Цикл «серых» рассказов by Gray.
Лог первый: «Любовь»
Опять холодный снег застилает глаза. Опять, торопливо перебирая лапками, бежишь, чтобы успеть на какую-нибудь никому не нужную встречу. Опять засыпаешь в маршрутке. Опять, промёрзнув до мозга костей, понимаешь, что ничего не успел и лишь потерял очередной день своей, как бы никчёмной, жизни. И опять ты остаёшься наедине с самим собой вечером. Только ты и твой монитор, который не будет с тобой обсуждать твои проблемы. Он не станет внимательно слушать или давать советы. Он не будет переживать и волноваться за тебя. Он - просто монитор. Не более и не менее. И будет чат, и будут сотни непонятных никому не нужных фраз, сотни незнакомых людей, пытающихся с тобой познакомиться или пригласить куда-нибудь. Они будут наигранно делать вид, что ты им небезразличен. Будут стараться сделать так, чтобы ты поверил их добрым намерениям и пошёл вслед за ними. Чтобы ты поддался их контролю. Но так не будет.
Грэй это прекрасно знал. Чат был его небольшим психическим отклонением от ужасно скучной жизни. Хотя... Это было отклонение и для сотен других людей. Только они не понимали, как зависят от этого синего фона с мириадами буковок на нём, а Грэй понимал. И даже, несмотря на всё осознание своей беспомощной зависимости от этой гадости, он продолжал методично стучать по клавишам, набирая непонятно какой по счёту ответ неизвестно кому. Сотни людей. Тысячи людей. Миллионы людей по всему миру проводили так своё свободное время. Не обязательно в чате. Есть Мирки, есть Аськи, есть форумы и ещё куча разных виртуальных извращений, которым предаются представители вида «homo sapiens». Именно туда они все бегут, когда в реальном мире им делать больше нечего. Они думают так. Ну и пусть думают. Грэю было фиолетово до всех них. Он сам полностью и целиком принадлежал этому цифровому бреду, набитому под завязку мыслями цифровых людей, таких же цифровых, как и он сам.
Был вечер ничем не отличающийся от сотен других вечеров, которые он проводил в компании двух существ: монитора и бутылки пива (пепельница и вовсе живым существом не считалась, как бы ей этого не хотелось). Он вяло набирал что-то в строке сообщения, чтобы после этого громко стукнуть мизинцем по клавише Enter и замереть в ожидании ответной реакции очередного абсолютно неинтересного ему собеседника.
- И это тебе нравится? – голос раздался где-то поблизости. Грэй замер на секунду, оцепенев от ужаса. Дверь его квартиры была наглухо закрыта, балкон тоже, кроме него дома никого не было, в этом он был уверен. Голос был женский, что настораживало его ещё больше.
- Нет, вот я не понимаю, ты сидишь рядом с этой странной штукой дни напролёт, а что в этом интересного? – голос исходил, как казалось оттуда же, откуда он звучал до этого. Грэй боялся обернуться. Он абсолютно не знал, что он там увидит, да и видеть, как бы, не особо хотелось. Ответить он тоже ничего не мог, так как чувство оцепенения и лёгкой паники ещё его не отпустило. Ему оставалось только сидеть и пытаться понять: сколько же он сегодня выпил пива, что ему мерещится женский голос, который с ним разговаривает из-за его спины?
- Да оборачивайся уже! Хватит! Я не такая страшная, как ты думаешь! – раздался необычайно звонкий смех. Такого смеха он никогда раньше не слышал. Он был настолько задорным, что Грэй, сам не понимая, что делает, расплылся в идиотской улыбке, но, вовремя спохватившись, сжался в комок и снова замер. Теперь он точно чувствовал чьё-то присутствие в комнате. Это точно была не бутылка пива, не монитор и, уж наверняка, не пепельница, которая так мечтала стать большой уличной урной, когда вырастет. Он попытался увидеть что-нибудь за своей спиной боковым зрением. Ничего не получалось. Но это «что-то» продолжало говорить с ним и, мало того, оно, как ему казалось начало перемещаться с места на место.
- Ну, смелее! Не бойся, я не кусаюсь, - голос приблизился к Грэю сзади, и всё замерло. Грэй чувствовал, как у него шевелятся волосы не только на голове, но и в других, не менее смешных, местах. Его охватил такой странный столбняк, что он не то, что пошевелиться – он думать не мог. Что-то дотронулось до его волос. Грэй зажмурился, и подумал, что теперь-то точно пришёл звездец всему, но что-то заставило его открыть глаза, несмотря на тот ужас, который его охватил, который пробрался в каждую клетку его тела и даже в сознание. То, что происходило сейчас, не могло происходить. Такое противоречило всем законам не то что физики, но и вообще человеческого мировосприятия. Он увидел руку, которая едва не прикоснулась тонкими нежными (как ему показалось) пальцами к его щеке, после чего снова исчезла за его спиной. Больше он ничего видеть не мог и, изо всех сил сжавшись в комок, стиснул зубы.
- Это неинтересно, - голос на секунду показался разочарованным, - я не за этим сюда пришла.
Грэй начинал понимать, что его крыша уже на полпути в Пекин, а его мысли, которые снова зашевелились в голове, путались и спотыкались друг о друга. Рука вроде была действительно женская. Изящная такая что ли. Значит, к руке должна действительно прилагаться женщина. «Ну, вроде как есть рука, значит, есть и её законный владелец», - поймав себя на такой тупой мысли, Грэй очень захотел на этого владельца взглянуть. Только вот что-то страшно было очень.
- Точно, оборачивайся уже, а то я усну от такого твоего поведения, - произнёс голос, будто прочитав его секундную мысль.
Грэй сгруппировался всем телом и, будучи готовым взорваться от напряжения мириадами крошечных кусочков в любую секунду, начал медленно поворачивать голову. Она была как на шарнирах, на несмазанных таких ржавых шарнирах. Было желание зажмуриться, но нужно перебороть его. Грэй, как мог, старался не бояться – получалось плохо. Он сделал последнее усилие и, наконец, увидел её...
Голубые глаза, пронизанные настолько большой добротой, что сразу становилось тепло. Светлые волосы до плеч. Улыбающиеся тонкие губы. Страх исчез. Грэй сидел на стуле в пол-оборота и ничего не думал. Он просто зачарованно смотрел на эту девушку. Говорить ему ничего не хотелось. Если это и была его галлюцинация, то это самая необычная и приятная галлюцинация на свете. Она была одета в нечто непонятное и неподдающееся описанию. Но некая воздушность этого её одеяния вызывала непередаваемое чувство лёгкости и чистоты. Девушка слегка наклонила голову набок и хитро прищурилась.
- Фрейя, - тихо произнесла она, - ты знаешь, кто я, - она снова улыбнулась, - можешь не спрашивать меня об этом.
Грэй уже ничего не понимал и, уж тем более, не знал. Он сидел, подобно имбецилу, которого обучают основам ядерной физики, и просто удивлённо хлопал глазами.
- Ну Фрейя, богиня любви, скандинавская мифология, бла-бла-бла… Что ты такой расклеившийся сегодня? – казалось, что она немного его жалела.
- Почему? – Грэй смог выдавить только это слово и снова замолчал не в силах оторвать глаз от её улыбки.
- Да я и сама ещё толком не знаю, в тебе есть что-то такое, что меня удивляет, - она рассмеялась и лёгким движением переместилась к его любимому дивану, плавно опустившись на него.
Почему-то, обычно жутко скрипучий диван, не издал ни малейшего звука. Создавалось ощущение того, что девушка была лёгкая, как воздух. Она раскинула руки в стороны и зажмурилась не то от какого-то понятного только ей счастья, не то от чего-то другого. Грэй пытался собрать остатки мыслей, внезапно разбежавшихся по его голове, как тараканы на кухне, если включить свет. Он, конечно, понимал, что пить вредно, но чтобы так внезапно, да ещё и такие искажения мировосприятия случались! Откуда в его квартире богиня? Что ей нужно? Это что – игра «Valkyrie Profile» или аниме «Oh! My Goddess»? И как воспаленный мозг вообще мог такое придумать?! Всё больше убеждая себя в том, что это его выдумка и игра воображения, он неожиданно для себя усмехнулся и, решительно поднявшись со стула, подошёл к дивану и тоже лёг на него. Считая, что галлюцинация исчезнет, он очень ошибался. Почувствовав под собой её тело, Грэй взвизгнул от неожиданности и подскочил метра на полтора вверх.
- Аккуратнее! – Фрейя приподнялась и хитро взглянула на Грэя, - совсем необязательно на меня ложиться при первой встрече.
Но Грэй уже забился за стоящее неподалёку кресло и с безопасного расстояния испуганно смотрел на девушку.
- Ты действительно Фрейя? – более тупого вопроса Грэй сам от себя не ожидал, ну а что ему было ещё сказать, когда на глазах рушилось всё то, во что он твёрдо верил до этого.
- Нет, - Фрейя опять закатилась своим задорным смехом и откинулась назад, - я не богиня, я – говорящий компостер из трамвая номер 212.
Она развела руками вокруг себя и сладко потянулась. Так как потягивающиеся богини любви не вписывались в стандартный Грэевский интерьер, он чувствовал себя ещё большим идиотом. Прошло несколько секунд, он медленно вылез из-за кресла и забрался в него с ногами, нервно обхватив коленки обеими руками. Фрейя, казалось, нежилась от понятных только ей одной ощущений. Впервые за вечер тишину нарушил сам Грэй.
- Эээ... Скажи мне только одно - что именно тебя привело эээ… на землю? – он не знал, как правильно построить фразу, и потому жутко смущался.
- Ты уже отошёл? – Фрейя вспорхнула с дивана и невероятно быстро оказалась сидящей у Грэя на коленках. Грэй, от этого её странного поступка хотел, было, подскочить и убежать на кухню, но она нежно обвила его шею руками и внимательно посмотрела в глаза.
- Не бойся, а выслушай меня. Понимаешь, я – не просто богиня любви. Я и есть любовь. Или то, что вы называете этим словом. Я не та девушка, которую ты перед собой сейчас видишь. Вы очень странно ко мне относитесь. Говорите, что любите кого-то, а сами при этом движимы лишь своим самолюбием, эгоизмом и корыстными умыслами. Хотите затащить кого-то в постель – «я люблю тебя», хотите чего-то добиться от человека – «я люблю тебя», хотите спастись от одиночества – «я люблю тебя». Как же люди не поймут, что это никакая не любовь?! – Фрейя на секунду замолчала и провела рукой по волосам Грэя, от чего у того по спине опять забегали полчища мурашек, - а больше всего меня удивляет фраза «заниматься любовью». Не путайте секс и любовь! Никогда и ни за что! Это самая большая ошибка. Любовь – это то, что у тебя вот здесь, - она приложила ладонь к его груди именно в том месте, где должно было находиться сердце.
Грэй оторвался от её глаз и взглянул вниз, он ясно слышал, как стучало его сердце в этот момент. Её рука слегка вздрагивала в такт этим ударам.
- А в тебе есть любовь. В тебе есть я. Людей, таких как ты, очень немного. А я тебя навестила только потому, что ты любишь, ничего не требуя взамен. И это в тебе привлекает меня больше всего. Она не любила тебя, издевалась над тобой, рвала твою душу в клочья, бросала и подбирала опять, когда ей вздумается или просто станет скучно. Ты молча терпел. Эта боль и унижение не убивали в тебе меня. Ты любишь её и сейчас. Любишь чисто, преданно, всем сердцем. Это и есть настоящая любовь! А она любит только себя. Есть такое чувство «любовь к себе», но это не я. Люди сами выработали его за долгие годы эволюции. Она не может налюбоваться на себя в зеркало, не может прожить и дня, не услышав хоть каких-то комплиментов в свой адрес, не может постоянно не убеждаться, что любит себя не напрасно. И она будет всегда любить только себя. Ублажать себя. Любоваться своим отражением в зеркале. Наслаждаться толпами поклонников, которые готовы пойти на все смертные грехи, лишь бы дотронуться до неё. Дотронуться не потому, что любят, а потому что она красива и они хотят получить её тело. Но рано или поздно, она останется одна. И не будет поклонников. Не будет красивого отражения в зеркале. Не будет уже того самолюбования, которым она жила и дышала раньше. Не будет даже любящего верного мужа. А если и будет, то он станет искать более красивую и молодую девушку, как альтернативу своей давно уже ничего из себя не представляющей жене, которую он никогда на самом деле даже не любил, а понял это не сразу - Фрейя опять замолчала. Казалось, что она знает что-то такое, чего пока не может сказать Грэю. Глаза её стали грустными. Улыбка исчезла с лица.
Грэй, обеспокоенный подобным её поведением, заёрзал на месте. Фрейя слегка наклонила голову набок и продолжала смотреть на него с какой-то отрешённостью во взгляде.
- Она не любит тебя. Ты это прекрасно знаешь. А ты продолжаешь любить, понимая, что это бесполезно и она никогда не изменится. Тебе больно и сейчас, - Фрейя вскочила с его колен и стремительно вышла из комнаты. Грэй торопливо последовал за ней. Она сидела за столом на кухне и вертела в руке пачку его сигарет.
- Можно? – спросила она и, не дожидаясь ответа, вытащила одну из сигарет, и изящно её прикурила. Грэй уже не удивлялся ничему. Курит богиня у него в кухне – ну и что в этом такого? Фрейя выпустила небольшое облачко дыма, взобралась на стул с ногами и уткнулась носом в свою коленку, - садись, прикуривай, - бросила она и тут же продолжила, - не любит, ты меня слышишь? Поверь мне. Уж мне-то это известно лучше, чем кому-либо другому! Я – любовь! Но я не могу поселить себя в человеке насильно! Если бы я могла это, то она, твоя любимая, сидела бы сейчас здесь на моём месте! Человек должен сам впустить меня в своё сердце. Я могу только покинуть его, если захочу или почувствую, что ему это больше не нужно, - рука Фрейи задрожала, она сделала ещё одну большую затяжку и воткнула сигарету в пепельницу, которая оказалась неподалёку, - пойми меня, я здесь только потому, что мне тебя жалко! Ты не хочешь её разлюбить! Ты знаешь, что всегда будешь один с этой своей любовью! Не подпускаешь к себе девушек, а она развлекается с новыми поклонниками, ходит в ночные клубы (Фрейя поморщилась от собственных слов), на вечеринки, концерты! Ведь без любви жить легче?! Правда?! Я только порчу жизни людям. Заставляю их страдать. Заставляю быть одинокими. Несчастными.
- Я не одинок! – Грэй, до этого молча сидевший и слушающий её слова, наконец, решился нарушить своё молчание.
- Она никогда не сможет быть с тобой! – Фрейя, казалось, начинает выходить из себя, - позволь мне забрать твою любовь! Ты сразу поймёшь, как это замечательно обрести свободу и независимость! Как это хорошо, когда можно быть один день с одной девушкой, а второй провести в компании новой. Откажись от меня! Давай я покину твоё сердце! – Фрейя протянула руку в его направлении.
- Нет! Пожалуйста! Не надо, прошу тебя! – он говорил быстро, сбиваясь, как будто боялся, что не успеет ничего сделать, и сейчас у него заберут самое дорогое, - прошу тебя!
Из его глаз покатились слёзы. Фрейя на секунду замерла и опустила руку. Всхлипывающее жалкое создание, сидящее перед ней, смотрело на неё и продолжало умолять оставить ему его любовь, такую безнадёжную, безответную и, тем не менее, бесконечно искреннюю и чистую.
- Зачем? – Фрейя встала и обняла его, крепко прижав к себе, - глупыш, ну зачем ты так?
Грэй уткнулся в её плечо и продолжал повторять: не нужно, останься во мне. Я живу только тобой. Пойми, попробуй понять. Пожалуйста. Я больше ничего у тебя не прошу.
- Только благодаря тебе и таким как ты я и существую, - Фрейя гладила его рукой по голове и пыталась успокоить, - ты никогда не перестанешь её любить. Я обещаю тебе, что не покину тебя. Никогда, слышишь?
- Спасибо, - Грэй поднял глаза, наполненные слёзами и благодарностью, - только ты понимаешь меня. Какое это счастье – любить кого-то! Безвозмездно, бескорыстно, просто за то, что этот человек есть! И неважно, как он с тобой поступает: делает больно или одаривает теплом. Если любишь – на это не обращаешь внимания. Для тебя нет преград, нет условностей, нет сомнений и обид. Ты просто живёшь, чтобы любить!
Фрейя закрыла глаза.
- Я буду тебя навещать в этом образе, можно? Но ты лучше других знаешь, что я всегда в тебе. Всегда в твоём сердце.
- Да, знаю. Спасибо тебе. Я буду просто счастлив увидеть тебя снова. Мне будет очень не хватать тех мурашек, которые бегают у меня по спине, когда ты так внезапно появляешься из ниоткуда, - Грэй улыбнулся, крепко обнял её изо всех сил, и у него закружилась голова от необъяснимого вселенского счастья. Ведь он любил!
Открыв глаза, он снова остался один в своей пустой квартире. «Богом забытой» её теперь конечно назвать было нельзя. Что-то вокруг изменилось. Будто каждый предмет был пропитан любовью. Фрейя была везде. Фрейя была повсюду. И сердце Грэя радостно стучало от осознания того, что у него есть всё для того, чтобы быть счастливым. А Грэй и был счастлив. И чат его больше не интересовал. Он расстелил постель и, забравшись под одеяло, впервые за долгие месяцы уснул сном младенца. А во сне ему приснилась его любимая, которая улыбалась от счастья. А где-то в другом мире, улыбаясь, плакала Фрейя, глядя на Грэя и, понимая, что она всё же сделала его самым счастливым человечком на всём белом свете.