Ясный зимний день 1987-го года. Воскресенье. Никаких происшествий с утра не зафиксировано, что радовало, ведь в этот выходной дежурил я. Однако ближе к обеду кто-то сообщил дежурному по телефону о повреждении панно с изображением В.И. Ленина, установленного на одной из центральных улиц города. Из-за бдительности какого-то слишком внимательного прохожего пришлось мне выезжать на место происшествия. Когда я прибыл туда, то обнаружил топтавшегося у панно эксперта.
- Слушай, что мне здесь делать? - сразу же задал он вопрос, - Сфотографировать вождя ты и сам можешь.
- Вот именно, что вождя. Поэтому тебя дежурный и вызвал.
- Ясно. Во всём, значит, политику видят.
Я внимательно посмотрел на огромное панно и в правой верхней части лысины Ильича увидел кляксу чёрного цвета.
- Это бросили лампочкой, в которую была налита краска, - сказал эксперт и указал мне на осколки стекла со следами краски, разбросанные на притоптанном снегу.
- Посмотри, есть ли там пальцы, и какие надо осколки я изыму, - сказал я специалисту и начал составлять протокол осмотра места происшествия.
Работу на месте завершили быстро. А какая там работа? Осмотрел лик Владимира Ильича и описал в протоколе размеры панно и нанесённое повреждение. Ещё эксперт сфотографировал повреждённое изображение и снял отпечатки пальцев с пары осколков. И все дела. Допрашивать ведь некого, свидетелей нет.
Приехал в отдел, оформил нужные бумаги и занёс их в «дежурку». Дежурный, капитан Алексеев, положил материалы себе на стол. Тут отворилась дверь с улицы, и к окну дежурного подошёл какой-то мужичок в искусственной шубе. Я подумал: «Неужели ещё заява?» Но мужик улыбнулся Алексееву и вошёл в «дежурку». Он поздоровался с капитаном и сказал:
- Я сейчас был на месте происшествия. Вот вам осколки от лампочки, может, пригодятся.
Когда мужчина ушёл, я спросил Алексеева:
- Кто это? Общественник, что ли?
Капитан хитро улыбнулся:
- А почему ты так решил?
- Ну, во-первых, какое ему дело до происшествия, а потом видно, что он не знает порядка изъятия вещественных доказательств. Зачем ты взял у него эти осколки? Те, на которых видны отпечатки пальцев, эксперт обработал, пальчики изъял. Всё, как положено, в присутствии понятых…
Тут Алексеев прервал меня:
- Успокойся, я-то порядок знаю. Это кэгэбэшник не знает.
- Этот мужик из КГБ? - изумился я.
- Да, а чего ты удивляешься? Это ведь дело такое… антисоветчиной попахивает.
- Слушай, неужели кэгэбэшник не знает, как осмотр места происшествия производится? Он в самом деле считает, что можно вот так просто привезти осколки и сдать в «дежурку»?
- Да откуда ему знать что и как следователь делает? Он и про УПК краем уха слышал. Это же опер из КГБ. У него и образования юридического нет.
- Это почему?
- А зачем? В КГБ много народу работает без специального образования. Вот этот, например, майор с дипломом инженера. Он был закреплён за одним режимным заводом. А я тогда участковым служил, и завод тот находился на моей территории. Там мы с ним и познакомились. У опера на заводе свой кабинет имелся. Он в нём от безделья пачками сигареты курил да спал.
- А зачем он тогда нужен на предприятии?
- А если какая диверсия или ещё что на заводе случится? Вот он и поставлен там, чтоб быть в курсе всех дел. У него свои стукачи, специфику производства он знает…
- Послушай, а ведь здесь действительно их подследственность. Почему КГБ этим не занимается?
- Они занимаются, но дело будет в нашем ОВД по хулиганству возбуждено. Потому что никто не позволит, чтобы у нас антисоветская пропаганда имела место. Тогда, знаешь, какая шумиха поднимется? Тем более, это наверняка глухарь. Вот если мы преступника отыщем, то комитетчики могут потом документы к себе забрать.
Всё же шумиха из-за этого происшествия поднялась, но не сразу. Причина в том, что неизвестный враг Ильича периодически бросал лампочкой с краской в его изображение.
Каждый раз уголовное дело возбуждалось по факту хулиганства. Затем все материалы объединили в одно производство. Ведь ясно, что лампочку бросает, скорее всего, один и тот же человек. Но вот поймать его никак не могли.
Отделовское начальство стали постоянно песочить по партийной линии, и в результате начальник наш Колесов приказал выставить у периодически страдавшего изображения ночной пост.
Броски лампочками на какое-то время прекратились. Однако спокойствие было недолгим. Милиционеры, несущие ночную службу, конечно, люди тоже живые. То есть они, как и остальные граждане, на холоде мёрзнут, им также хочется покушать и всё такое прочее.
В общем, однажды на дежурстве двое постовых зашли в расположенный поблизости магазин к охраняющему его сторожу попить чайку. Испили чаю, согрелись и вернулись на охрану вождя. Глянув на его лик, – обомлели: на левой щеке Ленина, как слеза, чернело пятно! Неизвестный злоумышленник всё же дождался часа, когда охрана оставила службу, и вновь швырнул лампочку в цель.
На другой день начальника ОВД Колесова и его замов пригласили «на ковёр» в районный комитет партии к первому секретарю. Колесову строгим голосом сказали, чтобы никто не позабыл взять с собой партбилет. Таким образом намекнули, что билеты партийцам, возможно, придётся оставить на столе у «товарища первого». А что означало тогда исключение из рядов парии, объяснять не надо. На карьере можно было ставить крест. По крайней мере, до восстановления вновь в рядах КПСС. А туда ещё попробуй восстановись.
Когда пришло время отправляться в райком партии, из отдела понуро, но мужественно вышли замы начальника. Минут за двадцать до этого Колесов позвонил из дома и сообщил, что у него случился сердечный приступ.
Всем стало ясно, что начальник просто струсил. Но переложить всю ответственность на плечи замов Колесову не удалось. И хоть залёг он на какое-то время в больницу, первый секретарь райкома КПСС и руководство УВД сообразили, что Колесов фактически «лёг на дно». Короче, все руководители получили строгие выговоры, а Колесов, кроме того, был снят с заветной должности начальника ОВД, о которой так мечтал в молодые годы и к которой так упорно шёл.
Какое-то время он был не у дел, находясь в резерве УВД. Однажды я встретил его в отделе. Выглядел он растерянным, и я неожиданно для себя испытал к нему жалость…
Начальником ОВД вскоре назначили первого зама Колесова, а бывшего начальника направили для дальнейшего прохождения службы в другое подразделение УВД с понижением в должности.
Человека, несколькими бросками лампочки в "уличный портрет" Ильича лишившего места целого начальника ОВД, вскоре установили. Стали проверять по отпечаткам пальцев всех лиц, состоящих на учёте в психоневрологическом диспансере, проделали колоссальную работу и кого надо нашли. Просто следователь, расследующий это скандальное дело, предположил, что человек, так настойчиво оскверняющий "дедушку Ленина", возможно, состоит на учёте у психиатра.
Так оно и вышло. «Метателем» лампочек оказался немолодой художник (вот откуда запасы краски), который и не думал отпираться, когда его задержали.
Более того, он очень вразумительно разъяснил, что не согласен с политикой партии, а потому периодически и бросал лампочкой в Ильича - ее организатора, выражая тем самым протест.
Не знаю, были ли у того человека в самом деле проблемы с психикой. Слишком уж обстоятельно излагал он свои взгляды.