Лужа – это не то, что вы подумали. Лужа – это уменьшительное от «Лужники». Так называется построенный в советские времена огромный спортивный комплекс, на территории которого в начале девяностых раскинулся самый большой и дешевый вещевой рынок Москвы. Именно во времена расцвета рынка мне и довелось погрузиться в его жизнь, ненадолго, но глубоко. Меня привел в Лужу Володя, мой хороший товарищ. Он был знаком с кем-то из высокопоставленных бандитов, которые держали в то время рынок. Началась моя трудовая деятельность в качестве контролера на трибуне «С».
Придя на трибуну, я с трудом разыскал Михаила, старшего контролера. Тот скептически оглядел меня (я высокий, тогда еще худой и в больших очках) и кратко объяснил обязанности: приходить к восьми утра, делать, что скажут, а потом сам разберешься. На первое время, сказал Михаил, будешь получать сорок тысяч. Мне с трудом удалось скрыть разочарование – на работе, с которой я ушел, платили около пятидесяти тысяч в месяц. Это было, конечно, мало, но ведь больше чем сорок! Но я успокаивал себя тем соображением, что это только для начала. Все объяснилось в первый же рабочий день, когда перед уходом Михаил сунул мне пачку мятых бумажек. Я развернул деньги, пересчитал, и только примерно через минуту до меня дошло: сорок тысяч – это мой дневной заработок! Трудно выразить, что я почувствовал, но это было похоже на счастье. Казалось, что меня приняли в мафию. Справедливости ради надо сказать: выше минимального уровня я так и не поднялся. Видимо, мафии нужны другие люди.
Состав контролеров был достаточно пестрый. Были начинающие бандиты, ребята семнадцати - восемнадцати лет, спортивные, напористые и простые. Для них это было, наверное, что-то типа бандитской подготовительной группы. Были там и более солидные личности, не в криминальном плане, а просто по жизненному опыту. Были и настоящие контролеры, которые остались с тех времен, когда их работой действительно было проверять билеты у болельщиков. Были даже две женщины. Я там сразу не прижился, да и действительно – не мое это было место. Например: ну вот ломало меня ходить и пинать ветер, когда вечером трибуну прибирала бригада бомжей (именно бригада, у них даже был бригадир, с которым всегда и договаривались об оплате, а распределял ее среди исполнителей он сам). Я начинал собирать пустые коробки и прочий торговый хлам, хотя по умолчанию считалось, что это нам западло. В общем, продержаться на трибуне мне удалось месяца три. Володя, узнав о моем увольнении, произнес несколько нецензурных слов в адрес какого-то, известного мне только понаслышке, чиновника (позиции его знакомого бандита в то время уже сильно пошатнулись) и устроил меня в другой бизнес – сеть платных туалетов, стоявших тут же, вокруг стадиона.
Я никогда не был брезгливым человеком, и всегда уважал пословицу про деньги, которые не пахнут. Поэтому сразу согласился, кого бояться-то? Кстати, примерно через месяц после моего увольнения, у рынка сменилась «крыша», и новые бандиты полностью заменили весь штат контролеров. Так что я устроился лучше всех, если разобраться.
В мои обязанности на новом месте работы входило: собирать деньги за пользование туалетом и поддерживать в этом туалете чистоту. Туалет представлял собой вагончик, разделенный на две части – мужскую и женскую, между ними была крохотная подсобка. В мужской части командовал я, в женской – ну вот хоть убейте меня, не помню ее имени отчества. А ведь милейшая женщина, мы с ней работали несколько месяцев душа в душу. Ну, скажем – Надежда Ивановна. Можно сказать, что именно она приобщила меня к истиной культуре питья водки. До этого я был дилетантом – пил редко, по праздникам, с обильной закуской. В конце первого рабочего дня Надежда Ивановна предложила – по маленькой, за окончание работы? Я подумал - действительно, почему бы и нет? Надежда Ивановна достала из закромов бутылку, корейский салат из морковки и мы выпили. Удовольствие от этих выпитых «просто так» пары рюмок так запало мне в душу, что я до сих пор продолжаю к нему стремиться при каждом удобном случае.
Но поскольку я только начинал выпивать - сказывался недостаток опыта, и по моим глазам легко читались все выпитые граммы, даже если их было не более ста. Это и послужило поводом для моего увольнения. Об истинных причинах увольнения мне рассказывать лень, да и кому интересны туалетные интриги. Однако в те несколько месяцев, которые прошли между моим первым днем в туалете и увольнением, жизнь моя была так насыщена, что сейчас кажется, будто я простоял у своего туалета несколько лет.
Деду было лет восемьдесят и у него не было правой руки, вместо нее торчал пластмассовый муляж в черной перчатке. Наверное, по пьянке потерял, а может и на войне. Попросив разрешения набрать воду, он пристроил канистру на край раковины, и ждал, когда она наполнится. Андрюша мотнул в его сторону головой: «Налей деду!». Я сомневался – старик выглядел очень нескладно, неустойчиво, протез торчал как-то неестественно. А стоит ли наливать, может этот стакан как раз его и доканает? Но старик, услышав слова Андрея, как–то приосанился, в его позе появилось что-то выжидательное. Я налил половину пластикового стаканчика. «Держите, дедушка». Дедушка кивнул благодарно, и, придерживая канистру протезом, неторопливо и со смаком выпил водку. По ступенькам он спускался медленно, но очень устойчиво. В тот день я видел его еще раз, вечером. Вот тогда было видно, что он уже пьян, лицо было красное, взгляд неподвижный, но походка – такая же медленная и устойчивая.
Цыган бомжеватого вида пришел со стаканом водки, поздравить меня с пасхой или еще с чем-то, точно не помню. Это поразило – человек, который и сам иногда за стакан готов на многое, наливает водку практически незнакомцу. Позднее до меня дошло, что это был бесхитростный способ налаживания хороших отношений с потенциально полезным человеком – но все равно приятно. Через неделю этот цыган пытался втянуть меня в аферу, просил денег в долг для своих знакомых, которым просто позарез срочно понадобились средства, чтобы не упустить выгодное предложение. Обещал отдать через два дня с дикими процентами. Денег я не дал, я вообще искренне не понимаю, как можно дать себя облапошить таким простым, незамысловатым способом. А ведь многие облапошивались. Но на цыгана этого я совершенно не обиделся, он пытался заработать, как мог. А вы говорите – Карнеги!
Праздник Московского комсомольца – не помню точно дату, но день этот я запомню навсегда. В туалет стояли многометровые очереди, как в женский, так и в мужской. Наш сантехник каждые десять минут приходил и, как экскурсовод, уводил с собой часть очереди на трибуну, где по этому поводу открыли запертый туалет. На входе в него взимал плату вездесущий Андрюша. К мангалам очереди были чуть меньше, но двигались они гораздо медленнее. Шашлык не жарили – просто весь мангал был закрыт шампурами с мясом, с одного края мангальщик снимал шампур и сразу клал новый на противоположный край, сдвигая все остальные. Причем скорость передвижения шампуров была максимально возможной и зависела не от готовности мяса, а от ловкости мангальщика. А они люди ловкие, так что посетители праздника ели горячее, но сырое мясо. В этот день я легко поимел триста долларов, на которые купил себе кожаную куртку. Она до сих пор еще цела, я ее иногда одеваю.
Леша Галкин – очень у него была яркая внешность, он похож на сильно пьющего Филлипа Киркорова, только с короткой прической, маленьким ростом и солидным пивным животом. Три месяца он числился во всесоюзном розыске, но, тем не менее, спокойно торговал в Луже все это время, часто напивался до потери сознания, и был неоднократно забираем местными ментами, у каждого из которых, по идее, должна была быть его фотография. А арестовали его дома, в Твери. То ли засада у дома сидела, то ли кто-то из соседей стуканул, когда он появился. Обвиняли в убийстве человека, с которым он был не в ладах. Этому бедняге перерезали горло. Отпустили Лешу через неделю в связи с отсутствием улик, предварительно применив все возможные методы следствия. Он сочинял песни, пел под гитару – неплохие были песни. И очень любил собак – не пропускал ни одной породистой собаки, каждую ощупывал, оглаживал, чесал за ухом. Объяснял нам, непосвященным, почему эта собака крутая, или наоборот. И собаки его любили. Я все собирался записать его песни, был у меня маленький пишущий плеер с микрофончиком – да так и не собрался, развела судьба. В нашу последнюю встречу Леша взял у меня десяток музыкальных дисков и занял денег (не помню сколько, но раньше он занимал и гораздо большие суммы). Я долго надеялся, что это будет поводом, и он мне позвонит – но не позвонил. Никаких его координат у меня не осталось. Впрочем, они у него менялись очень часто. Хочется думать, что у него все хорошо, и просто так сложились обстоятельства.
Лева, Левон – кладовщик водочного склада. Склад находился под трибуной, прямо за моим туалетом. Левон, маленький, щуплый армянин, очень похожий на Булата Окуджаву, иногда заходил с бутылкой водки со своего склада, он пил только ее – так как только в ее качестве был уверен (надо вспомнить, что начало и середина девяностых – это эпоха паленой водки, «Абсолюта», «космических стаканчиков», «русских йогуртов»). У него постоянно были недостачи, и, соответственно, долги перед начальством. В этом он всегда обвинял какого-то кладовщика, который ворует. Из его слов выходило, что он отрабатывает здесь какой-то огромный и постоянно пополняющийся долг, я так и не смог понять – на что же он вообще жил? Но сколько бы я не брал у Левы водку, он ни разу не взял с меня денег. И вообще – производил впечатление очень умного человека, поэтому надеюсь, что он не настолько бедствовал, насколько жаловался на бедность.
День рождения я отмечал в туалете. После уборки прямо в проходе женской половины поставили стол с закусками и выпивкой. Володя в то время пил только шампанское. Он утверждал, что бросает пить, поэтому не пьет водку. Когда вечером вынесли на улицу пустые бутылки из-под шампанского - зрелище было впечатляющее, мы даже сфотографировались на фоне небольшого архипелага, составленного из бутылок. Жаль, фотографию я где-то потерял. С тех пор я так и не справил свой день рождения в более экзотическом месте.
Володя с Игорем обходили точки каждый день около шести. К концу обхода у них накапливалась немалая сумма, поэтому они старались быть осмотрительными, если, конечно, Володя не выпивал лишнего и не склонял к тому же Игоря. В этом случае они приходили красные и веселые. Игорь размахивал пакетом с деньгами и, как ребенок, смеялся и веселился. От ребенка его отличал рост под метр девяносто и пристрастие к пошлым шуткам. В паре с Володей, рост которого не превышал метра шестидесяти, они смотрелись очень свежо. Однажды им показалось, что за их передвижениями кто-то следит. Ребята напряглись и предупредили всех работников о необходимости проявлять бдительность. Следуя этому предупреждению, я вдруг сообразил, что уже два дня подряд, прямо перед их приходом, какой-то мужчина с прилизанными волосами и скользким взглядом запирается в кабинке и сидит в ней подозрительно долго. Причем сообразил я это, лишь увидев этого мужика в третий раз, когда он снова заперся в той же кабинке. Внутри у меня похолодело (я вообще человек мнительный), мысли перемешались. Сначала я старался успокоить себя – сейчас просрется и выйдет, это просто совпадение. Но мужик сидел уже 15 минут и я решил, что сегодня нас и будут грабить. Осмелев от безысходности, я тихо подошел к кабинке и осторожно заглянул через перегородку. Мужик ожесточенно дрочил, согнувшись в три погибели и уткнувшись лицом в стену. Эта стена отделяла мужское отделение от женского и в ней имелось отверстие, в которое он и смотрел. Как я раньше не замечал этой дырки – ума не приложу. Я тихонько отошел. Через несколько минут мужик с усталым лицом вышел из кабинки, прикурил и пошел своей дорогой. Дырку я законопатил намертво. Правда, предварительно несколько раз пытался смотреть в нее. Зрелище не для слабонервных. Нет, все-таки извращенцы – странные люди.
Дима приезжал откуда-то издалека, по-моему, с востока. Закупался разными товарами примерно один – два раза в месяц. Совершенно не помню, как мы познакомились, но по приезде он всегда заходил ко мне с бутылкой коньяка. Я ставил на свое место Андрюшу, и мы выпивали в закутке между отделениями, беседуя на отвлеченные темы. Он предложил мне наладить в Москве сбыт травы, чуйской. Кстати, а где она растет? вот из тех краев, наверное, он и приезжал. Я достаточно серьезно обдумал его предложение. Наркоманов на рынке было много. Мой знакомый, еще один Андрей, которого все звали Эндрю – был курилка со стажем, можно обратится к нему, за помощью, да и других хватало. Меня несколько раз в день просили продать папиросу. Сначала я удивлялся, потом раздражался, а еще позже купил несколько пачек «Беломора» и кинул в подсобку. Правда продавать папиросы по одной я стеснялся, поэтому просто давал, если меня просили. Так вот, хорошенько подумав, я отказался. Я боялся конфликтовать с уголовным кодексом. Так я второй раз не попал в мафию. Думаю, что третьей попытки в моей жизни не будет.
Мужчина был невысокий, плотный, солидный на вид, классическое «лицо кавказской национальности». Он подошел ко мне и попросил пустить его в подсобку на пару минут – ему надо уколоться. Не скажу, что он имел изможденный вид, но что-то свидетельствующее о том, что он на пределе – в его облике было. Я просто не нашел причин ему отказать. Он закрыл за собой дверь. Прошло минут десять. Мужчина выглянул с еще более напряженным лицом и попросил ему помочь – у него никак не получалось попасть в вену. Была зима, колоть он пытался прямо в запястье, поэтому мои попытки пережать ему руку через толстую куртку мало помогли. Найти вену где-то почти на ладони у него тоже не получилось. Я вспотел и нервничал, наверное, не меньше его самого. Наконец он понял, что так ничего не получится, и сквозь зубы поблагодарив меня, вышел из подсобки. Я посоветовал ему пойти под трибуны – там теплее, можно раздеться, так будет проще. Мужчина спросил, куда идти, я показал. Больше я его не видел.
Бомж Витя – очень похож на Карла Маркса прической и бородой. Мы с ним иногда выпивали, один раз он даже угостил меня винным напитком – просто поразительная вещь, по соотношению цена-градусы. Мне даже понравилось. Один мой знакомый, торговавший на рынке, восхитился, когда увидел Витю. Почему-то он сразу уверился, что тот непременно должен быть если не философом, то уж точно очень образованным человеком. Он все время пытался навести Витю на серьезные темы для разговора, а Витя смущенно улыбался, переминался с ноги на ногу, поддакивал невпопад и чувствовал себя неловко. Он был очень приземленным и не очень образованным – но очень скромным и воспитанным.
Андрюша не одобрял мое общение с Витей. Совсем недавно Андрюша сам бомжевал и выглядел не лучше, но считал, что общаться с бомжами – нельзя. «Это же алкаш, как ты не понимаешь! он жрет объедки, как свинья!» - горячился он. Однажды Андрюша прибежал ко мне, возбуждённый, и заорал: «Ну-ка пойдем! пойдем-пойдем! полюбуйся на своего Витю!». Он притащил меня в закуток, где-то под трибуной. Там, прямо на бетонном полу, в луже мочи, приткнувшись к лестнице, спал пьяный Витя. «Смотри! Ну и чо, не свинья разве?!» Витя зашевелился, открыл мутные глаза, увидел нас. Забормотал что-то вроде «Ну зачем? да ладно…», снова заснул. Я ничего не возразил Андрюше, а что можно было возразить? Не знаю, помнил ли об этом случае сам Витя, но несколько дней его не было, а когда он появился в следующий раз, то выглядел смущенным.
Маленький, сухонький, но крепкий на вид мужичек представился Колей. Никак не могу понять, почему я поверил ему – ведь сразу было видно, что он врет, как дышит. Но, тем не менее, я почти неделю был уверен, что он бывший десантник и заканчивал школу КГБ. Ну, теперь не у дел, ну, в сложном положении – с кем не бывает? Он рассказывал, как их сбрасывали в тайгу для тренировок, как он живет где-то в Коломенском, какие у него двое сыновей, как он их тренирует и другие сказки – а я верил. Хотя врал он, по крайней мере мне, бескорыстно, из любви к искусству. А может и нет, может опять же - налаживал хорошие отношения с целью дальнейшего использования. Сейчас уже трудно сказать. Но сволочью он оказался конкретной. К Коле прибился бомж – не помню, как его звали, по-моему, Серега. Они вместе тырили с прилавков, что плохо лежит. Причем Коля заговаривал зубы продавцу, а тырил Серега. Как-то удачно у них все получалось, их никто не ловил, но и прибыли почти не было. Вот Коля и решил, что надо украсть сумку с кожаными куртками из-под стола у торговцев. Это дело он опять же предоставил Сереге, предпочитая самому отвлекать внимание, а не рисковать. С сумкой Серегу и поймали. Об этом мне потом рассказывал наш сантехник. Серегу забрали в милицию и, думаю, посадили. Колю я больше не видел, и не жалею.
Андрюша был длинный, нескладный, с широким задом и большой яйцеобразной головой. Лет ему было около девятнадцати. Нос его был расплющен, глаза близко посажены, уши оттопыривались. Говорил хриплым басом, сильно окая. Появился он зимой, в страшненькой телогрейке, с засунутыми в рукава руками. На щеке красовался характерный для бомжующих людей ожег, появляющийся при ночевках в обнимку с батареей. Андрюша добирался откуда-то с севера, где жил с дядей – куда-то на юг, где жили другие его родственники. По дороге из аэропорта в Москву его ограбили, забрали все, даже одежду, оставив взамен эту самую телогрейку. Он несколько дней пробомжевал на вокзалах, пока кто-то не посоветовал ему двигать в Лужу. Он прислушался к совету – и не прогадал. Ему была свойственна какая-то самородная смекалка, он умудрялся моментально разглядеть любое выгодное дело. Когда торговые места на улице были еще не размечены – он с раннего утра занимал несколько метров свободного пространства, а потом продавал его торговцам за небольшую для них, но приличную для него сумму. Он помогал таскать вещи, искал дрова для мангалов и вообще – хватался за любую работу. В результате он получал средства к существованию и, что более важно, приобретал связи и знакомства. Познакомившись с Игорем, он вышел на следующий уровень. Игорь через своих знакомых брал на месяц в аренду несколько торговых мест и пытался сдавать их каждый день подороже. Он был ленивый и брезгливый, искать арендаторов и торговаться с ними ему не хотелось. Андрюша идеально вписался в это предприятие и их совместные дела пошли в гору. Можно много рассказывать об успехах Андрюши в бизнесе, но я пропущу подробности. Скажу только, что через полгода, после первого появления в Луже, он уже снимал комнату, торговал собственным товаром, разрабатывал широкие планы по развитию своего дела и даже собирался жениться. Это был самый стремительный карьерный взлет, который я видел до сих пор. Но не все так легко в жизни. Так, круто поднявшись – Андрюша начал пить. Причем с той же неистовой страстью, с которой он делал все остальное. При его темпераменте и общительности события развивались взрывообразно. Например, за восемь лет жизни в одном доме я знал в нем одного-двух алкоголиков и то, только в лицо, изредка встречая во дворе. Андрюша через неделю был своим в доску со всеми алкашами многоподъездного дома, где он снимал комнату. Я опасался, что у него будет белочка, или что-то подобное, но все закончилось гораздо быстрее и хуже. Во время очередной пьянки возникла ссора и драка, в результате которой один из собутыльников скончался. Крайним оказался Андрюша, как мне говорили – он сам взял всю вину на себя, так как одному дают меньший срок, чем группе. По моим подсчетам – а все это было почти десять лет назад – он уже освободился, или близок к освобождению. Я искренне желаю ему удачи.
Иногда мне кажется, что моя прошлая жизнь мне приснилась. Всё, что я помню из прошлого - просто обрывки сновидений. А иногда - наоборот, что я до сих пор стою там, у своего туалета, только задремал после нескольких рюмок, и мне снится моя теперешняя жизнь (тьфу, какая голимая пелевинщина!). Все, что написано выше - обрывки не то воспоминаний, не то снов.