Пашка был зависимым. До последней стадии он, к счастью, не дошел, поэтому не пугал окружающих неприятным запахом, грязной одеждой, худобой и какой-то потерянностью во взгляде. Пашка умел держать себя в руках. Большую часть года.
Пристрастился он еще в школе. В университете ситуация только ухудшилась. Теперь Пашку передергивало, когда он вспоминал, сколько времени из-за этого ушло впустую. Да, в университете он поддавал от души, с краткими перерывами на сессии. Хорошо еще, светлая голова выручала. Но пару раз пришлось побалансировать на грани вылета.
Неоднократно он пытался бросить. Иногда даже удавалось продержаться достаточно долго. Два-три месяца. Увы, все заканчивалось “немножко можно” и очередным уходом от реальности.
Диплом Пашка все-таки защитил. С работой, понятное дело, не заладилось. Он кочевал из одной фирмы в другую, легко поступая на работу и также легко вылетая с нее через некоторое время. Работодателей пашкины проблемы волновали мало, а вот его результативность очень и очень заботила.
Он мог бы плохо кончить. Но однажды вдруг проснулся и понял: пора завязывать. Или он, или его. Процесс был тяжелый, с бессонными ночами и тусклыми днями, постоянными мыслями об этом, острым желанием все бросить и свалить в вымышленный мир, где все проблемы мелки и решаемы. Но Пашка победил. Почти победил.
Теперь он мог спокойно проходить мимо, говорить об этом, даже смотреть, проявлять любопытство, узнавать что-то новое. И спокойно складывать все в какой-то из ящиков своего мозга. Пока этот ящик не наполнится. А когда даже усиленное трамбование не позволяло запихнуть еще, Пашка уходил в запой. Такое случалось раз в пять-шесть месяцев.
Неделю, иногда две, он жил совершенно другой жизнью. Гудел целыми днями. Забывал о нормальной еде, свежем воздухе и ванне. Ложился спать лишь тогда, когда глаза отказывались открываться. Пробуждаясь от беспокойного сна, продолжал, не утруждая себя одеванием. И так часами, без перерывов. Он не мог выкроить пять минут на кофе. Отрывался только на самые важные встречи.
Гора немытой посуды в раковине. Забитая окурками пепельница, чем-то напоминающая Эверест. Грязь, вонь. Небритый и немытый тип, не отходящий от стола и думающий только об одном.
К счастью, рано или поздно это заканчивалось. Пашка вдруг начинал ощущать дикую усталость и нарастающую скуку. Когда скука становилась просто нестерпимой, он останавливался, а потом запускал процедуру удаления. Затем вручную стирал все, что забыла программа. Спасенки, директории, раздел в меню. Вынимал диск и шел к мусорному ведру.
Все. С этого момента он становился нормальным человеком. На пять-шесть месяцев.