Ночной клуб «Эскалибур» находился черт знает где. Ехать туда – совершеннейшее безумие. С погодой сегодня не повезло, хотя, жаловаться бесполезно, конец зимы все же. Лиза шла от метро к троллейбусной остановке, кутаясь в воротник пальто, плохо защищающий ее от пронзительного ветра, пробирающегося, казалось, под кожу. Все равно, воздух был уже весенний, особенно утром, когда она выходила из дома. Тогда не было еще этого мерзкого ветра, небо, пока по-февральски свинцово-серое, уже заразилось весенней глубиной, и ничто не могло больше отвратить скорое наступление любимого времени года – весны.
Стемнело. Троллейбусы месили мокрый снег на дороге, и прохожие отскакивали в сторону, стараясь не оказаться забрызганными неизбежностями подобной погоды – грязными комьями из-под колес. Светлое пальто как нельзя хуже подходило для данных декораций.
Не пропустить бы здание с красной крышей, как продиктовал по телефону Хаммер. Да разве в темноте различишь цвет? Хаммер и Ксюха – чудесные, милые люди. Он – рок-музыкант, что называется, без возраста, длинноволосый, вечно в «коже», с добрыми, немного хитрыми глазами, остроумный и веселый, энергия так и хлещет. Она – певица, его подруга, миниатюрная жгучая брюнетка с шикарными формами и мощным голосом. Впрочем, голос и энергия, «напульсники» с шипами и огонь изо рта – это атрибуты сцены, а в жизни – очень милые люди.
Не прийти на их концерт - значит обидеть друзей. За последнее время и так слишком много было обид и потерь. Зачем добавлять к ним еще одну? Поэтому Лиза, вздыхая всякий раз, все-таки ехала в Митино, в Медведково, туда, где друзья сподобились выбить помещение под концерт, лишь бы никого не обидеть. Конечно, вряд ли они долго переживали бы, не посети она их мероприятие. Скорее, причиной Лизиного человеколюбия была простая ностальгия. Ностальгия по тем временам, когда…
На прошлой неделе состоялся концерт в одном клубе, куда, разумеется, была приглашена и Лиза. Антураж тот же, как и везде: полузнакомые волосатые личности, бродящие в полумраке с бутылкой пива в одной руке и сигаретой в другой, тесная гримерка, она же и закусочная, и рюмочная, и прочая, и прочая. Грохот музыки, еле-еле различаемые слова в потоке ксюхиного вокала, свист и крики, шальные подростки, вечно кочующие из клуба в клуб вслед за своими кумирами.
После концерта Хаммер, важный и довольный, раздавал автографы, а Ксюха, жутко уставшая и измотанная, была чем-то раздражена и спешила домой.
Вскоре гримерка опустела, стало непривычно тихо. Пустые пластиковые стаканы, бутылки под столом и разрисованные графити стены. Лиза окинула взглядом комнатку. Приподнятые плечи, руки крест-накрест на груди. Праздник закончился, вот что осталось. Совсем как в моей жизни – вздохнула – недавно и ей было здесь весело. А теперь… Теперь тот, с кем было лучше всех, один, и она одна. Она не знает о нем ничего, да и не хочет. Не хочет! Не хочет?..
В дверь постучали.
- Привет! Я Каспер. Я махал тебе со сцены барабанной палочкой! – плотный блондин с голым торсом начал паковать свои барабаны.
- Я не видела, - пожала плечами Лиза. Не хватало только сейчас разговоров ни о чем.
- Ну и что? Главное, я тебя видел. И теперь буду тебя добиваться. В конце концов, ты сдашься и станешь моей навсегда. – Барабанщик произносил эти слова так, словно рассказывал прогноз погоды, не прекращая своего занятия и даже не глядя на Лизу.
- Не уверена, - отрезала она и отвернулась, ей был неприятен этот странный тип, пусть он играл даже с самим Хаммером на одной сцене. Ничего из себя особенного, вернее… полная противоположность тому, до сих пор единственному.
- Ну, я готов! – отрапортовал Каспер, натягивая свитер и втискиваясь в лямку дорожного баула, в который таинственным образом поместилась вся барабанная установка. – Я подвезу тебя.
Сама себе удивляясь, Лиза послушно поплелась за ним в коридор. Настроение сейчас не то, чтобы привередничать. Пусть хоть кто-то будет рядом, хоть на один вечер, хоть на время дороги домой. Но на выходе Каспер куда-то запропастился. Очень некстати, подумала Лиза, мокрый снег и ветер в лицо – не самое приятное на данный момент. Другое дело теплая машина.
- Ну, ты идешь? – кивнула она ему, когда его светлая голова показалась в толпе. В конечном счете, что она теряет? Раз уж он такой юморист, почему бы не подыграть ему?
Она развернулась, не дожидаясь ответа, и вышла на улицу. А он, еще немного постояв на месте, произнес одними лишь губами:
- Я беру тебя с собой…
Троллейбус ползет медленнее черепахи. Хамер и Ксюха, наверное, уже настраивают акустику. Знакомые до боли ощущения: взвизгивание бас-гитары, прокуренный воздух гримерки, софиты на сцене, дружелюбное «ну ты как?», не требующее ответа… Что делает она в их компании? Она, домашняя девочка в светлом пальто, проводящая будни и даже выходные в трудах и заботах. Ностальгия, проклятая ностальгия… Наверное, это последний раз, думает она, входя из троллейбуса. Пора заканчивать с настольгией.
Лиза улыбается и идет в ворота клуба, где толпа молодых мальчиков в «косухах» стремиться прорваться сквозь милицейский кордон. Сегодня Хамер вручит ей свой новый альбом, где на обложке должно красоваться ее имя. Но это так, скромный вклад в великое дело рок-н-ролла, не более.
Интересно, а ведь Каспер тоже должен быть здесь, поёжилась Лиза, словно от холода. Помнится, в машине, когда он подвозил ее после концерта, она еще больше убедилась в том, что у него «не все дома». Брал ее за руку, мял пальцы, целовал запястье и говорил, что в жизни не видел руки красивее. Ненавижу такие нежности, еще раз поморщилась она, вспоминая его взгляд, преданно-покорный, с искорками веселья. В тот вечер он готов был ради нее на все, стоило только указать пальцем направление действий. Но этого ей не надо было тогда… Тогда она сама была бы не против свернуть горы, но ради другого, который не ждал ее больше, и о котором она уже давно ничего не знала…
А этот Каспер… Что ж, он сам виноват, что она взбесилась. Она тосковала, ей хотелось плакать, и неуместен был его ласковый взгляд, доводящий до злости. Хотя, чем же он был виноват, что она принялась с садистским упоением рассказывать, как недавно была в кафе, и как молодой человек – очень приятный во всех отношениях – смешил ее, а ей было так весело, как никогда, и щеки болели от смеха.
Она выместила боль на нем, а он только едва заметно улыбался, и барабанил пальцами по кожаной оплетке руля, глядя прямо перед собой, на колыхающиеся из стороны в сторону «дворники», с завидным усердием расчищающие лобовое стекло от белой снежной пелены. А она ликовала! Животная радость вселялась в ее душу, и становилось легче с каждой минутой, потому что не одной ей было больно в данный момент, но и еще кому-то. Жестоко. Подло. Неблагодарно. Зато эффективно.
Он проводил ее до подъезда и еще долго не отпускал руку, грея ее своими теплыми, мягкими ладонями. Она все же вытянула руку, как-то криво улыбнувшись на прощание, и поспешила домой. Больше Лизе почему-то не хотелось встречаться с Каспером.
- Лиза! Ну где же тебя носит?! Иди скорее!
И она идет, огибая справа толпу подростков, мимо вскинувшего брови охранника с металлоискателем, туда, откуда прокричали ее имя.
(рассказ Каспера, доброго привидения)
Здравствуйте, я Каспер, доброе привидение! Доброе и жизнерадостное. Мне наплевать на ваш макияж, на вашу шубу, на ваш маникюр, пусть даже он безумно красивый, на ваши глаза, на то, что вы говорите, да собственно и на вас саму, хоть вы чертовски красива. Пожалуйста, сделайте то, за чем сюда пришли, и побыстрее… Не удивляйтесь, это я в сбербанке, я тут работаю.
Ценные бумаги - объект имущественных прав. Каких? На управление обществом и на получение части прибыли в пределах оплаченной части акций. А может и не в пределах, надо посмотреть закон.
Еду домой, ритмическая композиция крутиться в голове приблизительно на скорости сто восемь – сто десять километров в час.
Ту-та-ту-та-ту-та-пз!
А погодка сегодня неплохая. Вечереет. Как надоела зима. Слякоть и снег под ногами. Но настроение хорошее. Как хочется любить! Какие красивые и приятные люди вокруг! Красивые витрины, красивые машины, приятная зимняя слякоть и это синее небо, в которое я так давно, почему-то не смотрел. И еще Лиза… Она красивее, чем вся эта действительность. Недавно мне наконец-то удалось поговорить с ней!
Словно это было вчера, я застал ее в гримерке, это было чудесно. У нее тонкая талия и длинные ноги. Теперь я буду называть ее «сто восемьдесят сантиметров счастья». Я вез ее домой, на улице был снег. Как чудесно и красиво было на улице! Как прекрасны простые слова: «Ну ты идешь?» – «Я беру тебя с собой!»
Но все же, побыстрее бы закончилась зима. Почему-то именно эта зима мне совсем надоела раньше времени. В гараже меня ждет мотоцикл, а впереди целая жизнь. Как прекрасно жить!
Стою на светофоре. Задерживаю взгляд на интересном сюжете. Сердобольная бабушка кормит подъездную кошку, сидящую возле вентиляционной вытяжки. Первый взгляд упал на то, как бабуля, явно кряхтя, наклонившись, из кастрюльки ложкой выкладывала на газетку подобие каши, а кошка сидела и взглядом сопровождала ложку. Второй мой взгляд в ту же сторону, пока мигает желтый свет, запечатлел цинично чавкающую кошку и распрямившуюся бабулю, с умилением смотрящую на нее. Однако, интересное животное, кошка. Ее любят, и она это знает, но сама не любит никого...
Холодно немного, но я люблю холод. Ух! Побыстрее бы весна.
Лиза, наверное, ходит по улице с распахнутым пальто и вдыхает наступающую весну. И в груди все клокочет, но нет ни одного человека, который бы разделил с ней это счастье. И так хочется быть таким вот человеком. Но мне кажется, счастье как-то скользит мимо нее. А может и не скользит... Я мог бы показать ей, как прекрасно жить.
Бросаю машину на парковке за пару кварталов, сажусь в троллейбус. Нравиться мне вот так вот ехать и смотреть в окно. Нравиться мне городской транспорт. Едешь себе тихонечко. Думаешь о своем. Мечтаешь. Человеку нужно обязательно мечтать, как мечтает ребенок. Тогда мы не стареем. Мечтами воздвиглось человечество. Мечта о полете в воздух подняла нас в воздух. Мечта о полете в космос подняла нас в космос. Мечтой о сцене я стал музыкантом. Мечтой о Лизе я сделаю ее счастливой. Как красиво за окном. Побыстрей бы весна только. Ту-та-ту-та-ту-та… Песня закончилась.
Представляю себе, как Лиза, идет руки в карманы, высокая, стройная, длинноногая. Длинная шея скрыта пышным воротом белого свитера. Глаза искрятся, на лице улыбка. Волосы развиваются потеплевшим весенним ветром. Лиза отражается в мокром асфальте, отражается в витринах, в стеклах машин, отражается во всем мире, а весь мир отражается в ней. Чего же ей такое говорили, что она смеялась весь вечер? Представляю, с каким лицом это делали… Побыстрей бы весна. Ту-та-ту-та-ту-та-така-така-тра-та-та-та-пз! Пауза.
Дни летят, как сумасшедшие. Новое утро, я снова на работе, и снова вертится в голове: общие условия осуществления депозитарной деятельности. Очень мне это нужно? Открываю, читаю, смотрю. По большому счету ничего нового, но, тем не менее, нужно смотреть. Каждая организация придумывает какие-то условия, регламенты и порядки, как будто этими порядками можно спастись от смерти.
Мой компьютер забит подобной ерундой. Глаза разбегаются. Сколько я перечитал подобного за свою недолгую карьеру. Биржевые регламенты, депозитарные регламенты и прочее. Мне сейчас кажется, что куличики в песочнице лепить гораздо ответственнее дело, нежели следовать этим вот регламентам… И кто же мог смешить Лизу?
Телефонная трубка уже в моих руках.
- Здравствуйте! Это вас беспокоит ваш клиент. Я звоню вам по поводу договора о расчетном счете… (До которого мне как до звезды, и мне вообще не понятно, зачем вам нужна такая кипа документов. Хотя, если вы хотите играть по таким правилам, я поиграю тоже).
…Он, наверное, такой же высокий, длиннорукий и длинноногий как Лиза. Длинные пальцы держат бокал шампанского, а сам смотрит немного исподлобья…
Поручение на административную операцию. Никуда не денешься. Это моя работа. Я и без того ее плохо выполняю, чтобы воротить нос от нее. Прости, Господи, нерадивого. Хотя так почему-то неохота сейчас думать только о работе!..
Лиза идет по городу. А я лечу сзади, как доброе привидение, и смотрю на нее. Она, словно светом фар в ночи, освещает дорогу своей аурой. Счастье, как объект вечного, чего же ты медлишь? Взгляни, вот твоя цель, идет и не подозревает, что ты уже совсем рядом. Куда же ты без нас денешься, непонятное счастье? Для тебя мы нужны больше. А без тебя мы привыкшие!
Эх, работа… Банк – финансовое учреждение, выполняющее расчетную функцию, а также аккумулирующее временно свободные денежные средства юридических лиц и населения и передающее их в пользование в виде кредита на условиях срочности, возвратности, платности… Продуктовый магазин на углу Бакунинской и Токмакова тоже может дать деньги в долг. Но он может дать только свои деньги, а банк выдает деньги заемные. Однако вот прилетит самолетик в окошко, и весь муравейник поймет свою беспомощность перед реалией.
Очень жаль, что я давно не смотрел на небо. Такое оно красивое. Интересно, народ, так суетящийся, смотрит когда-нибудь на небо? Лиза-то точно смотрит. Эти звездочки так и не успевают погаснуть в ее глазках. Неужели ее руки трогает еще кто-нибудь человек? Такие нежные и длинные пальцы. Пусть ей будет хорошо. Нет, после шампанского я бы не стал трогать ее руки. Ее руки можно трогать только с трезвым умом. Алкоголь мутит мне голову. Действия становятся вялыми и глупыми. Не люблю себя пьяным, и никому себя пьяным не показываю.
Сотрудницы уже битых полчаса громко обсуждают какую-то вексельную проблему. Я постепенно начинаю свирепеть: как же так долго и громко можно смаковать, обсуждая полнейшую ерунду? Нечего не поделаешь, такая работа. Радио с какой-то невозможной попсовой пошлятиной пытается перекричать их спор. Спасибо тебе, попсовое радио, хоть за это…
Сегодня очередной концерт. Ехать долго и далеко. Тот вечер, когда я осмелился заговорить с Лизой, наверное, больше не повторится. Она была такая милая, такая грустная. Мне хотелось согреть ее своим теплом, но я, по-моему, наговорил дерзостей, что-то вроде того, что я добьюсь ее… Зачем? Она и так моя, она всегда в моем сердце. Слышишь ты, широкоплечий секьюрити, она моя! Не слышишь, тебе плевать, ведь ты тоже выполняешь свою работу.
- Здравствуйте, я на свой концерт. Это мое оборудование, будете смотреть?
- Здравствуй, проходи, лицо твое мне знакомо.
- А это потому, что мы с тобой очень часто видимся!
Тыц-тыц-тыц! Душу просто пробивает низкими частотами. Тыц-тыц-тыц! Меня распирает, народ, куча народа, классно. Милиция, гардероб, кабак, неразбериха, тыц-тыц-тыц!
- Вы какими по счету выступаете? – слышу чей-то голос сбоку, не могу понять чей, потому что и так слишком тесно в гримерке, а если я повернусь, то точно упаду кому-нибудь на голову.
- Не знаю, какими скажут, такими и выйдем! - ору я в пустоту: кому надо, услышит.
- Привет! Как дела? – с другой стороны.
- Все супер! Не мешало бы настроиться! – ору в другую сторону.
Тыц-тыц-тыц! А-ха-ха-ха-ха-ха! Тыц-тыц-тыц!
Вдруг музыка стихает! Народ сливается в одну безликую массу. Скорее всего, даже вообще пропадает. Тыц-тыц-тыц-ссссссссссссс! Ушло! Я смотрю заворожено. Я не был готов к такому зрелищу, тем более сейчас. Я поднимаю голову, расправляю плечи… Откуда она?
- Здравствуй, Лиза! – произношу я, а в голове стучит барабанной дробью: как ты прекрасна, ты неотразима.
Это все что я смог сказать толкового за сегодняшний вечер. «Здравствуй, Лиза». Да и вообще за последнее время. Да и вообще, это все, что толкового я смог сказать и извлечь из себя за всю жизнь. Внезапно я точно сел в машину времени и полетел лет на десять назад, когда я проще был и жил наугад, а может быть и на больше.
Это сладкое время детства, когда сидишь рядом с обожаемым человеком, смотришь на него, восхищаешься им и ничего не можешь сделать. Как в цветном сне, когда за тобой гонятся, а ты вязнешь в собственном теле. То самое юношеское состояние, когда хочешь глупым поступком доказать неизвестно что, когда не желаешь брать ситуацию за горло, а спокойно отпускаешь вожжи и несешься во всю прыть. А меж тем я взрослый человек. Но так это приятно, снова стать хотя бы на время ребенком!
Лиза весь концерт стояла возле сцены и держала в руке бокал с соком. Ее прекрасные глаза, быть может, смотрели и на меня. Я колотил по барабанам с утроенной силой, наверное, искры летели из-под палочек. Я был счастлив! Если бы я был уверен, что и Лиза счастлива в тот момент! Я бы вылез для этого из кожи вон, я бы превратился в доброе приведение и окутал бы ее пеленой своей бестелесности!
В один миг все снова стало на свои места. Я лишь на секунду закрыл глаза, а когда открыл – ее уже не было. Руки заболели от безумных ударов. Она ушла, и смысла больше нет ни в этих барабанах, ни в этой музыке, ни во мне. Я не знаю ее телефона, не вспомню и адреса. Гениальный архитектор, придумавший типовые многоэтажки! Это тебе я говорю спасибо за то, что при всем желании не найду ту из них, куда привез Лизу в самую счастливую ночь в моей жизни.
Зима подарила мне ее, она же и отняла. Белый воротник свитера, касающийся нежной шейки Лизы, я завидую тебе больше всего на свете! Как жаль, что я не могу бросить все и побежать за нею, догнать, обнять и больше никуда не отпускать. Но ведь она и так со мной. А я, Каспер – доброе приведенье, привижусь ей в сладком сне.
Я улыбаюсь, бумс-бумс-бумс-тсс-тсс-бумс! Жизнь продолжается.
Скорей бы весна.