряников с кренделями. Денег по причине немоты он никогда не просил, но люди в деревне были совестливые и всегда отдавали ему должное, поскольку хлеб он выпекал знатный - не чета кисловатому заводскому, к тому же попадавшему в их селение уже сильно обветрившимся. Оставшуюся выпечку Пекарь отдавал собакам, кошкам и птицам - ни одна крошка не залеживалась.
На вырученные деньги булочник покупал хлебопекарные составляющие и поступал так до тех пор, пока все пустовавшие помещения его скромного хозяйства не стали напоминать торговые склады: сарай, чердак, подвал, погреб и даже спальня Пекаря были доверху набиты мешками с мукой, да так, что даже маленькому мышонку сложно было бы между ними протиснуться.
Казалось, все в его жизни было подчинено одной-единственной цели - выпекать хлеб и кормить им окружающих. Но чем дольше продолжалось это постоянство, тем сильнее расходились о нем во мнениях соседи.
- Только подумайте, какой труженик - ни выходных, ни праздников! И в ливень, и в метель - каждый божий день хлеб по деревне носит, ничего взамен не просит, дай Бог ему здоровья, хорошему человеку, - говорили одни, запивая парным молоком ломти горячего черного хлеба.
- Странный такой парень! Крутится, как белка в колесе - не отдохнет, не повеселится, как следует, ни к соседям в гости сходить, ни с друзьями выпить, да и нет у него друзей-то - какой нормальный человек захочет с таким дружбу водить? - судачили другие, надкусывая душистые булочки с корицей.
- Простофиля! С его умением таких деньжищ мог бы заработать, а он, дурак, ни копейки за свой труд никогда не попросит, псину бродячую прикармливает да вороньё - нету мозгов совсем у человека, - удивлялись третьи, попивая чай с ароматными плюшками.
- Да чего там говорить! Помешан на своей сдобе, ничего другого не видит, даже девок наших не замечает, а ведь парень видный, не беда, что немой - любая за такого работящего и улыбчивого пошла бы, да не в себе он, видать, аль болен, - жалели его четвертые, пережевывая румяные бублики с маком.
- Чертово отродье... В церковь никогда не зайдет, поститься людям не дает, в праздники работает-надрывается, никакого уважения к людям! - чертыхались пятые, уплетая один за другим еще теплые пирожки с мясом.
- Разве можно такого не любить? За окном непогода, дети дома сидят, ноют, а он придет, раздаст всем по кусочку своей улыбки, угостит сладеньким - как будто солнышко выглянуло, - радовались шестые, уминая ванильные рогалики.
- Даже улыбка у него - и та неискренняя! Разве можно одинаково улыбаться и доброму соседу, и облезлому воробью? Этот парень себе на уме, наплачемся мы еще из-за него, помяните мое слово! - предостерегали седьмые, причмокивая усыпанными изюмом свежими баранками.
- Да что вы шепчетесь за спиной у человека, он же немой - ответить не может, как не стыдно?! - возмущались восьмые и далеко не последние, в то время как Пекарь не обращал на пересуды ни малейшего внимания.
И так бы все и продолжалось, если бы однажды ночью не загорелся дом ближайшего к Пекарю соседа. Сбежался весь поселок, каждый старался помочь, чем мог - одни из соображений собственной безопасности, другие - из сострадания, третьи - чтоб не давать повода облизывания своего имени "злыми языками". И лишь Пекарь, как ни в чем не бывало, улыбался, глядя на обрушивающиеся и пылающие конструкции. Потом он вдруг убежал домой и вскоре вернулся с противнем, на котором сырым тестом были выложены языки застывшего пламени, и примостил его на раскаленное бревно, отвалившееся от обезображенной огнем постройки в надежде на то, что этого жара хватит для доведения печенья до полной готовности.
После этого случая мнений о Пекаре значительно поубавилось: подавляющее большинство жителей деревни решила, что он - слабоумный, остальные - что имеют дело с бессердечным и равнодушным выродком. Тем не менее, выпечку его есть никто не перестал - слишком уж вкусной она была. А Пекарь, не замечая или не желая замечать перемены к нему всеобщего отношения, как всегда, широко улыбался и носил по дворам хлеб.
Но время шло и обтесывало торчащие из человеческой памяти колючки дурных воспоминаний. Тем более что следующий год, к несчастью, выдался на редкость неурожайным, да к тому же началась война - не до обсуждения Пекаря стало.
Мужчин забрали на фронт, село опустело, старики, женщины и дети изо всех сил старались выжить. Сначала растягивали, как могли, скудные запасы продовольствия, потом, обливаясь слезами, стали резать скотину. А когда наступила зима, в пищу пошли собаки, кошки, крысы и воробьи - голодные не бывают брезгливыми. Нужда затягивала пояса все туже и туже, и многие не пережили бы это страшное время, если бы не Пекарь.
Пекаря на фронт не взяли из-за его немоты и странного поведения, но он, казалось, вообще не замечал происходящих вокруг перемен. Мучные запасы его к тому времени выросли до таких размеров, что переведи он их в деньги - стал бы богачом, а в голодное время вообще озолотился бы, но Пекарь вместо этого начал транжирить свое богатство, не желая сокращать объемы выпечки ни на бублик, и даже увеличивая их день ото дня.
Все такой же веселый и выпачканный мукой, он выходил с коробом горячей сдобы на мороз, где его уже ждала толпа изможденных голодом односельчан. Пекарь раздавал хлеб без сожаления, несмотря на то, что никто не мог дать ему ни гроша за несметные сокровища, которыми он одаривал страждущих. Спасительную еду начинали поглощать тут же, жуя и плача одновременно - для многих это был единственный прием пищи в сутки.
После этого Пекарь выносил из дома второй истекающий ароматным паром короб и разносил хлеб тем, кого даже сильный голод не смог заставить прийти за едой: старикам, больным и детям. Последним он вдобавок обязательно приносил выпеченных сладостей с вкраплениями изюма, мака и кунжута.
Ничуть не заботясь о завтрашнем дне, он все расширял ассортимент и объемы выпечки, в результате чего в начале весны все его хлебопекарные запасы подошли к концу.
Из последней лавины голода выкарабкаться удалось не всем, и к моменту, когда первые пригодные для употребления в пищу ростки вспороли спящую землю, четверых человек успели похоронить на сельском кладбище.
Перестав выносить из дома хлеб, Пекарь и сам перестал из него выходить. Через некоторое время, спохватившись, что он, возможно, тоже сидит и пухнет дома от голода, одна из соседок принесла ему горячей похлебки из побегов лука и щавеля. Она застала его неподвижно сидящим в отсыревшем доме около печи и заглядывающим в ее черное холодное нутро.
Через полчаса к дому Пекаря сбежалась вся деревня. Никто не мог на слово поверить в больше странные, чем дурные вести, каждый хотел взглянуть на это своими глазами. Вырисовывающаяся картина приводила в изумление, пугала и ошарашивала.
Увидев однажды, что выпекать хлеб абсолютно не из чего, Пекарь сел возле угасающей печи и умер. Через некоторое время его начали обгладывать откормленные житьем среди мучных мешков, крысы, и когда тело Пекаря предстало перед оторопевшими односельчанами, узнать его можно было в основном по одежде. Из-под обглоданной крысами человеческой оболочки проступал металлический каркас.
Старый мастеровой собрал Пекаря не столько для выпекания хлеба, сколько для вылепливания в мозгах людей одной очень важной извилины, но мука закончилась, огонь погас, а люди так и остались прежними. В недоумении разглядывая скрывающегося под человечьим обличьем робота, жители деревни думали одну и ту же вязкую мысль:
- Это же надо! Любишь человека, ненавидишь его, а потом вдруг оказывается, что и не человек он вовсе, а холодная машина, железный чурбан, не знающий ни счастья, ни горя, не испытывающий ни радости, ни сожаления...
Но даже здесь они ошибались.
Пекарь искренне огорчался, когда у него подгорал хлеб.
©2004 entropy