— Наши отношения бесперспективны! В общении мужчины и женщины обязательно должен быть элемент игры. А его в нашей жизни нет и не было никогда. К тому же, твои громкие друзья, твой приставучий ребенок, этот постоянный шум в квартире… От него хочется бежать обратно к маме.
Так он сказал мне. Должно быть, сраженный приступом амнезии, распространявшейся с каждым днем все шире. Забыл, что я ни одного дня не переставала веселить его, гладить по шерстке, быть спокойной и терпеть упреки. Но надо, видимо стать жестче, хватит тонкостей, пусть запомнит навсегда — жажда азарта губительна столь же, сколь и азарт. “Он хочет игры — их есть у меня”.
Он приехал из командировки веселый и спешащий обнять весь город — родной, милый, ждущий. Предполагая, что я согреваю на груди его домашние тапочки и пеку ватрушки с пампушками, прыгнул в первую маршрутку. О моей обиде, само собой не подумал. Человек-то незлопамятный: сделал гадость и забыл. Каково же было его удивление, когда он своим ключом открыл дверь пустой, пыльной, почти нежилой квартирки. На полу, возле коврика записка: “Меня не жди и не звони, телефон отключен за неуплату. Захочешь увидеть — поиграй в мою игру. Но поспеши. Сегодня в 00.01 состоится вручение супер-приза. Не успеешь — проиграл. Условия игры в шифоньере, на самом видном месте”. Самое видное место было мной определено на верхней полке, но записка была лихо скручена в малюсенький квадратик и помешена в контейнер от киндерсюрприза. Попробуй, догадайся. Но, перекопав все тряпки, свалив их на пол, распечатав коробки с духами, вывернув все носки, он, наконец, допетрил, что этому предмету совершенно нечего делать среди свитеров, рубашек футболок и джинсов. Нашел! Развернул. “Некоторые считают, что счастье в бутылке”, — значилось в записке. И все! Больше никаких ориентиров. Бутылок в доме у нас не было. Это он знал точно. Значит обман? Но, пораскинув мозгами, вспомнил — на балконе гора пустых баклажек.
— Нет, на балкон не пойду, — пронеслось в его голове, — на улице метель, мокрый снег сделает из меня снежную бабу в один момент, а потом — бронхит. Нет. Лягу спать, сама придет или позвонит. Не выдержит.
Но через пару часов безрезультатного ожидания встал, надел ботинки, куртку и пошел разбрасывать пластмассовых союзников моего коварства. В одной бутылке явно что-то было.
“Железный друг — важнее двух”, — так выглядел оригинальный текст очередного послания. Нет, я не спорю, фраза идиотская. Каких и кого двух, неясно. Но, кроме компьютера у программиста железных друзей пока не было, поэтому он понял сразу “куды бечь”. Вперив в монитор свой жадный взор, и предполагая скорое окончание затянувшейся мороки, на “рабочем столе” он обнаружил новый ярлык. Попытался открыть файл, но… Не тут-то было. Файл оказался “запароленым”. “Помой посуду — узнаешь пароль” — называлось новое произведение изощренного женского ума.
— Ни за что, — снова взбунтовался его эгоизм. Посуду мыть не хотелось, а угадать нужное слово никак не получалось. Главное и слово-то простое: из четырех букв, но какое? Промаявшись пару часов, обиженный ленивец во второй раз повалился на кровать. Становилось немножко обидно, но день близился к вечеру, а я и не думала высылать к обидчику парламентера с белым флагом. Пришлось ему, сердечному, подойти к мойке и повертеть в руках тарелки. Не мыть же их, в самом деле. На ложке, приклеенная скотчем нашлась одна буква, на крышке кастрюли — другая, на губке для мытья посуды — третья, а вот четвертая никак не желала обнаруживать свое местонахождение. Учитывая, что буквы оказались английского алфавита, попытки найти нужное слово снова сводились к адской работе. Обыскал все, даже в пакетах порылся — никакого результата. Наконец, взял в руку бутылку “Фейри”, открыл кран и начал драить содержимое раковины. Уже заканчивая мокрое, непривычное дело обратил внимание на этикетку: — Вот, говорят и руки от него портятся. Из чего же эту гадость делают? — и посмотрел на состав. Тут-то и была прилеплена последняя заветная буква.
Слово составилось легко. Оно оказалось настолько в моем духе, что показалось непостижимым — как же он сразу не догадался?
“Хочешь знать о человеке все, — примерь его обувь”, — лаконично советовало содержимое файла. Он вытащил мои стонущие от старости сапоги и вместе со стельками вытряхнул из них очередное сообщение: “Надень нас и отправляйся гулять. Но на улицу не выходи — мы худые, промокнешь”. Вспомнив, что у входа в подъезд он видел большое объявление, написанное таким же ярко-голубым маркером, он медленно побрел вниз.
“Найдена большая кошка, дворянской породы (то есть беспородная), окрас темный, отзывается на кличку “Сильвестра”. Если хозяин заинтересуется, то пусть скинет сообщение на пейджер…” — гласил приклеенный слева от двери подъезда, листок. Пейджер я предварительно попросила у подруги. На один день. Получив от него фразу “Ты меня утомляешь”, бросилась искать телефон-автомат и на его пейджер послала: “Поздравляю, ты справился с задачей. Через 15 минут жду тебя около “энного” кафе для торжественного вручения подарка”.
Не думайте, это еще не конец. Он появился через 20 минут, в одиннадцать часов вечера. Вокруг злачного места, как всегда по выходным, сновали пареньки и девушки, которых можно было подразделять на следующие категории: “взямши”, “под бэмсом” и “в кондиции”. Наблюдая за ним из подворотни, я не заметила и тени волнения в его поведении. Он не обращал внимания на отдыхающих и терпеливо ждал, не сомневаясь в том, что я играю по правилам. Он не мог представить, что я способна подослать к нему первого встречного с запиской, в которой было всего несколько строк: “Наши отношения бесперспективны? Но сама жизнь — бесперспективна. Она заканчивается неожиданно и одинаково у всех, независимо от должностей, окладов и наследств. Единственное, каждый из нас имеет право выбирать попутчиков. Я полагаю, ты хочешь жить легко и красиво: без грязных пеленок, крикливых детей, надоедливых друзей, а потом отойти в мир иной без ненужных свидетелей. Что ж, ты выиграл право быть свободным. Будь. Делай со своей свободой что хочешь, хоть в космос ее запускай, как Белку со Стрелкой”.
Конечно, такого поворота событий он не ждал, но, даже перечитав записку несколько раз, не порвал ее, не выбросил. Аккуратно сложив листок пополам, сунул его в карман дубленки и побрел прочь. Снег засыпал его темные, вьющиеся волосы и следы…