"Как назвать этот момент... рождением, пробужденьем, или откровением свыше? Незабываемый миг, когда душа раскрывается, впуская в себя нечто, а мир словно бы наполняется светом."
- Петька дурак, курит табак! Буга-га-га!!
Хулиганистый пятиклассник Сергей Епаньков что было мочи рванул к подъезду. Рванул так, что взвизгнули подошвы новеньких кроссовок, оставляя на асфальте дымящийся резиновый след. Все почему? А потому что Петька Боров, которому он по приколу только что вломил пендаля, юмора его не оценил, но швырнул к стенке набитый учебниками (ага, как же... бутербродами!) портфель и разъяренным бегемотом бросился вслед.
"Не только светом, но и запахами, звуками, картинками... весомостью и основательностью - реальностью. Мир начинает существовать. А еще появляется цель, к которой, оказывается, стремится душа."
Строго говоря, "бросился" не совсем соответствовало действительности. Сила бипедального механизма Петьки до "бросился" явно не дотягивала. Деленная на бесконечную, практически, массу, она придавала ему ускорение столь незначительное, что броситься он мог разве что лицом, точнее жутким его выражением, так подействовашим на впечатлительного Епанькова. Но телом - не-а, тело не догоняло...
"Пусть душа стремится неосознанно, не понимая истинных мотивов своих желаний. У нее появляется смысл, и она начинает движенье."
Нырнув в сырую темноту подъезда, Серега замешкался. Он колебался, куда бежать - то ли вверх по лестнице, и там спрятаться на недосягаемой для бегемотов высоте, то ли в тупик, к новенькому лифту, на котором еще не успел покататься. Любопытство превозмогло, и он рванул в неосвещенный тупичок.
"Авось не заметит!" - потешил он себя надеждой, одновременно вжимаясь в темный угол и в кнопку вызова.
"А в чем, как ни в движеньи проявляется жизнь более всего - в томленьи духа? в благих намерениях? в неосуществленных мечтах? Ни коим образом!"
Дверь подъезда с петель не слетела, потому что она была хорошая дверь - металлическая, обитая декоративной планкой, с самозахлопывающейся пружинкой и энергичным волевым замком, выполнявшим по ночам роль неподкупной консъержки. Днем она обычно спала, покуда ее покой аккуратно подпирал кирпичик.
С петель дверь не слетела, но и проснуться ей было не суждено - она моментально потеряла сознание.
"Ни коим образом! Пустое это все. Или "лифт в себе", как сказал гениальный мыслитель. Потому что только движением определяется наличие цели, жизненного смысла. Свершениями, а не могучими думами о них..."
Постепенно тело Петра все же достигло соответствующего лицу ускорения (вообще-то, скорости - если строго). Из-за огромной инерции он лишился возможности хоть как-нибудь маневрировать и стал неуправляем, словно НУРС*, а значит крайне опасным. Что, впрочем, полностью соответствовало наличествовавшему на нем (лице) выражению.
Встреча с дверью на Петре нисколько не сказалась. Наоборот, субъективно, скорость его даже возросла, превзойдя все мыслимые и немыслимые пределы.
"Только реальная жизнь является критерием нашей состоятельности - не выдуманная, нарисованная воображением, где мы обязательно короли, а та, что происходит вокруг - с реальными поступками, реальными результатами и реальными же для нас их последствиями..."
Дверь, застигнутая во сне врасплох, со всего маху влипла в стенку. Да так, что разом потеряла всю свою индивидуальность (и замок, и кирпичик). А заодно и пассионарность (пружинку).
Лифт содрогнулся нервно, как и не ожидавшая подобной встречи стена. Еще нервнее содрогнулся Серега.
"Зачем его ударил я ногою? - непрерывно вопрошал он уже к тому моменту, округляя от ужаса зрачки. - Зачем кирпичик возле двери не пихнул?" - Наивно полагая, что дверь, прикрывшись, могла как-то сдемпфировать Петькин напор. И покаянно отсчитывая последние мгновения перед вечностью.
Серега видел, что земная жизнь стремительно подходит к концу, и безропотно готовился к встрече на небесах.
Он был очень молод, этот лифт. Или даже юн? Да, пожалуй, даже юн...
Если не считать лифтеров - механиков, осуществлявших пуско-наладочные работы (кстати, за главного у них был наш Димон, см. "Хрумный Зайц") - за недолгую свою жизнь он не перевез и десятка пассажиров. Оттого при вызовах сильно вздрагивал и вообще нервически волновался. И спешил открыть дверцы, не успев даже толком остановиться. Он очень был нетерпелив, этот юный лифт...
Безвременный уход двери остался незамеченным - Петр продолжил прямолинейное равноускоренное движение согласно всем законам классической механики. Притормозить у пролета лестницы, ведущего наверх, у него не было и в мыслях. Во-первых, бесполезно (элементарно не вписывался). Во-вторых, идиотская мысль переть пехом могла придти в голову только этому дебилу Епанькову. Петр же сразу решил воспользоваться лифтом: "Подняться этажей на пять-шесть и сверху достать гада!"
К тому времени Епаньков по его подсчетам как раз должен был туда добраться...
"Вот оно, начинается! Настоящая жизнь, полная сюрпризов и опасностей, радостей и печали, погонь и... э-э... и... Короче, дождался!"
Заметив вызов, юный лифт нервно вздрогнул и с грацией и изяществом скользнул вниз. Навстречу всему вышеперечисленному.
По дороге однако им вдруг овладело беспокойство. Его охватило предчувствие чего-то необычного - какого-то грандиозного события, долженствующего радикально переменить всю его жизнь. На него словно бы сошло откровение, откровение свыше...
Он тогда, правда, до конца не понял, как к этому относиться. "Некогда, некогда раздумывать - надо спешить!"
Остановиться Петр предполагал традиционно, поделившись кинетической энергией с чем-нибудь вертикальным, плоским и, желательно, не очень жестким. Оптимально, непосредственно с дверями лифта - чтоб оно и помягче, и чтоб войти потом без лишних телодвижений.
Серега, по недомыслию оказавшийся точнехонько на его посадочной площадке, по ходу понял эту свою ошибку. В темноте он не мог видеть Петькину траекторию, зато кожей чувствовал, что кончается она прямо здесь - на нем.
Шустро, как только мог, он скользнул из угла в проем, поближе к дверям лифта. Надеясь, что проклятая коробка все же успеет придти к нему на помощь...
А в это время "судьба, побуждаемая птицами случайностей, что слетались ей на плечи", как сказал бы модный Кундера, прихотливо скручивала свои разноцветные ниточки. Напоминая завсегдатаев известных заведений, где как раз и принято клеить коробочки и скручивать разноцветные ниточки...
"И они таки слетелись," - добавил бы я.
В момент, когда Серега метнулся в проем, пытаясь уйти с линии атаки, двери за его спиной распахнулись и пролили в подъезд немного теплого, неяркого света. Что позволило НУРСообразно приближавшемуся Петру распознать в мелькнувшем силуэте цель - своего недавнего обидчика.
"То есть навалять-то ему, конечно, надо - безусловно..."
Зажмурив глаза, Петр представил себе последствия лобового столкновения.
"НО НЕ УБИВАТЬ ЖЕ?!!"
Как все толстяки, Петр был вспыльчив, но отходчив...
К сожалению, ничего кроме он тогда сделать не успел - до катастрофы оставались считанные мгновения.
"Вот он, тот незабываемый миг, когда душа раскрывается, впуская в себя..."
Юный лифт снова поторопился. И даже не как всегда, а даже больше - все птицы, птицы... Он открыл двери, не доехав до этажа сантиметров пятнадцать.
"...впуская в себя нечто новое. И мир словно бы наполняется светом."
От приближавшегося выражения лица (достойного отдельного описания, но мы и так уже перебираем отпущенные лимиты), Серега в проеме двери машинально попятился, и возможно это спасло ему жизнь. Зацепившись пятками за торчащий край пола, он всплеснул руками и суетливо завалился в кабину, спиной вперед. Приземлился на пятую точку, издал подозрительный звук и замер, ожидая прихода... Э-э, прилета - Петра.
Петр, не услышав вовремя предсмертного стона и не ощутив под руками подушки безопасности (в форме человека Епанькова), от удивления аж разжмурился. Впрочем, с тем только, чтобы убедиться - нет, все в порядке, стена на месте. В следующее миг он вошел в нее, как огромный тяжелый шар, которым крушат стены приговоренных к смерти домов.
Свет. Вспыхнувший столь уместно и вовремя, свет погас. И не только в душе несчастного лифта...
От прямого попадания в светильниках полопались лампочки. Задняя стенка сдвинулась и частично оторвалась, нарушая монолитную целостность конструкции. А направляющие, по которым лифт так недавно недавно с энтузиазмом двигался к цели, слегка повело и местами перекосило.
В общем, он сильно изменился, этот лифт... Сразу как-то повзрослел, что ли?
На время всякое движение прекратилось, замерло. Стало темно и тихо.
"Бабка!" - вспомнил, наконец, Петр название шара-убийцы.
"Пи-инце-ет..." - перекрестясь, помолился Сергей.
"Все получает вовремя тот, кто умеет ждать,"** - с грустью подвел итоги лифт. И потерял сознание.
________________________________
* Неуправляемый реактивный снаряд.
** Ги Де Мопассан.