Я не боюсь бояться, боюсь быть однажды побежденным страхом и утратить его, мои наилучшего врага.
от автора
Самое первое осознанное ощущение, что полностью овладевает – страх.
Страх.
Уже потом мы испытываем гордость, благодарность, вину, обиду, любовь, страсть, разочарование, потерю.
Самое первое чувство, что заставляет сжиматься наше сердце – страх.
Страх.
Еще не научившись писать, говорить и даже думать, еще не встав на ноги, еще не подняв взор к небу, еще не зная о Боге и смысле жизни.
Самое первое вынужденное понимание о полной бессмысленности – страх.
Страх.
Как только ухватившись за хрупкую соломинку существования и вдохнув с болью первый глоток воздуха.
Самая первая истина, наполняющая наше неокрепшее сознание – страх.
Страх.
Как-то даже стыдно писать обо всей человеческой расе, что мы, мол, трусы. Ну честно… у согласитесь – трусы. Самые настоящие. Ну вот скажи: «все люди – трусы». Ну не стыдно? Вот блин! А ведь правда, трусы, всю свою жизнь боимся чего-то, даже во сне боимся, едим-боимся, идем-боимся, любим- боимся, живем-боимся, умираем-боимся. Всю жизнь боимся! Как-то уж сложилось у нашего человечьего племени бояться всего, даже самих себя, когда больше нечего. Вот смотрите, в детстве…
«Я очень боюсь что папа меня завтра наругает
я разбил мамину любимую вазу»
Или вот так…
- А не боишься?
Или прячась в шкафу…
- Мне не страшно, мне не страшно, мне не страшно, мне не страшно, мне не страшно, мне не страшно…
И так до заикания и слез.
Еще не умея говорить, и ходя под стол, мы боимся, плачем по ночам, нас успокаивают заботливые родители, которые просто бояться. Все бояться. Мы прячемся в шкафах, подвалах, темных углах и за углом от невиданных монстров и чудищ. Но на самом деле это лишь страх, мы даже научились бояться признаться в собственных страхах, научились бояться самих себя, научились бояться своих мыслей, своих чувств, своих слов и дел, своих близких, своих друзей, любимых, детей, своих врагов тоже научились бояться, а они научились бояться нас. Все научились бояться и все бояться на самом деле. 24 часа в сутки, 60 минут в часе, 60 секунд в минуте, каждый миг своего боязливого существования мы научились бояться уже самого этого мига.
Ну, разве мы не трусы?
Живя, мы придумали себе Бога, боясь смерти, мы придумали много богов, оправдывая свои поступки и подтверждая свои фантазии. Боясь жизни, мы придумали себе смерть, отдых, покой, к которому так слепо идем всю жизнь. Мы придумали смысл даже не начав искать его, мы придумали душу не найдя в себе чего-то кроме тела. Идя вперед и боясь, цели мы придумали себе неверные пути и просто никуда не идем, в ожидании пророка, который приведет вечных слепцов к вселенской истине. Боясь правды, мы придумали ложь, панацею от всех бед и болезней, лекарство от слабости и бездарности, от подлости и предательства. Вгрызаясь в камень вечности мы испугались не оставить хоть малый след на граните мира, мы испугались исчезнуть, стереться из памяти и мыслей, мы испугались стать ничем и придумали «что-то», боясь это «что-то» потерять, утратить плод своего же страха.
Не страшно?
Не страшно самому в темной комнате, в закрытом помещении, не страшно одиночества, пустоты, жизни, не страшно за… за себя, за близких, за дальних, за самые малозначительные мелочи и глобальные проблемы? Не страшно делать что-то или ничего не делать, не страшно свершонности или полусвершонности таких неправильных слов русского языка? Не страшно бояться всего неизвестного и постоянно к нему стремится, не страшно бояться постоянства и пытаться хоть что-то изменить? Не страшно пытаться сделать невозможное, сказать не несказанное, увидеть невиданное, услышать неслыханное? Не страшно просто быть и не знать причину своего бытия, не знать причину и не бытия и бояться его, просто от того, что, не зная, и нельзя не бояться. Не страшно?
Мы рабы своих страхов.
Всю жизнь, горбатя спины перед выдуманными от страха богами и диктаторами, перед иллюзорной судьбой и роком, перед таким же боящимся, как и ты, перед своим же страхом, возведя ему памятник своей жизнью. Все жизнь мы унижаемся перед нашей придуманной совестью и предаваясь лживому раскаянию, прячась в зеркале всю жизнь, надевая маски на лица и кандалы на руки, затыкая кляпом свой рот и вбивая в свои ладони гвозди, распиная себя на очередном судилище страха. Всю жизнь мы ненавидим Иуд и распинаем Иисусов, забиваем камнями провидцев и поклоняясь золотым тельцам. Всю свою жизнь, нарушая придуманные от страха законы, и судим нарушителей, боясь осуждения всех остальных, кто боится и тебя, понимая, что в тебе меньше страхов, чем в них. Всю свою боязливую жизнь мы трясемся и мечемся в плену собственных страхов. Мы сами создали своего хозяина, кандалы и свое рабство из-за страха.
Страх дает нам смысл.
Все наше существование из-за страха перед пустотой небытия, все наши усилий, попытки, потуги – лишь последствия страха. Все наши слова – лишь страх пустоты. Все наши движения – лишь страх той же пустоты. Страх одиночества сбивает нас в стадо. Страх неизвестности ведет стада на убой. Боясь быть замеченным, стадо молчит, и палач убивает нас в молчании ягнят. А мы смотрим ему в глаза со страхом понять причину его поступка, потому что, поняв это, мы станем, как и он, мы упадем в столь страшную бездну без страха, столь привычного и родного нам. Нам страшно умирать как все, но страшно быть исключением, всегда стараясь вписываться в пеструю толпу своей бездарной пестротой, что бы хоть чем-то отличаться, и оставаться как все. Нам страшно стыдиться, и мы стыдимся своего стыда, своей совести, своего разума, своей удаче и своему везению, мы стыдимся своему уму и своему отличию от остальных, живущих в страхе перед похожестью. Мы боимся не таких как мы, всех старающихся стать именно таким, вызывающим страх других, страх и уважение, мы хотим стать маленькими диктаторами в жизни, в школе, на работе, в коллективе, в семье, в постели, в счастье, в правде.
Наши страхи живут нами.
Ты боишься сказать правду, чтобы не обидеть, что бы забыть, чтобы не бояться. Ты боишься откровений, боишься сказать правду в лицо, ты боишься быть собой, ты боишься узнавать и помнить, боясь напоминать хоть как-то о своих страхах. Ты боишься большой правды, вбирая мелкую ложь, ты боишься спросить и услышать ответ, ты боишься отвечать, твой страх ослабляет тебя, ты все чаще и все большего боишься. Ты боишься потерять даже не имея, и боишься искать, ни разу не обладав чем-то еще никем не найденным. Ты боишься слов, выбирая еще более страшную тишину, ты откладываешь на потом, просишь перезвонить, написать еще письмо, оставить еще одно сообщение, еще раз зайти в гости, ты боишься этого пресловутого сейчас. Уже боясь туманного будущего, и со страхом вспоминая мертвое прошлое. Ты боишься одиночества и незнакомцев, ты боишься темных улиц и бредишь о маньяках и извращенцах, ты видишь кошмары, о которых мечтаешь наяву. Ты боишься сорвать с себя звериную шкуру и стать человеком, боясь зверей и гордясь своей человечностью. Ты боишься стука сердца и рвущихся из него чувств, ты боишься ласки и нежности, ты боишься губ и рук, что сняться тебе в душные ночи одиночества. Ты боишься моих прикосновений к твоей кожи, ты боишься поцелуев моих губ, ты боишься услышать на ушко томный нашептывающий тебе голос. Ты боишься притворяться и бездарно играешь счастье, ты слепнешь от темноты мечтая о ненавистном свете, ты ждешь повода, ты ищешь причины, что бы не сделать, не сказать, не подумать, не почувствовать, не заметить, не прожить еще один неповторимый миг твоей жизни. Ты боишься меня.
Разве у страха есть лицо?
Разве мы смотрим в его глаза за миг до смертью, разве он тычет в нас дулом автомата, разве он приставляет к нашему горлу острый меч, разве он скручивает нам руки, поливает из шланга ледяной водой, разве он пытает нас током и психотропными средствами, разве он носит пояс шахида в автобусе с нашими детьми, разве он рисует свастики на своей груди, разве он топчет флаги и ставит галочки на корпусе своего орудия убийства. Разве он пугает нас своей жестокостью и не человечность, разве его взгляда мы боимся на суде совести и чести, разве его уста выговаривают наш последний приговор, разве его лик мы рисуем на своих стягах и гербах, на своих иконах и транспарантах, на своих телах и душах. Разве не его ухмылку вставляем между своих строк, что быть культовым и неординарным, что столь модно в наше страшное время. Разве не его рисуем на деньгах и комиксах, на документах и рекламе, на домашнем фотоальбоме и детских дневниках.
Разве нет?
И прячась от в страхе от своих же страхов мы придумываем законы и правила, науки и системы, цифры, буквы, символы и обозначения, мы считаем неисчислимое, объясняем необъяснимое и понимаем непонятное, что бы не бояться и быть уверенным, что солнце греет, что трава зеленая, что земля круглая, что есть бог, что дважды два – четыре, а не пять. Мы боимся ошибиться и вносим поправки и замечания, мы придумываем погрешности и опечатки, случайности и совпадения. Мы создаем науку наших страхов в страхе непонимания, мы раскладываем ее по полочкам, даем названия на латыни, придумываем системы лечения и излечения от мнимой, но столь страшной болезни наших живущих в вечно страхе душ. Мы пишем учебники и рецепты для несуществующих заболеваний абстрактной психики, мы садим в психбольницы всех не боящихся и не скрывающих своих страхов, мы боимся их и отгораживаем от страшного бездушного и аморального общества, что боится само себя.
Мы страшны.
Мы страшны в своей жестокости и агрессии, в своем суде и своей справедливости, мы страшны в своей ненависти и любви, в своем спокойствии и молчании, мы страшны в понимания нас, мы страшны своими мыслями и чувствами, боясь самих себя. Мы страшны своими предательствами, ложью, обманов, в своей расчетливости, корыстности, мелочности и безволии. Мы страшны своим детям, женам, мужьям, своим друзьям и родственникам, своим учителям и наставникам, начальникам и подчиненным. Мы страшны в толпе и по одиночке, парами, бригадами, группами, армиями, легионами, ратями и тьмами. Мы страшны своей завистью и подлостью, своей откровенностью и своими тайнами, которые боимся открыть всю жизнь.
Но самые страшные тоже бояться.
Мы боимся любить и быть любимыми, мы боимся чувствовать и быть ощутимыми, боимся тепла и уюта, боимся покоя и наслаждения. Мы боимся одного слова, боимся его смысла, звука, запаха, вкуса, вида, мы боимся своей фантазии, своей мечты, мы боимся реализации своих желаний, мы боимся побеждать и быть побежденными, мы боимся победителей и проигравших. Мы боимся искать, и боимся находить, в страхе перед возможной потерей.
Мы боимся.
Потому что не умеем по-другому, потому что так привычнее и не так страшно.
Потому что эта наша жизнь и наш крест, наш мир и наши чувства.
Потому что это ты.
Потому что это я.
Потому что я такой же.
Я тоже боюсь.
Нет, нет…
Вовсе.
Я не боюсь бояться.
Боюсь однажды утратить все страхи и позабыть о страхе.
Я боюсь утратить страх и стать свободным от него.
Я боюсь не бояться.
Я боюсь потерять тебя.
Боюсь упустить тебя.
Боюсь забыть, не встретить, упустить.
Я боюсь за тебя и с тобой.
Я боюсь вместо тебя.
Я боюсь тебя.
Ты – мой страх.
Всем моим страхам от Вейста
22.05.2004. В.П.